Легкое тело девушки чуть касалось его груди. Ее голова доходила ему до носа.
Почему-то Штырю почудилось, что от нее пахнет цветущей яблоней.
Она очнулась от тяжелого сна и не могла понять, где находится. Незнакомая обстановка казалась продолжением сна. Ухмыляющиеся, рассыпающиеся на куски, как осколки зеркала, физиономии Чистокровок никак не вписывались в скромную комнату и не сочетались с длинноволосой женщиной, сидевшей на краю ее постели. Девушка снова зажмурилась, потом открыла глаза. Теперь перед ней в комнате была только женщина.
– Ну что? Никак не очухаться? – спросила женщина. – На-ка, выпей вот это.
Девушка села и глотнула чая.
– Где я? Ничего не помню… только этого черного…
– Это был Штырь…
– Его так зовут? Женщина кивнула.
– Он… – Девушка хотела спросить: «Он ваш муж?», но сказала: – Он здесь?
– Штырь не охотник до компаний.
– Жалко! Я хотела поблагодарить его.
– Штырь мастер наживать врагов, но друзьями обзаводиться не привык, – улыбнулась женщина. – Он больше стыкуется сам с собой, – усмехнулась она.
– Но он меня спас…
– Я и не спорю, он человек хороший. Только не думаю, что кто-нибудь знает его как следует. Вот к беглецам он неравнодушен. Вечно выручает их, когда они попадают в беду, и сплавляет их мне.
– Я о нем уже раньше слышала.
– Да все, кто хоть недолго прожил в Граньтау-не, рано или поздно с ним сталкиваются. Он как Фаррел Дин – всегда ошивается где-то рядом.
Несколько минут женщина молча наблюдала, как девушка пьет чай, потом спросила:
– А у тебя есть имя?
– Мэнди. Аманда Вудсдаттер.
– Случайно не родственница Мэгги?
– Младшая сестра.
– Ну а меня зовут Мэри, – улыбнулась женщина, – а подбросили тебя прямо в жилище «Оленьих плясок».
– Шутите? Это та группа, у которой на мотоциклах оленьи рога?
– Ну, можно и так нас описать, – согласилась женщина.
– Ух ты!..
Когда Мэнди увидела Мэри, она сперва решила, что попала в какую-то старинную хипповскую общину. Такие еще кое-где изредка встречались в Граньтауне и в Пограничье. Длинные светлые волосы Мэри, как у певиц из старинных фолк ансамблей, Мэнди видела таких на фотографиях, да и весь ее туалет этакой Вселенской Матери: цветастое платье до пят, серьги из перьев, разноцветные бусы на шее – все это никак не вязалось с тем, что Мэнди знала о группе «Оленьи пляски».
Члены этой группы в рваной одежде панков, украшенной заплатами и цветными лентами, носились на увенчанных оленьими рогами мотоциклах по всему городу – от Дикой реки до парка «Счастливого пути». Их группа исполняла музыку в духе Элдрита Стила, а с ним выступала когда-то ее сестра – они пробовали смешивать традиционные напевы с лязгающим панк-роком, но просуществовали всего один вечер. Правда, в отличие от банды Стила, группа «Оленьи пляски» почти целиком состояла из людей, а не из эльфов. Потому они, может, и держались на плаву до сих пор.
Элдрит Стил дал свой первый и последний концерт в «Танцующем хорьке» Фаррела Дина, где разгорелась схватка между Пэками и Чистокровками, отчего в заведении Дина словно ураган прошел. Стоит ли говорить, что Дин вовсе не чувствовал себя осчастливленным. Группа Элдрита распалась, их солист испарился, а остальные подевались кто куда.
– О чем ты задумалась? – спросила Мэри. Мэнди вздрогнула и сконфуженно улыбнулась.
– Да о том, что ты никак не похожа на панка, а я думала, что вся группа – крутые панки.
– Я просто исключение, – объяснила Мэри. – Погоди, вот увидишь Задиру или Осса.
– Посмотрим… – Мэнди обвела глазами комнату и заметила на стуле у дверей свою одежду.
Она не была уверена, что хочет видеть кого-то еще. Ей предстояло столько дел, пора ехать дальше, знакомиться еще с кем-нибудь. Да, да. Конечно. Вперед!
– Тебе есть где остановиться? – спросила Мэри.
– Да! У меня полный порядок.
– А то смотри, можешь побыть пару дней у нас. Только мне бы хотелось кое-что узнать о тебе.
– Что, например?
– Ты не с Горы?
– А почему ты спрашиваешь?
– Беглецы с Горы обычно доставляют много хлопот. Их почти всегда выслеживают, а мы не хотим вступать в распри с эльфами.
– В Горах нет таких, как Чистокровки, – сказала Мэнди. – И потом, я ведь уже объяснила – я сестренка Мэгги. Мы с малых лет в Сохо.
– Значит, ты тут как у себя дома? – улыбнулась Мэри.
– Просто я потеряла очки, а эти Чистокровки как раз выехали размяться, ну и заметили, что у меня глаза блестят. Так все и получилось.
– Штырь мне рассказал – трое на одну, хорошего мало!
– Да я и драться не умею, – пожала плечами Мэнди.
– Понятно. А что твои родные? Они не станут тебя искать?
– Я живу самостоятельно.
– Отлично. Я просто хотела узнать, с кем имею дело, а то нагрянут разозленные люди, начнут ломиться в дверь. Потому и расспрашиваю. – Она встала, порылась в кармане и вынула темные очки. – Думаю, очки тебе пригодятся, чтобы не повторять вчерашнего опыта.
– Спасибо. Слушай, я оденусь и двинусь. Не хочу быть обузой.
– Да никаких проблем.
– Ладно… – Мэнди замялась и спросила: – А где мне найти Штыря?
– Не вяжись ты к нему, Мэнди! Когда попадаешь в заваруху, лучшего помощника не сыщешь, но когда кругом порядок, он всех чурается.
– Но я просто хочу поблагодарить его. Мэри вздохнула.
– Ты знаешь старый музей рядом с парком «Счастливого пути»?
– Факт! Он там живет? Мэри кивнула.
– В таком громадном домище?
– Громадный он или нет, я не знаю, я там не была и не знаю никого, кто там бывал. Штырь не терпит посетителей.
– Ну ладно, тогда я лучше подожду и подловлю его где-нибудь на улице.
– Да, это лучше. Съешь овсянки перед тем как идти? Она еще теплая.
Овсянка с утра сразу напомнила Мэнди о завтраках дома. Сама она никогда кашу не любила – это мать настаивала, что надо ее есть.
Но в животе у Мэнди заурчало, и она улыбнулась.
– Овсянка – это здорово!
– Ты уж не сердись на меня, Мэнди, – сказала Мэри. – Гуд всегда говорит, что у меня материнский инстинкт в тяжелой форме. Потому-то и Штырь подбрасывает мне своих найденышей.
– А кто это Гуд?
– Тоби Гуд – наш скрипач.
– Я мало что знаю о вашей группе, – покачала головой Мэнди.
– Если не будешь совать нос в не свое дело, можешь узнать побольше. Мы как раз собираемся прокатиться. Хочешь поехать с нами?
– Правда?
Вот будет здорово поездить с группой «Оленьи пляски»!
– Ну так как? – спросила Мэри.
– Я мигом!
Как только Мэри вышла, Мэнди соскочила с постели и начала одеваться. Рядом со шкафом стояло зеркало. Она внимательно осмотрела свое лицо. Синяки совсем побледнели. И боли она больше не чувствовала. Хоть в этом польза от того, что она наполовину эльф, – все быстро заживает.
Подумать только – она поедет с «Оленьими плясками»! Мэнди подмигнула себе в зеркале, надела новые очки и поспешила к дверям.
– Надоело мне это, парень! Повернувшись спиной к своему дружку, Фин-неган Стил смотрел в окно на улицу Хо. Когда он обернулся, солнечные лучи, пробивавшиеся через грязное стекло, образовали нимб вокруг его головы с торчащими в разные стороны серебристыми вихрами. Он был из высоких эльфов, с прожигающим насквозь взглядом и вечно издевательской ухмылкой. Наряд его состоял из рваной майки и черных кожаных штанов, заправленных в черные сапоги.
На потрепанной кушетке развалился его друг Билли-Пуговица. Припав к коричневой стеклянной бутылке, он хлебнул самопального пива, потом поставил бутылку на пол у своих ног, вынул складной нож, раскрыл его и принялся чистить ногти.
– Эй! Я с тобой разговариваю! – прикрикнул Финнеган.
Билли поднял глаза на нынешнего вожака Чистокровок и пожал плечами.
– Да я слушаю! Чего ты от меня хочешь? Финнеган скривил губы и снова отвернулся к окну.
– С этим Штырем пора кончать!
Тут уж Билли сел. Он провел пальцами по своему черно-оранжевому «ирокезу» и поскреб короткие грубые волосы над ушами.
– Слушай, – возразил он, – наши сами виноваты, паслись на его участке.
– Нет, на нашем! – огрызнулся Финнеган. – Это наш участок. И каждый, кто на него сунется, пусть потом не распускает нюни! Если этого проклятого выскочку Штыря слушать, так выходит, весь здешний паршивый город – его участок.
«Может, так и есть», – подумал Билли, но промолчал. Конечно, Штырь не как все, с ним лучше не связываться, но сейчас Билли был наедине с Финнеганом, а с этим придурком тоже лучше не связываться.
– Ну и что ты предлагаешь? – спросил он. Финнеган отошел от окна и поднял с пола свою валявшуюся у дверей куртку. Из внутреннего кармана он вынул «смит-вессон» 38-го калибра. У Билли глаза так и округлились.
– Черт! Где ты его взял?
– Слямзил в магазине.
– И патроны есть?
– А как же!
– Он вообще-то работает? Финнеган направил дуло на Билли.
– Бах! – тихо произнес он.
Билли подскочил, будто в него и впрямь выстрелили.
– Работает! – сказал Финнеган. – Еще как работает! Мы дерьма всякого не держим! Каждый патрон с гарантией!
Билли со страхом смотрел на револьвер. Рукоятка, блестящий ствол – от одного их вида его бросало в дрожь. «Смит-вессон» был как новенький, наверно, его сперли из коллекции у кого-то из Высокорожденных, раз он действует так близко от Границы. Другие револьверы не действуют.
– Ну и где ты собираешься напасть на Штыря? – спросил Билли. – На улице?
Финнеган покачал головой.
– Мы уделаем этого шоколадного подонка в его норе, вот как! А когда с ним покончим, устроим там клуб! Классная мысль, да? И назовем его «Дворец Финнегана».
– А как мы к нему войдем? Ведь этот музей – что твоя крепость!
– Потреплем струнки его нежной души, – не разжимая губ, улыбнулся Финнеган. – Прямо перед его берлогой будем бить по башке какого-нибудь маленького беглеца.
– Твоя сестра барабанщица, да? – спросил Йохо.
Мэнди кивнула.
– Она играет на кожаных барабанах?
Йохо был одним из мотоциклистов «Оленьих плясок» – большой, черный, с шапкой курчавых смоляных волос, он походил на тяжеловеса. Мэнди познакомили со всеми членами группы, но они так быстро сыпали именами, что она не запомнила, кто из них кто. В памяти остались только некоторые.
Осе, с его гривой дикого коня и широко расставленными глазами. Задира – весь как на шарнирах, выкрашенная полосами голова напоминает птичье гнездо, одет в шутовской кожаной костюм – одна брючина черная, другая красная, и на куртке те же цвета, только в обратном порядке. Ну, Мэри, само собой. А еще Джонни Джек – тоже один из мотоциклистов, белый, ростом не меньше, чем Йохо, и лохматый, как медведь. Запомнила и Гуда, одетого во все зеленое, будто древний охотник, на левой щеке татуировка – лук со стрелой, а волосы на голове торчат прямыми желтыми вихрами, словно забытые в поле колосья.
– А ты что умеешь? На каком-нибудь инструменте играешь?
Мэнди повернулась к девушке, задавшей этот вопрос. На минуту задумавшись, выудила из памяти ее имя. Колючка. Одна из музыкантш. Она была, вероятно, годом старше шестнадцатилетней Мэнди – высокая, гибкая, рыжие волосы на макушке коротко подстрижены, а с боков спускается дюжина косичек, украшенных бусинами.
– Я вообще-то играла на гитаре – на электрической, – ответила Мэнди. – Но кто-то свистнул мою волшебную батарейку и усилитель. А новые мне не на что купить, поэтому я больше и не играю.
Колючка понимающе кивнула:
– Еще бы! Никакого удовольствия, если звук еле слышный. Меня саму пару лет назад вот так же обчистили. Целый месяц была как ненормальная, потом нанялась днем работать официанткой в «Золотую корону», а по вечерам играла на электрогитаре, взятой напрокат. Ну и накопила столько, чтобы купить новую.
Задира потряс трещоткой перед носом Мэнди, чтобы привлечь ее внимание.
– Ну а ты на своей как играла? Ничего? – спросил он.
– Знаешь, – ответила Мэнди, – мы с Мэгг хотели даже свою группу создать, когда я куплю усилитель.
– Можем прямо сейчас подобрать тебе гитару, – сказала Колючка. – Стоит она ерунду, а усилитель я тебе одолжу, у меня есть лишний.
– Но ты же совсем меня не знаешь, может, я ничего не умею…
– Колючка такие вещи нутром чует, – объяснила Мэри.
– А я чую, что нам пора двигаться, – прервал их Йохо. – Едем мы или не едем? – Он набросил на плечи Мэнди украшенную лентами куртку, всю в заплатах. – На! Пользуйся сегодня. Считай, что ты почетный член «Оленьих плясок».
– Но как же…
– Поезжай с нами и оглядишься, – ответил Йохо. – Ну, поехали же наконец!
Пестрой, разноцветной и разношерстной стаей они вывалились на улицу, где за домом аккуратными рядами выстроились мотоциклы.
– Можешь ехать со мной, – предложила Колючка.
Мэнди благодарно улыбнулась.
– Кто же вы вообще-то такие? – спросила она, подходя к мотоциклу. – Чем вы занимаетесь?
– Ну, как тебе сказать? – ответила Колючка. – С одной стороны, мы тоже шайка, вроде Чистокровок, Пэков, Шмелей – называй как хочешь. Мы друг друга любим, нам вместе хорошо, а потом… Ты слыхала когда-нибудь о плясках Морриса?
– Ясное дело, – кивнула Мэнди и, когда Колючка посмотрела на нее с сомнением, добавила: – Я люблю читать про старое время и про все, что где-то делается сейчас. За Пограничьем. В том мире.
– Ну так вот – мы вроде этих прежних групп Морриса. Потому мы такие роли себе и выбрали – шестеро холостяков, три белых, три черных, Осе – карнавальный конек, Задира – шут.
– А Мэри?
– А Мэри – дева Мэрион. Возлюбленная Робин Гуда.
– О нем я слышала, – улыбнулась Мэнди.
– Понятно, о нем долго говорили. Ну, в общем, как тебе объяснить, чем мы занимаемся? – Она усмехнулась. – Тебе, поди, покажется, что я порю чушь, только мы для Граньтауна вроде счастливого амулета, сечешь? Мы дарим городу радость. Наши пляски на улицах, наша музыка – это все чуть ли не с каменным веком связано, с английским по крайней мере. Со всякими там старыми обрядами, которые приносят счастье, удачу, плодородие и все такое. Мы рассекаем по городу самое малое раз в два дня, и сразу все кругом веселеет. Нас многие любят – и старики, и панки. А их отдача и нас взбадривает. Понимаем – вроде бы мы делаем что-то важное. Ну как, дошло до тебя что-нибудь?
– Думаю, да.
– Так мы едем или будем трепать языками?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43