«Джейми, иди за мной!»
Джеймс молча поднялся. Что-то в глубинах его сознания кричало: «Нет! Не поддавайся ей!» – но он не мог не поддаться. Этот голос… Эти глаза… У Джеймса больше не было своей воли. Ничего не было. И он шагнул к Лизе-Лотте.
Она указала на горку свежеоструганных, тоненьких осиновых колышков, принесенных накануне Димкой.
«Возьми это!»
Потом указала на автомат.
«И это!»
Указала на фонарь.
"И это. Включи его!"
И повела его прочь от костерка, от спящих друзей.
Был час рассвета. Лизе-Лотта знала, что спящим сейчас ничего не грозит – ведь и вампиры тоже спят в этот час! Она даже не взглянула на Михеля. Она знала, что сейчас это не нужно…
Лизе-Лотта привела Джеймса туда, где в своем свинцовом гробу уже лег на покой граф Раду Карди.
Рядом должен был стоять ее гроб… Но он исчез! Это было странно. Совершенно необъяснимо! Но сейчас не время было думать об этом…
Яма, где обычно спал Курт, тоже была разверста – значит, Курт еще не вернулся? Это встревожило Лизе-Лотту – ведь те люди, спящие в графском погребе, были беззащитны!
Она оглянулась на Джеймса. На этого мужчину, который когда-то был ее Джейми… А теперь, если только Курт не ошибся, Джеймс должен был избавить этот замок от проклятья! Этот замок – и ее… Лизе-Лотта долго смотрела на Джеймса, пытаясь отыскать в его лице черты того Джейми – и не находя их. А потом она отпустила его разум на свободу.
Очнувшись, Джеймс с криком отшатнулся от нее и занес всю связку кольев, словно для удара.
Но не ударил.
С какой-то детской обидой обличающе произнес:
– Ты мертвая!
– Да.
– Ты вампир!
– Да…
– Ты привела меня сюда, чтобы убить?!
– Нет, Джейми. Я привела тебя сюда, чтобы ты убил… Чтобы ты исполнил свое предназначение. Твой отец был среди тех, кто убил Дракулу. А ты должен убить графа Карди. Хозяина вампиров этого замка.
– Но я… Как же? Я не могу…
– Ты не понимаешь, Джейми! Ты что, не читал книгу? "Семейные хроники Дракула-Карди"?
– Читал… Но какое отношение это имеет ко мне?
– И к тебе, и ко мне… Ты – тот младенец-мститель, пришествие которого предсказал монах Карло!
– Какой же я младенец? – озадачился Джеймс. – Я взрослый мужчина!
– Будь серьезнее, Джейми! – Лизе-Лотта нахмурилась совсем так же, как делала это в юности – при жизни! – в те редкие моменты, когда она сердилась на Джеймса. – Предсказано, что младенец, которому суждено убить графа, уже родился… А ты тогда уже родился! В том году! А я должна помочь тебе… И вот я тебя привела! Ты бы не нашел его сам! А теперь ты должен открыть гроб и пробить его сердце колом.
– Я не могу!
– Ты должен!
– Из-за того, что монах предсказал какую-то чушь про младенца?
– Ты не хочешь уничтожить вампиров?
– Я хочу! Но… Я думал, Гарри… Он все-таки солдат. А я – ученый.
– Гарри – это твой друг? Он не может уничтожить графа. Потому что в одиннадцатом году Гарри еще на свете не было! Мститель – ты. Твой отец убил Дракулу. А тебе судьба велит расправиться с этим новым злом… Джейми, прошу тебя! Ради меня! Я никогда ни о чем тебя не просила! Я простила тебе твое предательство! Но сейчас – прошу… Сегодня он убил женщину с ребенком. Он привел их сюда. Она принесла своего малыша на руках… Он живет уже сто пятьдесят лет в этом обличье! Сколько невинных жизней загубил он за это время? Сколько загубит, если ты оставишь его в живых? Ты должен, Джейми. Убей его. Убей остальных. Я покажу тебе, где они спят. А потом… Я скажу тебе, что еще ты должен будешь сделать для меня. Если я не справлюсь с этим сама.
Сейчас в глазах Лизе-Лотты не было никакого волшебства. Они не завораживали… Они молили! Но этой мольбе Джеймс отказать не мог. Он с сомнением посмотрел на связку тоненьких колышков, потом – на автомат.
– А чем забивать кол? Прикладом?
– Нет… Это совсем просто. Наши тела – не такие, как у вас. Осина пронзит его, как отточенная сталь. Скорее, Джеймс! Он слышит нас. Я боюсь – он проснется! Он будет ждать до самого конца, нам очень трудно не спать в эти часы… К тому же он сыт, а это навевает нам такие сладкие грезы! Но он может подняться!
– Хорошо. Я готов, – не очень уверенно сказал Джеймс, выбирая один кол из связки и сжимая его обеими руками.
Лизе-Лотта с удивительной для своей комплекцией силой смахнула свинцовую крышку с гроба…
И в ту же секунду граф Карди с яростным воем взлетел к потолку – и обрушился на завопившего Джеймса!
Он бы успел перекусить англичанину вену…
Он мог бы высосать его в одно мгновенье…
Но Лизе-Лотта накинулась на него яростной коршуницей, а через мгновение, когда Раду выпрямился, чтобы сбросить ее с себя, на него налетел и с силой ударил его в грудь… Курт!
Курт – удивительно преобразившийся, в старинной одежде, с чистыми, влажными волосами – он навалился на Раду, прижимая его к полу, а Лизе-Лотта, кроткая маленькая Лизе-Лотта, вцепилась своему Хозяину в шею, отгибая голову назад, подставляя под удар!
– Я здесь, Хозяин! Ты не ждал меня? – глумливо пропел Курт, глядя в глаза графу смеющимися голубыми глазами.
– Не стой же, Джейми! Бей! Бей во славу Господа! – крикнула Лизе-Лотта.
Она не вспомнила, откуда пришла ей на ум эта фраза…
Но зато Джеймс вспомнил и его словно хлыстом ударили: эти слова кричал Абрахам Ван Хелсинг его отцу, когда Артур Годальминг замешкался, прежде чем вонзить кол в грудь своей возлюбленной Люси!
Но перед отцом стояла неизмеримо более сложная задача…
Джеймс размахнулся и всадил осиновый кол в грудь графа Карди. Кол действительно прошел очень легко, словно не встречая на пути ни малейшего сопротивления. Это можно было сравнить даже не с отточенной сталью, входящей в плоть… А с горячим ножом, входящим в кусок масла!
Граф взвыл и изогнулся, последним яростным движеньем пытаясь сбросить с себя своих палачей.
Но Джеймс достаточно собрался с духом, чтобы докончить начатое: он выхватил свой походный нож и перерезал графу Карди горло.
Отделить голову от тела он просто не успел.
И потом часто думал: а нужно ли отрубать вампирам голову и набивать рот чесноком, если осиновый кол оказывает на них столь разрушительное действие? Или, возможно, так происходит только со старыми вампирами, а мисс Люси Вестенра обратилась не так давно…
Тело графа вспыхнуло холодным голубым огнем – и рассыпалось мельчайшим серебристым пеплом. Все это произошло в одно мгновенье, едва уловимое глазом. Вот он лежит с колом в груди, с перерезанным горлом и широко раскрытым в вопле ртом… А вот уже пепел на камнях обрисовывает контуры человеческого тела!
– Боже! – прошептал Джеймс.
От осинового кола не осталось ничего.
На ноже остался странный черный след, словно его в огне прокалили…
Джеймс поднял голову и посмотрел на Лизе-Лотту.
Она смотрела не на него – на пепел у своих ног…
Джеймс поискал взглядом второго вампира, того белокурого юношу, который так славно помог им… И только сейчас понял, что юноша исчез! А он, Джеймс, даже не успел заметить, когда и как это произошло.
Наконец, Лизе-Лотта оторвалась от лицезрения пепла и обратила на Джеймса скорбный взгляд.
– Спасибо. Ты сделал главное. Теперь тебе будет легче. Идем!
Она повела его за собой – куда-то в ответвление темного коридора. Джеймс никогда не заходил сюда… И не решился бы! Но именно здесь вампиры прятали свои гробы… До недавнего времени.
Потому что теперь только аккуратные прямоугольники на песке обозначали те места, где стояли гробы.
– Они почувствовали! И ушли! – вскрикнула Лизе-Лотта. – И я не могу найти их… Я так голодна, что не могу ничего… Ничего!
– Ты… голодна? О, Боже… Если ты не выпьешь крови, ты не найдешь их?
Лизе-Лотта скорбно кивнула.
– Но тогда… Возьми немного моей крови! – Джеймс принялся закатывать рукав свитера. – Я разрешаю тебе! Я не хочу, чтобы ты страдала… И я хочу убить их всех!
Лизе-Лотта посмотрела на вены на его руке. На чуть подживший след укуса. Глаза ее загорелись красным, голодным огнем. Верхняя губа приподнялась и показались два длинных, изогнутых клыка. Она быстро облизнула их. Склонилась к руке Джеймса. И в последний миг подняла глаза и взглянула ему в лицо…
На лице Джеймса отражалось отвращение! Отвращение и ужас! И эти чувства вызывала в нем она… То чудовище, в которое она превратилась! Гнусное, кровожадное чудовище!
Вскрикнув, Лизе-Лотта метнулась прочь и исчезла в темноте коридора прежде, чем Джеймс успел ее окликнуть.

Когда Курт вернулся вновь в облюбованный им тупичок, неся свинцовый гроб графа Карди, все три женщины уже спали, закрывшись в гробах, и не видели его. Он чувствовал их тревогу – пока еще смутную, сонливость притупляла чувства и не дала им полностью осознать их утрату. Конечно, они чувствовали, что Раду погиб. Ведь они были связаны с ним узами крови! Когда солнце взойдет, они пробудятся. И тогда поймут все. Или – почти все, что куда более устраивало Курта… Хорошо, что сейчас он избавлен от лишних вопросов. А что будет, когда наступит день… Не важно!
Когда наступит день – он проснется Хозяином над ними!
Правда, Марию и Риту придется причастить его крови. Но они выдержат. Они сильные.
Курт лег в гроб графа Карди. Задвинул тяжелую крышку. И погрузился в сон.

Джеймс долго звал Лизе-Лотту. Его крики так далеко разносились по подземелью, что даже разбудили Гарри, Гели и мальчиков. Гели хотела немедленно кинуться на поиски и спасти несчастного! Но Гарри не позволил. Он предположил, что Лизе-Лотта могла заворожить Джеймса, лишить его рассудка – а значит, теперь он может быть опасен для своих друзей! Когда Джеймс наконец появился в погребе, Гарри встретил его настороженным взглядом.
– Я не смог найти ее! – сокрушенно вздохнул Джеймс. – А ведь она помогла мне… Я бы не справился с этим чудовищем без нее… И без этого мальчика. Я бы даже не нашел его – без их помощи! Значит, они оба – еще не погибли окончательно. Господи, неужели их никак нельзя спасти и избавить от этого проклятья? Неужели они обречены?
– Бога ради, о чем вы, Джеймс?
– Я совершил то, что было мне предначертано судьбою. Я уничтожил графа Карди, великого неумершего, проклятие этих мест! Я пробил его черное сердце колом, а потом отрубил ему голову. И он исчез. Рассыпался пеплом. Но если бы не она… Если бы не моя бедная Лизе-Лотта! Я бы не смог найти его убежище. Я бы не смог справиться с ним. О, если бы вы знали, как силен этот монстр! И никакого паралича, сковывающего тело вампира на рассвете, и в помине нет! Наверное, они боятся только рассветного и закатного солнца. Но в темноте они не теряют своей силы…
– Вы убили графа? Главного вампира? Этого придурка, который написал дневник? – потрясенно спрашивал Гарри.
– Да, да, да… Я убил его. Но остальные вампиры исчезли. Они сменили место своего отдыха. А Лизе-Лотта теряла силы… Она не смогла мне помочь. Я предложил ей свою кровь – но она не захотела! Она убежала… Бедная моя девочка!
– Давайте пойдем и посмотрим! – восторженно завопил Мойше.
– Нет. Я не могу и не хочу. Я должен выйти наверх… Увидеть солнце, – простонал Джеймс.
– Вы с ума сошли, Джеймс? Там же полно солдат! Вы уцелели в схватке с вампиром – так зачем подставляться под пули? – попытался образумить друга Гарри.
– Нет, Гарри, я должен увидеть солнце… Рассвет, прекрасный рассвет! К тому же никаких солдат там и в помине нет. Лизе-Лотта сказала, что все они разбежались.
– А если кто-нибудь остался? – неуверенно спросил Гарри. – Кто-нибудь, особо верный долгу?
– Мне все равно! Я должен очиститься солнечным светом после пережитого кошмара… К тому же у нас есть оружие. Уж с одним-то немцем мы справимся!
И тогда они поднялись наверх.
Они вышли в рассвет – в яркий, золотисто-розовый, благоухающий мокрой травой, звенящий жаворонками рассвет! – и пошли по саду, не боясь ни немецких пуль, ни вампиров…
Теперь, после смерти графа, им казалось, что все опасности и ужасы позади, что ничего по-настоящему страшного с ними случиться не может, потому что все по-настоящему страшное с ними уже произошло: что может быть страшнее – смерть?
Но если это ПРОСТО СМЕРТЬ, то им незачем ее бояться.
И, словно в подтверждение их единого, невысказанного вслух чувства, замок был тих и казался безжизненным, лишь шуршала листва под легким ветерком, да жаворонок все звенел, звенел в высоте!
Охваченный странным порывом, Гарри обнял Гели и неловко поцеловал ее в мокрую от слез щеку.
А Димка, рассмеявшись, стукнул по плечу Мойше: живем, брат!
И только Джеймс угрюмо молчал, словно еще переживая произошедшее в подземелье.
Они пошли через сад, направляясь к замку, и вдруг – все пятеро обернулись назад: им всем одновременно показалось, что их окликнули, каждого – по имени.
И трое из них узнали позвавший их голос!
Трое – Джеймс, Гели и Мойше…
Лизе-Лотта стояла возле пролома в стене, глядя на них счастливыми, совершенно детскими глазами. Потом она подняла взгляд выше – в рассветное небо. Улыбнулась и протянула перед собой руку. Сама она была в тени, но рука попала прямо в солнечный луч, наискось стекающий в сад.
Мгновение ничего не происходило.
А потом рука ее задымилась, на тыльной стороне возникло, стремительно разрастаясь, черное пятно, потом вспыхнуло пламя. Рассмеявшись, Лизе-Лотта шагнула вперед, протянув перед собой руки. Вторая рука тоже вспыхнула, пламя побежало вверх, к плечам, и Лизе-Лотта развела руки в сторону, на секунду замерев, как пылающее распятье. На лице ее с воздетыми вверх, к небесам глазами, отражался такой всеобъемлющий, священный экстаз, который художники Возрождения так любили изображать на лицах умирающих христианских мучеников. А потом она вспыхнула вся, как факел. Пламя заслонило ей лицо…
Все произошло очень быстро, никто даже слова не успел сказать.
Вот она шагнула из тени, вот горит, стоя неподвижно, как буддийский монах…
А вот уже рассыпается пеплом настолько легким, что даже слабенький ветерок развеял его без следа!
И только тогда Мойше, разлепив онемевшие губы, прошептал:
– Мамочка!
А Джеймс, глядя на серебристый след ее пепла на древних камнях, сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55