Видишь ли, было не похоже, чтобы Роуз целыми днями блуждала по пустошам. А раз уж ей пришлось вымокнуть ради пользы дела, то тебе лучше будет составить ей компанию. А теперь в воду! Скажи им, что вы ловили на завтрак лягушек.
Голоса продолжали перекликаться за холмом, пока Лидия чисто инстинктивно билась в руках.Сэма, не давая сбросить себя в заводь. Ей удалось сбить с него шляпу, но потом она все-таки оказалась в воде. К счастью, заводь была неглубока и не так холодна, как озерцо под водопадом. Вскоре Лидия стояла на илистом дне по пояс в воде, взбаламученной возней Роуз. Той удалось выбраться ценой перепачканного на коленях подола. Волосы Роуз были теперь в полном беспорядке, на лице виднелись грязные разводы – словом, ее вид вполне соответствовал заготовленной «легенде». Лидия отвела от лица мокрые пряди и отыскала взглядом Сэма. Он что-то делал с подпругой – удлинял стремя.
– Эй, есть там кто-нибудь? – послышалось совсем близко.
– Костер еще дымится, они не могли уйти далеко, – ответил другой голос.
– Девушка скрылась за этим выступом!
– Как вы думаете, кто они и откуда?
Не обращая внимания на возгласы, Сэм продолжал свое занятие. Приспособив стремена на свой рост, он вскочил в седло и поднял руку к голове, намереваясь в знак прощания приподнять свой стетсон. Но его не оказалось. Это заставило Лидию торопливо обшарить взглядом берег. Поблескивая на солнце бусинками отделки, шляпа плыла по течению среди поросших осокой берегов. Бросаться в погоню означало бы выставить себя на всеобщее обозрение. Судя по многоголосой перекличке, на сей раз поезд не был полностью товарным, к нему прицепили и пассажирские вагоны, как то нередко случалось на уединенных ветках. Быть может, все пассажиры до единого высыпали на насыпь, чтобы принять участие в розыске. Они могли появиться в любой момент. Должно быть, то же пришло в голову и Сэму, потому что он тронул лошадь с места.
Лидия ждала, когда он обернется, и дождалась. Сэм придержал лошадь, обернулся в седле и снова поднял руку. Но прощальный жест так и остался неоконченным. Рука упала. Отвернувшись, Сэм послал лошадь в галоп. Он исчез из виду, казалось, в мгновение ока. В остальном все оставалось по-прежнему: солнце сияло с безоблачного неба, в редких кустах вереска с этой стороны холма мирно жужжали пчелы. И только Сэм исчез из жизни Лидии, словно его и не было.
Как он мог! Как мог! Вопреки сияющему дню на душу опустилась темная тень. Только теперь Лидия ощутила себя по-настоящему потерянной. Она как будто заблудилась окончательно и бесповоротно, в том всеобъемлющем смысле, о котором раньше не имела понятия. Сэм не просто уехал прочь, он покинул ее и тем самым как бы перечеркнул все, что между ними произошло. Она обидела его и была теперь наказана. Но почему он с таким негодованием воспринял ее решение? Почему так рассердился, что назвал ее лгуньей, а ее семью – сборищем снобов?
Раздражение заставило Лидию очнуться. Как посмел Сэм осудить ее? Как вообще смел судить? Что он знал о ее жизни? Если бы он только вернулся, она бы сказала ему пару ласковых!
Выбраться на берег оказалось непросто, как, впрочем, и добрести до него по пояс в воде. Намокшая одежда мешала, передвигаться в ней было не в пример труднее, чем плавать в одной сорочке и панталонах. Кончилось тем, что целая толпа народу увидела ее бесславное – на четвереньках – появление на берегу. Лидии было все равно. Все время, пока она вылезала из воды, оскальзываясь в иле, она яростно препиралась с Сэмом, стараясь убедить его в своей правоте.
Его невообразимо привлекательный образ неумолимо отметал все ее доводы в защиту возвращения домой. Слава Богу, никто не мог слышать, в каких выражениях он это делал. Сэм обругал Лидию, и самым мягким из выбранных слов было «потаскуха». Напрасно Лидия снова и снова объясняла, почему обязана вернуться, напрасно раскладывала по полочкам свои в высшей степени уважительные причины – он ничего не желал понимать. Даже когда она мысленно встала перед ним на колени, умоляя поверить на слово и не держать на нее зла, он надменно повернулся спиной.
Тогда она вспылила и потребовала, чтобы он навсегда оставил ее в покое. В ответ Сэм заявил, что она слишком многого хочет.
Среди собравшихся на берегу было несколько мужчин в котелках и один в цилиндре. Был там парнишка в кепке, молодая пара, кормилица с ребенком, несколько разодетых дам под кружевными зонтиками. Публика, одним словом, собралась весьма разношерстная – очевидно, пассажирские вагоны нечасто прицепляли к этому поезду. Задыхаясь, Лидия обвела любопытные лица свирепым взглядом.
– Как вы обе тут оказались? – спросил кто-то. – Заблудились?
– Нет, вышли искупаться! – отрезала она, раздраженно проталкиваясь сквозь толпу.
Примерно шагах в двадцати она заметила, как в прибрежной осоке что-то блеснуло, и узнала шляпу Сэма. Ее прибило течением к самому берегу. Очевидно, шляпа еще не бросилась в глаза никому из тех, кто следовал за Лидией на почтительном расстоянии. Не замедляя шага, она наклонилась и схватила свою находку. Дальше она шла, едва обращая внимания на то, куда ставит ногу, и оглаживая то тулью, то поля. Подумать Только, Сэм уехал без своего неизменного стетсона! Наверняка он ужасно расстроен.
И вдруг Лидия ужаснулась: когда они стояли у реки в ожидании Роуз, Сэм был в куртке прямо поверх рубашки, хотя носил под ней еще и кожаную жилетку. Жилетка, выходит, осталась в лагере. Оставалось надеяться, что никто не рылся в вещах. В любом случае Лидия не собиралась за ними возвращаться.
Поросль впереди открылась во всей своей протяженности, но отнюдь не во всем своем великолепии. Вид, так завороживший Лидию, когда Сэм все еще был рядом, сейчас казался обыденным и блеклым. На краю поросли стояло несколько оставшихся пассажиров. В самом деле, пассажирских вагонов было всего два, оба в данный момент пустовали. Возле локомотива переминались машинист, кочегар и кондуктор.
Пока все шло не так уж плохо, если учесть, что никто не приставал с вопросами. Должно быть, пассажиры сочли необходимым проявить такт. Судя по внешнему виду потерпевших, тем пришлось немало настрадаться. Все терпеливо ждали, когда последует объяснение, и лишь молча следовали за молодыми женщинами вниз по склону. Лидии не нужно было смотреться в зеркало, чтобы узнать, как она выглядит, достаточно было взглянуть на Роуз. Насквозь мокрая, растрепанная, грязная, с почти оторванным рукавом, горничная молча поспешала за хозяйкой.
Именно поспешала – и в конце концов ухватила Лидию за руку. Лицо ее раскраснелось под пятнами ила, дыхание прерывалось. Занятно, что именно она первой заговорила.
– Мисс Лидия, не так быстро!
Та высвободилась и продолжала идти, так как не желала снова оказаться в кругу любопытных.
– Откуда в вас столько прыти? – удивилась горничная. – Что-то не заметно, чтобы вы задыхались. И вообще, где ваш тоник?
Только тут Лидия отдала себе отчет в том, что без труда удерживает первенство в этой энергичной прогулке. Прежде за ней такого не водилось – не только потому, что это было ей не по плечу, но и потому, что виконтесса Венд не одобряла у женщин энергичной походки.
– Что вы держитесь за эту шляпу? – вполголоса продолжала Роуз, стараясь не отстать. – Она вызовет подозрения!
Бросьте ее как-нибудь незаметно в кусты! Лидия молча прижала стетсон к груди.
– Да что это с вами в самом деле?! Как мы будем выпутываться?
Поезд все приближался. Он уже заслонил полнеба. Он был неподвижным и безмолвным, лишь изредка с шипением выпуская пары. Когда Лидия приблизилась, люди в железнодорожной форме разом шагнули навстречу. На их лицах читалось все то же неукротимое любопытство.
– Я остановил поезд, увидев вот это.
Машинист показал на лук, лежавший теперь у подножки, все еще с красным комбинезоном на конце.
– Лук принадлежит мне.
– А кому принадлежит это? – Он ткнул пальцем в красную тряпку. – И что это вообще такое?
– Это тельник.
– То есть нижнее белье? И насколько я могу судить, мужское.
Из толпы тех, кто теснился за спиной Лидии, раздались мужские.смешки и женское хихиканье. Нижнее белье! Виданное ли это дело!
Лидия бросила короткий взгляд на шляпу, которую продолжала сжимать в руках. Стетсон, тельник и кожаная жилетка, которую могли предъявить им в любой момент. Все это мужское. Она напрягла воображение.
– Поначалу с нами был мужчина.
– Но только в первый день! – поспешно вставила Роуз. – Он сбежал от нас еще до вечера.
– Без нижнего белья? – пошутил кто-то.
– Это сменное, – сказала Лидия. – Он оставил ранец и кое-что из вещей. И слава Богу, иначе мы никогда не были бы найдены. Соорудить флаг – это была моя идея, а ранец мы по дороге бросили.
– Но почему он ушел без вещей?
– Он был вдребезги пьян! – снова вмешалась Роуз. – Какой-то бродяга, совершенно никчемный тип.
Аудитория внимала с откровенным осуждением, но не в их адрес, а в адрес того, кто не постыдился бросить женщин на произвол судьбы посреди пустошей.
– Он был американец… кажется, ковбой, – продолжала Лидия, смутившись, когда все повернулись к ней, и добавила: – Сказать по правде, мы не знали, как от него избавиться. Он болтал чепуху и все время ругался. Потом он исчез. Мы искали его!
– Да, звали и звали почти целый час, – вставила Роуз.
– Что за олух! – высказался кто-то.
– Точно! – вздохнула она. – И к тому же пьянчужка. Одно слово, американец!
Это вызвало у присутствующих живое одобрение. Какая-то леди с зонтиком, хихикая, указала своей спутнице на шляпу Сэма, как на нечто в высшей степени нелепое.
– Ох уж эти американцы, т – обратилась она к Лидии. – Когда «Шоу Буффало Билла» в последний раз гастролировало в Лондоне, один из участников зашел в тот же ресторан, где обедали и мы с мужем. Он заказал бифштекс с кровью, а когда заказ принесли, закричал, что его хотят накормить головешками, выхватил «кольт» и – вообразите! – всадил в мясо пулю!
Толпа разразилась дружным смехом. Англичане обожали истории о грубости и невежестве американцев, которые, в свою очередь, обвиняли англичан в чопорности.
Кочегар, плотный мужчина невысокого роста, поднял тельник. Укороченные штанины почти доставали до земли. Казалось, он держит нижнее белье великана.
– Красное, – только и сказал он.
Но и этого было довольно: толпа снова развеселилась, словно услышав на редкость удачную шутку. Все разом заговорили, и вопросы посыпались, как из рога изобилия.
– А чем вы питались? – с искренним любопытством пробасила кормилица.
– Мы ели… – начала Роуз, явно не зная, что скажет.
– Кроликов, – сказала Лидия.
Лгать становилось проще с каждой минутой. «Если бы проходили турниры по вранью, ты бы всегда забирала первый приз».
– Да, кроликов, – подтвердила горничная с большим облегчением. – Мисс Лидия била их из лука.
– Только ранила, потому что стрелы затуплены, – скромно возразила Лидия. – Но мы находили их по следам крови.
Она прикинула, не рассказать ли, как они ловили рыбу подолами, но решила все-таки не перегибать палку, хотя почти не сомневалась, что толпа проглотит и это. Пока все шло не так уж плохо. Правда, доброе имя Сэма Коди было совершенно опорочено, но так как никто не знал, о ком идет речь, он не пострадал. Зато Лидия и Роуз предстали настоящими героинями. Две женщины и один олух, который к тому же почти сразу сошел со сцены, – это было вполне приемлемо. Более приемлемо, чем одна женщина и опытный ковбой.
Когда ливень вопросов пошел на убыль, кондуктор попросил освободить для потерпевших отдельное купе. Пассажиры охотно пошли навстречу. Когда Лидия собралась подняться на высокую подножку вагона, к ней бросились на помощь сразу несколько молодых людей.
– Сама справлюсь! – отрезала она.
Ей и в голову не пришло, что это может показаться странным, однако сзади раздались перешептывания, и Роуз поспешно сказала:
– Она совершенно не в себе! Мы столько натерпелись, так переволновались! Сейчас будет лучше не досаждать ей заботами.
С этими словами она бережно подхватила хозяйку под руку. Лидия «ощутила, что ее тяжело заработанная независимость ускользает от нее. Отстранив горничную, она подхватила тяжелый мокрый подол, ухватилась за поручень и как следует оттолкнулась. Четыре ступеньки показались ей четырьмя этапами на пути к высочайшей вершине, но дались без особого труда.
Снабдив молодых женщин одеялами, кондуктор запер дверь купе. Тем самым был окончен первый раунд в турнире по вранью. Пока что они с Роуз набирали хорошие очки. Усевшись напротив, Лидия со вздохом уронила голову на спинку сиденья.
– Зачем вам эта шляпа, скажите на милость? – неодобрительно осведомилась горничная.
– На долгую добрую память.
Лидия водрузила стетсон на голову. Шляпа была великовата, но растрепанные волосы не давали ей съехать на глаза. В такой непосредственной близости от носа шляпа пахла Сэмом. Помнится, он любил спать, запрокинув голову и надвинув свой стетсон как можно ниже. Лидия последовала его примеру. Запах стал еще острее.
Кочегар начал разводить пары. Последовал прощальный свисток, пыхтение, рывок, лязганье железа. Все это было знакомо, но впервые вызвало такое стеснение в груди, такое острое желание повернуть время вспять. Глаза защипало, Лидия до скрипа сжала зубы. Она не заплачет, ни за что не заплачет.
Ей удалось справиться с собой, только в горле мучительно свело мышцы да в груди возник тяжеленный свинцовый ком и лежал там мертвым грузом, как надгробный камень на лучших днях ее жизни.
О, Сэм! Это звучало в сознании простым и печальным рефреном. О, Сэм! О, Сэм! Как если бы часть его души, часть его «я» осталась навеки плененной в мягком фетре шляпы, Сэм являлся перед мысленным взором Лидии таким, каким ей хотелось его запомнить. Он плыл к ней по озерку, шел сквозь туман, поворачивался к ней в седле. Она думала, что заслужила его. Она его. добилась, осуществила свою заветную мечту, но смятение сердца не только не унялось, а обострилось. Ее по-прежнему влекло к Сэму.
Должно быть, он был прав, когда сказал, что мир ничего ей не должен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50