– Она допила крепкий кофе, поставила чашку на блюдце. – Что бы вы сделали, если бы, взявшись за выполнение заказа, стали подозревать, что ваш клиент или тот, кого вы разыскиваете, совершили что-то плохое, преступление, например?
Брови его подскочили вверх, придав ему сходство с совой.
– Мы – гаранты конфиденциальности. Нам доверяют сокровенные семейные тайны, дают доступ к закрытым документам, понимая, что все, что мы обнаружим, будет храниться в строжайшем секрете.
Она мельком взглянула на документы, лежащие на столе Эдварда, напечатанные на бланке Палаты.
– Наш девиз – «Усердие и тайна», – сказала Наташа.
Он кивнул.
– Усердие и тайна. Но, существует одно большое «но». – Он посмотрел ей в глаза. – Мы не священники, принимающие исповедь. Мы просто выполняем работу. Хотя я понимаю, что это трудно принять.
Она улыбнулась.
– Не могли бы вы узнать, есть ли у вас что-нибудь о Гарольде Лейбурне из Дорчестера. – Проговорив это имя вслух, она почувствовала что-то вроде «дежа вю». Нашла в сумке свидетельство, протянула бумагу Эдварду.
– А, так ты зашла не просто, чтобы поздороваться. – Он поднялся и вышел из комнаты. – Одну минуту.
Через некоторое время он вернулся.
– Боюсь, пустая затея. В переписи 1891 года по меньшей мере десяток Гарольдов Лейбурнов, и никого, кто жил в Дорсете, не говоря уже о Дорчестере. Однако через несколько лет вышли результаты переписи 1901 года, которые могут быть более полными. В базе данных Палаты нет сведений о человеке с таким именем. Но я уверен, что ты найдешь его в других источниках.
– Я тоже так думаю. Можно воспользоваться вашим компьютером?
– Чувствуй себя как дома.
Компьютер стоял в маленькой нише. Похоже, пользовались им редко. Наташа запустила систему поиска в Интернет, ввела в строку ключевых слов «Гарольд Лейбурн», стала смотреть, как на экране переворачиваются песочные часы. Пять найденных статей. Обновление всего шесть недель назад.
«Подающий надежды молодой спринтер Гарри Лейбурн, 24 года, внезапно скончался вчера во время тренировки. Для расследования был вызван коронер, но полиция пока никого не подозревает. Предполагается, что причиной смерти стал сердечный приступ».
Больше никаких новостей. Результаты вскрытия, похоже, не были опубликованы.
– Тебя наняли его родственники? – спросил Эдвард. Он взял из принтера листы и пробежал глазами текст, который Наташа только что прочитала на экране.
– Я не знаю, был ли Гарольд Лейбурн предком этого Гарри, и если да, то была ли с ним знакома Бетани? Я просто не знаю, Эдвард.
Она взяла у него из рук распечатку:
– Спасибо за помощь.
– Всегда пожалуйста.
Она вышла в коридор.
– Наташа?
Она остановилась.
– Не подвергаешь ли ты себя опасности?
Телефонный звонок с угрозой, «Тойота-Селика», преследовавшая ее... Кто-то на один шаг опережает ее – в Хайгейте, в разговоре с Эдвардом. Не говоря уже об Адаме и ее возобновившихся сомнениях. Есть еще и Джейк Ромилли, появляющийся то тут, то там. Она чувствовала, что ответ на вопрос Эдварда, скорее всего, должен был быть положительным. Ей грозила опасность. Но какова ее степень, а тем более, от кого она исходит, Наташа не знала. Кто-то хочет выяснить, как много ей удалось узнать.
– Не беспокойтесь, со мной все будет в порядке, – она постаралась, чтобы голос прозвучал уверенно.
– Будь осторожна, хорошо?
Она помахала в ответ рукой.
Когда она наконец добралась домой, забрав Бориса из «Сноузхилл Армз», вчерашняя и сегодняшняя почта лежала на полу в прихожей. Пара январских счетов, большой белый конверт с оттиском Государственного архива. Она знала, что внутри – свидетельства о рождении и браке, которые она попросила отправить по почте, когда работала в архиве, документы для новых проектов, материалы для демонстрационных файлов и родословных клиентов. Был также коричневый конверт формата А4, на который она не обратила особого внимания.
Все это может подождать до завтра. Она не могла сейчас заниматься документами. Все мысли были прикованы к Мэри и Джеймсу. Когда она забирала Бориса, Джеймс сказал, что Мэри отдыхает в постели. Она почувствовала схватки, и, когда они созвонились с акушеркой, та сказала, что, скорее всего, это ложная тревога. Они убедили Мэри в том, что, если даже ребенок родится сейчас, на две недели раньше, это будет вполне нормально. Наташа представила себя на месте Мэри, потом приказала себе остановиться. Биологические часы неумолимо тикали внутри, напоминая о грядущем тридцатилетии? Конечно, нет. Именно сейчас ее жизнь была настолько далека от той, которую вела Мэри...
Она решила поесть, но не чувствовала аппетита. С трудом доела тарелку кукурузных хлопьев с молоком и сахаром. Завтрак – самый лучший из дневных приемов пищи. Особенно когда ешь его вовремя.
Она налила немного молока в турку, собираясь сварить себе горячий шоколад. Дожидаясь, пока оно закипит, заглянула в меньший конверт, лежащий на кухонном столе. Он был маркирован вторым классом, с надписью «Королевская коллегия хирургов».
Биография Джона Маршалла. Часть ее души протестовала против того, чтобы вскрыть конверт прямо сейчас. Хватит с нее всех этих Маршаллов! Джона и Дженет, Лиззи и Бетани, или как там ее. Но в конце концов, любопытство возобладало. Как сказал бы Джейк Ромилли: «Любопытство убило кошку». Она никогда не могла устоять перед соблазном узнать что-то новое о людях, историю жизни которых она изучала.
Она вскрыла конверт и извлекла два листка фотокопий, скрепленных вместе. Шрифт был мелким, но биография доктора Маршалла заняла обе страницы.
Маршалл, Джон (1818 – 1891 гг.).
Родился в Или, Кембриджшир, 11 сентября 1818 г. Второй сын Уильяма Маршалла, адвоката и отличного натуралиста. Джон Маршалл поступил на работу в университетский госпиталь в Лондоне в 1838 году и переехал на Сэвил Роу, где жил до выхода на пенсию. В 1887 году он заменил сэра Генри Акланда на посту президента Общего медицинского совета. Маршалл осуществил первую операцию по иссечению варикозных вен. Поначалу подвергшаяся жесткой критике, эта операция сейчас является общепринятой. Одним из первых доказал, что холера может распространяться через питьевую воду, отстаивал систему циркулярных палат в больницах. Прочитал первый курс лекций для студентов отделений искусств в Мальборо Хауз в 1853 году, который он затем повторил, когда школа искусств переехала в Саут-Кенсингтон.
Его бюст работы Томаса Брока, 1887, был подарен университетскому колледжу от имени подписчиков Мемориального фонда Маршалла. Точная копия находится в холле Коллегии. Он также изображен на групповом портрете Джамина Брука.
Жена Маршалла, Эллен, умерла в 1859 году. В первый день нового 1891 года ее супруг последовал за ней.
Наташа сначала не обратила внимания на эту деталь. Оказывается, доктор Маршалл учил студентов делать анатомические зарисовки, так что его можно было с полным основанием назвать одним из родоначальников профессии Маркуса. Невольно она подумала о том, как бы заинтересовался этим фактом Маркус; может, он уже знал о Маршалле? Потом она вспомнила, что уже отказалась от права делиться с ним деталями своей жизни.
Сзади послышалось шипение, она повернулась и увидела, что молоко переливается через край турки. Она схватила ее за ручку, подняла с плиты и подержала, дождавшись, пока пена опустится вниз. Потом налила остаток в чашку, размешала в молоке шоколадный порошок. Взяв чашку с собой, перебралась в гостиную. По дороге к компьютеру в мозгу всплыла последняя строчка биографии. То, что она знала с самого начала, – имя миссис Маршалл – Эллен.
Она поставила кружку на подоконник, вернулась на кухню и схватила листок бумаги.
Дата смерти миссис Маршалл. Она была неправильной!
Она разыскала сумку, брошенную в прихожей, достала папку и пробежала глазами копию результатов переписи. Маленькой Элеоноре Маршалл, согласно записям, в 1871 году было 10 лет. То есть родилась она в 1861 году. Через два года после смерти жены доктора. Элеонора на самом деле была названа в честь своей матери, но не Эллен-старшей. Эллен Дженет могла умереть незамужней, но она не умерла девственной и бездетной. Наташе захотелось ударить себя по лбу. Можно было догадаться и раньше! В те времена, когда рождение вне брака было для человека ужасным клеймом, таких детей нередко воспитывали как братьев или сестер их собственных родителей.
Она вернулась в гостиную, чтобы позвонить Адаму. Автоответчик словно подмигивал ей. С некоторым трепетом она нажала кнопку прослушивания.
Прозвучал женский голос, молодой и доброжелательный. «Это Кэтрин. Рози из цветочного магазина в Хайгейте сказала, что вы хотите поговорить со мной. Я очень хочу приехать повидаться с вами. Завтра у меня выходной, и я смогу быть у вас в два. Надеюсь, что для вас это подходящее время. Позвоните мне, если это неудобно для вас. Если вы не позвоните, я к вам приеду». Она продиктовала номер, автоответчик щелкнул.
Наташа еще раз прослушала запись. На всякий случай проверить, не пропустила ли она что-нибудь.
Это Кэтрин . Без фамилии. Как будто они уже знакомы.
Она не могла этого понять. Почему эта девушка настаивала на том, чтобы приехать немедленно, и готова была преодолеть расстояние из Лондона в Глочестершир?
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Унесла ли Дженет свою тайну в могилу?
Это вовсе не означало, что маленькая Элеонора не знала правды. Существуют вещи, которые настолько очевидны, что об этом нет нужды говорить вслух. Что в некоторых семьях никогда не обсуждается, но считается чем-то само собой разумеющимся.
Наташа сомневалась, пока не нашла доказательства – даты, указанной в свидетельстве. Не в ее характере было оставлять концы не сведенными. Она искала ключ, который помог бы расставить все на свои места.
Встреча с Кэтрин могла бы проверить гораздо более важные сведения, чем те, что хранятся в реестрах рождений, браков и смертей. Она могла дать информацию, которая положила бы конец поискам Бетани раз и навсегда и, наконец, позволила бы поставить точку в этой старинной викторианской истории. Несмотря ни на что, Наташа сожалела о том, что финал так близок.
Оставалась еще одна проблема – время. Календарь показывал 12 января.
Однако одну вещь Кэтрин вряд ли поможет ей выяснить: кто был отцом Элеоноры? Может, неуловимый мистер Браун?
И какое отношение ко всему этому имеет Гарольд Лейбурн?
Она легла на живот на ковре в гостиной, оттолкнула Бориса, подперла голову руками и открыла перед собой дневник.
«Папа думает, что должно быть какое-либо объяснение отсутствию мистера Брауна. Он был таким «честным», таким «вежливым» с мамой, таким «почтительным» по отношению к папе, был, несомненно, настолько «увлечен мной», что папа не может этого так оставить. Я начинаю забывать о нем. Папа спросил меня, не хочу ли я, чтобы он послал ему академический билет, я ответила быстро и отрицательно. Я не сделаю ни единого шага ему навстречу. Я никогда ни за кого не выйду замуж».
Через три страницы Дженет рассказывала о шитье дамского платья, об оттенке, называемом «Этна» – красивом медно-красновато-коричневом цвете, модном в те времена. Все , кого я видела , были одеты в коричневое (это какой-то рок!). Я постепенно уничтожаю все коричневое в моем гардеробе. Я всегда ненавидела этот цвет».
Эта страничка была последней. Никакого более или менее определенного конца. Жизнь прервана.
Наташа съела кусочек тоста с мармеладом, потом взяла Бориса на дальнюю прогулку под мелким дождем.
Мокрая трава хлестала ее по икрам, так что холод в конце концов проник даже под джинсы. Однажды опытный путешественник сказал ей, что джинсы – последняя вещь, которую стоит носить в походе: если попадешь под дождь, промокшая джинсовая ткань может просто передавить кровеносные сосуды. Наташа до конца этому не верила. Тем не менее, когда они дошли до Мэйнор-Фарм, она повернула обратно.
Она вышла из переулка Св. Барнабюса. С этого места был виден Садовый тупик, возвышавшийся справа, на холме. Передняя дверь хлопала на ветру. Зная, что вернется через несколько минут, Наташа не стала запирать ее на замок, но была абсолютно уверена в том, что, уходя, плотно ее прикрыла.
Она пробежала остаток пути, остановилась снаружи, довольная, что рядом Борис, хотя не слишком рассчитывала на его талант сторожевой собаки. Вошла в прихожую. Молчание. Она выбросила руки вперед и толчком открыла дверь в гостиную. Распахнувшись, дверь закачалась. Ее кошелек и чековая книжка по-прежнему лежали на столике возле камина, телевизор и компьютер были на месте. Но на столе царил жуткий беспорядок. Бумаги разбросаны, груда свидетельств о рождении и смерти сброшена со стола и рассыпана по полу. Записная книжка открыта на странице, куда она записывала сведения о Маршаллах.
Она схватила тяжелый оловянный подсвечник с подоконника и поднялась на второй этаж, стараясь не наступать на скрипучие ступеньки. Заглянула в спальню. Пуховое одеяло смято, везде разложена одежда, полотенца разбросаны по полу. Все вещи на месте.
Колье, рождественский подарок Стивена, лежало на туалетном столике, рядом с серебряной заколкой для волос.
Не грабитель, не мелкий воришка. Искали конкретную вещь. Кто бы это ни был, но он уже ушел, Наташа была в этом уверена. Она села на кровать, поставила рядом телефон и набрала номер полиции. Они пообещали прислать патруль в течение часа. Стоя на кухне и наливая виски в стакан, она заметила, что у нее дрожат руки.
Она вернулась в гостиную и стала ждать. Не смогла себя заставить сесть за стол. От мысли, что кто-то прикасался к ее вещам, у нее вся спина покрылась гусиной кожей. Осквернение. Она начала складывать бумаги обратно, пытаясь хоть как-то привести их в порядок. Это могло занять как минимум два часа. Она в одно мгновение сгребла их и сложила в кучу. Ей очень хотелось протереть все полиролью, однако перед приходом полиции вряд ли стоило это делать. Улики, отпечатки пальцев. Что бы ты делала без телевизионных полицейских шоу? Наверное, и бумаги не следовало трогать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40