Потом преследовал ее здесь. Запугивал, давил на нее, пока она не потеряла сознание?
– Если она обратится в полицию, там не поверят ни одному ее слову. – В его голосе прозвучало раздражение и злорадство. – Мы были любовниками три месяца. Я им скажу, что она договорилась встретиться со мной здесь. Все всплывет – «Вороны», все-все. Алекс и Кристин дадут показания, что Бетани нравилось этим заниматься. Во всех смыслах. Когда в полиции увидят фотографии, которые она разрешала мне сделать наедине, это поставит под сомнение все, что она скажет.
Она пристально посмотрела на него. Положи этому конец , и будь он проклят!
– Фотографии могут быть полезными и по другой причине. После общения с вами у меня появились кое-какие соображения. Например, относительно синяков на теле Бетани. Полагаю, что их стоило бы запечатлеть в назидание потомкам.
Он сделал шаг назад, вытащил руку из кармана, прижал ее к боку, что-то пряча. Солнечный блик на металле. Связка ключей. На том же кольце швейцарский армейский нож. Он лениво нажал на кнопку, выскочило небольшое острое лезвие. Еще одно нажатие – и лезвие скрылось. И снова щелчок.
«Не смотри. Продолжай говорить» , – уговаривала себя Наташа.
– Одно дело – тайное общество. Но взлом и вторжение в частное владение – совершенно другое, не правда ли? Ты рылся в моих бумагах, следил за мной. Я сообщала в полицию, так что там знают о тебе. Они сняли отпечатки пальцев с письменного стола. Сначала я думала, что ты выслеживал меня, потому что по-прежнему любил Бетани и хотел, чтобы я вывела тебя на ее след. Однако это лишь половина правды, не так ли? Ты испугался до смерти, когда она упала в обморок, и в панике сбежал. Ты был уверен: что бы ты ни сделал с ней, этого будет вполне достаточно, чтобы убить ее. – Наташа не собиралась рассказывать Джейку о том, что Бетани часто теряла сознание. – Она ничего не рассказывала тебе о своей семье, так же как и Адаму, поэтому ты думал, что девушку никто не будет разыскивать, если она исчезнет. Мне понадобилось немного времени, чтобы понять, почему ты сразу сюда не вернулся. Но ты увидел табличку «Продается» и решил, что это агенты по продаже и возможные покупатели осматривают дом. Ты, очевидно, никогда не занимался продажей дома, иначе бы знал, что у торговцев недвижимостью неделя после Рождества – мертвый сезон. А может, подумал, что семья Бетани приехала сюда на праздники? К тому же появилась еще одна трудность – Адам попросил меня разыскать Бетани. Ты должен был убедиться в том, что первым доберешься до ее родителей. Прочитав в газете статью об ее исчезновении, ты запаниковал, вломился в мой дом и устроил обыск. Ну, как тебе моя версия?
Поколебавшись секунду, Джейк положил нож обратно в карман и широкими шагами пошел прочь.
Наташа привалилась спиной к садовой ограде и с облегчением вздохнула.
Повернув направо от Келмскотта, Наташа заметила прощальный отблеск реки.
Закон неумолимо карает преступников. Однако он не обязан защищать тех, кто решил выйти за рамки привычных шаблонов поведения. Дети, играющие во взрослые игры, играют с огнем. Джейк Ромилли был в чем-то прав: если бы Бетани сообщила о случившемся полиции, дело вряд ли дошло бы до суда. Стражи закона не зафиксировали следов избиения Бетани, не обнаружили на Наташином письменном столе других отпечатков пальцев, кроме ее собственных. Но пока Джейк Ромилли думает, что у нее есть улики, он оставит их в покое, а значит, Бетани в безопасности.
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
Бетани, Адам и Наташа втроем гуляли по оленьему заповеднику, поднимаясь вверх на Бродвей-Хилл.
Вокруг не было ни души, если не считать котсволдских овец и красных оленей, которые, подобно аллегорическим фигурам, стояли неподвижно, как статуи, или легко скользили среди кустарника. Вдалеке горные коровы щипали жесткую траву.
Сторож был жителем Сноузхилла, и он разрешил Наташе доехать на «Лэндровере», взятом на время у Джеймса и Мэри, почти до вершины горы. Эта машина была лучше приспособлена для езды по неровной местности, поэтому они воспользовались ею, чтобы забрать Бетани из больницы. Они втроем удобно устроились на переднем сидении. По дороге из Оксфорда Адам сидел с краю, Бетани – посередине, между ним и Наташей.
На Бетани были черные перчатки, толстый красный шарф и Наташино черное пальто, которое было ей так велико, что подол волочился по земле. Девушка сильно похудела, но свежий воздух быстро вернул краску ее щекам и блеск – глазам.
Через две недели ей предстояло пройти тестирование в отделение кардиологии.
Наташа предложила им прогуляться. День был идеальным для того, чтобы посетить башню. Небо было ярко-синим, солнце сияло между редкими облачками. Дул сильный ветер, но он не был холодным, и под деревьями проглядывали первые подснежники.
Впереди виднелась башня, флаг Святого Георгия реял высоко над зубчатыми римскими стенами. Она была похожа на фигуру из гигантского набора шахмат, построенную из камня, более темного, чем окружающие скалы, с сигнальными огнями, которые зажигали давным-давно, при приближении испанской «Непобедимой армады», и сравнительно недавно, в конце Второй мировой войны.
– Что это? – спросила Бетани.
– Ничего особенного, – улыбнулась Наташа. – Парковое украшение. Было построено в восемнадцатом веке графом Ковентри.
– Неудивительно, что Моррис и Россетти с удовольствием проводили здесь время, – заметил Адам.
Они вошли в ворота, заплатили за билеты, Адам быстро прочитал табличку с исторической справкой.
Потом, не торопясь, стали подниматься по закрученной, как штопор, узкой винтовой лестнице, касаясь рукой протянувшихся вдоль стены веревочных перил. Наташа возглавляла процессию, за ней шла Бетани, держа за руку идущего следом Адама.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Наташа, обернувшись.
– Отлично.
– Ты не пожалеешь, когда доберешься до верхней площадки, обещаю.
Под порывами бодрящего воздуха они стояли, глядя на башенки, на флаг, который, как хлыст, хлопал у них над головами, на поля, долины и холмы, раскинувшиеся вокруг. Было хорошо видно Эдж-Хилл, находящийся на расстоянии семнадцати миль, и в противоположном направлении Блэк-Маунтин и Уэльс.
– Отсюда видно тринадцать графств, – сказала Наташа, но она смотрела не на пейзаж, а на лицо Бетани – создавалось впечатление, что девушка сравнивала местность на горизонте с отметками на карте, прикрепленной к стене башни.
Наташа уловила сходство между Бетани и Лиззи еще по фотографиям, задолго до того, как узнала правду. Но сейчас, глядя на лицо девушки, она думала о том, так ли уж они похожи. Да, Бетани такая же хрупкая, у нее огромные глаза и тоненькая шея, которая с трудом удерживает голову с тяжелыми волосами. Их каштановый цвет ничем не напоминал легендарные рыжие локоны Лиззи.
Адам отвел Наташу в сторону.
– Та записка в дневнике. Она сказала, что набросала эти слова по памяти, строки все время крутились у нее в голове. Она думала, что они из какой-то песни и ничего на самом деле не значат.
Строки все время крутились у нее в голове.
Тайна, которая была зашифрована, спрятана в строках, написанных Лиззи на клочке бумаге перед смертью. Эти строки передавались через поколения, как предания и легенды, складывались в песни, стихи или колыбельные, которые матери нашептывали свои детям.

Не прощайся со мной,
Я ухожу в неведомую землю,
Где наконец ты станешь моим.

Бетани считала графства, загибая пальцы:
– Стаффордшир, Шропшир, Дивед, Херефорд, Гуэнт.
– Ты думаешь, Дженет Маршалл была одной из твоих прародительниц?
– Так говорила моя бабушка.
– На самом деле Дженет не была твоей родственницей.
Бетани перестала считать, повернулась к Наташе, которая достала письмо Дженет из кармана и протянула ей.
Почитав письмо до конца, Бетани подняла глаза.
– Здесь говорится о Лиззи?
– Да, она твоя пра-пра-пра-прабабушка.
Бетани смотрела на них с Адамом так, словно сбылась ее давняя мечта. Потом убрала прядь волос с лица.
– Я была уверена, что между нами есть какая-то связь, – сказала она тихо. – Я знала ее, как саму себя. – Она сжала маленькую руку в кулак, постучала себя по груди. – Как будто она постоянно здесь, со мной.
– Так оно и есть.
Адам обнял Бетани за талию. Она прильнула к нему, держа письмо в руке. Улыбнулась, встряхнула головой.
– Завтра утром я проснусь и подумаю, что все это сон, – она снова повернулась к Наташе. – Это по линии моей матери?
– Да.
– Бабушка рассказывала, что купила тот дом в Келмскотте только потому, что у нее был дневник. Она никогда особенно не интересовалась Лиззи. Папа рассказывал, что хотел назвать меня Элизабет, но маме это имя не нравилось. Она тоже не интересовалась прерафаэлитами.
– Но ты отличаешься от них, – мягко сказала Наташа. – Между вами есть связь. Лиззи была матерью, потерявшей своего ребенка, а ты – маленькой девочкой, оставшейся без матери.
Закончив фразу и посмотрев в лицо Бетани, она пожалела, что сказала все это.
– Ребенок Лиззи родился бледным, – сказала Бетани. – Значит, у него было что-то не в порядке с сердцем.
– Об этом мы ничего не знаем, – отрезал Адам.
– Элеонора дожила до шестидесяти лет, – сказала Наташа. – Я взяла копию ее свидетельства о смерти, чтобы ты увидела это своими глазами. А твоя бабушка умерла в восемьдесят один год. Твои прабабушка и прадедушка прожили больше пятидесяти лет. Не так уж плохо для того времени. У них у всех те же гены, что и у тебя. Даже Лиззи могла бы прожить дольше, если бы... была немного счастливее.
– Наташа права, – сказал Адам. – Если бы Россетти не путался с другими женщинами и они создали нормальную семью...
– События, как правило, возвращаются к исходной точке, – сказала Наташа. – Так что ваши жизни не сильно отличаются, – она улыбнулась Адаму, встретившись с ним глазами. – Ты влюбилась в художника, которому позировала. Что произойдет дальше, зависит от тебя.
Она отдала Бетани маленькую записку, написанную Лиззи.
– Эти слова больше не будут крутиться в твоей голове. Доктор Маршалл, отец Дженет, нашел ее в ночь, когда умерла Лиззи. Доказательство того, что она решила покончить с собой. – Наташа посмотрела на Адама. – Иногда тайны могут казаться проклятием. Но отныне в истории Лиззи и Элеоноры больше нет тайн.
Адам придвинулся ближе к Бетани, и они замерли, пристально глядя друг другу в глаза.
Мысли Наташи унеслись на другой холм. Фиш-Хилл. Когда Маркус спрашивал, возможно ли сделать шаг в прошлое. Она должна была ответить ему «да». Ей нужно было сказать, что прошлое всегда с нами, оно является частью нас. Но ведь именно он задал этот вопрос. Вот в чем дело... Он хотел, чтобы это было возможным. Он хотел предпринять еще одну попытку.
– Вон там, далеко, Уоркшир, – показала рукой Бетани. – Там дом моего отца. – Она повернула голову к Наташе. – Деревня, в которой ты живешь, где-то рядом, правда?
– Всего в полумиле вверх по дороге, – ответила Наташа, удивившись ее вопросу. – Ты пыталась найти меня там в канун Нового года?
Бетани пожала плечами, отрицательно покачала головой.
– Нет, тогда я была в Келмскотте, и мне было очень плохо.
– Наверное, другая девушка разыскивала меня. Девушка в сером платье с длинными светлыми волосами. Привидение?
Солнце вышло из-за облака. Наташа заметила, что Бетани дрожит.
Они увидели в небе жаворонка, кружащегося в воздушных потоках.
Бетани внезапно шагнула к краю стены, словно собиралась взлететь. Наташа заметила, как Адам крепко сжал пальцы и потянул ее назад. Ей был понятен ее порыв.
Бетани ухватилась за край, перегнулась через бортик, чтобы посмотреть вниз. Она просто наблюдала за семьей, расположившейся у подножия башни. Люди казались крошечными, как куклы. Женщина, мужчина и две маленькие девочки.
С опущенными вниз глазами и затененными чертами лица, Бетани походила на мимолетное видение. Потом выпрямилась, отступила назад, подняла глаза и выражение отрешенности исчезло.
Бетани повернула голову. Солнце медленно перемещалось, простирая золотые лучи от холмов к башне. Оно подкрасило своим светом пряди ее волос, и они заблестели всеми оттенками пламени.
Эпилог
Со дня открытия выставки «Воронов» прошла неделя. Бетани позвонила в «Оксфорд Таймс » и предложила дать интервью. Ее рассказ произвел эффект разорвавшейся бомбы – на следующий день фотографии Адама красовались на первой полосе. История была подхвачена центральными газетами и телевизионными новостями. На Терл-стрит выстроились очереди желающих посмотреть выставку. Велись переговоры об устройстве передвижной экспозиции по стране, начиная с престижной галереи фотографий в Лондоне.
Все стремились увидеть одну единственную фотографию – снимок пра-пра-правнучки Лиззи Сиддал, на котором воспроизведен образ, принесший Лиззи бессмертие. Эта фотография принесет славу и бессмертие Бетани. Каждый хотел узнать побольше о фотографе, который нашел ее.
Наташа улыбнулась мысли, что Джейк Ромилли все-таки проиграл, причем случилось именно то, чего он всегда боялся.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Действующие лица этой истории представляют собой смесь реальных и вымышленных персонажей. В действительности жили Лиззи Сиддал и Габриэль Россетти, некоторые из Маршаллов. Джон Маршалл действительно являлся семейным доктором Россетти, у него была практика на Сэвил Роу, жена по имени Эллен, дочь Дженет, оставившая наследникам несколько дневников. Джон Маршалл регулярно посещал Лиззи Сиддал во время ее продолжительной болезни.
История Лиззи и Габриэля правдива, за исключением подробностей о мертворожденной девочке. Не придуманы и эксгумация в Хайгейте, и просьба Россетти похоронить его в Бирчингтоне, а также то, что он повторно вызвал Маршалла к себе на квартиру через два дня после установления факта ее смерти, потому что считал, что его супруга жива. Картина «Беата Беатрикс» была им написана в память о Лиззи.
Ходили слухи о том, что Лиззи оставила предсмертную записку, но ее никто никогда не видел.
Я позволила себе еще один художественный вымысел – относительно Четмэн Плейс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40