Правда, главный инспектор Грин-гал пообещал, что продолжение расследования будет чисто формальным, так сказать, вопросом процедуры. Но можно ли доверять его словам? На кого в первую очередь может пасть их подозрение? При данных обстоятельствах скорее всего на Виолу. Разве не она помчалась сломя голову на встречу с Каллаганом? Не она ли грозила ему всеми мыслимыми и немыслимыми карами, посмей он принять поручение полковника? Ни для кого не секрет, что она была сердита на Жерваза, может быть, даже ненавидела его. Какие выводы сделает полиция? Сочтут ли, что этих улик достаточно, чтобы подозревать Виолу в убийстве Жерваза? Пожалуй, такое возможно. В принципе, возможно все. Когда убивают человека, никому из друзей убийцы не придет в голову то, что он мог совершить подобное. Но из-за этого он не перестает быть убийцей.
Вне зависимости от этого, если Виола пожелает облегчить свою совесть и признаться в своих грехах кому-нибудь, например тетушке Онории, ее необходимо будет остановить. Корина улыбнулась. Это будет несложно. Пусть Виола щеголяет своей добродетелью и респектабельностью. Тем лучше! Такую публику запугать куда проще, нежели людей, не подпадающих под эти категории.
В дверь постучали. Корина небрежно повернулась на своем стуле, и в этот момент Виола вошла в комнату. Корина улыбнулась сестре.
- Дорогая, - произнесла она, - ты чудесно выглядишь. Дай бог, чтобы я походила на тебя. Как тебе идет черный цвет! Твое платье - настоящий шедевр! Однако, что с тобой? Ты устала или, может быть, обеспокоена?
Виола закрыла за собой дверь, сделала несколько шагов и остановилась в нескольких футах от Корины. Ее лицо оставалось в тени.
- Представь себе, я обеспокоена, - сказала она. - Видит бог, у меня достаточно оснований для этого! Я не понимаю, чего добивается полиция. Они продолжают расстедование. Мне это кажется странным. Они не говорят о своих подозрениях, но, по-видимому, склоняются к мнению, что это была насильственная смерть. Хорошо, пусть будет так. Но кому могла прийти в голову идея убить Жерваза? Кому могла быть нужна его смерть?
Корина зевнула.
- Да кому угодно, - сообщила она. - Мне самой нередко хотелось прикончить старого козла. Только мне не хватало смелости. Может быть, существовали и другие, у которых возникало такое желание. Например, люди из его прошлого. Непонятно, почему это должно касаться тебя. Его нет, чего тебе еще надо?
Виола поежилась.
- У тебя твердый характер, Корина, — сказала она. — Бедный Жерваз, что бы он ни говорил в наш адрес, был незлым человеком, а теперь он мертв. Нам не следует быть злопамятными.
- Бред, - фыркнула Корина. - И я горжусь, что у меня есть характер. Много ли пользы принесло твое хваленое мягкосердечие? - Она цинично улыбнулась. - Послушай меня, моя радость, брось переживать из-за Жерваза и подумай о себе.
Наступило непродолжительное молчание. Первой не выдержала Виола.
- Корина, когда Жерваз разговаривал по телефону с детективом, упоминал ли он о письме?
"Значит, этот чертов шпик кое-что рассказал ей, - мелькнуло
в голове у Корины. - Определенно, я должна что-то предпринять. Я должна остановить его. Это становится опасным". Вслух она сказала:
- Жерваз был вне себя. Конечно, я не запомнила в точности его слова. Суть в том, что он на самом деле намеревался поручить ему следить за нами. Именно эта часть разговора обеспокоила меня больше всего. Хотя мне самой бояться нечего. Как ты понимаешь, это скорее твоя проблема, нежели моя.
- Почему же ты сразу не пришла ко мне, когда узнала об этом? - настаивала Виола. - Чем ты занималась? Где ты была? -Она внимательно наблюдала за сестрой.
- Насколько я помню, я надела плащ, - сказала Корина непринужденно, -и вышла в сад, чтобы собраться с мыслями. Мне надо было решить, что я могу и должна сделать. В конце концов, это касалось и меня. Я решила предупредить его, что в случае если он попытается осуществить свою угрозу, меня он здесь больше не увидит. Ну, а когда я обдумала все как следует, я поднялась к тебе и рассказала о его планах. Но почему ты спрашиваешь меня об этом? Что, по-твоему, я могла делать?
- Я не помню уже, что я подумала, — призналась Виола.
- Тогда, я надеюсь, ты не собираешься отмочить какую-нибудь глупость? - дружелюбно поинтересовалась Корина. - Не надо делать из мухи слона. Будь уверена, так или иначе все образуется. Через несколько дней полицейским надоест это занятие, и они оставят нас в покое. Им придется примириться с мыслью, что Жерваз покончил жизнь самоубийством, что, по-моему, и было на самом деле. Все, что нам следует сделать, так это побыстрее избавиться от этого назойливого детектива, который только и делает, что слоняется по окрестностям, пытаясь нажить несколько фунтов на нашем несчастье, а затем вернуться к нормальной жизни. Слава богу, уже без Жерваза.
- Я не знаю, глупо это или нет, - сказала Виола, - но я собираюсь все рассказать тете Онории.
- В самом деле? - насмешливо спросила Корина. - Дело твое, но имей в виду - толку ог этого не будет. Скорее всего, ты почувствуешь себя еще более несчастной. На мой взгляд, это самая идиотская мысль, которая могла прийти тебе в голову. Подумай о последствиях. Напряги свои извилины и попробуй представить, что произойдет, если ты признаешься тетушке. Произойдет скандал, какого, пожалуй, у нас еще не было.
- Я не хочу думать о последствиях, - сказала Виола. - Дело зашло слишком далеко. Я не уверена, что и дальше смогу вынести все это.
- И это все из-за того, что тебя попросили выложить еще немного денег? - презрительно заметила Корина. - Может быть, если бы тебе не надо было платить, твое самочувствие улучшилось бы?
- Как тебе не стыдно, Корина.
- Я говорю, что хочу, - бросила Корина. ~ О'кэй, раз ты так решила, ступай к тете Онории. Но я бы так не поступила, будь я на твоем месте. Думаю, что скоро и ты согласишься со мной.
- Почему ты так считаешь? - Виола вопросительно посмотрела на сестру. Корина встала со своего места, подошла к камину; взяла сигарету, закурила. Она стояла спиной к огню, насмешливо изучая свою сестру.
- Теперь послушай меня, Виола, - твердо сказала она. - Я думаю, настало время, когда ты должна наконец реально оценить свое положение, раз уж этого не произошло раньше. Соль в том, что если из нас двоих кто-то проиграет, то этим человеком окажешься ты, Виола.
- Почему же, - неуверенно возразила Виола. - Я ничего не понимаю. Ты сама так хотела и всегда говорила мне, что...
- Все верно, - согласилась Корина, - я так хотела, и я хочу, чтобы все оставалось по-старому. Если ты отправишься к тетушке Онории и выложишь ей наши проблемы, дабы потешить свою чистую совесть, не думай, пожалуйста, что я поддержу твою историю.
- Господи, ты же не хочешь сказать, что... - простонала Виола.
- Я подразумеваю то, - холодно уточнила Корина, - что мне придется сказать Онории, что я первый раз слышу об этом. Расхлебывать возможные последствия придется тебе одной. - Я не знаю ничего о трм, что ты обманывала всех нас все эти годы. А если я буду стоять на своем, кто сможет опровергнуть мои слова? Не думаешь ли ты, что наш общий приятель поддержит тебя, а не меня? У него свои интересы в этом деле.
- Бывают моменты, Корина, - медленно произнесла Виола, -когда ты кажешься мне абсолютно безжалостным человеком.
- Может быть, - легко согласилась Корина, - но, по правде говоря, меня не очень интересует, что ты обо мне думаешь. Так или иначе, ты знаешь мое мнение и, надеюсь, поведешь себя благоразумно. Нам не нужны новые осложнения. Их и так более чем достаточно.
- Ты на самом деле сделаешь так, как сказала? - недоверчиво переспросила Виола. - Что, если я решусь все рассказать тете Онории, ты попытаешься опровергнуть мои слова?
- Будь спокойна, я так и сделаю, - заверила ее Корина. - И даже не поморщусь при этом. Я стараюсь быть лояльной по отношению к тебе, Виола, и требую, чтобы все оставалось как есть. Последуй моему совету и не буди спящую собаку. А теперь извини меня, я должна переодеться к обеду.
Несколько мгновений Виола молча смотрела на свою сестру, затем повернулась, и не сказав больше ни слова, вышла из комнаты.Каллаган устало мерил шагами пол своего номера в "Двух монахах". Он подошел к буфету, налил на четыре пальца виски в бокал, закурил новую сигарету. В очередной раз посмотрел на часы. Стрелки часов приближались к двенадцати. Он вернулся к своим размышлениям о Грингале. Грингал полагал, что полковник Стенхарст был убит. Вероятно, он был прав. Интересная ситуация, если принять во внимание, что, по-видимому, никто не имел каких бы то ни было мотивов для убийства; по крайней мере, достаточных мотивов. Фактически, единственным человеком, у кого могли оказаться такие мотивы, оставалась Виола.
Рано или поздно эта мысль должна была прийти в голову кому-нибудь еще.Каллаган постарался восстановить в памяти сцену трагедии. Откуда взялось это впечатление, что декорации слишком уж хороши, что сценарий действа продуман до мелочей? Может быть, потому, что оружие находилось строго в пределах досягаемости руки покойного, а уголок носового платка с инициалами В.А., недвусмысленно указывающими на Виолу Аллардайс, выглядывал из-под тела полковника ровно настолько, чтобы не остаться незамеченным. Все это было слишком хорошо, чтобы походить на правду. За всем этим чувствовалась рука опытного режиссера. По-видимому, это и явилось одной из причин, побудивших Каллагана нарушить замысел неизвестного автора. Трудно было допустить, что эти его действия окажутся не замеченными противником. В этом случае следовало ожидать и другой подобной липы, которой в надлежащий момент следовало привлечь внимание Грингала к личности Виолы Аллардайс.
Что в этом случае предпримет Грингал? Каллаган достаточно хорошо знал методы главного инспектора, чтобы питать какие-либо иллюзии на сей счет. Скорее всего, Грингал сделает вид, что ничего особенного не произошло, и попытается обмануть преступника своей мнимой бездеятельностью. Грингал разделял мнение Каллагана, что, если вы даете людям веревку достаточной длины, это неизбежно заканчивается тем, что они начинают
сооружать виселицу для сеоя. Поэтому Грингал будет выжидать. Отдав инициативу противнику, он неизбежно спровоцирует его на новую авантюру, результаты которой нетрудно предсказать. Зазвонил телефон. Держа в руке бокал, Каллаган поднял трубку. Он узнал голос Никколса.
- Это я, - представился помощник. - Ты еще функционируешь?
- Все нормально, - утешил Каллаган. - Я надеюсь, у тебя есть что сказать мне.
- Достаточно, - заверил его Никколс, - иначе я бы не был тем, кто я есть. Глазами, которые никогда не спят. Послушай, что я скажу. Относительно "Марден Клаб". Неплохое местечко. Первоначально я полагал, что он расположен на другой стороне Брайтона. Как ни странно, я ошибся. Он на этой стороне, сразу же за Роттингеном. Надо повернуть направо от берега моря, миновать деревушку. Прямо от нее начинается грязная дорога, которая и приведет тебя на место. Здание клуба находится примерно в двух милях от побережья.
- Понятно, - сказал Каллаган. - Что тебе удалось узнать о Мейсоне?
- То, что требовалось. Помнишь дыру под названием "Желтый якорь"?
- Еще бы!
- Тем лучше. У них работал один парень по имени Тони Эмпли. Кажется, в должности старшего официанта. Позднее его посадили по обвинению в продаже наркотиков. Вспомнил?
- Будь спокоен.
- О'кэй. Так вот, этот Чарли Мейсон не кто иной, как Тони Эмпли.
- Кто тебе это сказал? - спросил Каллаган.
- Кто, по-твоему, мог мне это сказать? Вот как это было. Я слонялся вокруг этой дыры и со скуки разговорился с одной кошечкой, которая, как выяснилось, работает там машинисткой, а попутно исполняет обязанности секретаря при боссе. Оказалось, что я уже был знаком с этой крошкой, когда она сидела у вешалки в старом "Мэйфлауэрс Клаб", прежде чем решила поменять профессию. Пока я болтал с ней, поблизости появился Тони Эмпли. Он не заметил меня, но важно, что я заметил его. Я спросил мою крошку, что это за тип, так как не сомневался, что он изменил свое имя. Она сказала, что его зовут Чарли Мейсон. Ты удовлетворен?
- Думаю, что да, - согласился Каллаган. - А пока не упускай свою подружку.
- Точно такая мысль пришла и мне, - признался Никколс. -Во всяком случае, я назначил ей свидание. Сегодня вечером мы встречаемся в Брайтоне. И еще до утра я узнаю о ней все, включая размер бедер и наличие родимых пятен ниже талии. Естественно, расходы на представительство - за счет фирмы.
- Как обычно, но смотри не переусердствуй. Мы еще не знаем, кто будет оплачивать наши счета.
- Разве? - удивился Никколс. - На тебя это не похоже. Значит, самое время заполучить нового клиента.
- Кому принадлежит клуб, Уинди?
- Одному типу по имени Донелли. Люсьену Донелли. Судя по всему, парень не'промах. Содержит свое заведение по высшему разряду и с первого взгляда не замешан ни в чем особенном. Все благопристойно. Спиртное что надо и никаких неприятностей с налоговым управлением. Крошка, о которой я упомянул, утверждает, что все просто боготворят его. Видимо, парень, надо признать, знает, с какой стороны намазан бутерброд. Бабы так и вешаются ему на шею.
- С этим достаточно, - прервал его Каллаган. - Выяснил еще что-нибудь?
- Будь спокоен, - заверил его Никколс. - Я не теряю зря времени. Две наши дамочки появляются здесь. Виола и Корина. Корина - член клуба, а Виола посещает клуб в качестве ее гостьи. Корина здесь свой человек. Моя приятельница намекала, что между Кориной и Донелли что-то может быть. Она считает, что Корина без ума от Донелли. Да и он как будто выделяет ее среди прочих.
- Отлично, - похвалил его Каллаган. - Совсем неплохо для качала. Кстати, тебе удалось узнать, где живет прислуга и сам Донелли?
- Ты меня обижаешь, - сказал Никколс. - Вся обслуга -официанты, повара и прочая публика - обитает в Брайтоне. Они используют роттингенский автобус для возвращения в город. Последний вечерний рейс. В особых случаях Донелли предоставляет им свою машину. Сам он живет при клубе. У него квартира на втором этаже. Кстати, и офис тоже. Там-то и работает моя кошечка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30