И понеслось.
- А этой богатой мадам нельзя позвонить? - поинтересовалась я.
- Откуда я возьму её телефон?
- Почему бы самому Максиму этим не заняться? - спросила я.
- Потому, что его нет в Москве. А когда он вернется... В общем, я не хочу, чтобы он нервничал. Ему и так хватает.
Спорить было бесполезно. Свои собственные интересы Елена ни в грош не ставила, но для любимых сына и мужа готова была на любые жертвы. Все-таки настоящая любовь - это всегда сумасшествие, не мною первой подмечено.
- За что Максима-то уволили? - для порядка поинтересовалась я. За шашни с "Императрицей"? Так ведь их вроде не было. Или из-за Марианны?
- Не знаю. Формально за то, что они какого-то постороннего мужика на территорию производства пропустили. Проворонили, одним словом. А тот пошел в магазин, о котором ему кто-то рассказывал, что там все гораздо дешевле да и напоролся на самого хозяина. То есть на Звонарева. Тот его выспросил, ничего не сказал, а через десять минут распорядился уволить всю охрану. Ну, не всю, а одну конкретную смену. А в этой смене как раз Максим и оказался. Так что теперь он безработный.
- Только этого вам сейчас и не хватало, - искренне посочувствовала я.
- А тут ещё приезжал какой-то тип, якобы отдать ей фотографии. Они, понимаешь ли, договорились, а она не пришла на встречу. Причем она ему, по-моему, даже не сказала, что замужем, раз он к ней домой приперся...
- Для некоторых мужчин это не имеет особого значения, - меланхолически заметила я. - Масику, к примеру, абсолютно по барабану замужем я или нет. Он решил на мне жениться - и точка.
- Кстати, вспомнила, этот тип здорово на твоего Масика смахивал. То есть на ту фотографию, которую я у тебя видела...
У меня в голове будто что-то щелкнуло. Познакомился с девушкой-креолкой (читай - мулаткой)... фотографии... "а мне почему-то стало обидно, что она любит его, а не меня"... "она никак не хотела верить, что я её на двадцать лет старше"... Анна... Анна? А может быть, Марианна?
- Он спросил Марианну или Анну? - осведомилась я.
- Анну. Но её по-разному называют. Максим зовет Машей. А Санечка Мари.
- Кстати, что по поводу всей этой истории думает твой супруг? спросила я.
Свои мысли относительно Марианны-Анны я пока оставила при себе. Прежде всего, нужно было посоветоваться с Андреем и Павлом, а потом уже делать какие-то выводы. Или не делать. Похоже, в ходе этой истории я все-таки немного поумнела, хотя верилось в это с трудом.
- Санечка как-то сказал: он что-нибудь придумает, чтобы избавиться от этой полоумной.
Что ж, возможно, ему уже не придется ничего придумывать: Марианна сама решила освободить от своего присутствия их дом. Его дом! Из кое-каких обмолвок Елены я уже поняла, что посягательств на свой комфорт её Санечка, мягко говоря, не приветствовал. Вряд ли он особенно переживал утрату нелюбимой и неудобной тещи и ещё более вряд ли будет расстраиваться по поводу исчезновения шебутной и склочной невестки. Которая, к тому же... Черт, вот это идея! А может быть, ограбление их квартиры - дело рук именно Марианны, которой понадобились "подъемные"?
Этой идеей я тут же поделилась с Еленой.
- Но у неё тоже пропали украшения, - неуверенно возразила она.
- Ну и что? Уникальная отмазка: пострадавшую от кражи в ней не заподозрят.
- Наташа, ты слишком много пропускаешь через себя детективной литературы, - выложила Елена почти неизбежный в подобных ситуациях аргумент. - Путаешь вымысел с реальностью.
Естественно! Как только я пытаюсь сделать хотя бы шаг влево или вправо от тупой и скучной тропы реальности, кто-нибудь обязательно подстерегает меня с дубиной здравого смысла. А между тем только полет фантазии позволяет людям добиваться какого-никакого прогресса в своем развитии. А так же раскрытия некоторых преступлений. Метод дедукции сам по себе очень хорош, но без развитого воображения - грош ему цена в любой день, а не только в пресловутый базарный.
- Завтра похороны, - всхлипнула Елена, - а тут приходится черт знает о чем думать. Вы приедете, конечно?
Я поежилась. Как и всякий нормальный человек, похороны я не слишком уважаю.
- Конечно, приедем, - излишне бодро откликнулась я. То есть мы с Андреем обязательно будем. А у Павла я не спрашивала...
- Ты спроси, - тоскливо сказала Елена. - У Санечки срочная командировка, он сегодня вечером уехал прямо с работы. Гроб нести будет некому, из мужчин один Тарасов.
Еленин муж вызывал у меня все меньше и меньше симпатий. Можно, конечно, не любить тещу, никого это не удивит. Но не присутствовать даже на похоронах... воля ваша!
Я попросила Елену подождать у телефона и пошла в комнату, где мужчины увлеченно возились с компьютером.
- Павел, Лена спрашивает, сможешь ли ты завтра...
Павел поднял голову и посмотрел на меня с удивлением:
- По-моему, это даже не обсуждается. Даже если бы я познакомился с Аленой лишь сегодня, в таком деле, как похороны, лишних мужчин не бывает.
- А лишних там и нет, - ответила я. - Распрекрасный супруг Елены сегодня отбыл в срочную командировку. Похороны тещи уважительной причиной не считаются.
Я не стала дожидаться реакции Андрея и Павла на эту новость. Вернулась на кухню и снова взяла телефонную трубку:
- Павел сказал, что этот вопрос даже не обсуждается...
- Он прав, - вздохнула Елена. - Зачем ему эта докука людьми?
- Не обсуждается в том плане, что он, конечно же, будет.
Повисшая в телефонной трубке пауза была красноречивее любых слов.
Мы договорились с Еленой о том, что они завтра поедут в Белые Столбы за телом тети Тани на машине Галки, а мы - либо втроем, либо вчетвером, если объявится Милочка и изъявит желание принять участие в печальной церемонии, - приедем на машине Павла. Катафалк приедет прямо туда, а оттуда - кортежем - на кладбище.
- Ну, до завтра, - подвела Елена итог. - Сейчас Галка приедет, поможет готовить. А то я вообще одна осталась. Хотя на Марианну и не рассчитывала, но...
Возможно, я эгоистка, но предлагать помощь не стала. Машины у меня нет, добираться до Елены довольно далеко, да и Андрей наверняка не одобрил бы моего стремления испариться из дома на ночь глядя. Времена нынче веселые.
Я вернулась в комнату и услышала конец фразы, произнесенной Павлом:
- Хотелось бы мне посмотреть на этого замечательного Санечку.
- Зачем это? - поразилась я.
- Для полноты информации, в основном. Алкоголик Колян - версия, конечно, совершенно замечательная. Но я не снимаю подозрений ни с кого: ни с твоего Масика, ни с мужа Алены, ни с неё самой, если хочешь знать.
- Ты что - спятил? - вытаращила я на него глаза. - Зачем Лене было убивать тетю Таню?
- Хочу верить, что незачем. Но мать мешала её супружескому счастью. Поверь моему опыту, Наташа, за это иногда убивают.
- Но не Лена же!
- Почему? Потому, что она - двоюродная сестра твоей подруги? Или - моя бывшая жена?
- Может быть, это я убила тетю Таню? - взорвалась я.
Хладнокровный профессионализм Павла меня просто взбесил.
- Это вряд ли, - флегматично заметил Андрей. - Хотя алиби у тебя на время убийства в общем-то нет. Только твой рассказ о том, как ты ездила по делам в центр Москвы. Причем ездила значительно дольше, чем того требовалось. И я не знаю, в котором часу ты уехала из дома: меня не было.
- Ты что, издеваешься?
- Вовсе нет, уважаемая Агата Кристи. Объясняю тебе механику следствия. Но чтобы ты перестала кипятиться, скажу: у Елены-то как раз алиби есть. Она всю пятницу просидела у себя на работе, отлучалась пару раз на десять минут - и только.
- А Павел...
- А я этого Павлу ещё не успел рассказать. Алиби есть у Максима - его в Москве уже не было, когда произошло убийство, да и улетел он не один и не частным рейсом - в Шереметьево все данные имеются, хотя можно было и не проверять, в общем-то...
- Когда ты все это успел узнать?
- Попросил кое-кого из ребят помочь по старой памяти. Дело-то пустяковое. А вот у Санечки алиби нет. Про Масика даже говорить не хочу: и так ясно, то он там был. Но у него, как и у тебя, нет видимых причин для убийства.
- Да? - злорадно спросила я. - А как тебе такой факт: красивая девушка Анна - это Марианна, жена Максима. Которая терпеть не может всю его родню и, кажется, обчистила их квартиру.
- Что-что? - хором спросили мои Пинкертоны.
Я пересказала им разговор с Еленой и в комнате надолго воцарилась тишина.
- Слишком просто, - сказал наконец Павел. - Этот придурок вертится весь день на глазах у поселка, демонстрирует тебе фотографию невестки твоей подруги...
- Да я её сроду не видела!
- Он же этого не знает, правда? А потом едет на квартиру к своей возлюбленной, рискуя налететь на законного мужа. Все, конечно, возможно, но зачем?
- Из-за денег, - предположила я. - Масик их обожает. Подбил Анну на кражу, они вместе придушили старушку...
- А что? - оживился Андрей. - Как одна из версий - очень даже годится. А для отвода глаз крутился сегодня вокруг моей боевой подруги...
- Фотографии не вписываются, - меланхолично обронил Павел. - Для отвода глаз фотографии сообщницы не показывают. Он вообще должен был молчать о существовании этой Анны или как её там, а не болтать о ней всем встречным-поперечным.
- У сумасшедших своя логика, - авторитетно сказала я. - И потом вы забыли ещё об одном: о портрете Масика, найденном недалеко от тела тети Тани.
- Вот эта фотография меня больше всего и смущает, - заметил Павел. Преступники крайне редко оставляют на месте преступления свои визитные карточки. Равно как и фотографии. По-моему, кто-то нам этого Масика подсовывает...
Павел замолчал на полуслове и потянулся к телефону. Каждые четверть часа он звонил по одному и тому же номеру - причем я даже догадывалась, по какому. И каждый раз, не дождавшись ответа, становился мрачнее. Нет, Милочка определенно сошла с ума - нельзя же так издеваться над человеком, который тебя любит. Или с ней что-то случилось?
В общем, вечер прошел в трудах праведных, хотя и в невеселой атмосфере. Потом мы организовали Павлу раскладушку на кухне, заняв ею практически все свободное пространство, пожелали друг другу спокойной ночи и улеглись. Я ещё успела подумать о том, что забыла принять таблетку, а без неё не усну ни за что на свете, и что бессонная ночь мне гарантирована, потому что и аптечка, и кувшин с водой остались на кухне, а туда идти неудобно. И тут же услышала звонок будильника. Чудеса, да и только: впервые в жизни я за всю ночь не увидела ни единого сна. Есть же счастливые люди, которые снов вообще никогда не видят! Андрей, например.
Когда я появилась на кухне, то обнаружила, что раскладушка уже убрана, стол накрыт, а на плите кипит чайник и шипит яичница с колбасой. Заподозрить в таком подвиге своего друга я при самом горячем желании не могла: не его жанр. А вот для Павла это было, по-видимому, само собой разумеющимся. Повезло Милочке! На волне этой белой зависти я и решилась за завтраком на совершенно нетипичный для себя поступок: влезть не в свое дело.
- Павлуша, а может быть ты все-таки съездишь к Милочке? Вдруг с ней что-то случилось...
Андрей бросил на меня грозный взгляд, но Павел, как ни странно, воспринял мое выступление вполне спокойно:
- Пожалуй, ты права. Съезжу после похорон. Я больше так не могу.
- У тебя ещё невероятное терпение, - стала я ковать железо, пока оно было горячим. - Деликатность и такт штуки, конечно, хорошие, но надо же и меру знать. Если Мила по каким-то причинам не хочет тебя видеть, она могла бы об этом сказать, а не...
Павел как-то напрягся, и я поняла, что обсуждать поступки любимой женщины он ни с кем не будет. И я в этом плане не исключение. Пришлось срочно трубить отбой:
- Впрочем, это только ваше дело, мне просто больно смотреть, как ты волнуешься.
- Спасибо за сочувствие, Наташа, - достаточно мягко сказал Павел, - но я и сам... Хотя ты, как женщина, наверное лучше понимаешь: стоит навязывать свое общество или не стоит.
- Нашел с кем советоваться, Павлуша, - вмешался Андрей, - даже если она и женщина, то нипочем в этом не признается. Потому что гордая. Уважаю.
- Я тебя тоже очень люблю, - машинально откликнулась я. - Давайте собираться, мальчики, время поджимает. Спасибо за завтрак, Павлуша, я таких мужчин только в кино видела.
- Ты же все равно на завтрак только бутерброды ешь, - возмутился Андрей. - Так чего ради я буду стараться?
- Ладно, коллеги, отставить, - вмешался Павел. - Ваши перепалки становятся утомительными. Наташа права, надо собираться.
Разумеется, перед отъездом он ещё раз позвонил Милочке - и... о счастье, о радость! - она оказалась дома. Собственно, никуда из него и не уходила: просто отключила на ночь телефон, чтобы выспаться, и только сейчас об этом вспомнила. Настроение Павла поднялось мгновенно, как ртуть в градуснике, если на него подышать. Он договорился, что заедет за ней по дороге на кладбище - в Домодедово ей делать нечего - и погнал нас с Андреем в машину.
Тарасовы и Елена уже были на месте, хотя мы приехали минута в минуту. Мужчины и Елена пошли улаживать грустные формальности, а мы с Галкой остались возле машин. Во-первых, караулить, а во-вторых, в морге нам решительно было нечего делать.
Галка была мрачнее тучи и беспрерывно курила. Я не решилась морочить ей голову вчерашними событиями и предположениями: даже у меня иногда пробуждается чувство такта. Но она сама спровоцировала меня на короткий разговор:
- Узнать бы, какой подонок это сделал - собственноручно бы убила, процедила Галка сквозь зубы, яростно втаптывая в землю очередной окурок.
- Скоро узнаем, - утешила я её. - У Павла три основных подозреваемых: алкоголик Колян, Масик и я.
- Прибереги свои шуточки до другого раза, - холодно посоветовала мне Галка. - Не время и не место.
- Знаю. Но от того, что ты будешь себя накручивать, ничего хорошего не произойдет.
Ответом она меня не удостоила. А потом началась печальная процедура выноса гроба, установки его в катафалк, определение маршрута. В катафалке с гробом должны были ехать Елена, Галка, и я. А мужчины - сопровождать нас на автомашинах. Вроде бы все утряслось, но тут Галка посмотрела на меня и заявила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76