Они так и замерли, глядя друг на друга. У Сэма лицо было смуглое, с яркими, очень синими глазами, в которых светился ум. Эти удивительные глаза словно даже выигрывали от своего непритязательного обрамления: от всех этих синяков, царапин и ссадин.
«Дерзкий и безрассудный, – снова подумала Лидия. – грубый примитивный дикарь». Это последнее слово особенно возбуждало. Небритое, изуродованное лицо.
Оно должно бы пугать ее, однако притягивало. Ей хотелось побольше узнать о Диком Западе, изучая его конкретного представителя.
Изучать, повторила Лидия мысленно, откровенно скользя взглядом по телу Сэма. Узнать поближе. Вернувшись взглядом к его лицу, она впервые заметила, что кожа у самых волос – там, где не достигало солнце – несколько светлее. Какая трогательная мелочь! Должно быть, он нигде не появляется без своего стетсона. Ах, если бы он был не ковбоем с Богом забытого ранчо, а… ну, скажем, герцогом! Выше титулом и благороднее происхождением, чем отец Боддингтона, маркиз. Если бы одевался, держался и говорил, как положено! Если бы они были сейчас в Лондоне… нет, лучше сразу в Йоркшире, среди вересковых холмов и приветливых деревень ее родного края. Если бы он явился к ним в дом официально искать ее руки, родители с радостью согласились бы его принимать! Они могли бы вместе выезжать на верховые прогулки туда, где им никто не помешает. Если бы он захотел поцеловать ее, она бы не противилась. Каково это – ощутить на своих губах его губы, узнать вкус его рта?
Ей хотелось, чтобы Сэм был подходящим кандидатом на ту роль, которую она ему мысленно уготовила – обожатель, поклонник, жених. Тогда она могла бы поощрять его, флиртовать с ним без всякого чувства вины. Ведь любые вольности были бы только преддверием к браку.
Брови Сэма сошлись на переносице, глаза сузились. Он повел плечами с таким видом, словно наконец раскусил ее коварные замыслы, и снова вернулся к саквояжу. Но хватка его ослабла. Лидия воспользовалась этим, чтобы вырваться. С быстротой молнии она выхватила то, что почти уже явилось взгляду Сэма под грудой тряпок, и спрятала за спину.
– Книга? – удивленно воскликнул он.
Схватив ее за локоть, он попытался отобрать томик. Лидия перехватила его другой рукой. Он схватил и вторую. Книга выпала и в следующее мгновение оказалась у него. Сэм расхохотался. Лидия сидела насупившись.
– Ну и ну! – сказал он, кое-как справившись с приступом веселья. – Этому чтиву далеко до изящной словесности!
Он повернул книгу титульной стороной к Лидии, и глупая картинка предстала ее взгляду вместе с названием – «Буффало Билл и разбойники с большой дороги». У Сэма снова вырвался смешок.
– Ты оказала мне двойную услугу, Лидди, – сказал он, источая сарказм. – Во-первых, явилась во всем своем беспардонном лицемерии, а во-вторых… – он помахал книгой перед самым ее носом, – во-вторых, как раз этот выпуск я не читал. Я могу забрать ее себе? Ты же презираешь дешевые романы – в них нет изящества.
– Я не могу отдать… это не мое! Верни немедленно!
Лидия попыталась выхватить томик. Сэм отдернул книгу за пределы досягаемости, и рывок вышел более энергичный, чем она предполагала. Инерция почти перенесла ее через саквояж, и она рухнула бы лицом вниз на согнутые ноги Сэма, если бы в последний момент не удержалась на руках. Смеясь, он помог ей выпрямиться мягким толчком в плечи.
– Ну-ну, поменьше пыла!
Теперь они снова находились по разные стороны саквояжа: он – посмеиваясь, она – задыхаясь от негодования.
– Послушай, Лидди, раз дело все равно сделано, не лучше ли смириться? Я готов возместить тебе потерю ценного имущества. Что ты хочешь взамен? Только назови – и получишь. Мою шляпу? Отлично, можешь нахлобучить ее и не снимать, пока я не обыщу саквояж до самого дна. Ягоды выброси, все равно я теперь год не смогу смотреть на чернику. Или тебе больше по душе мои сапоги? Правда, бродить в носках по пустоши не слишком приятно, но я пойду и на такую жертву, только дай порыться в твоих вещах…
– Не нужно мне ни сапог, ни шляпы!
– Ах, вот как… – протянул Сэм. – Значит, что-то тебе все-таки нужно, иначе ты сказала бы «не надо мне от тебя ничего!».
После его замечания Лидия поняла, что это правда.
– Значит, я еще не назвал ту единственную вещь, которая бы тебя устроила. – Он засмеялся, позабавленный. – Интересно, что же это? Ну, говори. Я сгораю от любопытства.
Лидия и сама не знала. Безусловно, ей что-то было нужно от Сэма, вот только она не понимала, что именно.
– Что же ты молчишь? – настаивал он.
– Я хочу кое-что… кое-что получше понять. Хочу, чтобы ты мне показал…
– Что?! Я не собираюсь ничего показывать!
Поняв, что пришло ему в голову, Лидия ужасно сконфузилась.
– Я не в том смысле! Покажи мне, как по-настоящему целуются! Понимаешь, я всегда думала… эти книги… этот Дикий Запад…
Она окончательно смутилась, потупилась, а когда снова робко подняла взгляд, то побледнела. Сэм смотрел на нее так, словно ни за что ни про что получил пощечину.
– Нет, – холодно ответил он.
– О! – вырвалось у Лидии, не ожидавшей ничего подобного.
Она постаралась смотреть равнодушно, как если бы отказ ничего не значил, но ей это не удалось. Внутренне она съежилась от разочарования и стыда. Шок Сэма, холодное «нет», высказанное не задумываясь, – все это словно поставило на ней клеймо женщины легкого поведения. Это было ужасное ощущение, более мучительное, чем физическая боль. Почему он так странно отреагировал? Она что же, противна ему? Конечно, попросить мужчину о поцелуе – это смело, однако… слишком смело, и все же…
Лидия постаралась исправить положение.
– Понимаешь, мне просто любопытно… В конце концов, речь идет всего лишь о поцелуе!
Ей уже приходилось целоваться с молодыми людьми своего круга, и каждый из них проявлял по этому поводу только энтузиазм. Поцелуй леди считался привилегией, которой джентльмен только рад был удостоиться. С Боддингтоном Лидия зашла и того дальше, зная, что он слишком благороден, чтобы потом хотя бы намекнуть об этом своим друзьям. Это случилось прошлым летом, когда Боддингтон попросил ее руки в уединенном романтическом уголке парка. Она тогда позволила ему ласкать себя – и не пожалела, потому что получила удовольствие. Это было не единственное, что Лидия выиграла, зайдя так далеко: память об этих минутах стала той «морковкой», за которой Боддингтон покорно шел в ожидании ее решения. Он готов был вечно питаться одной надеждой на то, что однажды ему снова выпадет шанс приласкать ее, и тем самым оставался в числе ее обожателей. То, что шанс ни разу больше не выпадает, он принимал без сетований, а Лидия и не думала повторять опыт, так как любопытство ее было на его счет вполне удовлетворено.
Иное дело Сэм. Ночь, проведенная с ним, оставила ее в растерянности. Ей еще не приходилось сталкиваться с физическим проявлением мужского интереса, но она резонно полагала, что оно знаменует по крайней мере желание целоваться!
Когда Лидия осмелилась снова поднять глаза на Сэма, то почувствовала себя еще хуже. Он сообразил, что обидел ее, и теперь жалел об этом.
– Лидди… – начал он.
Чего ради ему вздумалось называть ее этим дурацким уменьшительным именем? Кто дал ему право на подобные вольности? Хотя, если разобраться, звучит не так, уж плохо. Сэм протянул руку и в – нерешительности задержал ее на полпути к Лидии. Помедлив в этой позе, он все-таки прикоснулся к ней.
Протягивать руку – это было лишнее, но раз уж так случилось, отдергивать ее было бы нелепо, поэтому Сэм поправил своенравную прядь, каштановой спиралью лежавшую на узком плече. Девушка выдержала его прикосновение, застыв в неподвижности.
– Лидци…
– Перестань! – вспылила она. – Ты все окончательно испортишь!
– Я не хотел…
– Как будто я сделала что-то скверное! Как будто я безнравственная! Меня теперь тошнит от самой себя! Мне жарко, у меня слабость в ногах и… это ужасно, ужасно!
– Ничего ужасного в этом нет.
– Не смей надо мной насмехаться!
– Я насмехаюсь не над тобой, а над стечением обстоятельств. Если тебе жарко, а в ногах слабость, тут уж ничего не поделаешь. – Он усмехнулся. – Ты хочешь меня, вот в чем дело, и стыдишься этого. Зря. Это нормально. Женщины и мужчины так устроены, что желают друг друга. Я тоже хочу тебя, милая. – Сэм вздохнул, сожалея о том, что все выложил без утайки, и попытался оправдать себя оказанным на него давлением. Он напустил на себя строгость. – Но мы не станем ничего предпринимать – знаешь почему? Потому, что ты не более испорчена, чем большеглазый котенок, несмотря на все попытки казаться девицей искушенной. Помнишь, что я сказал вчера вечером? Тебе не стоит больше ездить дилижансом, такие поездки слишком горячат кровь. – Он помедлил и добавил: – Я, пожалуй, тоже от них воздержусь. Эта авантюра может закончиться неудачно, Лидди, и может статься, мы позволим себе то, в чем ты потом жестоко раскаешься. Я не хочу иметь на совести еще и это. Невинной девушке не пристало отдаваться первому встречному.
«Первому встречному ничтожеству», – уточнил он мысленно. Не то чтобы он и впрямь был о себе столь низкого мнения, но ему случалось так думать в тех случаях, когда он не оправдывал чьих-то надежд.
Лидия молчала. Только женщина могла выглядеть такой безутешной. Против воли у Сэма вырвался горький смешок.
– Ну и что мне теперь делать, чтобы заслужить прощение? Все-таки подступиться к тебе с поцелуями? Никак иначе? Перестань, Лидди! Если хорошенько подумать, я тебе совсем не нужен и не интересен.
Девушка опустила глаза и оставалась все в той же позе беспросветного отчаяния. Сэм внезапно понял, что ее легкий тон был напускным, что она была более чем серьезна, когда обратилась к нему со своей наивной просьбой. Хорош же он был, прочтя ей мораль! Но что оставалось делать?
– Послушай, Лидди! Если я тебя поцелую, легче не станет, ты уж мне поверь. Будет только хуже: тебе захочется еще поцелуев, а со мной случится то же, что и этой ночью, – чего ты не могла не почувствовать! Пойми, не так-то просто желать женщину и вести себя при этом как джентльмен. Не ставь меня снова в такое положение, прошу тебя.
Большие лучистые глаза печально уставились на него.
– Я только хотела знать, каково это… – сказала Лидди голосом тихим и до того проникновенным, что Сэм схватился за голову.
– О Боже! Нет, я не стану давать тебе уроков! Не стану – и все тут! Можешь считать, что я играю в благородство, не. мне нравится эта роль, и я твердо намерен ее придерживаться Переспать при случае со свеженькой, нетронутой девушкой – не в моем репертуаре, как бы ее ни мучило любопытство. Не забывай, что мы вместе ненадолго, а потом разойдемся каждый в свою сторону.
– О том, чтобы переспать, речи не шло! – резко заметила Лидия.
Сэм засмеялся, поражаясь тому, до чего диким получился этот звук. Он терпеть не мог доказывать, что многое повидал на своем веку, но знал, о чем говорит. Эта ее податливость прошлой ночью…
– Милая, – начал он терпеливо, – судьба любит так шутить, ей нравится, когда мужчину и женщину влечет друг к другу. Она как будто хочет посмотреть, что из этого выйдет. Чаще всего ничего хорошего. Недооценивать мужчину опасно. – Он бросил испытующий взгляд и понял, что намек не достиг цели. – Дьявольщина! Один поцелуй – и через полминуты ты окажешься на спине!
Эта картина возникла у него в сознании во всей яркости красок, пора было срочно менять тему.
– Давай лучше вернемся к твоему многострадальному саквояжу. Что в нем? Из-за чего весь сыр-бор?
Он обнажил зубы в улыбке, которая, он надеялся, сойдет за дружескую. Ведь он вел себя дружелюбно от начала до конца и дал много дружеских, в высшей степени благородных советов. Лидия не удостоила его ответом. Она просто уселась в излюбленной позе, подтянув колени к подбородку и кутаясь в шаль. Даже когда Сэм запустил руки в саквояж, она не издала ни звука и не шевельнулась, хотя лицо ее при этом выражало не больше радости, чем лицо приговоренного к повешению.
Саквояж и в самом деле содержал немало предметов туалета, которые Сэм из деликатности отодвинул в сторону, не разглядывая. На самом дне находился длинный и плоский кожаный футляр – дорогая вещь, судя по выработке. Защелки и петли были медные, натертые до блеска, из чего становилось ясно, что за футляром хорошо присматривают.
Когда он появился на свет Божий, Лидия нахмурилась, пошевелила губами, но снова промолчала. Сэм подумал, что эта штука, что бы она ни содержала, в длину едва ли не превышает рост своей владелицы.
– Может, скажешь, что это?
– Это… – Она умолкла и стиснула губы в тонкую неодобрительную линию. Потом начала снова: – Это…
– Ну?
– Это лук! – выпалила Лидия, покраснела и прикусила губу. – Оружие! А если ты будешь рыться в моих вещах и дальше, то найдешь колчан со стрелами!
У Сэма отвисла челюсть. С минуту он сидел, хлопая глазами, потом наконец обрел дар речи:
– Шутишь!
– И не думала!
– Ну и ну! – Он продолжал таращить глаза. – Что же ты не сказала об этом раньше, когда я, как болван, ставил в темноте силки и рыл ловушки? Или когда я, как идиот, метал камни?
– Это не боевой лук, – мрачно объяснила Лидия. – Стрелы не имеют наконечников, просто немного заточены, чтобы могли застрять между соломинками на учебном щите. Такой стрелой можно ранить кролика, но уж точно не смертельно. У него хватило бы сил спастись бегством.
– Мы могли бы пойти по следам крови…
– В кромешной темноте?
– Что ж, резонно, – неохотно согласился Сэм. Признание как будто нисколько не облегчило Лидии
душу, наоборот, она повесила голову, словно была поймана за чем-то неприличным. На лице ее застыла болезненная гримаса.
– Но я не потому умолчала об этом. Я просто не знала, как объяснить…
– Ну вот, теперь ты объяснила, и все в полном порядке, – бодро заверил Сэм. – Ничего страшного не произошло.
– Не хочешь взглянуть?
Он положил футляр на бок, щелкнул причудливыми застежками и откинул крышку. Внутри он был выстлан мягкой байковой тканью, углубление в точности соответствовало по форме тому, что содержало, – шестифутовый тисовый лук, вне всякого сомнения, очень ценный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50