установка ванны эмма
Над полем царила мертвая тишина. Он поднял меч над головой. Огонь солнца блеснул на клинке. Над полем раздался рев, похожий на ураган.
– На север! На север! – бушевало людское море. Тысячи мечей взметнулись вверх, отражая Небесный огонь.
– Все мои фильмы – барахло, – услышал Александр голос Паши. – Это невозможно передать. Саня, ты заставил меня поволноваться. Ты гад, Саня, но ты молодец, Саня, ты зверь. Что же происходит с нами, Саня? Кто мы?
– Кто мы? – переспросил Александр и улыбнулся краем рта. – Все внутри нас. Я чувствую, что происходит нечто, только еще не могу понять что. Но мы скоро узнаем.
Паша непонимающе взглянул на Александра. Тот смотрел на бушующие в едином порыве волны людского моря.
– Мы скоро узнаем, – повторил Александр. Он поднял руку, призывая воинство к тишине. Но не скоро улеглось людское море.
– Прошу любить и жаловать, – Александр повел рукой в сторону Паши. – Павел, мой друг и сподвижник. Великий воин, открывающий ворота.
– Харра! – разнеслось восторженно над полем.
– Сильгур! – показал рукой Александр на вождя арануков.
– Харра!
– И Ацельсиор – лучший воин Эзергуира! Поднимайся сюда, Ацельсиор! – Александр махнул рукой, приглашая воина подняться на скалу.
– Харра! – завопила толпа.
– Я представляю вам командный состав нашей армии. Мы идем на войну! Приказы этих людей не обсуждаются! За неисполнение – смерть!
– Смерть! – выдохнули воины.
– Воины! – Александр поднял руку.
Толпа затихла.
– Воины! Каждый из вас знает свое дело. Каждый смел и владеет оружием. Но все вы – толпа, ладонь с растопыренными пальцами, каждый из которых легко сломать, – Александр показал раскрытую ладонь. – А попробуйте сломать вот это! – он сжал ладонь в кулак. – Я научу вас биться в строю, ломать ряды противника, я сделаю вас единой боевой машиной и поведу вас на врага. А теперь слушать первый приказ по армии. Уже темнеет. Всем разойтись по шатрам и местам ночлега. Отдыхать. Завтра вас разделят на полки, и мы начнем обучение. Разойдись!
Воинство заколыхалось. Молча начало расходиться, растекаться к окрестным холмам, усеянным шатрами.
– Круто ты за них взялся, – тихо произнес Паша. – Не перегни палку.
– Иначе нельзя, – ответил на это Александр. – Пошли. Обсудим планы на завтра. Ацельсиор, ты тоже пойдешь с нами.
Бывший лучший воин Эзергуира послушно кивнул головой и последовал за командующим объединенной армией.
Глава 11
Исход
Стоя на четвереньках и оттопырив нижнюю губу, Паша старательно водил кистью по белому полотнищу размером примерно два на полтора метра, расстеленному на полу обители Сильгура.
– А у тебя пропал дар маляра, – хмыкнул Александр, наблюдая за его стараниями.
– Разве плохо? – Паша выпрямился, растопырил пальцы, испачканные краской, прищурил глаз и откинул голову назад, окинув взглядом свое творение.
– Пойдет! – согласился Александр. – Главное, что в глаза бросается. Впечатляет, а все остальное – мелочи.
– Нет, ты скажи, разве плохо? – не отставал Паша.
– Какая разница? Главное, чтобы символ был.
– Не скажи! – Паша поводил испачканным пальцем перед носом Александра. – Смысл должен быть!
– И какой же тут смысл?
– Белый фон – это символ всего белого света. Красная полоса – символ солнца и силы. А черный саблезубый зверь на полосе означает воинскую доблесть. У нашей армии должно быть знамя. Это поднимает воинский дух. Согласен?
– Согласен, согласен, замполит ты наш!
– Шутишь все.
– Не до шуток мне. Через день выступаем. Меня больше заботят боевая подготовка и вооружение. Уже две недели занятий прошли, а войска не строем ходят, а как бык прошел. Фаланга не сформирована, длинных копий мало. Где обещанные большие щиты? Где? Я тебя спрашиваю. Кто у нас отвечает за снабжение армии? Паша Куроедов отвечает. А он флажки рисует. Политрук.
– Ты же сам говорил, что легион в Древнем Риме обучался год, не менее, – попытался возразить Паша.
– Вот поэтому Рим захватили варвары! Пошли на поле. Посмотрим, как там дела идут.
* * *
Александр и Паша миновали мост через ров и вышли на длинную улицу с крепкими бревенчатыми домами, ведущую к внешним воротам поселения. Мужчин не было видно. Они ушли на поле Красных камней. Малая детвора тоже все дни напролет проводила на поле, наблюдая за войсками. Во дворах хрюкали свиньи. Изредка кричали петухи. Взлаивали собаки. Встречные розовощекие грудастые девки бросали недвусмысленные взгляды на друзей. Пашу постоянно заносило в стороны. Александр одергивал Куроедова и сдержанно улыбался.
– Они тебя изнасилуют, а потом зарежут, – цедил он сквозь зубы. – Ты посмотри. У них у всех кинжалы на поясе.
– Прекрасная смерть! – вздыхал Паша.
– А может, сначала зарежут, а потом изнасилуют, – уточнял Александр.
– Это хуже, – бормотал Паша. Не в силах оторвать взгляда от очередной многообещающей улыбки, он поворачивал назад голову и замедлял шаг. Александр тянул его за руку.
– Все как на подбор, – продолжал бормотать Паша. – А что? Пища здоровая. Вся косметика – вода да воздух.
– Пошли! – торопил Александр.
– Ух ты, какая идет! – восхищенно зашипел Паша. – Посмотри, как красиво смотрится все в кожаных штанах в обтяжку! Нога от ушей растут! Ну скажи, зачем ей такие ноги?!
– Все рационально. Охотиться. За оленями бегать, – ухмыльнулся Александр.
– Фу, как прозаично! – скривился Куроедов. Обладательница ног от ушей, нарочито покачивая бедрами, приблизилась, улыбнулась и прошла мимо.
– Здрасте! – расцвел в улыбке Паша, провожая взглядом задний фасад очередной представительницы местного населения.
– Ты уже, похоже, о возвращении в наш мир забывать стал. Не прочь здесь остаться, – заметил Александр, дернув в очередной раз за руку Куроедова.
– А что?! – вызывающе выпятил тот подбородок. – Тут воздух чистый. У меня энергия из ушей брызжет. Я тут на днях взглянул на себя в зеркало. Морда розовая. Глаза блестят. Я лет на пять помолодел.
– И никакого лука не надо, – ехидно добавил Александр.
– А что лук? Какой лук? Лучники у нас все луками обеспечены. И стрел хватает.
– Я не про тот лук, что стреляет. Про другой. Тот, что благотворно влияет на половые органы, – захохотал Александр.
– А, вон ты про что, – тоже рассмеялся Паша. – Это уж точно. Про этот лук здесь забыть можно.
– А давай, замполит, тут останемся, – предложил Александр. – Свиней разведем, курей. Охотиться будем. Ты меня научишь рыбу ловить. Девушки местные нас любить будут. Что еще нужно-то? Сдались нам эти ворота на севере?
– Ты это серьезно? – Паша подозрительно посмотрел на Александра.
– Вполне!
– Да иди ты! – воскликнул Паша, заметив озорные огоньки в глазах приятеля. – Шуточки у тебя! О, нет! Ты посмотри! Посмотри! Какая опять идет! Глаза-то какие! А изгиб бедра! Я бы ее точно на главную роль взял!
– На главную? Это у тебя уже восьмая по счету на главную роль, – хмыкнул Александр. – Сколько же главных ролей будет в фильме?
– Здрасте! – всецело поглощенный созерцанием представительницы местного населения, Куроедов, пропустив мимо своих ушей ехидный выпад Александра, артистично тряхнул своей светлой шевелюрой и растянул рот в широкой американской улыбке.
* * *
Над полем Красных камней стоял несмолкаемый гул. Шла боевая подготовка. Структуру армии Александр составил из воинств земель, возложив командование над каждым подразделением на вождей, тех самых, что заседали в шатре возле леса и никак не могли решить, кто поведет армию за южные ворота. Долго решали. Командующий сам себя назначил. Хотя численность этих подразделений была совершенно разной – от тысячи до семи тысяч воинов, Александр понимал, что иначе нельзя сделать. Объединять отряды ранее враждебных друг другу народов бессмысленно и, более того, опасно. Разбивать сложившиеся воинства земель на более мелкие тоже нерационально. Отстранять вождей от командования – врагов наживать. Они и без того косо смотрят, но подчиняются беспрекословно, словно волки в стае вожаку. Силу чувствуют. Пока чувствуют, послушные ходят, а как слабину почуют, так сразу клыки покажут.
Полков сформировалось более пятидесяти. В каждом Александр выделил копейщиков, лучников и рубщиков – обладателей мечей, топоров, иного оружия для тесной схватки. Копейщиков в первых рядах поставил, после рубщиков, а лучников – в последних рядах. Почему лучников в последних? Казалось бы, вперед надо. Но нет. В этом вся хитрость. Лучники к тесному бою не приспособлены. Враг наступает – они два-три выстрела успеют сделать и за ряды своих отбегают. Нарушаются ряды. А так они спокойно стоят за своими же и постреливают в противника. Тот наседает, пытается ряды прорвать, а лучники тем временем спокойно стрелы пускают. Тает число противника. Вот такая хитрость.
Из всех полков Александр выбрал крупных ребят. Тысяч десять их набралось. Для фаланга. Копья длинные им заказали, метров по пять, и щиты прямоугольные, высокие. А еще особо здоровенных мужиков подобрал Александр – за два метра ростом. С тысячу их набралось. Особый полк двуручников – воинов с мечами метра полтора длиной. Такие мечи только двумя руками поднять можно. Отсюда и название – двуручники. Никакой щит от такого меча не спасет. Сметает все этот меч, валит на землю.
Особое значение в первый же день Александр уделил боевому взаимодействию. Все эти доблестные воины понятия не имели о боевом построении. Лишь только в бой умели бросаться, все скопом. Половина первого дня ушла на вбивание в голову понятий «направо», «налево», «вперед марш», «построиться в колонну», «построиться в шеренгу». Обучать одному более сотни тысяч весьма затруднительно. А вскоре их еще больше стало – войска-то прибывали. К середине дня Александр понял бесполезность своего занятия и приказал Сильгуру выбрать из своего воинства пару сотен сообразительных ребят. Остаток дня он потратил на их обучение. Не безрезультатно. На следующий день эти ребята обучали остальное воинство. Александр только контролировал и поправлял. Как поправлял? Жестко поправлял.
– Стой! Правую ногу поднять! – приказывал он подразделению в несколько тысяч воинов, ежели видел, что те не особенно стараются. Кто ногу волочит, иной разговаривает в строю – халтурят, короче. Воинство застывало на месте с поднятыми правыми ногами. Копья наперевес. Лица напряжены. Пот струится.
– Держать! – приказывал Александр.
Кто-то не выдерживал, заваливался на соседа. Строй начинал колыхаться.
– Опустить! – лениво произносил Александр. Воины с выдохом опускали ноги. Но не тут-то было.
– Левую ногу поднять! – следовал приказ. – Выше! Ты что там дрыгаешься! Сношаешься, что ли?
По рядам прокатывались напряженные смешки.
– Смех отставить! Смотреть вперед! Там враг! Опустить ногу! Враг справа!
– Харра! – воины опускали копья направо.
– Враг слева! – жала копий опускались налево.
– Рубщики!
Строй копейщиков размыкался. Вооруженные клинками и топорами воины выскакивали вперед.
– Плохо! Медленно делаем все! Враг ждать не будет! Быстрота и натиск – вот что решает исход битвы!
Не зря две недели прошли. Всего две недели. Александр поднялся на скалу. Ровные прямоугольники войск передвигались по полю четко, слаженно.
– Круто! – восторженно вырвалось у Паши. – Саня, ты более чем Александр Македонский.
– Завтра устроим учения. Развернешь флаг, – довольно ухмыльнулся Александр. – Смотри, копья несут для фаланги!
– А я что говорил! Вовремя сделали! – радостно воскликнул Паша, наблюдая, как со стороны леса сотни людей несли на плечах связки пятиметровых копий.
– Пожалуй, успеваем, – удовлетворенно кивнул головой Александр и хлопнул Пашу по плечу. – Молодец, политрук! Заварили же мы с тобой кашу! Горячая.
– Не подавиться бы, – хмуро заметил Паша.
– Не боись! Сожрем! Смотри, как воины Сильгура идут. Гвардия! А он-то сам, как петух!
– Кинокамеру бы сюда, – с сожалением произнес Куроедов. – Такое кино бы сняли!
– Снимем еще. Ты хотел сценарий сочинить. Вот он, сценарий, перед тобой. Только не забудь ничего.
– Не забуду, если живым останусь.
– Откуда такие мрачные мысли, дружище! Смерти нет. Поверь тому, кто побывал в Мире мертвых.
– Да ладно тебе. Глюков насмотрелся, – Паша махнул рукой. – Это тебе Сильгур поверил, а я-то уж никогда.
– Не веришь? И не верь. Пошли на реку сходим. Проверим, как плавсредства готовятся. Успевают ли?
– Пошли, – согласился Паша.
Они спустились со скалы. День приближался к концу. Солнце коснулось верхушек деревьев. Порывы ветра доносили с окрестных холмов запахи сырого мха и лугового разнотравья. В теплом воздухе порхали бабочки, изредка щебетали птицы. А тем временем над далеким северным горизонтом клубились рваные черные тучи. Надвигалась гроза.
* * *
Старый седой волк вышел из лесной чащи на каменистый речной берег и медленно спустился к воде. Поступь его лап еще сохраняла свою твердость, а притупившиеся, но еще крепкие клыки не утратили способности разрывать шкуру на шее диких оленей и кабанов. Даже уарсы – саблезубые кошки – избегали встреч с волком-одиночкой. Разорванное ухо и глубокий шрам над правым глазом свидетельствовали о былых жестоких схватках со своими соплеменниками в борьбе за первенство в стае. Волк был вожаком и, оставшись непобежденным, покинул стаю, уступив место молодым, горячим, полным жизненной силы собратьям, ушел в чащу леса, чтобы здесь в одиночестве пройти остаток своего пути.
Зверь, спустившись к воде, наклонил тяжелую лобастую голову к речному потоку. Но что-то насторожило старого, опытного хищника. Не утолив жажду, он поднял голову и устремил свой не потерявший остроты взгляд желтых глаз вдаль, туда, где широкий речной поток выносил свои воды из-за скалистого, обрывистого мыса.
Волк напрягся, втягивая ноздрями воздух, читая по обрывкам доносимых до него запахов картину, недоступную зрению, дополняя эту картину звуками, что улавливали его уши. Река была пуста, но лесной зверь уже почувствовал приближение. Что это? Он не мог понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– На север! На север! – бушевало людское море. Тысячи мечей взметнулись вверх, отражая Небесный огонь.
– Все мои фильмы – барахло, – услышал Александр голос Паши. – Это невозможно передать. Саня, ты заставил меня поволноваться. Ты гад, Саня, но ты молодец, Саня, ты зверь. Что же происходит с нами, Саня? Кто мы?
– Кто мы? – переспросил Александр и улыбнулся краем рта. – Все внутри нас. Я чувствую, что происходит нечто, только еще не могу понять что. Но мы скоро узнаем.
Паша непонимающе взглянул на Александра. Тот смотрел на бушующие в едином порыве волны людского моря.
– Мы скоро узнаем, – повторил Александр. Он поднял руку, призывая воинство к тишине. Но не скоро улеглось людское море.
– Прошу любить и жаловать, – Александр повел рукой в сторону Паши. – Павел, мой друг и сподвижник. Великий воин, открывающий ворота.
– Харра! – разнеслось восторженно над полем.
– Сильгур! – показал рукой Александр на вождя арануков.
– Харра!
– И Ацельсиор – лучший воин Эзергуира! Поднимайся сюда, Ацельсиор! – Александр махнул рукой, приглашая воина подняться на скалу.
– Харра! – завопила толпа.
– Я представляю вам командный состав нашей армии. Мы идем на войну! Приказы этих людей не обсуждаются! За неисполнение – смерть!
– Смерть! – выдохнули воины.
– Воины! – Александр поднял руку.
Толпа затихла.
– Воины! Каждый из вас знает свое дело. Каждый смел и владеет оружием. Но все вы – толпа, ладонь с растопыренными пальцами, каждый из которых легко сломать, – Александр показал раскрытую ладонь. – А попробуйте сломать вот это! – он сжал ладонь в кулак. – Я научу вас биться в строю, ломать ряды противника, я сделаю вас единой боевой машиной и поведу вас на врага. А теперь слушать первый приказ по армии. Уже темнеет. Всем разойтись по шатрам и местам ночлега. Отдыхать. Завтра вас разделят на полки, и мы начнем обучение. Разойдись!
Воинство заколыхалось. Молча начало расходиться, растекаться к окрестным холмам, усеянным шатрами.
– Круто ты за них взялся, – тихо произнес Паша. – Не перегни палку.
– Иначе нельзя, – ответил на это Александр. – Пошли. Обсудим планы на завтра. Ацельсиор, ты тоже пойдешь с нами.
Бывший лучший воин Эзергуира послушно кивнул головой и последовал за командующим объединенной армией.
Глава 11
Исход
Стоя на четвереньках и оттопырив нижнюю губу, Паша старательно водил кистью по белому полотнищу размером примерно два на полтора метра, расстеленному на полу обители Сильгура.
– А у тебя пропал дар маляра, – хмыкнул Александр, наблюдая за его стараниями.
– Разве плохо? – Паша выпрямился, растопырил пальцы, испачканные краской, прищурил глаз и откинул голову назад, окинув взглядом свое творение.
– Пойдет! – согласился Александр. – Главное, что в глаза бросается. Впечатляет, а все остальное – мелочи.
– Нет, ты скажи, разве плохо? – не отставал Паша.
– Какая разница? Главное, чтобы символ был.
– Не скажи! – Паша поводил испачканным пальцем перед носом Александра. – Смысл должен быть!
– И какой же тут смысл?
– Белый фон – это символ всего белого света. Красная полоса – символ солнца и силы. А черный саблезубый зверь на полосе означает воинскую доблесть. У нашей армии должно быть знамя. Это поднимает воинский дух. Согласен?
– Согласен, согласен, замполит ты наш!
– Шутишь все.
– Не до шуток мне. Через день выступаем. Меня больше заботят боевая подготовка и вооружение. Уже две недели занятий прошли, а войска не строем ходят, а как бык прошел. Фаланга не сформирована, длинных копий мало. Где обещанные большие щиты? Где? Я тебя спрашиваю. Кто у нас отвечает за снабжение армии? Паша Куроедов отвечает. А он флажки рисует. Политрук.
– Ты же сам говорил, что легион в Древнем Риме обучался год, не менее, – попытался возразить Паша.
– Вот поэтому Рим захватили варвары! Пошли на поле. Посмотрим, как там дела идут.
* * *
Александр и Паша миновали мост через ров и вышли на длинную улицу с крепкими бревенчатыми домами, ведущую к внешним воротам поселения. Мужчин не было видно. Они ушли на поле Красных камней. Малая детвора тоже все дни напролет проводила на поле, наблюдая за войсками. Во дворах хрюкали свиньи. Изредка кричали петухи. Взлаивали собаки. Встречные розовощекие грудастые девки бросали недвусмысленные взгляды на друзей. Пашу постоянно заносило в стороны. Александр одергивал Куроедова и сдержанно улыбался.
– Они тебя изнасилуют, а потом зарежут, – цедил он сквозь зубы. – Ты посмотри. У них у всех кинжалы на поясе.
– Прекрасная смерть! – вздыхал Паша.
– А может, сначала зарежут, а потом изнасилуют, – уточнял Александр.
– Это хуже, – бормотал Паша. Не в силах оторвать взгляда от очередной многообещающей улыбки, он поворачивал назад голову и замедлял шаг. Александр тянул его за руку.
– Все как на подбор, – продолжал бормотать Паша. – А что? Пища здоровая. Вся косметика – вода да воздух.
– Пошли! – торопил Александр.
– Ух ты, какая идет! – восхищенно зашипел Паша. – Посмотри, как красиво смотрится все в кожаных штанах в обтяжку! Нога от ушей растут! Ну скажи, зачем ей такие ноги?!
– Все рационально. Охотиться. За оленями бегать, – ухмыльнулся Александр.
– Фу, как прозаично! – скривился Куроедов. Обладательница ног от ушей, нарочито покачивая бедрами, приблизилась, улыбнулась и прошла мимо.
– Здрасте! – расцвел в улыбке Паша, провожая взглядом задний фасад очередной представительницы местного населения.
– Ты уже, похоже, о возвращении в наш мир забывать стал. Не прочь здесь остаться, – заметил Александр, дернув в очередной раз за руку Куроедова.
– А что?! – вызывающе выпятил тот подбородок. – Тут воздух чистый. У меня энергия из ушей брызжет. Я тут на днях взглянул на себя в зеркало. Морда розовая. Глаза блестят. Я лет на пять помолодел.
– И никакого лука не надо, – ехидно добавил Александр.
– А что лук? Какой лук? Лучники у нас все луками обеспечены. И стрел хватает.
– Я не про тот лук, что стреляет. Про другой. Тот, что благотворно влияет на половые органы, – захохотал Александр.
– А, вон ты про что, – тоже рассмеялся Паша. – Это уж точно. Про этот лук здесь забыть можно.
– А давай, замполит, тут останемся, – предложил Александр. – Свиней разведем, курей. Охотиться будем. Ты меня научишь рыбу ловить. Девушки местные нас любить будут. Что еще нужно-то? Сдались нам эти ворота на севере?
– Ты это серьезно? – Паша подозрительно посмотрел на Александра.
– Вполне!
– Да иди ты! – воскликнул Паша, заметив озорные огоньки в глазах приятеля. – Шуточки у тебя! О, нет! Ты посмотри! Посмотри! Какая опять идет! Глаза-то какие! А изгиб бедра! Я бы ее точно на главную роль взял!
– На главную? Это у тебя уже восьмая по счету на главную роль, – хмыкнул Александр. – Сколько же главных ролей будет в фильме?
– Здрасте! – всецело поглощенный созерцанием представительницы местного населения, Куроедов, пропустив мимо своих ушей ехидный выпад Александра, артистично тряхнул своей светлой шевелюрой и растянул рот в широкой американской улыбке.
* * *
Над полем Красных камней стоял несмолкаемый гул. Шла боевая подготовка. Структуру армии Александр составил из воинств земель, возложив командование над каждым подразделением на вождей, тех самых, что заседали в шатре возле леса и никак не могли решить, кто поведет армию за южные ворота. Долго решали. Командующий сам себя назначил. Хотя численность этих подразделений была совершенно разной – от тысячи до семи тысяч воинов, Александр понимал, что иначе нельзя сделать. Объединять отряды ранее враждебных друг другу народов бессмысленно и, более того, опасно. Разбивать сложившиеся воинства земель на более мелкие тоже нерационально. Отстранять вождей от командования – врагов наживать. Они и без того косо смотрят, но подчиняются беспрекословно, словно волки в стае вожаку. Силу чувствуют. Пока чувствуют, послушные ходят, а как слабину почуют, так сразу клыки покажут.
Полков сформировалось более пятидесяти. В каждом Александр выделил копейщиков, лучников и рубщиков – обладателей мечей, топоров, иного оружия для тесной схватки. Копейщиков в первых рядах поставил, после рубщиков, а лучников – в последних рядах. Почему лучников в последних? Казалось бы, вперед надо. Но нет. В этом вся хитрость. Лучники к тесному бою не приспособлены. Враг наступает – они два-три выстрела успеют сделать и за ряды своих отбегают. Нарушаются ряды. А так они спокойно стоят за своими же и постреливают в противника. Тот наседает, пытается ряды прорвать, а лучники тем временем спокойно стрелы пускают. Тает число противника. Вот такая хитрость.
Из всех полков Александр выбрал крупных ребят. Тысяч десять их набралось. Для фаланга. Копья длинные им заказали, метров по пять, и щиты прямоугольные, высокие. А еще особо здоровенных мужиков подобрал Александр – за два метра ростом. С тысячу их набралось. Особый полк двуручников – воинов с мечами метра полтора длиной. Такие мечи только двумя руками поднять можно. Отсюда и название – двуручники. Никакой щит от такого меча не спасет. Сметает все этот меч, валит на землю.
Особое значение в первый же день Александр уделил боевому взаимодействию. Все эти доблестные воины понятия не имели о боевом построении. Лишь только в бой умели бросаться, все скопом. Половина первого дня ушла на вбивание в голову понятий «направо», «налево», «вперед марш», «построиться в колонну», «построиться в шеренгу». Обучать одному более сотни тысяч весьма затруднительно. А вскоре их еще больше стало – войска-то прибывали. К середине дня Александр понял бесполезность своего занятия и приказал Сильгуру выбрать из своего воинства пару сотен сообразительных ребят. Остаток дня он потратил на их обучение. Не безрезультатно. На следующий день эти ребята обучали остальное воинство. Александр только контролировал и поправлял. Как поправлял? Жестко поправлял.
– Стой! Правую ногу поднять! – приказывал он подразделению в несколько тысяч воинов, ежели видел, что те не особенно стараются. Кто ногу волочит, иной разговаривает в строю – халтурят, короче. Воинство застывало на месте с поднятыми правыми ногами. Копья наперевес. Лица напряжены. Пот струится.
– Держать! – приказывал Александр.
Кто-то не выдерживал, заваливался на соседа. Строй начинал колыхаться.
– Опустить! – лениво произносил Александр. Воины с выдохом опускали ноги. Но не тут-то было.
– Левую ногу поднять! – следовал приказ. – Выше! Ты что там дрыгаешься! Сношаешься, что ли?
По рядам прокатывались напряженные смешки.
– Смех отставить! Смотреть вперед! Там враг! Опустить ногу! Враг справа!
– Харра! – воины опускали копья направо.
– Враг слева! – жала копий опускались налево.
– Рубщики!
Строй копейщиков размыкался. Вооруженные клинками и топорами воины выскакивали вперед.
– Плохо! Медленно делаем все! Враг ждать не будет! Быстрота и натиск – вот что решает исход битвы!
Не зря две недели прошли. Всего две недели. Александр поднялся на скалу. Ровные прямоугольники войск передвигались по полю четко, слаженно.
– Круто! – восторженно вырвалось у Паши. – Саня, ты более чем Александр Македонский.
– Завтра устроим учения. Развернешь флаг, – довольно ухмыльнулся Александр. – Смотри, копья несут для фаланги!
– А я что говорил! Вовремя сделали! – радостно воскликнул Паша, наблюдая, как со стороны леса сотни людей несли на плечах связки пятиметровых копий.
– Пожалуй, успеваем, – удовлетворенно кивнул головой Александр и хлопнул Пашу по плечу. – Молодец, политрук! Заварили же мы с тобой кашу! Горячая.
– Не подавиться бы, – хмуро заметил Паша.
– Не боись! Сожрем! Смотри, как воины Сильгура идут. Гвардия! А он-то сам, как петух!
– Кинокамеру бы сюда, – с сожалением произнес Куроедов. – Такое кино бы сняли!
– Снимем еще. Ты хотел сценарий сочинить. Вот он, сценарий, перед тобой. Только не забудь ничего.
– Не забуду, если живым останусь.
– Откуда такие мрачные мысли, дружище! Смерти нет. Поверь тому, кто побывал в Мире мертвых.
– Да ладно тебе. Глюков насмотрелся, – Паша махнул рукой. – Это тебе Сильгур поверил, а я-то уж никогда.
– Не веришь? И не верь. Пошли на реку сходим. Проверим, как плавсредства готовятся. Успевают ли?
– Пошли, – согласился Паша.
Они спустились со скалы. День приближался к концу. Солнце коснулось верхушек деревьев. Порывы ветра доносили с окрестных холмов запахи сырого мха и лугового разнотравья. В теплом воздухе порхали бабочки, изредка щебетали птицы. А тем временем над далеким северным горизонтом клубились рваные черные тучи. Надвигалась гроза.
* * *
Старый седой волк вышел из лесной чащи на каменистый речной берег и медленно спустился к воде. Поступь его лап еще сохраняла свою твердость, а притупившиеся, но еще крепкие клыки не утратили способности разрывать шкуру на шее диких оленей и кабанов. Даже уарсы – саблезубые кошки – избегали встреч с волком-одиночкой. Разорванное ухо и глубокий шрам над правым глазом свидетельствовали о былых жестоких схватках со своими соплеменниками в борьбе за первенство в стае. Волк был вожаком и, оставшись непобежденным, покинул стаю, уступив место молодым, горячим, полным жизненной силы собратьям, ушел в чащу леса, чтобы здесь в одиночестве пройти остаток своего пути.
Зверь, спустившись к воде, наклонил тяжелую лобастую голову к речному потоку. Но что-то насторожило старого, опытного хищника. Не утолив жажду, он поднял голову и устремил свой не потерявший остроты взгляд желтых глаз вдаль, туда, где широкий речной поток выносил свои воды из-за скалистого, обрывистого мыса.
Волк напрягся, втягивая ноздрями воздух, читая по обрывкам доносимых до него запахов картину, недоступную зрению, дополняя эту картину звуками, что улавливали его уши. Река была пуста, но лесной зверь уже почувствовал приближение. Что это? Он не мог понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49