— Послушайте, мистер, так вот получилось, что я должен этой женщине кой-какие деньги. Насколько я понимаю, она хочет, чтобы я посмотрел все бумаги. А то, знаете, для семьи лишиться всего и отправиться бродяжничать по дорогам — занятие не из веселых, а?
— Это все тебя совершенно не касается, — сказал шериф.
— Ну, как бы там ни было, шериф, я все-таки должен посмотреть эти бумаги.
— Фред, покажи ему бумаги, — сказал гробовщик. — Пускай успокоится, и мы быстренько покончим с этим делом.
Шериф передал Гэсу ворох каких-то документов и откусил кусок жевательного табаку.
Гэсу понадобилось всего несколько минут, чтобы разобраться, в чем Дело: женщина поставила крестик на бумаге, которая давала право, в виде возмещения долга за бальзамирование, предоставление места на кладбище и прочие “услуги”, составляющие семьсот долларов, отобрать у нее всю ее “недвижимость”.
— А не дороговато вы тут берете за такие услуги, а? — пробормотал Гэс.
— Никто ее не принуждал выбирать все самое дорогое, — ответил гробовщик. — Она взяла самый лучший гроб из всех, что у меня были. Ну а самое лучшее, естественно, стоит дороже. Мне очень жаль, что для нее все так получилось, но мне же тоже нужно на что-то жить.
— Ну, судя по вашему виду, от недоедания вы не страдаете, — сказал Гэс спокойно. — Я вот думаю, если вы урежете ваш счет, ну, скажем до двух сотен — это будет как раз по-честному. А я должен этой женщине ровно столько же. И мы все уладим.
— Двести долларов? — возмутился гробовщик. — Фред, выполняй свои обязанности! Приступай к описи имущества!
Шериф быстро вытащил длинноствольный револьвер:
— Все устроим, мистер Феркин, как только я утихомирю этого любителя черномазых!
— Дорогая, — сказал Гэс, обращаясь к Бесси, стоявшей за спиной шерифа. — Ты же знаешь — мне не нравится, когда ты балуешь с автоматом. Эта штука случайно может выстрелить сама по себе.
Толстый гробовщик в изумлении посмотрел на Гэса, а потом медленно повернулся. Движения у него были как у механической игрушки. Его охватил ужас, когда он увидел то, что видел Гэс поверх его плеча: Бесси, стоящую у желтой машины и целящуюся в шерифа из автомата.
Ее лицо было искажено зверской ухмылкой, и Гэсу показалось, что ее терпение исчерпалось и Бесси готова отомстить за то, что се в очередной раз обозвали “черномазой”.
— Дорогой, положи яблочко на темечко этому дураку шерифу, — сказала она, растягивая слова. — Я хочу посмотреть — получится у меня очередью сбить это яблочко у него с головы?..
— Фред, знаешь, она действительно собирается это сделать, — сказал гробовщик громким шепотом.
Плечи шерифа опустились, лицо передернулось; когда он поспешно вставлял свой старый револьвер в кобуру, его руки дрожали. Повернувшись в полоборота к черной красавице, величественной в гневе, он выдавил из себя:
— Я извиняюсь. Честное слово! Ей-Богу, извините. У меня просто так вырвалось, пожалуйста, извините!
— А должок мы теперь, думаю, можем снизить до двухсот долларов, а? — спросил Гэс.
— Да, да, конечно, сэр, — уверил его гробовщик.
— Жаль, что вы так быстро согласились. Я думал, вы будете торговаться, и тогда бы я спросил, какой гроб вы хотите приобрести для себя самого. Мне бы не хотелось обижать вашу неутешную вдову.
— Мы определим долг в двести долларов. Так будет по справедливости.
— Я надеюсь, вы делаете это не потому, что вас заставляют так поступить, а? Ведь вы делаете это по доброте душевной, правда?
Поступаете так, потому что уважаете людей — черных, белых, индейцев, богатых, бедных? Я прав?
— Конечно, сэр, правы. Я всегда восхищался стариной Чарли Бридлавом. Поэтому мы и устроили такие отменные похороны.
— Вот и прекрасно. А теперь запишите это все на бумаге, — сказал Гэс, вынимая из конверта две стодолларовые купюры.
Гробовщик не спорил. На гербовой бумаге, которая была положена на капот машины, он написал все, что требовал Гэс. Потом Гэс вручил ему деньги.
— Вот теперь все как надо, — сказал Гэс. — С людьми надо обращаться по-человечески.
— Совершенно верно, сэр. Ну что, Фред, поехали?
— Нет, Фред еще не готов ехать. Он вот тут стоит и размышляет, как чего-нибудь такое подстроить, чтобы мы далеко отсюда не уехали. А потом сказать, что мы сопротивлялись закону, пытались смыться — ну, в общем, организовать что-нибудь такое умненькое.
— Нет, нет, что вы, сэр! — запротестовал Фред. — Я к вам больше ничего не имею.
— Фред, можешь мне поверить, у меня хорошие друзья. И если со мной что-нибудь случится, они приедут сюда, даже если им придется проехать тысячу миль, и с удовольствием остановят твое трепетное сердечко. Ты понял? И у них есть нужные для этого инструменты.
— Мне все это очень не нравится, но сила на вашей стороне. Гэс повернулся и посмотрел на женщину, которую обступили ее дети; она прижимала к себе тех, кто стоял ближе.
— Ладно, теперь можете ехать, — сказал Гэс, — но чтобы эту женщину больше не беспокоили. А если сунетесь сюда, то я об этом тут же узнаю.
— Не беспокойтесь, сэр, все будет в порядке. До свидания, сэр, — сказал гробовщик, бросившись к своей машине; он напоминал большого борова, бегущего по льду.
Шериф старался идти медленно и важно, демонстрируя запоздалую смелость, но Гэс не смотрел в его сторону.
Он подошел к женщине с детьми и вручил ей бумаги.
— Храните их, — сказал он. — Тут сказано, что вы рассчитались со всеми долгами и что сделано это по обоюдному и добровольному согласию. И никаких бумаг больше не подписывайте, пока кто-нибудь из детей вам не прочитает, что там написано.
— Понимаете, у меня нет денег, чтобы отправить детей в школу. Для нас времена трудные. Мы умеем выращивать только яблоки, и больше ничего. Надо учиться, а денег нет.
Гэс вытащил из конверта десять стодолларовых купюр и сунул их в мозолистую, жилистую руку:
— Вот, возьмите. Это на образование детей. Но не покупайте на них ни машины, ни новой мебели. Это только на образование, ладно?
— Ох, мистер, ох, мистер! — стала причитать потрясенная женщина. — Как вас зовут?
— Гэс Гилпин, а это — Бесси.
— Вы замечательные люди! Лучше вас я никого никогда не встречала! — воскликнула женщина. — Чем я могу отплатить вам?
— Вы предложили незнакомым людям яблок. И лучшей оплаты я не знаю.
Гэс пошел к машине — Бесси уже сидела за рулем, заведя мотор. Обернулся и, обращаясь к женщине, держащей в руках документы и деньги и покусывающей губы, чтобы не расплакаться, сказал:
— Дети обязательно должны ходить в школу. Я как-нибудь приеду к вам узнать, как идут дела, и попросить хорошее яблоко. Потом сел в машину.
— В это все просто трудно поверить! — сказала женщина. — Я молилась, молилась, и ко мне явились ангелы!
— До свиданья! — крикнул Гэс.
— До свиданья! — ласково сказала Бесси. — До свиданья, детки!
И она вывела машину на дорогу. На коленях у нее лежал “томми”.
Гэс улыбался.
— Если бы ты только видела, какая рожа была у этого тощего!
— Удивительно, — сказала Бесси. — Чтоб такая тихая черная девочка заставила такого большого и грозного шерифа трястись от страха! И только потому, что она решила поиграть немного со стареньким, маленьким “банджо”!
— Бесси, чтоб там с нами дальше ни произошло, помни, что однажды мы ехали дорогой, которая вилась по долине, по обеим сторонам дороги росли яблони, а на них было полно желтых, красных и бордовых яблок, а я тебе говорил: “Бесси, я люблю тебя”. И знаешь, нет слова, которое бы лучше выразило, что я хочу сказать.
Глава седьмая
Зимой Гэс занимался делами “Клуба Ирландского Петуха”, собирал деньги и доставлял их Фитцджеральду; ему платили значительно больше прежнего, и время от времени он получал дополнительный конвертик. Его репутация спокойного и надежного человека укрепилась.
Он предложил Фитцджеральду, чтобы Бесси пела в клубе. Поначалу тот не соглашался, но, в конце концов, Гэс сумел его убедить. Бесси пела в сопровождении небольшого оркестра. А потом Гэсу удалось затащить в клуб самого Фэтса Кинга, блестящего пианиста, чтобы он аккомпанировал Бесси. Фэтс, который, помимо всего прочего, играл классическую музыку на органе, знал джаз Канзас-Сити как свои пять пальцев и часто играл не за плату, а из чистой любви к музыке. Человеком он был энергичным и увлеченным, и когда услышал пение Бесси, то оценил ее природный дар и помог ей найти приятный оригинальный стиль, который она могла развивать в любом направлении. Бесси легко схватывала сложные ритмы, а в каждую песню, которую пела, вкладывала некоторое меланхолическое настроение. Даже в такие радостные и веселые песни как “Вовсе не шалю” и “Сижу, глотаю виски”. Эту скрытую печаль, которая иногда прорывалась на поверхность, она хотела разделить с другими.
Гэс не организовывал для Бесси пышного дебюта — все-таки их клуб был известен прежде всего как незаконное питейное заведение. Но он сообщил всем, кому считал нужным, что в клубе начинает выступать певица, которую стоит прийти послушать. И через несколько недель в дни, когда пела Бесси, народу набивалось в клуб столько, что многим приходилось стоять.
К весне она завоевала себе достаточно широкое признание и наработала солидный опыт выступлений. Несмотря на свою молодость, она могла бы уже выступать на профессиональной сцене. Она даже записала пару пластинок — в сопровождении оркестра Фэтса Кинга — в студии фирмы “Меллифоун”, но фирма была слишком малозаметной, и тираж пластинок был небольшим. Так что широкая публика не смогла еще познакомиться с таким явлением как джаз-блюз Канзас-Сити.
Во время выступлений Бесси полностью отдавалась пению, и к концу ночи она очень утомлялась. Во сне она иногда дрожала и прижималась к Гэсу, словно боялась, что невидимые демоны, которые разлучают возлюбленных, унесут ее прочь от любимого.
Но особенно Гэс радовался тому, что она прекратила употреблять наркотики. После того как Бесси полностью осознала, что ее любит настоящий мужчина, и поняла, что всякий раз, когда мрачные монстры прошлого подымали головы, она может искать у него поддержки, может положиться на силу и на решительность, с которой он отгонял он нее продавцов наркотиков и наркоманов с затуманенными глазами, бросить кокаин оказалось не таким уж трудным делом.
Зима закончилась, снег почернел и растаял; по воскресеньям люди выбирались из своих каменных коробок, чтобы поприветствовать весну.
В тот день, когда Фитцджеральд пригласил Гэса к себе в кабинет, стояла прекрасная весенняя погода; все зеленело, даже на закопченных улицах Канзас-Сити. Когда Гэс вошел, Фитцджеральд расхаживал из угла в угол.
Гэс попытался успокоить старика:
— Все в порядке, мистер Фитцджеральд. Надежный Гэс на месте. Все устроим, как обычно. Не волнуйтесь!
— Да, хорошо, что ты здесь, Гэс... Знаешь, я хочу попросить тебя провернуть одно сложное дельце. — Голос Фитцджеральда выдавал не просто обеспокоенность. — Ты можешь отказаться, и я не буду за это к тебе в претензии.
— Мистер Фитцджеральд, вы знаете, как я отношусь к применению оружия. Но если надо — то все будет сделано, как требуется.
— Я знаю, и за хорошие деньги я мог бы нанять кого следует. Но в этой операции понадобятся прежде всего мозги, а не просто умение метко стрелять. Ну и, конечно, везенье.
— О чем идет речь? — спросил Гэс.
— Мы расширяем дело. Открываем точки в западном Канзасе. Это далеко не самый богатый район в стране, но мне сообщили, что ребята Мики Зирпа начинают снова давить на нас из Денвера.
— А как там насчет местных бутлегеров?
— Они хотели бы присоединиться к нам, а не к Мики.
— Вы обратились ко мне, потому что я родом из западною Канзаса?
— Да, Гэс, и поэтому тоже. Но может быть, тебе туда совсем не хочется возвращаться? Скажи мне, я должен знать.
— Съездить туда я могу, но оставаться там надолго не хочу, — сказал Гэс.
— Нет, оставаться там не нужно. Речь идет о разовой поездке. Нужно сопровождать грузовики, шесть больших грузовиков с виски. Рядом с каждым водителем будет сидеть вооруженный охранник. Еще один грузовик, поменьше, повезет бензин, масло, запасные детали, шины, ну, и все такое прочее. Груз нужно будет доставить в Додж-Сити. А там уже позаботятся о нем как надо и доставят куда нужно. Я все уже организовал.
— А что, по дорогам, кроме мальчиков Зирпа, можно ожидать еще каких-то встреч?
— Конечно. Полицейских. У тебя будет достаточно денег, чтобы раздавать их кому следует, но учти, придется с деньгами обходиться жестко — иначе растратишь все, еще не добравшись и до Вичиты. Каждый раз, когда это понадобится, платишь только одному.
— А если одни и те же типы будут появляться и в других местах и снова требовать денег?
— На этот случай наши крепкие ребята должны им растолковать, что и как.
— Хорошо. А что, если нас по дороге будут останавливать люди из налогового управления или казначейства?
— Этих придется как-то перехитрить.
— Да, теперь я понимаю, что это совсем не увеселительная прогулка, — сказал Гэс, улыбнувшись. — Через весь штат открыто провезти столько виски... При этом иметь приятные встречи с ребятами Зирпа, полицейскими штата, местными шерифами, и впридачу объясняться с чиновниками из казначейства!
— За это ты получишь вознаграждение в десять тысяч долларов.
— Но это очень много!
— Это не много, если нам удастся обойти Зирпа. А если не удастся, то нам грозит настоящая война за Канзас... Да, и еще одно. Бесси с собой брать не нужно. У тебя будет слишком много разных других дел.
— Я и сам не хотел бы, чтобы она была там, где будет пахнуть порохом, — сказал Гэс. — Но вы присмотрите за ней, ладно? Мне бы очень не хотелось, чтобы ей опять кто-нибудь предлагал наркотики.
— Сделаю, как просишь.
— Когда отправляться?
— Чем скорей, тем лучше. Я достал совсем новенькие грузовики. Они уже загружаются на складе. Там собрались все водители и охранники. Мы старались все сделать так, чтобы никто ни о чем не пронюхал, но и среди наших людей есть стукачи.
— Я сам буду выбирать маршрут и поеду впереди грузовиков на своей машине, — сказал Гэс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45