И не бери на себя груза вины, я же все вижу. Ты здесь совершенно не при чем. Пойдем, сударыня. – Он встал. – Вы прекрасны. Не снимайте этот парик.
Еще немного прогулявшись и выпив в кафе по стакану апельсинового сока, они подошли к отелю. Зашли внутрь и поднялись на второй этаж, пройдя мимо управляющего, который уставился на ноги Бетти. Хорошая фигура иногда может заменить маску. Тестостероновые шоры – самые надежные на свете. Мужчина, отбиваясь ото всех, сам натягивает этот намордник, и мало что может ему помешать в этой затее.
Войдя в номер, Музыкант уселся в кресло и стал глядеть в окно. Голубое небо, ни облачка. Но решать что-то надо. Бетти ушла в туалетную комнату приводить внешний вид в соответствие с новым образом. Как их обнаружили в этом злосчастном кафе? Это же километров сорок от места проведения конференции. Неужели совпадение? Все в жизни бывает. Но это – уже чересчур. Музыкант нашел в блокноте номер телефона Катаямы и набрал его. Тот поднял трубку:
– Вас слушают, – ответил на японском.
– Катаяма-сан, это Коля из России.
– А-а! Коля-сан! Добрый, добрый день. Как идет съемка фильмов?
– Да, знаешь, не совсем весело. Последние кадры внушают пессимизм.
– Ну-ну, не надо о грустном. А не думаешь ли ты, что креветки заждались свидания с нами? Нельзя же дам заставлять так долго скучать! Что-то случилось?
– Да как сказать… Случилось. Ты сейчас где?
– На площади Яматуто, в самом центре. Я же на работе. Жду вызова. Или ты клиент?
– Да, я клиент. Приезжай побыстрей, надо поговорить, – и назвал адрес.
Чертовы лысые придурки. Не хватало здесь, в Токио, проблем с полицией. С автоматом на женщину! Да, точно ненормальные. Надо было того добить на месте, возле отеля. И все проблемы остались бы лежать в траве газона.
Бетти вышла из ванной:
– Ну, как я? – Музыкант внимательно оглядел ее. Да, красавица. Но проблем от этого не меньше. Стенографистка наклеила громадные ресницы, оттенила лицо тональным кремом и сделала губы почти в два раза больше, чем обычно. Вообще-то она косметикой почти не пользовалась, и теперь стала заметна разница. На ней был парик, и ее можно было хоть сейчас снимать для мужского журнала.
– Бетти, великолепно. А почему ты так не делала раньше?
– А откуда ты знаешь?
– Да, верно. Я что-то не то болтаю. Хорошо, скажи лучше, как ты относишься к русскоговорящим японцам?
– С подозрением.
– Напрасно. У меня тут есть друг. Отсидел в России на зоне, то есть в тюрьме, вот и выучил язык.
– В тюрьме? Ты уверен, что он не гангстер? – Бетти испуганно глядела на Музыканта.
– Ну, что ты, – поморщился тот. – Какой гангстер. Гангстеры у вас, в Америке. А у нас бандиты. Да успокойся, успокойся. Он и не бандит. Он таксист. Сейчас приедет к нам в гости. На, съешь конфетку, – он придвинул даме вазу с шоколадными конфетами, стоявшую на столе. – И спокойней, спокойней… Ты же последовательница Гаутамы, а он, я слышал, был парень не нервный.
– Я спокойна. – Бетти села в кресло и взяла конфету. Посмотрела на Музыканта. – Я спокойна. А ты?
– А что «я»? Я же мясник, как ты сказала. Мне вообще все до лампочки.
– Как это – «до лампочки»?
– Это значит: хоть светло, хоть темно, а праздник по расписанию. А у нас, в темных лесных закоулках чистых полесских полей, каждый день – праздник. Вот и вся философия. – Он тоже взял конфету и зашуршал, разворачивая ее.
– У тебя выпить есть? – Бетти протянула руку и взяла сигарету. – Водка у тебя есть? Я слышала: где праздник – там водка. У вас, по крайней мере.
– Тебя не совсем верно информировали. Хотя – национальный напиток и неплохой катализатор счастья. Но за это надо платить. Впрочем, бесплатно даже тараканы не заводятся. Я тебе сделаю коктейль. Фирменный.
Зазвонил внутренний телефон. Музыкант поднял трубку:
– Да-да. Будьте добры, пропустите.
Через минуту в дверь постучались, и зашел Катаяма. Церемонно поздоровался с Музыкантом и с дамой.
– Познакомься – Бетти. Дочь российских просторов. Как и ты, на пятьдесят процентов. Катаяма – русский японец. Я правильно выражаюсь?
– Еще даже и слабовато.
Бетти улыбнулась:
– А вы и, правда, очень хорошо говорите по-русски.
– А почему вы удивляетесь? Когда медведь играет на барабане – это нормально. Русская же речь без акцента – почти рекорд Гиннеса.
– Главное не говорить, а думать, – сказал меланхолично Музыкант. Заложил руки за голову и откинулся в кресле: – Он – думает. Я так думаю.
Коротко изложил Катаяме суть возникшей проблемы.
– У вас тут, в Токио, часто такие вещи происходят? – спросил. – Я не ожидал, что прилетел в дальневосточный Чикаго 30-х годов. Только не говори – это редчайшее исключение, мне и так тошно.
– Коля-сан, мне жаль, что тебя тошнит, но это правда. То, что ты сказал. Такое здесь нечасто происходит.
– Хорошо, наведи на мысль, чтобы я не поверил в мистику: как они нас обнаружили?
– Господи, да тысяча и один способ. Электронная метка – это первый.
– Как это понимать?
– Радиопередатчик очень маленького размера. Заколка, прищепка, липучка, авторучка – все, что угодно. Не забывай, ты в столице мировой империи электроники. И то, что я перечислил – уже антиквариат. Последняя волна – микрогранула, принимается с пищей или напитком. Но это дорого. Больше 10000 долларов штука.
– А какой второй способ? Из тысячи и одного…
– Давай по порядку. Проверим сначала первый. Мадам, – обратился он к Бетти, – если нетрудно, посмотрите в своей сумочке, нет ли там чего-нибудь лишнего?
– Лишнего там нет ничего. Но есть подарок. Нам перед конференцией дарили памятные сувениры. Мне подарили вот это.
Она вытащила авторучку, в верхней части которой была исполнена фигурка Будды в позе лотоса.
Катаяма взял в руки подарок, хмыкнул, поглядел на Музыканта и сказал:
– Весьма подозреваю, что мы закончим свое обсуждение на способе номер один. – Раскрутил авторучку и вытащил из нее тонкую электробатарейку черного цвета.
– Вот и весь секрет. В принципе, деревенская примитивщина, в понятии Токио. Это электронный наводчик на цель, по совместительству работающий авторучкой.
Музыкант взял в руки игрушечного Будду и стал рассматривать.
– У вас любопытные единоверцы, – молвил Катаяма, обратившись к Бетти. – Мне все это что-то напоминает.
– Не трави душу, – сказал Музыкант.
– А этот ваш Сандрони нарвется на неприятности, – продолжил Катаяма.
– Пока что нарвались на них мы.
– Этот ваш божий представитель заранее предполагал, что придется гнаться за вами, – обратился продвинутый таксист к Бетти, курившей сигарету и внимательно слушавшей. – Вот это-то и есть его проблема. В мире все за счет чего-то. Закон компенсации. Если человек уходит – пусть идет. Это в Японии знают все. Ставя кому-то клетку ты, прежде всего, ставишь ее себе.
– Мне везет на философов, – вставила стенографистка.
– Его сверхдогадливость обернулась смертью помощников, – добавил Катаяма, взял из вазы конфету и тоже стал шуршать оберткой. – Если он продолжит гнаться за вами, то сильно подозреваю, что для него последствия будут еще печальнее.
– Это все, конечно, интересно, но как себя чувствует наводчик на цель? – спросил Музыкант. – Не сидим ли мы светящейся кучкой на экране?
– Я же вытащил батарейку. Не сидим, не бойся. К тому же эти устройства работают не более 8-10 часов. Необходима изрядная мощность, чтобы не потеряться в токийском эфире. В противном случае тебя бы уже посетила еще одна дружественная делегация с автоматами.
Катаяма стал рассматривать батарейку и читать технические данные вдоль корпуса.
– Она даже не наша. Из Италии. Сдохла малышка раньше положенного срока, я уверен. У них там половина электроники сделана на шару. Я правильно выразился? – он посмотрел на Музыканта.
– Правильно-правильно. Шара присутствует везде.
– А что такое «шара»? – спросила Бетти.
– О-о, это многосмысловое значение. Сразу так не переведешь. Шара – она и есть шара. И этим все сказано.
Бетти озабоченно задумалась.
– Ладно, на шару сработали и эти псевдосамураи итальяно-японского сообщества садомазохизма, – сказал таксист. – И, естественно, полиции они никаких данных не дадут, прикинутся великомучениками, оплакивающими собратьев по монастырю. Но весьма подозреваю, что они под якудзой, – а это уже посерьезней. У тех схвачена довольно обширная территория даже не только в Японии. Но сама якудза с такой фигней связываться не будет. Там настоящие самураи. Но могут помочь информативно. А вот агрессивные недоумки со своей болезненной самовлюбленностью будут идти по следу, как бешеные псы. Питающиеся чужой энергетикой очень переживают, что их так обули.
– Обули?.. – переспросила Бетти.
– Не позволили им осуществить свои планы, можно и так сказать. Даже не им, а ему, этому самому сыну, неизвестно чьему. Он и в адептах-то видит, кроме материального интереса, возможность удовлетворить эгоцентрический вампиризм. Пыжась от этого все больше и больше, он все меньше и меньше различает удаляющиеся от него, ввысь взлетающего, фигурки микроскопических окружающих его адептиков. Те уже превратились в безликую кашу, которой он, – Сын Будды, – якобы питается, а она – каша, должна за это только благодарить. Да вот на славянке подавился. В буддизме нет идеи теизма. Но свято место пусто не бывает. Вместо Всевышнего – прожорливый Сын Будды с кинжалом за поясом, – Катаяма посмотрел на Бетти и взял из вазы ещё конфету. – Все-таки либерален ваш буддизм. Допускать в свои ряды этих… как их… слово забыл… Ну, короче, в огород с капустой…
– Катаяма-сан, – возмущенно возразила Бетти. – Это вовсе не буддизм. Это секта непонятного уклона. От буддизма у нее только некоторая терминология, в основном вся собранная в имени руководителя. Да, в буддизме нет идеи Бога, но это ничего не меняет. Кем бы он ни представлялся, этот Сандрони, он тот, кто есть. Могу сказать на санскрите, кто он такой.
– Да ладно, на санскрите… Верю. Что, не видно, кто там сидит? Внутри. И так засиделся. Сколько секте? Четыре года? Засиделся, засиделся… Вы, конечно, нанесли сильнейший удар по его самолюбию. Вместо женщины у себя в кабинете он получил шесть пуль и два трупа. Он нарвался на зеркало. Я вам кланяюсь за это. Можно даже сказать, что он лично получил эти шесть пуль ниже пояса. Любопытный экземпляр, откровенно говоря Я слышал кое-что о нем. Редкой генетики. Смесь итальянца, еврея, цыгана и японца. А? И такое бывает. Но умен. Умен, как анаконда. Священника или психоаналитика не подпустит за десять километров.
Катаяма неторопливо вытащил из кармана пачку папирос и закурил, выпустив ароматный дым:
– «Беломор-Канал» не хотите? Прямые поставки из России.
– Катаяма, ты так подробно описал эту группировку, как будто был ее членом. Скажи, откуда ты все так хорошо знаешь?
– Знаю. Моя дочь там. Бросила американца, я тебе просто не уточнял детали. Он, наверное, не сумел ее приручить. Бросила этого рыжего дурня, а сама переехала к ним. Они под Токио имеют собственную землю и коттеджи за каменной стеной с колючей проволокой. Там живут приближенные. В основном боевики и их подруги. Так вот, сударыня Бетти. Ваш портрет, возможно, уже рассматривает множество мужских глаз. Что вы при этом чувствуете? А что чувствуют они, я знаю. Ненависть и злобу. Вам желательно аккуратно удалиться из Японии. Их коллеги в Соединенных Штатах пока еще далеки от такого замутнения сознания и не сбили себе крыши настолько, чтобы охотиться за вами.
– Какие крыши? – не поняла Бетти.
– Голова у них еще в порядке. В конце концов, те два сверхснайпера, что охотились за вами, – сами напросились. К женщине такой подход неуместен даже у людоедов. Им же все равно не удастся скрыть, что их люди начали стрелять первыми. Официанта уже раз в пятый допрашивает полиция. Возможно, эти сектанты его успели подкупить, но на перекрестном допросе он все равно проколется. И телевидение если и не сняло уже интервью, то ходит кругами неподалеку. В Токио семьдесят телекомпаний! Где брать хлеб? Ждать будут до посинения. Нет, вам главное – выскочить за пределы островов, а там будет все хоккей.
– Хоккей??
– О‘кей – я имею в виду. Правда, есть вариант, что они, в крайнем случае, могут подбросить вашу фамилию в полицию, и вас опознает официант. Тогда дрова.
– Дрова?
– Тогда проблемы, и надолго. В Токио такие разборки очень редки. Вас будут держать здесь очень долго и, возможно, под стражей. И главное: вы окажетесь открыты для Сандрони.
– Я про это, кстати, и думаю, – сказал Музыкант. – Ее могут тормознуть при регистрации авиабилета. Эта анаконда точно додумалась до такой идеи.
Катаяма потушил папиросу и встал:
– Конечно же, ты прав. Что бы ты без меня делал? Вернее, я без тебя. Уже стал теряться смысл существования, а тут вы – да еще с проблемами. Если смогу вам помочь, то с меня этот самый, как его, – магарыч. Ха-ха! – он мрачновато усмехнулся и вышел за дверь, сказав, что будет через пару часов.
Бетти нашла на кресле пульт, включила телевизор. Поймала Си-эн-эн. На весь экран лежал худой итальянец, последователь «Звезд в себе», – лежал, раскинув руки и ноги. На месте лица было кровавое месиво. Камера сдвинулась, и стал виден автомат «Узи». Комментатор туманно намекнул на не совсем объяснимое присутствие израильских вооружений на территории Японии и на гипотетическую разборку еврейской диаспоры чужими руками. Умно придумал. Китаец лежал на спине. Глаза честно смотрели в небо, но грудь, живот и асфальт возле него были залиты кровью. Он успел выйти из кафе и упал на тротуаре.
«Шесть выстрелов из пистолета неизвестной конструкции – и ни одна пуля не прошла мимо! Шесть выстрелов, шесть пуль, выпущенных женской рукой, – и два ближайших сподвижника основателя известной всей Японии буддийской ветви „Звезды в себе“ убиты моментально и профессионально. Киллеров было двое. Мужчина – наводчик и женщина – стрелок. Операция была рассчитана столь точно, что все произошло в течение пяти-шести секунд. Священники зашли в столовую, чтобы поесть после трудов духовных, но зловещий план не позволил им совершить этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98