Еще когда было светло, они несколько раз выходили из дому. По видеозаписи подобрали одежду. Облачившись в национальный японский наряд, Катаяма взял лежащий на столе короткоствольный револьвер с глушителем, крутанул барабан, проверив предварительно, есть ли там патроны, и сунул оружие в карман.
– Подожди немного в соседней комнате, пообщайся с Бетти. Она любит мужчин с оружием, особенно таких колоритных, – посоветовал Музыкант Катаяме. Тот глянул самурайским взглядом и вышел. Бизон включил трансляцию из соседнего дома.
– …Если он без своей группы обеспечения, то ему здесь некого набрать, кроме полиции. А это – вряд ли. Его характер известен. Странно, но он сказал, что без охраны. Не мог же он ее заранее переправить сюда, еще не зная, где состоится встреча? А за четыре часа сделать невозможно ничего. Единственное – он и в самом деле прилетит с моделью, или кто там у него на борту, – и тогда они останутся вместе. На подиуме станет немного посвободнее. Им это не помешает. В случае гибели или исчезновения главного акционера, члена правления триумвирата, остается наследница – дочь. Но дочь – не Бизон. При всех ее достоинствах. Если она присовокупит свой капитал к деньгам отца, то все равно триумвират сохраняется до выяснения проблемы исчезновения, а дополнительные доходы идут в общий фонд, – пояснил Фридман. – И еще. Дочь Бизона – не член триумвирата, и наследование именно этого поста можно оспаривать весьма долго, если не бесконечно. В крайнем случае, она может получить ассоциированное членство – без права управления. Вот и все. Могу добавить: сейчас ее фирма входит в группу дочерних предприятий нашего башковитого коллеги. Но в случае исчезновения цементирующего звена – Бизона – фирма Мэрилин зависает сама по себе. И начинаются проблемы с использованием батальонов адвокатов. Это очень сложно, нервно и дорого. Прецедентов сколько угодно. Возможно, фирма начнет терять доход. Может, Мэрилин даже продаст ее. Нам.
– Эх, Фридман, Фридман, – покачал головой Бизон. – Ты же убеждал всех, что не знаешь, что такое Тора. Так быстро менять курс, Миша, – это вредно. Для ориентации.
– Катаяма! – резко позвал он. Тот вошел. Командующий посадил его в кресло и сам сел напротив:
– Катаяма, ты наш человек. Не просто – наш. Ты наш в плане жизни. Я правильно передаю мысль? – Самурай кивнул и продолжал глядеть в глаза Бизону. – Ты будешь все время под прикрытием. Возьми вот это, – он дал японцу пластиковый шар с красной кнопкой. – Это дымовая граната усиленного действия. Надо нажать два раза. Срабатывает через четыре секунды. В крайнем случае, кидай ее и уходи в сторону через любой выход. Да хоть через окно. А мы этих иуд покрошим из пулеметов на винегрет, есть такое национальное блюдо в меню русских отморозков. И плевать на вертолеты с лазерными прицелами. Уходи к своей машине и уезжай. Но я надеюсь, конечно, что такого варианта не будет. Будет – не будет, но ты под защитой, и помни все время об этом.
Еще раз проверили датчик слежения и микрофон. Все работало. – С Богом, – сказал Бизон. – Он един.
Катаяма нырнул в темноту, унося в заплечной сумке пакет с шампанским. На дисплее была видна его схематическая фигурка, как в компьютерной игре, передвигающаяся вдоль схематического забора и перебирающаяся через него с задней стороны, прямо в сад. Было слышно его дыхание. Все молча наблюдали за происходящим. Охрана по команде руководителя операции приготовила оружие и ждала команды атаковать дом. Воздух сжался нервным ожиданием. Катаяма продолжал дышать в микрофон. В темноте наткнулся на куст роз, выругался шепотом по-японски и двигался дальше. Вот он подошел к двери, задержал дыхание, прислушиваясь всем телом, – это передавалось прямо в комнату, – и сунул ключ в замочную скважину.
– Два поворота по часовой стрелке, – напомнил Музыкант.
Катаяма повернул два раза ключ и оставил его в замке. В это время кто-то прошел по коридору, все было слышно через микрофон.
– Куда? – спросил Музыкант.
– Из кухни в сторону банкетного зала.
– Заходи и ползи под портретом.
Спецпосланник открыл дверь и пролез под картиной. Слышно было хорошо. Дыхание участилось.
– Света много? – спросил Бизон, напряженно следивший за дисплеем.
– На стенах подсвечники. Света мало.
– Это хорошо. Как твое состояние?
– Рабочее. Я же почти священник. А любой долг – священен.
– Вперед, Катаяма! Мы молимся за тебя. Не забудь про гранату. Пошел.
Было видно на дисплее, рисующем картинку при помощи датчика слежения, прикрепленного к спецпосланнику, как тот пошел на кухню. Вот поворот, слышны несколько ступенек. Вошел и что-то негромко сказал на японском языке. Женский голос проговорил несколько фраз. Катаяма снова заговорил. «Господи, хватит болтать!» – не выдержал Музыкант. Послышался легкий стук. Это он поставил шампанское. На дисплее появились три цветные точки, стоящие на кухонном столе. Еще несколько фраз, – женщина ласково засмеялась, – и Катаяма вышел из кухни. Залез под портрет, выбрался в сад и аккуратно закрыл дверь на ключ. Фигурка на экране пошла по обратному курсу, перелезла через забор, и через минуту наследник самураев вернулся в дом и прошел в комнату, где его ждали. На лице – улыбка человека, у которого, вопреки ожиданиям, раскрылся парашют.
– Ну, как? Ну, как! – закричал он, расслабившись и срывая с себя датчик слежения и микрофон.
– Великолепно! – ответил Бизон, пожав ему руку. – Что ты ей сказал?
– Сказал, что в этом году будет очень богатый урожай. Потому что хорошее расположение звезд. Ну, и про шампанское. Попросил, чтобы отнесли в банкетный зал Феликс-сану, а то я очень спешу в туалет.
– Молодец! Отличное творческое решение!
Это сказала Мэрилин, которая сидела позади всех в кресле. Джип ее нашел и уже примчал обратно. Она успела даже принять ванну. Волосы были распущены до плеч. Маша переоделась в черное платье, на груди сверкало бриллиантовое колье. Вот так Мерилин!
– Это-то откуда? – удивлялся Бизон.
– Платье и туфли купила по дороге. А колье всегда со мной. Это же подарок, ты знаешь, – рядом с ней стояла большая пластиковая сумка.
– А это что?
– Наборы продуктов для празднования Дня плодородия.
Бизон не сказал ничего. Развернулся к монитору и стал следить за местоположением бутылок с шампанским в помещении Феликса. Пока они, три разноцветные точки, стояли кучкой в одном месте, на кухне. Возможно, так и останутся стоять. Кто его знает, какая память у японской бабки. Разговаривает и сразу забывает. Такое не исключено. Да нет, нормальная память: точки дернулись и медленно поплыли в сторону банкетного зала. Наверное, дед, прищурившись, несет их на подносе по коридору, увешанному свечами. Осторожно и неторопливо. В таком возрасте спешить некуда. Три «цветка миндальной сакуры» наконец-то замерли в черном квадрате, обозначающем банкетный зал. Все, бутылки по назначению прибыли. Одна, как молодая непоседливая улитка, сразу отползла в сторону. Фридман, наверное, взял. Он любит везде совать свой нос и запоминать. На всякий случай. Читает, конечно, этикетку. «Есть!» – потер руки отправитель посылки и набрал на компьютере вызов Феликсу. Через пару-другую секунд, промчавшись через миллион километров световодов и спутниковых каналов, сигнал вежливо постучал в дверь банкетного зала, вошел, демодулировался и впрыгнул в компьютер. Хозяин гостеприимного дома ответил.
– Феликс, дорогой! – веселым голосом проговорил Бизон. – Мы на подлете, через сорок минут будем у вас. Но с наступившим праздником, – а он уже наступил, – решили поздравить вас сейчас. Вы там не забыли случайно, что есть такой праздник – День плодородия? Мы узнали недавно. Машина на автопилоте, и мы здесь немного расслабились. Надеюсь, на посадочную полосу сядем мягко. Ха-ха! – Бизон разговаривал соответствующим тоном. – Да вот проблема: не хотим пить сами, без друзей. Да, пупсик? – продолжал валять дурака главнокомандующий. – Мы пьем за ваше здоровье! Прекрасное вино. «Французский букет из Шампани». Редкий разлив, но мы вам кое-что довезем, – псевдоавиапилот стукнул два пустых бокала друг о друга. Цветные точки в черном квадрате зашевелились.
– Коля! – торжественно проговорил Феликс. – Мы хоть и не в Париже, но тоже кое-что имеем. «Цветок миндальной сакуры»! Сделано во Франции исключительно для Японии.
– О, да! Да! Слыхал про это прекрасное вино. Я видел его в коллекции. Предлагаю тост через Интернет.
– Предлагай! – во дворце с башенками захлопали пробки. «Цветы миндальной сакуры» распускались. Слышно было, как Феликс – да нет, скорее Фридман разливал шампанское и как бурчал начальник охраны, что продукты надо проверять.
– Да ладно – «проверять», – ответил ему начальник разведки. Если бы я проверял свой табак, – весь табак, – поверь, ничего бы не разведал.
Начальник охраны сразу вспомнил основной кошмар:
– Господи, ты хоть пока не кури!
– Ладно, не буду. Я сейчас спокоен. Все, что нужно, – разведано.
Он взял в руки фужер с ароматным напитком. Все уже держали «Цветы миндальной сакуры». Коммерческий психотерапевт нетрезвым голосом проговорил:
– Предлагаю тост за дружбу! За дружбу народов! Но и не только их! За верных друзей, много лет бок о бок бившихся с врагами на многочисленных полях сражений за прибавочную стоимость. За верных друзей и верное распределение всего добытого на полях этих сражений. За сражения, победа в которых всегда за нами. За победу и верных друзей. Ну, как тост? – молвил Бизон иезуитски торжественным тоном. Феликс радостно ответил:
– За тебя, Бизон! За тебя, Леонардо! За тебя, Миша! И за всю разведку и охрану!
Выпили. «М. сакура» была прекрасна и ароматна. Феликс выпил еще. И произнес глубокомысленный тост:
– За то, чтобы плохое прошлое быстро забывалось. А хорошее – оставалось.
Все снова выпили. Бизон улыбнулся:
– Великолепный тост. Мы выпили от всей души. Но пора уйти с автопилота. Подлетаем к границе скопления воздушных коридоров. Надо быть очень осторожным. Вы же не хотите, чтобы я наехал на «Боинг» или «А-300»? Говорят, их экипажи позабыли, как управлять самолетом. Только в карты играют. А все делает автопилот. А что это такое – автопилот? Кучка песка в пластмассовых коробочках да вращающаяся железяка. Им этот песок рано или поздно боком выйдет. А я обязан долететь до вас. Верно?
– Коля, постучи по дереву, а лучше – по пластмассе, – вежливо ответил Феликс.
– Вот-вот. Поэтому прошу прощения, мы пока отключимся.
Бизон отключил связь.
– Ну? – уставился на него Музыкант. – Это конец? Слишком закручено, правда. Ты любишь это. Такие штучки.
– Нет, это не конец. Не все так просто. Они люди, как и все вокруг. И мы не на поле боя. Жажда крови из желающего делает желаемое. И оч-чень быстро. Успокойся, Ник-Колай. Банкет продолжается. Пока – не на нашей улице. Но подготовка идет. Сейчас узнаем, насколько успешно.
Он подключился к Нью-Йоркской фондовой бирже. Ее работа шла уже достаточно долго. То, что увидел Бизон на табло котировок, шокировало весь деловой мир, но только не его. Одна акция фирмы «Славянский Бизон» стоила двести пятнадцать долларов. Рост – более чем на 2000 процентов с момента открытия биржи. Возможно ли такое? Нет. Но это происходило. Акции «Интел» упали на 24 %. Она еще держалась – поддерживало правительство Соединенных Штатов Америки. Но все всё понимали. В сделках с «Интел» принимали участие в основном спекулянты, выжидающие достаточной маржи, – то есть разницы в цене, – и мгновенно сбрасывали акции. По схеме: три шага вперед, пять шагов назад. «Эй-эм-ди» потеряла тридцать процентов. «Ай-би-эм» – столько же. Их тоже держали. То есть скупали в убыток их акции, чтобы не позволить им критически обесцениться. Но эта песенка стара, как мир, и столь же знакома финансовым саблезубым тиграм.
Не все саблезубые, правда, сообразили, какого масштаба грядут перемены. Капитал безлик. И течет туда, куда указывает вектор реальности. Никакие заграждения, плотины и отводы не в состоянии унять его магнетическую способность найти этот вектор и двигаться по этому направлению. В данный момент вектор реальности указывал на «Славянского Бизона», работу которого представляла, страховала и юридически обеспечивала команда из десяти лучших брокеров, которых перекупил Бизон, и двадцати юристов. Это очень большие деньги – такая группировка представителей капитала. Но они стоили того. На планете разворачивалось финансовое Ватерлоо двадцать первого века. И крупнокалиберная артиллерия, как и снайперы, были бесценны, хоть пока и не понимали, насколько. Старая пиранья видела далеко и если кусала, то смертельно. То, что происходило, случилось не одним днем, не одной телепередачей. В течение года сеть аналитиков финансовой конъюнктуры и устойчивости биржевых показателей мутила воду, вводя в противоречивое душевное состояние самых неуверенных людей на планете – крупных держателей акций. На уровне сознания, подсознания и внесознания формировалось видение будущего у самых неспокойных инвесторов, которые должны были сыграть роль паникующего детонатора – как та единственная птица в многотысячной стае своим резким поворотом меняет направление полета многих тысяч ее соплеменников в течение одной секунды.
Разработанная машина АМ настолько принципиально отличалась от компьютеров, что общего у них не могло быть ничего. Никакой совместимости, кроме, разве что, частично, периферии. И акции «Майкрософта», «титаника» компьютерной мысли, поползли вниз. За время работы биржи – на двенадцать процентов. Индексы, определяющие основные показатели трех тысяч крупнейших компаний, то падали на тысячу пунктов, то прыгали на две. Человеческая жадность и страх потеряли ориентиры и точки отсчета, в непредсказуемой ситуации мечась в попытках стабилизировать и выровнять биржевую шизофрению, а особенно – паранойю. За долгие годы спокойствия в системе глобализма основные держатели акций утратили чувство опасности, а вот теперь приобрели вновь, в одно мгновенье – и стали пожирать друг друга, брат брата, сын отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98