2. Конституционность исполнительной надписи

Отдельные специалисты ставили вопрос о противоречии исполнительных надписей Конституции РФ, а именно ч. 3 ст. 35, согласно которой никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Такой подход вряд ли оправдан, поскольку исполнительная надпись, во-первых, принудительно исполняется в рамках исполнительного производства, где должнику предоставлено право защиты, в том числе в судебном порядке. Во-вторых, налоговые органы и целый ряд других органов имеют право внесудебного обращения взыскания на имущество и денежные средства должников, и эта практика признана правомерной Конституционным Судом РФ.
Так, в Определении Конституционного Суда РФ от 5 февраля 1998 г. N 21-0 по жалобе гражданина Д.А. Носкова на нарушение его конституционных прав п. 5 ст. 338 ГПК констатировано следующее. В соответствии со ст. 91 Основ законодательства РФ о нотариате критерием правомерного совершения исполнительной надписи является не только бесспорность задолженности, но и признание (подтверждение) должником своей обязанности исполнить требование, отсутствие спора между кредитором и должником о размерах и сроках подлежащего исполнению требования. Толкование всех указанных вопросов входит в компетенцию нотариусов и судов.
По новому обращению в Конституционный Суд России было вынесено другое Определение Конституционного Суда РФ, от 6 июля 2001 г. N 150-О «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Октябрьского районного суда города Ижевска о проверке конституционности пункта 2 статьи 339 ГПК РСФСР, пункта 13 статьи 35, статей 89 и 93 Основ законодательства РФ о нотариате», которое также в целом подтвердило непротиворечие совершения исполнительных надписей нотариусом Конституции РФ при соблюдении на то законных предпосылок. Приведем выдержки из данного определения.
1. В производстве Октябрьского районного суда города Ижевска находится дело по жалобе ОАО «Ижевский радиозавод» на действия судебного пристава-исполнителя, отказавшегося совершить исполнительные действия по исполнительной надписи нотариуса о взыскании в пользу завода задолженности по квартплате и коммунальным услугам. Придя к выводу, что принудительное взыскание денежной суммы задолженности на основании исполнительной надписи нотариуса нарушает требования ст. 35 (ч. 3) Конституции РФ, согласно которой никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда, Октябрьский районный суд города Ижевска, приостановив производство по делу, обратился в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке конституционности п. 2 ст. 339 ГПК, а также п. 13 ст. 35, ст. ст. 89 и 93 Основ законодательства РФ о нотариате, предоставляющих право нотариусу совершить на документах, устанавливающих задолженность, исполнительную надпись и взыскивать на ее основании в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством РФ для исполнения судебных решений, денежные суммы или истребовать имущество от должника.
2. Согласно п. 13 ч. 1 ст. 35 и ст. 89 Основ законодательства РФ о нотариате, действующим во взаимосвязи со ст. 5 и п. 1 ч. 1 ст. 91 названных Основ, нотариус совершает на документах, подтверждающих бесспорность задолженности или иной ответственности должника перед взыскателем, исполнительную надпись для взыскания денежных сумм или истребования имущества от должника, руководствуясь при этом Конституцией РФ, данными Основами, другими законами и иными нормативными правовыми актами, а также международными договорами. Взыскание по исполнительной надписи нотариуса в соответствии со ст. 93 Основ производится в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством РФ для исполнения судебных решений, которое относит исполнительную надпись нотариуса к исполнительным документам (п. 2 ст. 339 ГПК). Это согласуется с пп. 8 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об исполнительном производстве», предусматривающим, что исполнительными документами являются также постановления иных органов в случаях, предусмотренных федеральным законом.
Из приведенных положений в их системной связи следует, что обязательным условием совершения нотариусом исполнительной надписи является бесспорность требования взыскателя к должнику. При оспаривании должником задолженности или иной ответственности перед взыскателем нотариус, по смыслу ч. ч. 1 и 3 ст. 16, ч. ч. 4 и 5 ст. 41 и ч. 1 ст. 48 Основ законодательства РФ о нотариате, не вправе совершать исполнительную надпись и должен разъяснить взыскателю его право обратиться за разрешением спора в суд. В случае же несоблюдения нотариусом установленного законом порядка и совершения исполнительной надписи при наличии спора с заявлением в суд в соответствии с ч. 2 ст. 49 указанных Основ может обратиться должник.
Из п. п. 2, 3, 4 и 6 ст. 9, п. 4 ст. 20 и п. 5 ст. 21 Федерального закона «Об исполнительном производстве» следует, что право на обращение в суд за разрешением спора сохраняется за субъектами спорных отношений и при передаче исполнительной надписи нотариуса для исполнения. В этом случае инициатива обращения может исходить как от должника в связи с принятием судебным приставом-исполнителем мер по исполнению, так и от взыскателя – в связи с отказом судебного пристава-исполнителя в совершении исполнительных действий (что и имело место в деле по жалобе ОАО «Ижевский радиозавод»). Выбор же и истолкование норм, подлежащих применению при разрешении конкретного спора, относится к компетенции суда, рассматривающего этот спор, подменять который Конституционный Суд РФ не вправе.
Исходя из изложенного и руководствуясь п. 1 ч. 1 ст. 43 и ч. 1 ст. 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд РФ определил отказать в принятии к рассмотрению запроса Октябрьского районного суда города Ижевска, поскольку разрешение поставленного в нем вопроса Конституционному Суду РФ неподведомственно.
Рассматривается как вполне правомерное средство правовой защиты исполнительная надпись в практике Высшего Арбитражного Суда РФ.
Например, в Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 20 мая 1997 г. N 5491/96 отмечено, что кассационная инстанция, удовлетворяя иск о признании исполнительной надписи нотариуса не подлежащей исполнению, мотивировала свое решение только тем, что при совершении исполнительной надписи нотариус вышел за рамки закона, расширенно истолковав Перечень документов, по которым взыскание производится в бесспорном порядке на основании исполнительных надписей органов, совершающих нотариальные действия, утвержденный Постановлением Совета Министров РСФСР от 11 марта 1976 г. N 171. Тем самым кассационная инстанция превысила свои полномочия и фактически рассмотрела вопрос, относящийся к компетенции суда общей юрисдикции на основании ст. ст. 271 – 273 ГПК, и в то же время не решила спор о праве, возникший при исполнении банковской гарантии.
Между тем при рассмотрении требования о признании не подлежащей исполнению исполнительной надписи нотариуса, учиненной на банковской гарантии, арбитражный суд должен был выяснить, нарушены ли имущественные права лица в результате совершения действий по исполнительной надписи.
Оценку обстоятельствам, свидетельствующим о ненарушении имущественных прав истца в результате нотариальных действий, дал суд апелляционной инстанции, признав, что бенефициар выполнил условия банковской гарантии, предъявил требование об уплате денежной суммы в письменной форме с приложением указанных в гарантии документов. Сам факт просьбы принципала о пролонгации кредитного договора подтверждает невозможность возврата в срок ссуды и процентов за ее использование и соответственно означает отказ заемщика от своевременного выполнения своего обязательства по погашению кредита.
Поэтому, на наш взгляд, исполнительная надпись как средство защиты интересов кредиторов в гражданском обороте не противоречит Конституции России и установленным в ней принципам защиты права собственности. Кроме того, исполнительная надпись как правовое средство и соответствует международно-правовым способам защиты права собственности (см. п. 3) и вписывается в тенденцию поиска путей разгрузки судов от дел относительно бесспорного характера.

3. Международно-правовые предпосылки исполнительной надписи нотариуса

Нотариальные акты в отношении денежных обязательств в случаях, предусмотренных международными договорами и соглашениями, могут быть объектом взаимного признания и исполнения в международном гражданском процессе. Например, это прямо предусмотрено в ст. 51 Минской конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (Минск, 22 января 1993 г.), в ст. 26 Конвенции между СССР и Италией о правовой помощи по гражданским делам.
В частности, согласно ст. 51 Минской конвенции каждая из Договаривающихся Сторон на условиях, предусмотренных Конвенцией, признает и исполняет нотариальные акты в отношении денежных обязательств, вынесенные на территории других Договаривающихся Сторон. Здесь речь идет, очевидно, об исполнительных надписях нотариуса, однако, к сожалению, во-первых, здесь было бы целесообразно конкретизировать, что понимается под такими нотариальными актами, и, во-вторых, нам не известна какая-либо практика такого предъявления к принудительному исполнению подобных нотариальных актов между странами СНГ. Главный же вопрос состоит скорее не в терминологии Конвенции, а в национальном законодательстве стран СНГ, которое должно шире наделить нотариусов таким правом вынесения актов по взысканию денежных обязательств, а не сужать сферу их применения.
В ст. 52 Договора между Россией и Польшей о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам прямо сказано, что судебными решениями считаются также нотариальные акты, имеющие силу исполнительной надписи по законодательству договаривающейся стороны, на территории которой они совершены. Вопрос о юридической силе исполнительных надписей по российскому законодательству, как уже указывалось, неоднозначен, и нам, к сожалению, не известна существующая практика по данному вопросу, по крайней мере, мы с ней не встречались. Между тем вопрос интересен хотя бы по той причине, что в Италии, с которой наша страна имеет соответствующий договор, нотариальные соглашения имеют исполнительную силу при неисполнении одной из сторон его условий, в том числе и об уплате денежных сумм.
В рамках Европейского союза нотариальные акты отдельных стран также имеют трансграничное действие. Например, они наделены такой юридической силой в Брюссельской конвенции от 27 сентября 1968 г. о юрисдикции и принудительном исполнении судебных решений по гражданским и торговым делам (ст. 50), в Регламенте Совета Европейского союза от 22 декабря 2000 г. N 44/2001 о юрисдикции, признании и принудительном исполнении судебных решений по гражданским и торговым делам (ст. 57) как аутентичные акты, в исполнении которых может быть отказано только по соображениям публичного порядка См., например, применительно к Франции: Пиепу Ж.-Ф., Ягр Ж. Профессиональное нотариальное право / Пер. с фр. Медведева И.Г. М., 2001. С. 119 – 120.

.
Наделены они также исполнительной силой в соответствии с Луганской (параллельной) конвенцией от 16 сентября 1988 г. о юрисдикции и принудительном исполнении судебных решений по гражданским и торговым делам. В рамках Международного союза латинского нотариата разрабатываются предложения о придании нотариальным актам такой силы в более широких масштабах.
В связи с признанием исполнительной силы нотариальных актов в соответствии с международными договорами России возникает ряд вопросов для обсуждения и последующего решения. Во-первых, в силу международных договоров России необходимо сохранение института исполнительной надписи нотариуса, поскольку в противном случае снизится уровень правовой защищенности участников гражданского оборота России по сравнению с иностранными лицами. Если иностранные лица смогут прибегнуть к данному способу правовой защиты, то российские лица при отказе законодателя от исполнительной надписи либо резкого сужения возможности ее использования будут в более уязвимом положении. Ведь в любом случае, даже при существенном упрощении процессуальной формы в гражданском и арбитражном процессе, обращение к суду является более сложной и затратной с точки зрения времени процедурой. Поэтому не случайно, что исполнительная сила нотариальных актов установлена практически во всех государствах латинского нотариата и, кроме того, как уже указывалось, закреплена в международных договорах и Регламенте 44/2001 Евросоюза.
Во-вторых, по сообщению Л.В. Ефремова, Высший Арбитражный Суд РФ проводит консультации с компетентными органами о присоединении России к Луганской конвенции См.: Ефремов Л.В. К вопросу о присоединении России к некоторым международным конвенциям // Вестник ВАС РФ. 2000. Приложение к N 10. С. 6.

. При этом Луганская конвенция, объединяющая в своем составе в качестве участников практически все государства Западной, Центральной и Южной Европы, также устанавливает правила об обязательной исполнительной силе аутентичных, в том числе нотариальных, актов. В 2000 г. к Луганской конвенции присоединилась Польша. Поэтому отказ от института исполнительной надписи нотариуса невыгоден участникам российского гражданского оборота с точки зрения не только настоящего, но и нашего правового будущего. Ведь после присоединения к Луганской конвенции может сложиться такая ситуация, когда исполнительные документы, совершенные нотариусами других государств – участников Луганской конвенции, будут передаваться для исполнения в Россию (с соблюдением процедур признания), а российские лица не смогут воспользоваться такими возможностями правовой защиты, если сфера использования исполнительной надписи и возможности ее совершения в нашей стране будут сужаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172