Несколько раз видели они и удивительно красивые монастыри, кольцом окружавшие Москву. Впрочем, когда лесная чаща раздвинулась и глазам путников предстали московские златоглавые купола, ни один из них не сумел удержаться от возгласа восторга. Даже суетливый Ефим степенно перекрестился, поклонился в пояс московским церквям и промолвил:
— Дошли, слава богу.
— Так вот почему все путники той эпохи так восхищенно писали о средневековых городах, — негромко, чтобы не услышали люди купца, проговорил Чигирев, обращаясь к Басову. — Когда дни и недели идешь через лесную глушь, а потом перед тобой предстает вот это…
— Этой, — перебил его Басов.
— Что «этой»? — не понял Чигирев.
— Этой эпохи, — пояснил Басов. — Сейчас шестнадцатый век кончается. Живи нынешним днем, иначе худо придется.
Средневековая Москва встретила гостей непролазной грязью. Октябрьские дожди основательно размочили немощеные улицы, а многочисленные пешеходы, всадники и извозчики так основательно перемесили грунт, что местами неосторожный путник мог по колено провалиться в противную хлюпающую жижу. Высокие заборы, срубы постоялых дворов, лай собак, крики уличных торговцев, звон молотов из кузни, стойкий запах дегтя, сена и навоза — окраина столицы буквально оглушила путников.
Ефим почему-то долго мялся, прежде чем расплатиться с попутчиками, охранявшими его Добро, всячески оттягивал момент передачи денег, но потом всё-таки выплатил Чигиреву обещанную сумму и, распрощавшись, двинул свой обоз куда-то к Китай-городу. Оставшись одни, Разведчики быстро нашли постоялый двор, передали лошадей на попечение трактирному слуге, поужинали и с удовольствием растянулись на лавках в снятой на ночь комнате.
— Ну что, какие планы на завтра? — спросил Чигирев, глядя в дощатый потолок.
— Ходим, смотрим, — отозвался Крапивин. — Нам нужно собрать как можно больше информации, прежде чем приступать к активным действиям. Пока поддерживаем легенду: мы — вернувшиеся из Сибири служилые люди. Денег у нас достаточно, но новой службе будем рады. Желательно в Москве и при родовитом боярине. Потолкаемся на базаре, походим по лавкам.
— Ясно, — кивнул Чигирев. — Интересно это будет, увидеть быт настоящей средневековой Москвы.
— Ты лучше помни, что мы тут как на минном поле, — вступил в разговор Басов. — Любая ошибка — и нам хана.
— А не пройтись ли нам сейчас по той Москве? — заметил Крапивин. — Чего время терять?
— Темнеет, — подал голос из своего угла Чигирев. — Ночью здесь запрещено без дела ходить. Дозоры останавливают.
— Прямо как в зоне боевых действий, — фыркнул Крапивин. — Войны-то вроде нет.
— А здесь всегда война и вся страна — зона боевых действий, — усмехнулся Чигирев. — Это у нас, если одно государство на другое нападает — событие. А здесь набеги крымских татар такое же регулярное явление, как прилет грачей весной. Некоторые отряды до самой Москвы прорываются. А как разбойники озоруют, это вы и сами уже видели. Времена неспокойные. И это еще семечки по сравнению с тем, что вскоре начнется.
— А что начнется? — спросил Басов.
— Ну, я же рассказывал, — с легкой обидой в голосе проговорил историк. — Тысяча шестьсот первый год будет неурожайным. Но запасов зерна еще хватит. А вот уже в шестьсот втором и шестьсот третьем придет настоящий голод. Правительство будет принимать отчаянные меры, чтобы накормить людей и сбить цены. Но цена на хлеб всё равно подскочит в двадцать пять раз, а по всей стране будут свирепствовать банды разбойников. Ситуацию удастся стабилизировать только к тысяча шестьсот четвертому году. Но тут в пределы Московского государства вторгнется войско самозванца. Потом еще чуть меньше года относительно спокойной жизни — и такая кровавая баня начнется, что нашим дедам и в Гражданскую войну не снилось.
— Хочется предотвратить? — не спросил, а скорее, сказал Басов.
— Хочется, — честно признался Чигирев. — Вы же видели этих людей. Неужели у вас не возникло желание спасти их?
— А как?
— Это зависит от того года, в котором мы оказались, — ответил историк. — Жаль, что и Ефим не смог нам ничего подсказать. Хуже всего, если в шестисотом.
— Почему? — быстро спросил Басов.
Историк запнулся и замолчал, будто сказал что-то лишнее.
— Давай рассуждать логически, — словно не заметив этого, вступил в разговор Крапивин. — Ты нам говорил, что в шестисотом Романовы подверглись опале. И ты же нам говорил, что Борис Годунов, в отличие от Ивана Грозного, казнить невинных был не склонен. Значит, был заговор Романовых против Бориса.
— И если бы Романовы победили, смуты могло и не быть, — предположил Басов.
— А как? — спросил Крапивин тоном плохого актера, играющего в дрянной пьесе.
— Наверное, господин историк знает, — заключил Басов.
Чигирев сел на лавке.
— Ребята, вы о чем? — тревожно спросил он, — Я о том, что очень не люблю ходить на задание с человеком, который ведет свою игру, — поднялся во весь свой гигантский рост Крапивин.
— Пойми нас правильно, Сергей, — тоже поднялся Басов, — инструкции, которые нам дали, настолько нелогичны… Учитывая, что операцией руководит профессиональный разведчик, мы не можем предположить, что это результат глупости или ошибки. Значит, нас используют втемную. И это нам очень не нравится. Мы предполагаем, что ты каким-то образом осведомлен о планах Селиванова. Так что выкладывай начистоту. Маленькая ложь рождает большое недоверие.
— Но я обещал не разглашать… — после небольшой паузы жалобно пискнул историк.
— Придушу, — ласковым тоном пообещал Крапивин. — И ребята в лесу подтвердят, что ты героически погиб, сражаясь с разбойниками Хлопони. Мне легче идти одному, чем с человеком, которому я не доверяю.
— Пойми, Сергей, — Басов подошел к историку и положил руку ему на плечо, — здесь нет ни прокуратуры, ни милиции. Ты сам сказал, что здесь все живут по законам войны. А мы тем более. На войне свои правила. Если мы увидим, что ты обманываешь нас, то будем считать, что ты действуешь против нас.
— Поверьте, — в голосе историка появилась мольба, — против вас лично ничего не затевалось.
— Не сомневаюсь, — ответил Басов, — но всё же, в чем настоящая цель экспедиции?
Несколько минут историк молчал. Было видно, как в нем борются противоречивые чувства. Но потом он всё же заговорил:
— Селиванов сказал, что наверху принято решение: раз это не наш мир, поэкспериментировать с его историей. В частности, в качестве первой попытки предотвратить смуту. Создана группа экспериментальной истории, руководит которой Селиванов, а я являюсь его первым замом. Мы лишь хотим предотвратить смуту и усилить Россию в этом мире, больше ничего.
— Цели благородны, — заметил Басов. — Но почему их надо было скрывать от нас?
Чигирев удивленно посмотрел на него и, явно смутившись, произнес:
— Селиванов сказал, что ваша задача — обеспечивать операцию, и подробности вам не нужны.
— Хорошо, Селиванов решил поддержать переворот Романовых, — проговорил Басов. — Но как это может предотвратить смуту?
— Григорий Отрепьев был человеком князей Черкасских и Романовых, — пояснил Чигирев. — Скорее всего, Отрепьева использовали как инструмент, чтобы сокрушить власть Бориса Годунова. На освободившееся место должны были прийти Романовы. Фактически этой возможностью воспользовался Шуйский. Но получилось так, что Россия соскользнула в смуту, где все воевали против всех.
— Значит, если помочь Романовым захватить власть сейчас, то и смуты не будет? — уточнил Басов. — Они сами оставят Гришку в дворовых людях, и не будет ни Лжедмитрия, ни польской интервенции.
— Совершенно верно, — повеселел Чигирев.
— Но ведь Михаил и Федор Романовы — это застой и изоляция, с твоих же слов, — заметил Басов. — Стоит ли их поддерживать, если Борис проводит прогрессивные реформы?
— Я сам это предлагал, — вновь смутился историк. — Но потом был вынужден признать определенную правоту Селиванова. Борис обречен. Против него выступает сильное боярское лобби. Не этот заговор, так другой увенчается успехом, А Романовы смогут договориться с боярами. В нашем мире они это сделали. А насчет реформ… можно ведь внедриться в ближайшее окружение Романовых и внушить мысль об их необходимости. При нашем-то знании истории на ближайшие четыреста лет! Вы представляете, какие возможности открываются?!
— Представляю, — с печальным вздохом ответил Басов. — Значит, твоя задача — внедриться в окружение Федора Романова и стать его ближайшим советником. Мы — твое прикрытие. Так?
— Так, — почему-то потупился Чигирев.
— Ясно. Ну, вот и поставили точки над «i», — удовлетворенно покачал головой Басов. — Пойдем, пошепчемся, Вадим.
Басов вышел из комнаты, придерживая рукой саблю. Подхватив свое оружие, за ним направился Крапивин. Историк остался сидеть на лавре, обхватив голову руками.
Когда Басов и Крапивин вышли из избы, на улице уже стояла непроглядная темнота. Слуги и постояльцы разошлись, и друзьям не встретилось ни одной живой души. Ночь была безоблачной и лунной, откуда-то со стороны Москвы-реки по-осеннему веяло холодом и сыростью. На соседнем дворе заливались лаем собаки. Изредка пофыркивали находившиеся в конюшне лошади.
— Что скажешь, сотник? — опершись о коновязь, осведомился Басов.
— Телок, — фыркнул в ответ Крапивин. — Романтик, каким я и в пятнадцать лет не был.
— Это ясно, — отмахнулся Басов. — Я про Селиванова.
— А, этот, — протянул Крапивин. — Я так понял, что мы с тобой его правильно вычислили. Решил человек в местной политике поучаствовать. Приказ, конечно, сверху пришел, и он его исполняет. Ну, понятно, не без выгоды для себя. Наверняка золотишко и иконки отсюда возами повезет. Это уж как водится.
— Ну а насчет самой операции что скажешь?
— А ты знаешь, я — за, — после непродолжительной паузы ответил Крапивин. — Дело даже не в том, что я человек военный и должен выполнять приказ. Ведь с корыстью для себя или без, но они хотят помочь России. Этой России. А это ведь наша страна. И она в опасности. Здесь-то тоже политиканы еще те. Вон, иностранные войска в страну привести готовы, лишь бы власть захватить. Так пусть уж лучше наши вмешаются. Эти хоть историю на четыреста лет вперед знают. Может, действительно хоть здесь страну поднимут. Я с ними. А то, что с нами втемную сыграли, так это обычай нашей конторы. Доверие заслужить надо. Здесь обижаться не стоит.
— Ну-ну, — усмехнулся Басов.
— Ты так не считаешь? — печально посмотрел на него Крапивин.
— Я ничего не считаю, — отмахнулся Басов. — Делай свое дело, когда надо, помогу. А сейчас пошли лучше спать.
Вместе друзья поднялись в комнату, где Чигирев сидел в той же позе, в которой они его оставили.
— Значит так, Сергей, — начал Басов, усаживаясь на свою лавку, — то, что ты нам всё рассказал, это хорошо. Мы тут все на службе, и о том, чтобы не исполнить указание командования, речи быть не может. Но, кроме того, мы тут все в одной лодке. Тайн между нами быть не должно. И поэтому о том, что увидел, услышал или собираешься сделать, при первой же возможности будешь сообщать остальным. То же касается и нас. Ясно?
— Ясно, — согласился Чигирев.
— Ну, а теперь по койкам, хлопцы, — скомандовал Басов. — Завтра тяжелый день.

ГЛАВА 9
Романовы

Утром разведчики встали поздно. Очевидно, по здешним меркам день был в самом разгаре. За окном уже раздавались голоса, скрипели телеги, цокали копыта. Умывшись во дворе у колодца, путешественники заказали себе завтрак. Не успел слуга принести заказ, как к их столику подошел бородатый мужик в зеленом кафтане, широких штанах, мягких кожаных сапогах и с саблей на боку. В руках незнакомец держал кружку хмельного меда. Не спросив разрешения, мужчина бесцеремонно уселся за стол, где расположились разведчики и проговорил:
— Здравы будьте, добры люди. Из каких будете?
Крапивин сумрачно посмотрел на незваного гостя и промолчал.
— А сам-то ты кто? — обратился к незнакомцу Чигирев.
— Да я-то боярина Федора Никитича Романова человек, — ответил тот. — Петр я, Малахов, дворянин нижегородский, А вы, мыслю я, те молодцы, что второго дня на Тверском тракте вора Хлопоню с его ребятушками побили, Аль не так?
— Так, — вступил в разговор Крапивин. — А откель про дело сие слышал?
— Да Москва слухами полнится, — ответил Петр. — Сказывали еще, что пришли вы из Сибири службы на Москве искать. Так ли это?
— Положим, — склонил голову набок Крапивин. — И что же за дело у тебя к нам?
— Дело-то не хитрое, — спокойно ответил Петр. — Боярин наш нынче бойцов, в сече искусных, на службу к себе взять горазд. Таким, как вы, и золотом заплатить ему не жалко будет. Кто из вас тот десятник, что голову озорнику одним махом срубил?
При этом Петр с вызовом посмотрел на Крапивина, явно давая понять, что не сомневается: перед ним сидит именно тот лихой рубака.
— Я срубил, — вступил в разговор Басов.
Петр с сомнением посмотрел на фехтовальщика.
— По всему видно, что бойцы вы знатные, — заметил он наконец. — Оттого позвать я вас хочу в палаты боярские на службу. За вас готовы мы платить вдвое против обычая. Так идете ли вы к нам?
Разведчики переглянулись. Такого развития событий никто из них не ожидал.
— Отсядь-ка пока, мил человек, — проговорил Крапивин, сумрачно глядя на Петра. — Посоветоваться нам надо.
Тот пожал плечами, встал и спокойно отошел в дальний угол трактира.
— Что скажете? — негромко спросил, наклонившись вперед, Крапивин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48