установка ванн
Если это так, то экипаж направится домой. В противном случае – куда-то еще.
– Нам придется довольствоваться тем, что мы имеем, – сказал Лоувелл Хэйзу и Суиджерту, – Будем надеяться, что все в порядке.
Операторы на Земле пришли к тому же самому заключению, что и Лоувелл. И они поняли, что командир с ними согласен, когда индикаторы ориентации вдруг замерли на месте. Теоретически, выполненные Лоувеллом и пересчитанные на Земле коррекции при передаче данных гироплатформы из «Одиссея» были достаточны для ориентирования гироплатформы «Водолея», но этому вряд ли стоило сильно доверять. Но сейчас у них не было выбора. Дейтерих, Бостик и остальные члены команды навигации наблюдали, как Гэри Реник вызвал Ланни, чтобы сообщить ему, что все готово к запуску.
– ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ, это НАВИГАЦИЯ, – сказал он.
– Слушаю.
– Так, у нас есть курсы и мы готовы передать их экипажу.
– Вы уверены в корректности данных?
– Так точно.
– Хорошо, – сказал Ланни, – Готов ли экипаж к приему данных?
– Принято, – сказал Лусма, – Так, «Водолей», – вызвал он по каналу связи с кораблем, – Вы готовы принять координаты маневра?
– Подтверждаю готовность, – ответил Лоувелл.
– Вот они. Цель: коррекция курса для свободного возврата, – начал читать Лусма, – координаты такие: «НАУН» 33, 061, 29, 4284 минус 00213. «Эйч-Эй» и «Эйч-Пи» равны «Эн-Эй». Наклон…
Лусма продолжал бубнить, передавая установку тяги, временные параметры запуска, углы двигателя, ожидаемое увеличение скорости. Хэйз, как и положено, каждый раз подтверждал прием. В соответствии с этими данными, которые зачитывали друг другу пилот ЛЭМа и Земля, процедура запуска двигателя состояла из нескольких шагов. Как только данные были приняты, Хэйз ввел координаты в навигационный компьютер, заставляя его перевести корабль в правильное положение, полагаясь на первоначальную ориентацию.
Испытания, которые провели Янг и Дюк на тренажере, постоянно консультируясь по телефону с компанией «Грумман», показали, что бортовой автопилот в состоянии обеспечить стабильную ориентацию корабля во время запуска двигателя. Когда корабль будет правильно ориентирован, Лоувелл включит посадочную систему, раскрывая посадочные стойки так, чтобы они не мешали соплу посадочного двигателя. Потом компьютер, выполняя команды, введенные Хэйзом, запустит четыре стабилизатора «Водолея» на 7.5 секунд. Эта процедура, известная как осадка топлива, должна слегка подтолкнуть корабль вперед, чтобы топливо для посадочного двигателя собралось на дне бака, и исчезли воздушные пузырьки. После этого главный посадочный двигатель запустится автоматически на 10-процентной тяге в течение 5 секунд – достаточно для движения корабля. Затем Лоувелл переведет свою Т-образную рукоятку тяги в положение «40 процентов» и будет удерживать ее там в течение 25 секунд, пока тяга будет составлять точно 1791 кг. По завершении этого компьютер отключит камеру сгорания, и двигатель затихнет. Таким образом, теоретически, экипаж будет на правильном курсе, чтобы обогнуть Луну и вернуться на Землю.
Хэйз вводил данные гироплатформы в бортовой компьютер, Лоувелл смотрел в левый иллюминатор, а Хэйз – в правый. Суиджерт вытянул шею, выглянув из-за плеч своих товарищей, и стабилизаторы заработали, подталкивая корабль в том направлении, которое определил КЭПКОМ. Лоувелл в полете достиг приборной панели и щелкнул тумблером, управлявшим посадочной системой ЛЭМа.
Перед экспедицией командир рассматривал эту процедуру, как краеугольный камень планировавшегося спуска на лунную поверхность. Теперь же раздвинутые посадочные стойки ЛЭМа не имели такого значения, и Лоувелл почувствовал боль разочарования – боль, которую он быстро подавил. Стойки зафиксировались в своем нижнем положении, и Лоувелл, выглядывая в окно, кивнул Хэйзу. Затем командир и пилот лунного модуля переместились к своим приборным панелям, а Суиджерт устроился на крышке взлетного двигателя. Хэйз посмотрел на таймер обратного отсчета панели ЛЭМа и включил связь с Землей.
– Так, – сказал он, – 1 плюс 30 до запуска.
На Земле Лусма передал эту информацию Ланни, который приказал всем замолчать на внутренней связи и за следующие 30 секунд произвел последний опрос.
– Так, мы почти готовы, – сказал он, – УПРАВЛЕНИЕ, у вас все в порядке?
– В порядке, – сказал офицер УПРАВЛЕНИЯ.
– НАВИГАЦИЯ, все в порядке?
– Все в порядке, ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ.
– ДИНАМИКА?
– Так, ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ.
– ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЕ?
– Мы готовы, ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ.
– СВЯЗЬ?
– Все в порядке, ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ.
– ОРИЕНТАЦИЯ?
– В порядке, ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ.
– Все в порядке за одну минуту, – сказал Ланни Лусме.
– Вас понял, «Водолей», – передал Лусма Лоувеллу, – Продолжайте процедуру запуска.
Как и в тот раз, когда Лоувелл приближался к Луне во время триумфального рождественского полета «Аполлона-8», на последние 60 секунд перед запуском двигателя воцарилась тишина. Он переключил тумблер главного штурвала в положение «включено» и быстро осмотрелся, все ли в порядке. Переключатель системы управления ориентацией был установлен в положение «Главная система ориентации», управление стабилизаторами – в «Авто», приводы кардановых подвесок двигателя были включены, индикаторы количества, температуры и давления ракетного топлива были в норме, а корабль был правильно ориентирован.
Теперь всем процессом управлял компьютер, и Лоувелл сосредоточился на таймере обратного отсчета. За 30 секунд до запуска на дисплее замигали цифры «06:40», говорившие командиру, что двигатель готов к зажиганию. Через двадцать две с половиной секунды, за 7.5 секунд до включения зажигания, вокруг корабля появятся слабые реактивные струи, чтобы выполнить осадку топлива. Лоувелл, Хэйз и Суиджерт почувствовали легкий толчок, так как ЛЭМ слегка сместился у них под ногами.
– Выполняется осадка топлива, – сказал офицер УПРАВЛЕНИЯ.
Лоувелл продолжал следить за компьютерным дисплеем, и за 5 секунд до запуска там замигали знакомые цифры «99:40», задававшие командиру вопрос, уверен ли он в необходимости этого маневра. Без колебаний Лоувелл нажал кнопку «Продолжить», и снова легкая вибрация распространилась по кораблю.
– Выполняется зажигание, малая тяга, – сказал офицер УПРАВЛЕНИЯ.
Лоувелл держал эту нагрузку в течение 5 секунд, а затем поднял до уровня 30 процентов. Вибрация вокруг него усилилась.
– Сорок процентов, – сообщил он на Землю.
– Сорок процентов, – повторил УПРАВЛЕНИЕ, – Показатели в норме.
– Показатели держатся в норме, а? – неуверенно спросил Ланни.
– Выглядят хорошо, – заверил его УПРАВЛЕНИЕ.
– Так, «Водолей», все идет хорошо, – сказал Лусма.
Лоувелл кивнул, продолжая удерживать пульт стабилизации, так как вокруг него продолжалась вибрация.
– Все пока идет хорошо, – повторил УПРАВЛЕНИЕ.
Лоувелл опять кивнул, его глаза скользнули с приборной панели к часам на его запястье, а потом обратно. Двигатель работал 10 секунд, 20 секунд, 30 секунд, раздался предупредительный сигнал. Через 0.72 секунды зажигание выключилось, и двигатель затих – ни мгновением больше, чем рассчитал компьютер Центра управления.
– Отключение, – вызвал УПРАВЛЕНИЕ.
– Автоотключение, – ответил Лоувелл.
Лоувелл на корабле и операторы на Земле одновременно посмотрели на приборы измерения траектории и скорости. Они улыбнулись увиденному. Скорость корабля увеличилась почти точно на требуемую величину. Перилуний увеличился с 60 миль, которые были бы удобны для выхода на лунную орбиту, до 130 миль, которые были нужны для возврата домой.
Лоувелл ожидал команды Хьюстона на поправочный запуск: этот маневр, представляющий собой короткий импульс стабилизаторов, обычно требовался для уточнения траектории после запуска маршевого двигателя. Бун, Реник, Бостик, Дейтерих и другие офицеры по навигации посмотрели на свои терминалы, чтобы рассчитать поправочный импульс, но были ошеломлены: импульс вообще не требовался. Числа на мониторах противоречили здравому смыслу и полетным правилам: запуск двигателя был выполнен столь совершенно, что «Аполлон-13» перешел на орбиту вокруг Луны, направляющую его затем точно на Землю.
С некоторым скептицизмом в голосе Лусма вызвал корабль:
– «Водолей», норма. Поправка не нужна.
– Ты сказал, не нужна? – спросил Хэйз, посмотрев на Лоувелла.
– Подтверждаю. Поправка не требуется.
– Принято, – сказал Лоувелл с улыбкой.
– Хорошо, – тоже улыбаясь, откликнулся Хэйз.
Отпрянув от приборной панели, Лоувелл протер глаза тыльной стороной ладоней. Он был свободен, но ненадолго. В то время как индикаторы траектории выглядели обнадеживающе, этого нельзя было сказать обо всех остальных данных. Опустив глаза на индикаторы системы жизнеобеспечения и энергии, он не смог удержаться от грубых вычислений. Если корабль будет следовать прежним курсом и скорость не изменится, то экипаж достигнет Земли на 152 часу полетного времени – примерно через 91 час. Три дня и три четверти – это вдвое больше того, что мог обеспечить ЛЭМ с двумя членами экипажа на борту. Хотя Земля была занята подготовкой предстоящего запуска «ПК+2», у Лоувелла не было на этот счет никаких сомнений. Однако, даже если он сумеет выжать все из посадочного двигателя, когда они будут пролетать над обратной стороной Луны, и сожжет все топливо без остатка, он не может сэкономить более одного дня путешествия. Все равно остаются как минимум одни сутки за пределами скупых возможностей системы жизнеобеспечения ЛЭМа. Сейчас было 2:43 ночи вторника, четырнадцатого апреля. Как полагал Лоувелл, самое раннее они вернутся домой рано утром в пятницу, семнадцатого. Его ЛЭМ был не готов к такому путешествию.
– Если мы хотим вернуться домой, – сказал Лоувелл Суиджерту и Хэйзу, – мы должны придумать другой способ использования этого корабля.
В комнате 210 Центра управления Боб Хеселмейер сделал свои собственные черновые вычисления. В отличие от Лоувелла специалисты по жизнеобеспечению из команды «Тигр» обладали ручками, бумагой, блокнотами, справочниками, схемами питания и командой поддержки, которая помогала им производить расчеты. Но, как и Лоувелл, он не обрадовался полученным результатам.
Из всех ресурсов, которые требовались экипажу в обратном путешествии, очевидный интерес вызывал кислород. Но, как казалось, кислород был наименьшей проблемой. Первоначальный полетный план предписывал Лоувеллу и Хэйзу провести два дня на лунной поверхности, совершив две независимые исследовательские вылазки. Это предполагало, что атмосферу кабины придется дважды выветривать и снова заполнять. Для этого «Водолей» был снабжен гораздо большим запасом кислорода, чем ЛЭМы всех предыдущих «Аполлонов»: 9, 10, 11 или 12. Даже с тремя астронавтами на борту кислород будет расходоваться со скоростью 0.1 кг в час, что опустошит баки не ранее, чем через неделю.
Другой проблемой было уменьшение содержания углекислого газа. Как и командный модуль ЛЭМ был оснащен картриджами с гидроксидом лития, или «LiOH», предназначенными улавливать молекулы углекислого газа, отфильтровывая их из воздуха. На корабле находились два первичных картриджа, которые могли работать более суток, и три дополнительных, которые устанавливались вместо первых, когда те насыщались. Все вместе эти пять очистителей воздуха могли работать только 53 часа, и только, если в ЛЭМе будут находиться два человека по штатному расписанию. Дополнительный пассажир сокращал срок службы картриджей до 36 часов. Элементы же гидроксида лития «Одиссея» должны были оставаться нетронутыми в течение всего полета. Но их нельзя было позаимствовать для «Водолея», так как системы фильтрации углекислого газа модулей отличались друг от друга, и квадратные картриджи командного модуля не могли быть установлены в круглые посадочные места ЛЭМа. Не имело значения, сколько кислорода было на борту лунного модуля, так как ядовитый углекислый газ вскоре начнет вытеснять необходимый для дыхания кислород из воздуха, и экипаж задохнется примерно в три часа дня в среду.
Электричества было совсем мало. Полностью функционирующий ЛЭМ потреблял 55 ампер. Для того чтобы протянуть четыре дня вместо двух, корабль должен был снизить потребление до 24 ампер. Такое понижение было драконовским, но все-таки выполнимым.
Бок о бок с электричеством на борту шла проблема снабжения водой. Все электрическое оборудование ЛЭМа производило тепло. Если его не отводить, то приборы могли выйти из строя и отключиться. Все бортовые системы были пронизаны паутиной охлаждающих трубок, несущих раствор воды и гликоля. По мере того, как смесь прокачивалась через трубки, она отнимала избыток тепла и переносила его в поглотитель, где вода испарялась и в виде пара выбрасывалась в космическое пространство, унося ненужное тепло. Находящийся наверху ЛЭМа бак чистой воды был предназначен удовлетворять как непрекращающуюся жажду охлаждающей системы, так и совсем немаловажную жажду экипажа. Но никто не предполагал, что придется растянуть этот бак на четыре предстоящих дня эксплуатации ЛЭМа. Вообще говоря, на корабле находилось 153 кг воды, которая потреблялась оборудованием со скоростью 2.9 кг в час. Чтобы продержаться на обратном путешествии к Земле, потребление необходимо было снизить до 1.6 кг. А для этого придется еще больше снизить электропотребление – почти до 17 ампер.
Мучаясь над этими параметрами, Хеселмейер, как и Лоувелл, отвел глаза и протер их рукой. ЛЭМ не был рассчитан на такой полет. Никто, за исключением людей в «Грумман», не знал, что ЛЭМ все же способен на этот полет. Хеселмейер нахмурился и повернулся к людям, сидевшим вокруг него.
– Если мы хотим вернуть их домой, – сказал он, – нам придется придумать другой способ использования этого корабля.
В 2:45 ночи, когда только отключился посадочный двигатель ЛЭМа, в аэропорту Ла-Гвардиа приземлились Том Келли и Говард Райт. Обещанный частный самолет уже ждал их в Логане, и перелет из Бостона в Нью-Йорк занял чуть больше часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Нам придется довольствоваться тем, что мы имеем, – сказал Лоувелл Хэйзу и Суиджерту, – Будем надеяться, что все в порядке.
Операторы на Земле пришли к тому же самому заключению, что и Лоувелл. И они поняли, что командир с ними согласен, когда индикаторы ориентации вдруг замерли на месте. Теоретически, выполненные Лоувеллом и пересчитанные на Земле коррекции при передаче данных гироплатформы из «Одиссея» были достаточны для ориентирования гироплатформы «Водолея», но этому вряд ли стоило сильно доверять. Но сейчас у них не было выбора. Дейтерих, Бостик и остальные члены команды навигации наблюдали, как Гэри Реник вызвал Ланни, чтобы сообщить ему, что все готово к запуску.
– ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ, это НАВИГАЦИЯ, – сказал он.
– Слушаю.
– Так, у нас есть курсы и мы готовы передать их экипажу.
– Вы уверены в корректности данных?
– Так точно.
– Хорошо, – сказал Ланни, – Готов ли экипаж к приему данных?
– Принято, – сказал Лусма, – Так, «Водолей», – вызвал он по каналу связи с кораблем, – Вы готовы принять координаты маневра?
– Подтверждаю готовность, – ответил Лоувелл.
– Вот они. Цель: коррекция курса для свободного возврата, – начал читать Лусма, – координаты такие: «НАУН» 33, 061, 29, 4284 минус 00213. «Эйч-Эй» и «Эйч-Пи» равны «Эн-Эй». Наклон…
Лусма продолжал бубнить, передавая установку тяги, временные параметры запуска, углы двигателя, ожидаемое увеличение скорости. Хэйз, как и положено, каждый раз подтверждал прием. В соответствии с этими данными, которые зачитывали друг другу пилот ЛЭМа и Земля, процедура запуска двигателя состояла из нескольких шагов. Как только данные были приняты, Хэйз ввел координаты в навигационный компьютер, заставляя его перевести корабль в правильное положение, полагаясь на первоначальную ориентацию.
Испытания, которые провели Янг и Дюк на тренажере, постоянно консультируясь по телефону с компанией «Грумман», показали, что бортовой автопилот в состоянии обеспечить стабильную ориентацию корабля во время запуска двигателя. Когда корабль будет правильно ориентирован, Лоувелл включит посадочную систему, раскрывая посадочные стойки так, чтобы они не мешали соплу посадочного двигателя. Потом компьютер, выполняя команды, введенные Хэйзом, запустит четыре стабилизатора «Водолея» на 7.5 секунд. Эта процедура, известная как осадка топлива, должна слегка подтолкнуть корабль вперед, чтобы топливо для посадочного двигателя собралось на дне бака, и исчезли воздушные пузырьки. После этого главный посадочный двигатель запустится автоматически на 10-процентной тяге в течение 5 секунд – достаточно для движения корабля. Затем Лоувелл переведет свою Т-образную рукоятку тяги в положение «40 процентов» и будет удерживать ее там в течение 25 секунд, пока тяга будет составлять точно 1791 кг. По завершении этого компьютер отключит камеру сгорания, и двигатель затихнет. Таким образом, теоретически, экипаж будет на правильном курсе, чтобы обогнуть Луну и вернуться на Землю.
Хэйз вводил данные гироплатформы в бортовой компьютер, Лоувелл смотрел в левый иллюминатор, а Хэйз – в правый. Суиджерт вытянул шею, выглянув из-за плеч своих товарищей, и стабилизаторы заработали, подталкивая корабль в том направлении, которое определил КЭПКОМ. Лоувелл в полете достиг приборной панели и щелкнул тумблером, управлявшим посадочной системой ЛЭМа.
Перед экспедицией командир рассматривал эту процедуру, как краеугольный камень планировавшегося спуска на лунную поверхность. Теперь же раздвинутые посадочные стойки ЛЭМа не имели такого значения, и Лоувелл почувствовал боль разочарования – боль, которую он быстро подавил. Стойки зафиксировались в своем нижнем положении, и Лоувелл, выглядывая в окно, кивнул Хэйзу. Затем командир и пилот лунного модуля переместились к своим приборным панелям, а Суиджерт устроился на крышке взлетного двигателя. Хэйз посмотрел на таймер обратного отсчета панели ЛЭМа и включил связь с Землей.
– Так, – сказал он, – 1 плюс 30 до запуска.
На Земле Лусма передал эту информацию Ланни, который приказал всем замолчать на внутренней связи и за следующие 30 секунд произвел последний опрос.
– Так, мы почти готовы, – сказал он, – УПРАВЛЕНИЕ, у вас все в порядке?
– В порядке, – сказал офицер УПРАВЛЕНИЯ.
– НАВИГАЦИЯ, все в порядке?
– Все в порядке, ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ.
– ДИНАМИКА?
– Так, ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ.
– ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЕ?
– Мы готовы, ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ.
– СВЯЗЬ?
– Все в порядке, ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ.
– ОРИЕНТАЦИЯ?
– В порядке, ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ.
– Все в порядке за одну минуту, – сказал Ланни Лусме.
– Вас понял, «Водолей», – передал Лусма Лоувеллу, – Продолжайте процедуру запуска.
Как и в тот раз, когда Лоувелл приближался к Луне во время триумфального рождественского полета «Аполлона-8», на последние 60 секунд перед запуском двигателя воцарилась тишина. Он переключил тумблер главного штурвала в положение «включено» и быстро осмотрелся, все ли в порядке. Переключатель системы управления ориентацией был установлен в положение «Главная система ориентации», управление стабилизаторами – в «Авто», приводы кардановых подвесок двигателя были включены, индикаторы количества, температуры и давления ракетного топлива были в норме, а корабль был правильно ориентирован.
Теперь всем процессом управлял компьютер, и Лоувелл сосредоточился на таймере обратного отсчета. За 30 секунд до запуска на дисплее замигали цифры «06:40», говорившие командиру, что двигатель готов к зажиганию. Через двадцать две с половиной секунды, за 7.5 секунд до включения зажигания, вокруг корабля появятся слабые реактивные струи, чтобы выполнить осадку топлива. Лоувелл, Хэйз и Суиджерт почувствовали легкий толчок, так как ЛЭМ слегка сместился у них под ногами.
– Выполняется осадка топлива, – сказал офицер УПРАВЛЕНИЯ.
Лоувелл продолжал следить за компьютерным дисплеем, и за 5 секунд до запуска там замигали знакомые цифры «99:40», задававшие командиру вопрос, уверен ли он в необходимости этого маневра. Без колебаний Лоувелл нажал кнопку «Продолжить», и снова легкая вибрация распространилась по кораблю.
– Выполняется зажигание, малая тяга, – сказал офицер УПРАВЛЕНИЯ.
Лоувелл держал эту нагрузку в течение 5 секунд, а затем поднял до уровня 30 процентов. Вибрация вокруг него усилилась.
– Сорок процентов, – сообщил он на Землю.
– Сорок процентов, – повторил УПРАВЛЕНИЕ, – Показатели в норме.
– Показатели держатся в норме, а? – неуверенно спросил Ланни.
– Выглядят хорошо, – заверил его УПРАВЛЕНИЕ.
– Так, «Водолей», все идет хорошо, – сказал Лусма.
Лоувелл кивнул, продолжая удерживать пульт стабилизации, так как вокруг него продолжалась вибрация.
– Все пока идет хорошо, – повторил УПРАВЛЕНИЕ.
Лоувелл опять кивнул, его глаза скользнули с приборной панели к часам на его запястье, а потом обратно. Двигатель работал 10 секунд, 20 секунд, 30 секунд, раздался предупредительный сигнал. Через 0.72 секунды зажигание выключилось, и двигатель затих – ни мгновением больше, чем рассчитал компьютер Центра управления.
– Отключение, – вызвал УПРАВЛЕНИЕ.
– Автоотключение, – ответил Лоувелл.
Лоувелл на корабле и операторы на Земле одновременно посмотрели на приборы измерения траектории и скорости. Они улыбнулись увиденному. Скорость корабля увеличилась почти точно на требуемую величину. Перилуний увеличился с 60 миль, которые были бы удобны для выхода на лунную орбиту, до 130 миль, которые были нужны для возврата домой.
Лоувелл ожидал команды Хьюстона на поправочный запуск: этот маневр, представляющий собой короткий импульс стабилизаторов, обычно требовался для уточнения траектории после запуска маршевого двигателя. Бун, Реник, Бостик, Дейтерих и другие офицеры по навигации посмотрели на свои терминалы, чтобы рассчитать поправочный импульс, но были ошеломлены: импульс вообще не требовался. Числа на мониторах противоречили здравому смыслу и полетным правилам: запуск двигателя был выполнен столь совершенно, что «Аполлон-13» перешел на орбиту вокруг Луны, направляющую его затем точно на Землю.
С некоторым скептицизмом в голосе Лусма вызвал корабль:
– «Водолей», норма. Поправка не нужна.
– Ты сказал, не нужна? – спросил Хэйз, посмотрев на Лоувелла.
– Подтверждаю. Поправка не требуется.
– Принято, – сказал Лоувелл с улыбкой.
– Хорошо, – тоже улыбаясь, откликнулся Хэйз.
Отпрянув от приборной панели, Лоувелл протер глаза тыльной стороной ладоней. Он был свободен, но ненадолго. В то время как индикаторы траектории выглядели обнадеживающе, этого нельзя было сказать обо всех остальных данных. Опустив глаза на индикаторы системы жизнеобеспечения и энергии, он не смог удержаться от грубых вычислений. Если корабль будет следовать прежним курсом и скорость не изменится, то экипаж достигнет Земли на 152 часу полетного времени – примерно через 91 час. Три дня и три четверти – это вдвое больше того, что мог обеспечить ЛЭМ с двумя членами экипажа на борту. Хотя Земля была занята подготовкой предстоящего запуска «ПК+2», у Лоувелла не было на этот счет никаких сомнений. Однако, даже если он сумеет выжать все из посадочного двигателя, когда они будут пролетать над обратной стороной Луны, и сожжет все топливо без остатка, он не может сэкономить более одного дня путешествия. Все равно остаются как минимум одни сутки за пределами скупых возможностей системы жизнеобеспечения ЛЭМа. Сейчас было 2:43 ночи вторника, четырнадцатого апреля. Как полагал Лоувелл, самое раннее они вернутся домой рано утром в пятницу, семнадцатого. Его ЛЭМ был не готов к такому путешествию.
– Если мы хотим вернуться домой, – сказал Лоувелл Суиджерту и Хэйзу, – мы должны придумать другой способ использования этого корабля.
В комнате 210 Центра управления Боб Хеселмейер сделал свои собственные черновые вычисления. В отличие от Лоувелла специалисты по жизнеобеспечению из команды «Тигр» обладали ручками, бумагой, блокнотами, справочниками, схемами питания и командой поддержки, которая помогала им производить расчеты. Но, как и Лоувелл, он не обрадовался полученным результатам.
Из всех ресурсов, которые требовались экипажу в обратном путешествии, очевидный интерес вызывал кислород. Но, как казалось, кислород был наименьшей проблемой. Первоначальный полетный план предписывал Лоувеллу и Хэйзу провести два дня на лунной поверхности, совершив две независимые исследовательские вылазки. Это предполагало, что атмосферу кабины придется дважды выветривать и снова заполнять. Для этого «Водолей» был снабжен гораздо большим запасом кислорода, чем ЛЭМы всех предыдущих «Аполлонов»: 9, 10, 11 или 12. Даже с тремя астронавтами на борту кислород будет расходоваться со скоростью 0.1 кг в час, что опустошит баки не ранее, чем через неделю.
Другой проблемой было уменьшение содержания углекислого газа. Как и командный модуль ЛЭМ был оснащен картриджами с гидроксидом лития, или «LiOH», предназначенными улавливать молекулы углекислого газа, отфильтровывая их из воздуха. На корабле находились два первичных картриджа, которые могли работать более суток, и три дополнительных, которые устанавливались вместо первых, когда те насыщались. Все вместе эти пять очистителей воздуха могли работать только 53 часа, и только, если в ЛЭМе будут находиться два человека по штатному расписанию. Дополнительный пассажир сокращал срок службы картриджей до 36 часов. Элементы же гидроксида лития «Одиссея» должны были оставаться нетронутыми в течение всего полета. Но их нельзя было позаимствовать для «Водолея», так как системы фильтрации углекислого газа модулей отличались друг от друга, и квадратные картриджи командного модуля не могли быть установлены в круглые посадочные места ЛЭМа. Не имело значения, сколько кислорода было на борту лунного модуля, так как ядовитый углекислый газ вскоре начнет вытеснять необходимый для дыхания кислород из воздуха, и экипаж задохнется примерно в три часа дня в среду.
Электричества было совсем мало. Полностью функционирующий ЛЭМ потреблял 55 ампер. Для того чтобы протянуть четыре дня вместо двух, корабль должен был снизить потребление до 24 ампер. Такое понижение было драконовским, но все-таки выполнимым.
Бок о бок с электричеством на борту шла проблема снабжения водой. Все электрическое оборудование ЛЭМа производило тепло. Если его не отводить, то приборы могли выйти из строя и отключиться. Все бортовые системы были пронизаны паутиной охлаждающих трубок, несущих раствор воды и гликоля. По мере того, как смесь прокачивалась через трубки, она отнимала избыток тепла и переносила его в поглотитель, где вода испарялась и в виде пара выбрасывалась в космическое пространство, унося ненужное тепло. Находящийся наверху ЛЭМа бак чистой воды был предназначен удовлетворять как непрекращающуюся жажду охлаждающей системы, так и совсем немаловажную жажду экипажа. Но никто не предполагал, что придется растянуть этот бак на четыре предстоящих дня эксплуатации ЛЭМа. Вообще говоря, на корабле находилось 153 кг воды, которая потреблялась оборудованием со скоростью 2.9 кг в час. Чтобы продержаться на обратном путешествии к Земле, потребление необходимо было снизить до 1.6 кг. А для этого придется еще больше снизить электропотребление – почти до 17 ампер.
Мучаясь над этими параметрами, Хеселмейер, как и Лоувелл, отвел глаза и протер их рукой. ЛЭМ не был рассчитан на такой полет. Никто, за исключением людей в «Грумман», не знал, что ЛЭМ все же способен на этот полет. Хеселмейер нахмурился и повернулся к людям, сидевшим вокруг него.
– Если мы хотим вернуть их домой, – сказал он, – нам придется придумать другой способ использования этого корабля.
В 2:45 ночи, когда только отключился посадочный двигатель ЛЭМа, в аэропорту Ла-Гвардиа приземлились Том Келли и Говард Райт. Обещанный частный самолет уже ждал их в Логане, и перелет из Бостона в Нью-Йорк занял чуть больше часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66