Ему сейчас нужно выпить стакан водки, а все остальное детали. Просто плотно закусить, а чем - неважно. Все, я побежал.
Андрей вернулся мгновенно и молча уселся на кухне, напряженно прислушиваясь к звукам на лестнице. Так что дверь он открыл практически в ту же секунду, в которую Павел коснулся кнопки звонка.
Сказать, что Павел выглядел плохо - значит ничего не сказать. Он словно похудел на несколько килограмм, почернел, губы были сжаты так, что рот превратился в узкую щель. За такой короткий отрезок времени! Это было невероятно, но тем не менее факт оказался фактом, и я впервые увидела, что Павел - никакой не супермен со стальными нервами и железной выдержкой, а обычный человек. Что, черт побери, случилось с Милочкой?
Андрей тут же подтолкнул Павла в сторону кухни, усадил, налил ему стакан водки, а себе плеснул в рюмку. Про меня он напрочь забыл, но надо сказать, что водка - это было последнее, чего мне хотелось в данной ситуации. Так что я даже не обиделась.
- Ну, залпом! - скомандовал Андрей и Павел подчинился ему, точно автомат. Что тоже было абсолютно для него нехарактерно.
Водка на Павла не произвела ровным счетом никакого впечатления: будто стакан кипяченой водички махнул. Тем не менее, Андрей чуть ли не силком запихал в своего друга хоть какую-то закуску и тут же налил по второй. В тех же пропорциях. Это подействовало. В лице Павла появились живые краски, губы разжались, а в глазах что-то подозрительно блеснуло. Это заметил и Андрей, потому что торопливо сказал:
- Мы тут посидим, а у тебя, Наташенька, кажется было много срочной работы?
Намек был более чем прозрачным и я покорно поднялась, чтобы уйти. Но Павел вяло махнул рукой и возразил Андрею:
- Пусть послушает. Потому что я пока ничего не понимаю. Может быть, замечательная женская логика нам в чем-то поможет...
Ну, плохо дело! Если уж дошло до признания полезности женской логики. Сколько живу - такого чуда не помню. Похоже, надо ковать железо, пока оно горячо. Иначе одумаются - и точно выгонят вон.
Я забилась как можно глубже в угол кухни и на всякий случай старалась не дышать.
- Так что случилось? - спросил Андрей.
- Она пыталась покончить с собой, - мрачно ответил Павел. _ И задержись я минут на пятнадцать... или если бы у меня не было ключей от её квартиры...
- С чего? Все же было...
- Вот именно, все было прекрасно. Работа закончена, день свадьбы назначен. И вдруг этот кошмар: перерезанные вены, полная ванная крови. Ничего не понимаю!
- Может быть, она тебе изменила? - робко предположил Андрей. - И не смогла себя простить?
Я чуть не задохнулась от возмущения, но вовремя прикусила язык. Меня пока ещё никто не спрашивал, а мешать мужчинам говорить очевидные глупости я не собиралась. Ну, допустим, изменила, хотя на Милочку это не похоже. И что же - сразу резать вены? Так две трети женщин давным-давно переселились бы в лучший мир задолго до отпущенного им природой срока. Тоже мне - повод для суицида!
Наверное, мое возмущенное сопение все-таки достигло слуха Павла, потому что он посмотрел в мою сторону и спросил:
- Ты тоже так считаешь?
- Абсолютный бред! - фыркнула я. - Из-за этого с собой не кончают. Только в дамских романах, да и то - прошлого века. И потом, Павлуша, ты бы заметил. Милочка, насколько я понимаю, притворяться не умеет.
Павел утвердительно кивнул.
- Картина вообще странная. Квартира вылизана до блеска, ни малейших следов беспорядка, как после генеральной уборки.
- Это было бы странным, если бы касалось моей квартиры, - не выдержала я.
Андрей фыркнул от смеха, а Павел досадливо поморщился.
- Ты не поняла. Квартира - неживая. Словно кто-то задался целью уничтожить абсолютно все следы чьего-то там пребывания. Посуда перемыта и перетерта, мебель вытерта до блеска, даже белье только что постирано, причем так и осталось в стиральной машине. Врач "Скорой" утверждает, что Милочка накануне пила, причем много, а это уже ни в какие ворота не лезет. Единственная версия: кто-то пытается таким образом свести счеты со мной. Но кто? И за что? И в любом случае, проще было убить меня: тогда никто не стал бы заниматься расследованием.
- Из квартиры ничего не пропало? - с профессиональным любопытством спросил Андрей.
- На первый взгляд - нет. Да и ценностей-то там особенных сроду не водилось. Так, пара колечек и цепочка. К тому же после ограбления следы, конечно, заметают, но не так.
- Может быть, ты просто поговоришь с Милочкой, когда она придет в себя? - предложила я. - Зачем ломать себе голову понапрасну?
Павел снова помрачнел.
- Я... боюсь. А вдруг случилось что-то такое, о чем она вообще не захочет мне рассказывать? И тогда я её вообще потеряю.
- Да что она - Родине что ли изменила? Так этим сейчас, по-моему, только ленивый не занимается.
- Я прощу ей любую измену, - медленно сказал Павел, - только, боюсь, она в это не поверит. Кто-то ещё должен с ней поговорить. Первым. И обязательно сказать ей, что все в порядке. Что бы там ни произошло. Может быть ты, Наташа?
- Я-то могу, - пожала я плечами, - только вот захочет ли она передо мной исповедоваться? Не такие уж мы близкие подруги, да и симпатий особых она ко мне, по-моему, не испытывает. Мы разные... У неё вообще есть близкие подруги?
- По-моему, нет, - покачал Павел головой. - Мне о них, во всяком случае, ничего не известно. Она жила только своей работой...
- Может быть, дело в работе? - выдвинула я на мой взгляд уже совершенно сумасшедшую гипотезу.
- Не сходится, я думал, - покачал головой Павел. - Она только сегодня должна была везти рукопись в издательство. Да, если бы вдруг она получила отрицательный отзыв, тогда конечно... Но она не могла ещё получить вообще никакого отзыва. Просто не успела бы. За один день рукописи не рецензируются.
- А за день до их представления - тем более, - добавила я. - Похоже, нужно искать действительно в её личной жизни.
- Думаешь, у неё была ещё какая-то личная жизнь? - чуть ли не с испугом спросил Павел. - Но я бы заметил...
Я только глубоко вздохнула. Подавляющее большинство мужчин в принципе не способно замечать личной жизни своих лучших половин. И не потому, что бесчувственны, а потому, что, как бы это сказать, "запрограммированы" на совершенно другие наблюдения. Да, если мужчина патологически ревнив, он эту самую личную жизнь отыщет даже в том случае, если её вообще не существует. А если не ревнив...
- Вернемся все-таки к реалиям, - предложила я. - Кто-то должен завтра поехать к Милочке и поговорить с ней. Могла бы, конечно, Галка, но она практически не знакома с Милочкой, видела её от силы два раза и никакой особой симпатии там, по-моему, не возникло. Симпатии... Черт, кажется, я придумала! Павлуша, а почему бы тебе не попросить Елену?
Оба друга посмотрели на меня так, как если бы я сморозила несусветную глупость. Но я не собиралась отказываться от своей замечательной идеи.
- Да-да, именно Елену. И не рассказывайте мне бабушкиных сказок о том, что первая жена в принципе не способна понять и принять невесту своего бывшего мужа. Все зависит от человека. По-моему, Елена - идеальная кандидатура, да и с Милочкой они, кажется, нашли общий язык. У Елены ведь в крови стремление всех опекать и всем помогать, а Милочка именно в этом нуждается.
- К тому же Алена - врач, - задумчиво заметил Павел. - И действительно прекрасный человек, свободный от этих самых мещанских предрассудков. Я же не отказался бы помочь, например, её нынешнему супругу, если бы он, не приведи Господи, конечно, попал бы в беду... Наташка, а ведь в этом что-то есть. Мы настолько зашорены, что воспринимаем только стандартные ситуации...
- Так позвони ей, - продолжала я, не давая железу остыть. - Позвони и русским языком объясни ситуацию. Прямым текстом. Худшее, что может случиться - она не согласиться. Тогда будем искать другой вариант.
Или я сильно ошибаюсь, или во взгляде, который Павел бросил на меня, читалось: "А не такая уж ты дура, какой представляешься".
- Алена? - спросил Павел, набрав нужный номер телефона. - Прости, что беспокою тебя... Ничего? Как вообще дела? От Максима что-нибудь есть? Будет в Москве через три дня? Отлично. А его красавица? Ни слуху, ни духу? Я проверял, ни несчастного случая, ни, избави Бог... Да, нужно подождать, вдруг сама объявится...
Голоса Елены в трубке не было слышно, но по лицу Павла угадывалось, что она явно не анекдоты рассказывает.
- Сочувствую тебе. Ну, знаешь, работа есть работа, тем более - на телевидении. Там же, по-моему, даже твердого графика нет... Что? Ты уверена? Аленушка, это, в любом случае, не телефонный разговор. Давай при личной встрече... Понимаешь, мне самому нужно с тобой увидеться... Дело очень деликатное. Моя невеста... ну, ты её видела, попала в больницу. Попытка самоубийства. Я устроил её к Аркадию, помнишь такого? Да, теперь главврач, лысый и важный, но все равно - свой человек. Нет, не надо никому звонить, с этим я сам разберусь...
Еще одна короткая пауза.
- Ты меня всегда поражала своей интуицией. Да, хочу попросить ещё об одном. Можешь поехать и поговорить с Милочкой? То есть я тебя сам отвезу и подожду возле больницы. Кто знает, вдруг она тебе скажет, в чем дело. Тогда я буду знать, как действовать. В каком плане? В том, как ей помочь, что бы там ни произошло. Верю, что понимаешь. Во сколько ты можешь? Отлично, в час дня я возле твоего дома. Спасибо тебе заранее, Аленушка...
Когда Павел положил трубку, лицо его уже не было таким беспросветно-хмурым. Я вопросительно посмотрела на него. Он кивнул:
- Все в порядке. На Алену можно положиться. Отвезу её завтра к Милочке, пусть разберется. А я буду действовать уже в зависимости от информации... Наташа, почему такое кислое лицо? Что тебя не устраивает?
Начинается! Любимое занятие моих друзей и знакомых - анализировать выражение моего лица. И делать потрясающие по своей нелогичности выводы из этого увлекательного занятия.
- Слушай, давай не будем играть в психоанализ, - все ещё достаточно миролюбиво попросила я. - Мне, прежде всего, не по душе всякие бабские штучки, уж не взыщи. Просто так попыток самоубийства не предпринимают, а если там все так чисто, как ты рассказываешь, значит - игра нервов. Слишком тонких для нашей грубой жизни. Одно могу сказать - без мужика тут не обошлось, вот хоть побожусь. Знаешь, бей сову о пень - сове достанется, пень о сову - опять сове достанется. Все равно в проигрыше остаются женщины, и хотя их, как тебе известно, я люблю ещё меньше, чем мужчин, жалко же. Вот и злюсь на весь женский пол и на себя заодно, как на его представительницу, пусть и не вполне типичную. Думать нужно, головой желательно, а не сидеть и источать неземное обаяние.
- Ты не права, - спокойно ответил Павел, напрочь игнорируя мой пафос. - Все, в конечном итоге, зависит от мужчины. И если женщина ему изменила, значит, сам он в этом и виноват. Что-то не так делал, чего-то не делал вообще... Так что если даже принять твою версию...
Я так и подскочила. Павел слово в слово повторил высказывание моего покойного мужа относительно женской верности и отношения к этому явлению настоящего мужчины. Но именно поэтому мне лично никогда в голову не приходило сбегать от него "налево". Тем не менее, совпадение было потрясающим, и то уважение, которое я и без того испытывала к Павлу, только увеличилось.
- Да, я попробую все уладить, - продолжил Павел, проигнорировав мое телодвижение. - Считайте меня кем хотите, хоть дураком, хоть подкаблучником, но я не хочу терять Милочку из-за того, что она... возможно, в чем-то ошиблась. Я её слишком для этого люблю. И всегда буду любить, что бы она там в дальнейшем ни вытворяла. Хотя и надеюсь, что она меня пощадит и больше так не поступит. Очень надеюсь. Главное, чтобы она не выбрасывала меня из своей жизни.
- Таких мужчин, как ты, Павлик, на самом деле не бывает, - фыркнула я. - С тебя нужно писать икону и молиться на неё натощак и на ночь. Всю оставшуюся жизнь. Я бы на месте Милочки именно так и поступила.
- Не язвила бы ты, Наташа, - устало откликнулся Павел, - побудь один вечер для разнообразия просто тихой и красивой женщиной. Мы с Андреем хоть и друзья, но совершенно разные люди. Его ирония взбадривает, а меня чаще всего раздражает.
- Извини, - покаянно сказала я, - меня действительно заносит. Но я совершенно не собиралась над тобой издеваться. Поверь, единственно восхищение... От чистого сердца... Кстати, хотите интересный сюжет? Ко мне в клубе один тип клеился...
- Но-но! - угрожающе отозвался Андрей. - Только не надо исповедей. Тебе Павел только что объяснил, что мы хоть и друзья, но совершенно разные люди.
- А никто и не собирается исповедоваться, - отмахнулась я. Во-первых, этот тип вчера клеился к Галке на презентации и по этому поводу чуть было не развалилась дружная семья Тарасовых. А сегодня прицепился ко мне. По-моему, у него такое хобби: волочиться за каждой встречной юбкой.
- Очень может быть, - хмыкнул Андрей. - Банально до соплей, что интересного ты усмотрела в этом сюжете?
- А то, что пока мы с тобой садились в машину, этот тип разговаривал с Марианной. Женой Максима. Которая пропала.
- Что-что? - одновременно спросили оба друга.
- То, что слышали, - ответила я, наслаждаясь честно заработанным реваншем. - Марианна, живая и невредимая, ворковала с этим Дон-Жуаном, а рядом стояла роскошная иномарка. Лучше, чем у тебя, Павлуша.
Мое хамство Павел предпочел пропустить мимо ушей.
- Номер ты, конечно, не заметила? - безнадежно спросил он.
- Так темно же было! - возмутилась я. - И от нас до них - метра три, не меньше. Но за рулем кто-то был, это точно. А машина такая огромная...
Лучше б я этого не говорила! Вот тут-то на собственной шкуре и испытала, что такое перекрестный допрос, да ещё с пристрастием. Вы не поверите, но они исхитрились не только вынуть из меня максимально полное описание машины, но даже определить марку. Оказывается, это был "Джип". Причем не просто "Джип", а ещё и "Тойота-РАФ-4". В просторечье именуемая также "бабская тачка". Почему-то ни один уважающий себя мужчина за руль этого средства передвижения нипочем не сядет, а вот для богатых дамочек самая что ни на есть любимая модель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76