Мисс Ваймеринг ест суп, грациозно манипулируя ложкой. Ее глаза блуждают по комнате, перебегая от полковника к Виоле, от Виолы к Корине и от Корины к Патриции. Что-то не так, думает она, хотелось бы знать, что именно. Но в глубине души она довольна, что не знает этого. Иногда, думает она, неведение - настоящий подарок судьбы.
Но все-таки она беспокоится. Она украдкой бросает взгляд на Виолу. Виола - прекрасная девушка, думает мисс Ваймеринг. Хотелось бы только, чтобы она не выглядела такой утомленной: темные круги под глазами слишком заметны. Несомненно, что-то гложет Виолу. Что бы это могло быть? Мисс Ваймеринг пытается припомнить свои собственные страхи в тридцатилетнем возрасте.
Мисс Ваймеринг вздыхает. Временами ей хочется набраться смелости и о многом спросить Виолу. Но смелости у нес нет, и это положение уже вряд ли когда-нибудь изменится. В конце концов, если у Виолы появится такое желание, она сама все расскажет. Только вот появится ли оно?..
Ее взгляд перебегает на Корину. Мисс Ваймеринг думает о Корине, поглощающей суп с выражением полного удовлетворения, которое, однако, сменяется брезгливой миной, едва ее взгляд останавливается на Патриции. Та по-прежнему одета в красное вечернее платье Корины, невообразимо раскрашена и носит прическу кинозвезды. Выражение лица Патриции соответствует ее представлению о полном и совершенном пренебре-
женин к мнению присутствующих. Она отлично знает, что Корина готова взворваться в любую минуту, и-с удовольствием готовится к предстоящей сцене. Она уже репетирует в уме свою роль, подбирая реплики, способные отразить любую атаку со стороны Корины. Что до Корины, то она, по каким-то своим соображениям, необычайно довольна собой. "Как кошка, проглотившая канарейку", - думает мисс Ваймеринг и начинает испытывать смутное беспокойство при мысли о том, кто может оказаться в роли той канарейки, которую Корина собирается проглотить в следующий раз. Но Патриция... Мисс Ваймеринг слабо вздыхает, выражая крайнее неодобрение. Патриция ведет себя непозволительно. Право, она позволяет себе слишком многое. Мисс Ваймеринг прекрасно знает, что на Патриции надето одно из вечерних платьев Корины, которое она, конечно, взяла без разрешения; что ее прическа скопирована у какой-то кинозвезды, занимающей в данный момент основное место в душе Патриции; что макияж ребенка (любой человек моложе двадцати все еще ребенок для мисс Ваймеринг) просто ужасен. Остается надеяться, что Жерваз ничего не заметит или, по крайней мере, не будет слишком несдержан в проявлении своих чувств.
Саллинс - дворецкий Фердинанда Аллардайса, начавший свою службу в семье еще ребенком, а ныне седовласый старик, томится у дальнего конца стола в ожидании перемены блюд. Саллинс чувствует себя неуютно. Он слишком долго прожил в семье и понимает, что скандал неизбежен. Хуже того, взрыва страстей можно ожидать в любую минуту. Следует ли ему оставаться на месте, делая вид, что ничего не происходит, или незаметно удалиться? Что за чертовщина происходит в семье? Саллинс достиг того возраста, когда человек, если только он окончательно не выжил из ума, поневоле начинает задавать себе вопрос - для чего же, в конце концов, он живет? Ничто более не имело смысла - от атомной бомбы до печеночных колик у полковника Стенхарста. Старому человеку жизнь напоминает хронический флюс или другую затяжную болезнь. Саллинс обходит стол, собирая тарелки из-под супа. Он прихрамывает на левую ногу - результат удара копытом пони мисс Виолы, когда той было пять лет от роду. "Да, тогда были деньки, — думает Саллинс, - хорошее было время. Мистер Аллардайс был настоящим хозяином "Темной рощи". Но миссис Аллардайс оказалась настолько глупа, что решилась снова выйти замуж. Да, были деньки..."
Буря разразилась внезапно. Саллинс подал котлеты и удалился, чтобы лично проследить за приготовлением десерта. Корина медленно прожевывала кусок баранины. Неожиданно она положила нож и вилку на стол.
- Кажется, я предупредила тебя, чтобы ты сняла мое платье, - произнесла она ледяным тоном, обращаясь к Патриции. - Почему ты никогда не делаешь, что тебе говорят, маленькая дрянь!
Патриция прекратила есть и подняла глаза на Корину.
- У меня нет желания говорить с тобой, киса, - произнесла она холодно. - До обеда ты посмела,назвать меня сучкой... Подумайте только - сучкой!
- Что все это значит, черт побери? - рявкнул полковник. -Как... как она назвала тебя?
- Сучкой, приемный папочка, - с готовностью отозвалась Патриция, - самкой собаки.
Полковник едва не задохнулся от возмущения.
- Не волнуйтесь, Жерваз, -сказала Корина. - Ничего страшного не произошло. - Она снова повернулась к Патриции. -Сразу же после обеда поднимешься к себе и снимешь мое платье. Иначе я вытряхну тебя из него. После этого ты вымоешь свою физиономию и причешешься, как приличная девушка. Я уже предупреждала, что ты выглядишь, как шлюха.
- Боюсь, я плохо разбираюсь в шлюхах, - ледяным тоном сказала Патриция. — Этот род деятельности интересует мейя только теоретически. - Она любезно улыбнулась Корине. - Ты сегодня не в настроении, дорогая, не так ли? Знаете, приемный папочка, когда Корине изменяют нервы, она становится невыносима, - сущая подзаборница, да и только.
- Я устал от этого балагана за обеденным столом, - сердито заметил полковник. - Мне становится плохо от вашего ужасного жаргона. В мое время девушки не позволяли себе подобных выходок. Что ты имеешь в виду, черт побери, когда называешь Корину подзаборницей? Что это за слово?
- Подзаборница, мягко выражаясь, - незаконнорожденная, или дитя любви, - сказала Патриция.
Полковник взглянул на свояченицу.
- Боже мой, Онория, на что уходит ваше время, хотел бы я знать? - спросил он. - Послушайте, как эта девочка разговаривает со мной, с приемным отцом. Ее поведение омерзительно. Впрочем, не могу сказать, что ее сестры ведут себя лучше. Не понимаю, почему я до сих пор терплю все это. - Он бросил свой нож на стол. Лицо полковника стало кирпично-красным.
- Как вы сказали, Жерваз, - "не знаю, почему я терплю все это"? - спросила Корина. - Бросьте, вы все прекрасно знаете, и мы тоже знаем.
- Корина, пожалуйста... - мисс Ваймеринг попыталась вмешаться в разговор. - Ты не должна так разговаривать с отчимом. И вообще, девушки, не надо ссориться за обеденным столом. Это так ужасно. Слуги все слышат, я уверена.
Полковник саркастически рассмеялся.
- Прекрасно, - сказал он. - Этот пассаж о слугах превосходен. Беда в том, что слышат все: не только слуги, но и вся деревня. Пожалуй, сейчас самое время сказать кое-что нашим девушкам. - Он взглянул на Патрицию. - Корина назвала тебя дурой, - продолжал он. - Думаю, она недалека от истины. Все время ты тратишь на походы в кино, на подражание кинозвездам. Твой вид чудовищен. Ты не имеешь даже отдаленного представления о том, как должна вести себя настоящая леди. Мне становится нехорошо от одного взгляда на тебя.
Патриция улыбнулась мудрой улыбкой.
- Я очень сожалею, приемный папочка, но наши чувства обоюдны. Сейчас у вас очень нехороший цвет лица. Вы не опасаетесь, что вас может хватить удар, приемный папочка?
Лицо полковника стало еще темнее.
- Черт побери, - прорычал он. - Я по меньшей мере раз сто просил не называть меня "приемным папочкой"! Почему ты продолжаешь делать по-своему?
- Очевидно, именно потому, что вам это не нравится, и она знает это, - вступила в разговор Корина. - Может быть, она думает, что вам не пойдет на пользу обращение "Жерваз" или "отчим", иначе вы слишком много возомните о себе.
- Корина, ты не должна говорить так, - сказала мисс Ваймеринг. - Это дурной тон.
Наступила тягостная пауза. Атмосфера сгустилась настолько, что, казалось, скоро ее можно будет резать ножом. Виола поднялась с места.
- Извините меня, Жерваз, - сказала она, - мне лучше подняться к себе.
- Успеешь! - рявкнул полковник. Он был готов не на шутку разбушеваться. Его губы вытянулись в тонкую ниточку, а глаза яростно сверкали. — Успеешь, - повторил он. - Мне есть что сказать тебе с Кориной, и будьте любезны внимательно выслушать меня.
Виола удивленно взглянула на полковника.
- Звучит очень драматично, - с вызовом сказала Корина. - Я просто ужасно заинтересована.
Мисс Ваймеринг тревожно переводила взгляд с одного лица на другое.
- Жерваз, дорогой, - сказала она. - Не кажется ли вам, что лучше поговорить с девушками после кофе? Во всяком случае, Саллинс тоща не сможет нас услышать.
Полковник рассмеялся.
- Уверяю вас, моя дорогая Онория, что это не имеет никакого значения, - сказал он. - Любой слуга в этом доме, во всей деревне да и в Алфристауне знает не хуже нас с вами, о чем пойдет разговор. Думаю, они уже давно все знают.
- Господи, что же это такое, Жерваз? - спросила мисс Ваймеринг, тревожно глядя на полковника.
- В любой деревне не могут жить без сплетен, - холодно сказала Корина. - "Кусок навоза в барскую карету" - так, кажется, это у них называется? Что же, теперь этот кусок попал и в нас.
- Я скажу то, что собрался сказать, и сделаю это сейчас, — прервал ее полковник. - Уже достаточно долго в нашем доме все идет вкривь и вкось, и мне это не нравится. Патриция ведет себя вызывающе, а что до Корины, то она, вероятно, вообще самая грубая девушка, которую я когда-либо встречал. Но до последнего времени я по крайней мере надеялся, что у нас не будет проблем с Виолой.
- Но, Жерваз, что могла сделать Виола? - храбро вмешалась мисс Ваймеринг.
- Сегодня разговор не о том, что она сделала, - сказал полковник. —Она это знает, и Корина тоже знает. Во всяком случае, они знают, что делают.
Мисс Ваймеринг приподняла брови.
- Но что они сделали? - спросила она. - В чем дело, Жерваз?
- В деревне и в Алфристауне ходят отвратительные слухи, -сказал полковник. - Они донеслись даже до Истбурна. Имена Виолы и Корины связывают с именем одного чрезвычайно неприятного джентльмена с сомнительным прошлым и весьма скверной репутацией в настоящее время. Этот человек имеет отношение к одному из самых мерзких притонов Брайтона. Черт побери, - продолжал он, все более возбуждаясь, - как вы думаете, как я могу себя чувствовать, когда мне приходится выслушивать намеки от членов моего клуба - а у них уже создалось впечатление, что две мои приемные дочери ведут себя, как дешевые проститутки, а третья, ребенок семнадцати лет, как деревенская идиотка.
Патриция встала и взмахнула рукой.
- Тетя Онория, - сказала она, - сегодня Корина назвала меня шлюхой. Это я еще могу стерпеть. Однако я не понимаю, почему
меня надо сравнивать с деревенской идиоткой. Хотя по отношению к кому-то, - продолжала она, взглянув на полковника, -это может быть подходящим сравнением. Но я, в отличие от других, не думаю, что в нашей семье есть деревенский идиот. На ее лице появилось выражение глубокой печали.
- Я пойду к себе. Мне надо побыть одной, - томно сказала она. Затем она уселась на свое место и с удвоенной энергией принялась за котлету.
- Вам не кажется, что сегодня вы были слишком резки с нами? -спросила Виола, обращаясь к полковнику. - Стоит лишний раз подумать, прежде чем бросаться подобными обвинениями. Право, они звучат нелепо.
- Еще бы, - добавила Корина, - обязательно стоит подумать прежде, чем оскорблять членов семьи, и, - она бросила игривый взгляд на сестру, - особенно Виолу. — В конце концов, все мы знаем, что вы имеете только две с половиной сотни в год как один из наших опекунов по материнскому завещанию. Дополнительную тысячу фунтов вы получаете из средств Виолы, по ее решению и желанию. Нехорошо кусать руку, которая тебя кормит.
Полковник произнес, задыхаясь:
- Вы... Вы... Иногда я думаю, что готов задушить вас!
- Конец первой серии... Часть вторая... - прошептала Патриция.
- Жерваз, - вмешалась мисс Ваймеринг, -сейчас придет Саллинс. Этот разговор должен быть прекращен. Я полагаю, всем здесь есть о чем подумать. Если у вас есть претензии к девочкам, то здесь не место их высказывать.
- Меня оскорбили, - сказал полковник. — Может быть, я похож на неразумного отчима из романов, но я еще и опекун поместья. До тех пор пока я не сложу свои обязанности, я намереваюсь добиваться того, чтобы девушки вели себя надлежащим образом. Но если вы, Онория, считаете, что этот разговор должен быть прекращен, то я доведу до сведения этих леди, что я собираюсь предпринять. Это касается вас, Виола и Корина. Что до этого ребенка, - он бросил взгляд на Патрицию, - я поручаю ее вашей заботе, Онория. Может быть, вам еще удастся привить ей немного здравого смысла и научить хоть каким-то приличным
манерам.
Приступ кашля прервал его обличительные речи. Справившись с собой, он продолжал:
- Для меня совершенно ясно, что прямо под моим носом творятся разные темные делишки, грозящие уничтожить репутацию семьи. Возможно, никого из вас уже не волнует то обстоятельство, что ваша семья живет в этих местах несколько сотен лет. Ради того, чтобы доставить себе удовольствия, весьма предосудительные с моей точки зрения, вы готовы втоптать в грязь честь этой семьи. Скажу прямо: я очень рад, что я не ваш отец. Тем не менее я твердо намерен выяснить, что происходит. Если для установления истины мне потребуется нанять частного детектива, я готов пойти и на это. И можете быть уверены - какие бы шаги мне ни пришлось предпринимать, я доведу дело до
конца.
Виола поднялась со своего места.
- Вы меня извините, тетя, - сказала она, - но я лучше выпью кофе у себя в комнате.
Она вышла из гостиной.
- Похоже, нас ждет ужасно интересная жизнь, — заметила Корина. - Вам бы следовало знать, что Виоле без малого тридцать, да и мне уже двадцать семь. Не кажется ли вам, что мы достаточно взрослые, чтобы вести себя так, как нам нравится?
- Тем не менее вы, по-видимому, еще не доросли до того, чтобы обладать элементарным здравым смыслом. Неужели вы думаете, что эта затея мне самому нравится? - полковник взглянул на Корину. - Если вы предполагаете сами объяснить мне, что происходит между вами и упомянутым человеком, - очень хорошо. Если же нет, я поступлю так, как мне подсказывает совесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30