— Блаженного Блейка. Томас сердито отмахнулся.
— Это цитата из Фрэнсиса Бэкона. Процитирована она вне контекста и неуместно. Ошибочно. Вы ошиблись.
Регент округлил глаза, ощущая, как ярость Томаса подталкивает его к двери.
— Я не хотел никого оскорбить, — пробормотал он.
— Разумеется, не хотели, но оскорбили. Если вы знакомы с содержанием этого послания, то, значит, вы читали и другие сообщения, отосланные мной. Сколько людей знают о том, что я отправляю и получаю?
От такого вопроса Малькольм стушевался.
— Есть вещи, которые я не могу…
— Сообщить мне? Я Томас Марик, регент. Это меня регент Блэйн именует Первым-в-изгнании из Ком-Стара. У вас от других могут быть секреты, но не от меня.
Томас выпрямился во весь свой значительный рост.
— Я спрашиваю не из праздного любопытства, а потому, что полученная информация жизненно важна для меня. Я не знаю, как далеко зашла эта история и какова вероятность того, что о ней узнают все. В противном случае я не смогу приготовиться должным образом к адекватным действиям за мерзкую проделку с моим сыном.
— Но вы же только что обозвали меня дураком, когда я завел речь о вашей мести Виктору Дэвиону.
— Но вы и были дураком. — Томас вскинул руки к ночному небу, к миллиардам планет и звезд, включающих в себя и Федеративное Содружество. — Дело не в Викторе, а в том высокомерии, в котором воспитывались Дэвионы. Его отец, Хэнс Дэвион, держал моего сына заложником, рассчитывая на мою помощь в войне с кланами. И разве человек, выращенный таким отцом, поймет горе другого отца, потерявшего сына? Я обвиняю не Виктора, но человека, породившего его.
— Но накажете вы его? Томас медленно кивнул.
— Я не могу наказать Хэнса, но пусть Виктор узнает об ошибке отца. Однако наказание должно быть хорошо продумано, и на это уйдет время. Приграничные рейды и требования репараций — пустяки. Мой первый долг состоит не в том, чтобы излечить душевную рану путем убийства, а в том, чтобы избавить моих сограждан от ига нации, ведущей себя столь непристойно. И такое избавление нуждается в обдуманном планировании и времени.
Томас увидел блеск понимания в темных глазах Малькольма, но понимал и то, что регенту недоступны даже доли замысла.
— Вы, регент Малькольм, являетесь теперь связующим звеном между мной и «Словом Блейка». Направьте сообщение под моей подписью Блэйну — пусть он ратифицирует это решение. И будете доставлять необходимую мне информацию без всяких вопросов. Информация должна быть полной и без ваших комментариев, если только я таковых не потребую. Все, что вам станет известно, должно содержаться в ваших отчетах.
— Но для подготовки таких отчетов у вас имеется САФЕ и другие разведывательные службы.
— Да, но у них есть источники, которых нет у вас, и наоборот. Вы будете дополнять и проверять друг друга. — Томас улыбнулся, слегка ощущая шрам, стягивающий угол рта. — И первое, что вы должны сделать, — подготовить досье на моего врага.
— На Виктора?
Томас покачал головой, помня о собственном семействе.
— Нет, Виктор мне хорошо известен. Персона, о которой я хочу знать. — Катрин Штайнер.
— Катрин Штайнер. Я понял. — Малькольм склонил голову. — От меня еще что-нибудь требуется?
Томас уже хотел отпустить этого человека, когда очередная хрустальная формочка легла на свое место.
— Да. Послание Сун-Цу своим агентам на Новый Авалон. У вас еще сохранилась копия?
— Да.
— Не могли бы вы ее передать? Еще раз? Малькольм на мгновение задумался, затем кивнул.
— Агенты «Маскировки» так и не нашли ключа к этому шифру.
— Ну так отправьте им это сообщение снова, может быть, на будущей неделе ключ сменится.
— В «Маскировке» меняют ключ раз в месяц, но такая подстановка возможна.
— Вот и хорошо. И будьте готовы передать сообщение и ключ в срочном порядке. — Томас удовлетворенно сцепил ладони. — Мой план предполагает отвлечение внимания Виктора, да и Сун-Цу будет задействован. Таким образом одним камнем мы убьем двух птиц.
XVI
Дипломатия без вооружения
подобна музыке без инструментов.
Фридрих Великий

Тамар, Зона, оккупированная Кланом Волка
8 августа 3057 г.
Фелан Уорд, Хан Клана Волка, стоял рядом с Наташей Керенской, а ильХан занял место на высокой скамье в палате Великого Совета. Ни Фелан, ни Наташа не надели своих эмалевых волчьих масок, хотя, проявляя уважение, были в серо-черных клановых одеждах. Ульрик, также облаченный в серое, торжественно снял шлем и опустил его рядом с собой на скамью.
— Я, Ульрик Керенский, будучи ильХаном в этом, шестом году после Токкайдского перемирия, объявляю открытым заседание Великого Совета Клана Волка. Как подтвердили мы на Тайном Совете двенадцатого июня три тысячи пятьдесят второго года, мы руководствуемся Кодексом воинских законов, созданных Николаем Керенским. В соответствии с этим и осуществляется данная процедура.
— Сайла! — проскандировали все присутствующие мужчины и женщины клана. Их голоса звучали почти в унисон, а древняя клятва произносилась с акцентом, совершенно чуждым обычной разговорной речи внутри клана.
Если бы Великий Совет созывался в мирное время, он провел бы заседание в палате на планете Мехти — родном мире клана, расположенном далеко от границ Внутренней Сферы. И тогда должны были бы присутствовать все тридцать четыре Хана от семнадцати кланов. Поскольку Кодекс военных законов требовал быстрого решения важных вопросов, то двадцать два Хана из тридцати четырех были представлены изображениями на видеомониторах. Двенадцать других Ханов, представляющих кланы, принимавшие участие в боях за Внутреннюю Сферу, присутствовали лично.
Фелан покачал головой. Хоть он и понимал, что и подозрения, и обвинения ложны, но только после шести недель подготовки к защите появилась надежда, что ему удастся убедить Ханов в этом с помощью логики и трезвого рассуждения. Глядя на лица собравшихся и отмечая на них определенную гамму выражений — от скуки до нетерпения, он ощущал, что почти все настроены на осуждение Ульрика или на то решение, которое даст преимущества их собственным кланам. Я должен стать сегодня воплощением красноречия, иначе все не имеет никакого значения.
Ульрик осмотрел собравшихся.
— Братья и сестры, близкие и далекие, этот Совет связал нас отныне и навсегда, до самого нашего конца. Мы собрались рассудить, правдивы ли серьезные обвинения, что выдвинуты против меня. Утверждается, что я замыслил геноцид против кланов и путем заключения перемирия обрекаю воинов на беззащитность против Внутренней Сферы.
Со своего места поднялся самый молодой из Ханов Клана Нефритовых Соколов Вандерван Чистоу.
— Я, перед лицом моих братьев и сестер Ханов и этого Великого Совета, обвиняю Ульрика Керенского в геноциде.
— Так и начнем. — Ульрик впечатал что-то в компьютер, вмонтированный в его скамью. — Кодекс воинских законов в целях краткости позволяет каждой стороне выставить только по одному представителю. Кто выступит перед Советом в качестве обвинителя?
Поднялся другой Хан Клана Нефритовых Соколов.
— Эта честь предоставлена Элиасу Крисчеллу, ильХан.
Желание Крисчелла выступить против Ульрика удивило Фелана. Он ожидал увидеть на его месте Линкольна Озиса, Хана Клана Дымчатых Ягуаров. Ягуары были столь же горластыми Крестоносцами, как и Соколы, и их Хан, Лео Шоуэрс, будучи ильХаном, как раз и возглавил вторжение во Внутреннюю Сферу. Смерть Лео Шоуэрса привела к выборам нового ильХана, и Ульрик, унаследовавший этот пост во время вторжения, по логике вещей становился Ханом среди ханов, новым лидером кланов. И для каждого из них шанс выступить против Ульрика означал и возможность Клану Дымчатых Ягуаров поправить несколько пошатнувшийся престиж. Тот факт, что дело обернулось по-другому, означал, что произошли какие-то сдвиги в оценке власти.
Размышляя над сложившейся ситуацией, Фелан яснее представил себе всю картину. За время вторжения Клан Нефритовых Соколов завоевал больше миров, нежели Клан Дымчатых Ягуаров, тем самым заслужив и некоторое моральное превосходство. Ягуары проиграли битву за Люсьен, столичную планету Синдиката Драконов, да к тому же потерпели это поражение от двух соединений наемников — позорный факт, стоивший им утраты еще доли уважения. К тому же Линкольн Озис был одним из немногих, кто уже выдвигал обвинение в измене против Ульрика четыре года назад, и после защитной речи Фелана Линкольн должен был потерять право голоса в Великом Совете.
Хоть Фелан и ощутил легкое замешательство, поскольку не предвидел такого вызова со стороны Клана Нефритовых Соколов, но на самом деле не удивился. Как уже отмечал Ульрик, никто из Крестоносцев не ожидал, что вынесенный вердикт вызовет внутриклановую войну, так что легкость, с которой Волки могли взломать негласную границу между ними и Соколами, не принималась в расчет. Ведь должность обвинителя на таком суде давала Элиасу Крисчеллу решимость претендовать после смещения Ульрика на пост нового ильХана.
Элиас Крисчелл возложил руку на верхушку изумрудного шлема, который носили Нефритовые Соколы. Как и остальные Соколы, прежде чем начать говорить, он отбросил капюшон из перьев на плечи. К шестидесяти годам, что считалось уже старостью по меркам кланов, он тем не менее слыл опытным политическим деятелем, железной хваткой удерживая бразды правления в Клане Нефритовых Соколов.
— Уважаемые воины, ильХан Ульрик Керенский, мои братья и сестры, Ханы далекие и близкие. Обвинения против Ульрика являются наиболее серьезными из всех, которые когда-либо выдвигались против ильХана или клана. И они выглядят еще более серьезно оттого, что Ульрик намеревается уничтожить генетическое наследство не одного клана, а всех наших кланов. По его странному воззрению получается так, будто мы, кланы, олицетворяем собою все зло, собранное в мире. Называя черное белым, рассматривая события как бы в зеркальном, перевернутом виде, он утверждает: все, что мы и делаем, и думаем, неправильно, а каждое наше действие согласно традициям на самом деле направлено на уничтожение установленных традиций.
Сверкнув голубыми глазами, Элиас оглядел собравшихся, а затем вперил свой взор в одну из камер, передающих его речь для Ханов, находящихся далеко отсюда.
— Правдивость обвинений не может быть подвергнута сомнению, поскольку доказательство заложено в самом нашем существовании. Когда через пятнадцать лет закончится Токкайдское перемирие, все, чему мы обучились в боях с воинскими частями Внутренней Сферы, будет забыто. Не только наши войска потеряют опыт, но и армии Внутренней Сферы модернизируют свою тактику, так что кланы не смогут противостоять противнику. И вот с чем нам придется столкнуться — с неопытными войсками, ведомыми неопытными командирами. Чудовищность преступления Ульрика самоочевидна. Вы, должно быть, спрашиваете себя, как это делаю и я: зачем Ульрику уничтожать собственный народ? Что изменилось в нем? Почему он предает нас? И не были ли заметны признаки этого предательства еще раньше?
Крисчелл пригладил непокорные седые волосы и продолжил:
— Волки всегда стремились изменить традициям, заложенным Николаем Керенским, нашим основателем. Может быть, мы и были слепы, но то, что Керенские называют гибкостью, на самом деле носит название ревизионизма и революции. Склонный к таким переменам, Ульрик попал под влияние трех личностей. Двое из них оказались выдвинуты наверх, что вовсе не соответствует их ценности. Наташа Керенская, если она действительно та самая женщина, которая покинула кланы полвека назад, оказалась соблазненной Внутренней Сферой и напрямую использует свое влияние в делах, недостойных Хана. Вместе с Феланом Уордом Ульрик продал душу в обмен на информацию, которая позволила им быстро добиться успеха в процессе вторжения. В лице Фелана Внутренняя Сфера имеет среди клановцев своего ставленника — которого они могут контролировать, — и в награду они получили перемирие.
Старший из Ханов Нефритовых Соколов сделал паузу, дабы все разглядели выражение отвращения на его лице.
— Третьим сподвижником Ульрика, с которым тот советовался в процессе вторжения и с кем он выторговывал мир, является регент Ком-Стара Анастасий Фохт. В глазах обитателей Внутренней Сферы за эту победу Фохт получил статус великого воина, равного легендарному Александру Керенскому. Ульрику и этого неприличия оказалось мало, и он стал раболепствовать перед Фохтом, добиваясь разрешения перемещать своих людей во Внутренней Сфере и вне ее. Для воина клана такое унижение является настоящим позором. Эти четверо — Ульрик, Фохт, Фелан и Наташа — вступили в тайный сговор, цель которого не что иное, как создание новой Звездной Лиги. Фелан является кузеном Виктора Штайнера-Дэвиона, которому предназначен трон первого лорда, если план увенчается успехом. Он обвенчается с Оми Курита, и их владения объединятся. Военным министром нового союза станет Кай Аллард Ляо, мясник из Туаткросса, и прежде всего они поглотят Конфедерацию Капеллана и посадят Кая Алларда Ляо править этими владениями. Кай женится на Катрин Штайнер-Дэвион. После этого падет Лига Свободных Миров, поскольку дочь Томаса Марика заставят выйти замуж за Питера Дэвиона, брата Виктора.
Фелан закачал головой, приходя в отчаяние от бессмыслицы, содержащейся в словах Крисчелла. Наверное, Виктор Дэвион и Оми Курита действительно любят друг друга, но любовниками они не были, и никто не питал иллюзий относительно того, что в один прекрасный день они поженятся. Кай, по слухам, идущим от Тамана Мальтуса — тоже Нефритового Сокола, — уже нашел себе жену, и это была отнюдь не Катрин Штайнер. Остальная же часть заявления Крисчелла просто чистой воды фантазия, тем не менее имеющая некое правдоподобие и способная произвести устрашающее впечатление на других Ханов.
— Какую роль Ульрик отводит себе и другим кланам после создания новой Звездной Лиги? — Крисчелл ткнул вверх обрубком пальца. — Он видит себя новым Александром Керенским.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53