— Кстати, должен заметить, что судя по тому, что мы видели, «Хэтер Дуэлл» станет сенсацией.
— Это и мнение Брандо?
— Ну он выразился, пожалуй, слегка более эксцентрично. Впрочем, лента понравилась ему.
— Это замечательно, но все-таки, чего ради все это? Берил поправила кресло под собой и поглубже уселась в нем.
— Дори разрабатывает и воплощает в жизнь один из новых проектов Рубенса. Если этот замысел будет осуществлен, то получится нечто особенное. Верно я говорю, Дори?
— Вполне. — Его глаза загорелись. — У нас есть сценарий Роберта Тауна, прочитав который, Коппола просто помешался. Причем настолько, что тут же согласился снимать его и продюсировать совместно с Рубенсом. Но на пути осуществления этого проекта имелось одно препятствие.
— Ты ведь знаешь, каков Фрэнсис, — подхватила Берил. — Все должно быть доведено до полного совершенства, прежде чем он начнет работу. Он настаивал на двух условиях. Во-первых, главную мужскую роль должен сыграть Брандо.
— Я еще раньше встречался с Брандо, — снова заговорил Спенглер, — отвез ему сценарий. Текст понравился ему, очень понравился... хотя он захотел кое-что изменить. — Он философски пожал плечами. — С ним так бывает всякий раз. Кстати, это будет его первая главная роль со времен «Крестного отца». Он будет в кадре девять десятых времени.
Уголком глаза Дайна заметила Марию, выходящую из дома с огромным подносом, заполненным сэндвичами и pina coladas. Прищурившись от яркого солнца, она сказала:
— Вы сказали, что Коппола выдвинул два условия. Первое — Брандо, а второе?
— Второе, — торжественно произнесла Берил, — это ты.
* * *
— Ты, Эмулер! — приказал Фесси. — Прекрати свою болтовню и вытащи этого парня отсюда. Он стал слишком сильно вонять.
Хэтер по-прежнему не отходила от тела Джеймса. Эмулер подошел к ней и похлопал по плечу.
— Простите, мадам. Я должен выполнить распоряжение.
Хэтер не шелохнулась.
— Мадам, — повторил Эмулер чуть настойчивей. — Ваш муж мертв. Теперь вы уже не в силах ему помочь. Вы должны отойти от него. — Его пальцы скользнули вниз по плечу Хэтер.
— Вытащи его, черт возьми, отсюда! — заорал Фесси. Эмулер потянул Хэтер за руку.
— Отойдите от меня, — сказала она.
— Мадам, пожалуйста...
— Я сказала, отойдите! — Она прижала Джеймса к своей груди.
— Живей! — рявкнул Фесси, приближаясь к молодому французу.
На лице Эмулера появилось испуганное выражение. Рывком он заставил Хэтер подняться. Та, казалась, и не думала сопротивляться.
— Вот и хорошо. Теперь, внезапно развернувшись, она наотмашь ударила атташе по лицу. Тот поднял руку и отшатнулся.
— Довольно! — завопил Фесси. — Я думал, что ты мужик и в состоянии справиться с подобными пустяками. Теперь придется мне самому. — Слабая улыбка заиграла в уголках его тонких губ. — Я ждал этого. — Он обращался к Хэтер. — Ждал, когда ты сделаешь что-нибудь в этом роде...
Хэтер, не глядя, махнула рукой и попала кулаком ему в шею. Изумленный террорист покачнулся и опустился на колени. Он поморгал, судорожно глотнув, и потер глаза. Его голова качалась из стороны в сторону.
— Мой муж — не падаль, — произнесла Хэтер, глядя на него сверху вниз, — и не достанется на съедение шакалам вроде тебя.
Не поднимая головы, Фесси схватился за автомат. Хэтер услышала его громкое рычание и в ту же секунду увидела направленное на нее черное дуло. Она продолжала стоять неподвижно.
Одним прыжком Эль-Калаам очутился между ними. Он ударил носком ботинка снизу по дулу АКМ. Оно метнулось в сторону, и пули, не задев никого, застряли в стене, из которой посыпались куску штукатурки. В воздухе повисло облачко пыли.
— Ты не сделаешь с ней то, что ты сделал с другой, — холодно сказал Эль-Калаам. — Выкинь эту мысль из головы. Ты не получишь ее. Мы должны заниматься делом, и тебе следует думать только об этом. — Взгляды начальника и подчиненного скрестились, и Эль-Калаам пнул ногой Фесси в бок. — Теперь поднимайся и проверь, как Хаддам выполнил свое задание. Доложишь мне, когда израильтяне подберут труп Бока.
Фесси поднялся на ноги. Он избегал смотреть на Эль-Калаама, зато не сводил глаз с Хэтер.
— Тебе лучше прикончить ее сейчас, — сказал он. — Да и вообще, не стоит ли нам всем убираться отсюда поживее. — Он вышел на улицу через парадный вход и закрыл за собой дверь.
Эль-Калаам не спеша подошел к Хэтер и заглянул ей в глаза.
— Возможно, Фесси прав насчет тебя. Ты — дилетант, но весьма опасный дилетант. Возможно, мне и впрямь лучше прикончить тебя сейчас.
— Давай, — бестрепетно ответила Хэтер. — Давай, застрели меня. Это покажет всем раз и навсегда, что ты из себя представляешь на самом деле. — Она плюнула ему под ноги.
— Фесси убил ее мужа, — вставила Рита. — Чего еще ты ожидал от нее?
Эль-Калаам выпустил рукоять своего автомата.
— Я знаю, кто ты такая, — сказал он, обращаясь к Хэтер. — Но ты не знаешь обо мне ничего.
— Я знаю достаточно о тебе, — возразила та. — У нас сходный жизненный опыт. Мы оба охотники, не так ли? Только ты пошел своим путем, а я — своим. Однако тебя все еще интересует нечто, что связывает нас.
— Нас не связывает ничего, — ответил Эль-Калаам с некоторой горячностью. Хэтер слегка улыбнулась.
— Ты был прав насчет моего мужа. Он являлся профессионалом, как и ты. Вы — словно две стороны монеты, как свет и тьма. Два человека, настолько непохожих, насколько это вообще возможно. Но и он понял тебя, Эль-Калаам. Он понял, кто ты такой и что тебя надо остановить.
— Ну что ж, теперь ему будет трудновато сделать это, а? Он лишил себя такой возможности, подставившись под автомат Фесси. Даже тот призрачный шанс, который оставался, теперь упущен. Твой муж покинул этот свет, а ты осталась здесь.
— Да, — отозвалась Хэтер. — Я осталась.
* * *
— Я не хочу зря вас волновать. Дайна, — сказала врач. Это была большая женщина, сложенная на манер Бриджит Нильсон и, может быть, обладающая неплохим голосом. — Вы просто слишком много работаете. Слишком торопитесь жить. — Она глядела на Дайну поверх стекол очков, имевших форму полумесяцев. Ее широченный белый халат был расстегнут и из-под него выглядывали свитер из ангорской шерсти и твидовая юбка. Рожденная и выросшая в Нью-Йорке, она все еще продолжала восставать против чуждой ей окружающей действительности здесь, несмотря на шесть с лишним лет работы в Лос-Анджелесе. «Должно быть она успевает семь раз вспотеть, добираясь из прохладного кабинета в свой „Мерседес“ с кондиционером», — подумала Дайна. Она была не в настроении выслушивать лекции, а Марджери явно собиралась приступить к очередной.
— Знаете, — начала Марджери, — самое лучшее для вас — съездить на пару недель куда-нибудь на Карибские острова. Да, прямо сейчас. — Она, не переставая, вертела золотую ручку «Марк Кросс», зажав ее между двух пальцев, словно барабанщик, вращающий палочку. — Я видела, что это бывало и раньше.
— Я все это знаю сама, — простонала Дайна.
— Так в чем же дело?
— Я смогу справиться с этим. Марджери коротко кивнула и провела рукой по своим тщательно выкрашенным в каштановый цвет волосам.
— Все без исключения считают, что они справятся. Без проблем. А тем временем кто-то подкрадывается к ним сзади с кузнечным молотом, и пока они смотрят в другую сторону, бац!
— Проблема в том, — ответила Дайна, наклоняясь вперед в кресле, — что мне нужно закончить работу над одним фильмом, а затем сразу браться за другой. У меня совершенно нет времени.
На лице Марджери расплылась обезоруживающая улыбка.
— Именно это вы собираетесь сказать мне, когда свалитесь, и мне придется навещать вас в больнице? «У меня совершенно нет времени?»
— Возможно, тогда я вообще ничего не буду говорить. Марджери постучала кончиком пера по толстому регистрационному журналу, лежавшему перед ней на покрытом зеленым сукном столе.
— Послушайте, все эти шуточки очень милы, но суть дела в том...
— О, боже!
— Суть дела в том, — теперь уже и Марджери наклонилась вперед, старательно подчеркивая каждое слово, — что вы пренебрежительно относитесь к своему здоровью. Человеческое тело — удивительный механизм, способный приспособиться почти к чему угодно, готовый перенести бог знает какие издевательства над собой. Однако при этом невозможно избежать определенных последствий. Иногда они проявляются спустя довольно долгий промежуток времени, в некоторых случаях, в зависимости от силы воздействия неблагоприятных факторов, — становятся хроническими. — Выпустив перо из рук, она сняла очки и, аккуратно сложив их, бережно положила на журнал. Электронные часы, висевшие за ее спиной прямо под маленькой репродукцией Дали, отсчитывали секунды и минуты. — Вы понимаете, о чем я говорю? — Вдруг ее голос смягчился. — Просто относитесь ко всему поспокойней. Постарайтесь побольше отдыхать. Содержание некоторых элементов у вас в крови далеко от нормы, так что вы стоите на пороге анемии.
— Я принимаю много железа, — возразила Дайна, вспомнив пресс-конференцию в аэропорту.
— Очень хорошо, что вы принимаете эти препараты. Но это лишь вспомогательные средства, и не более того. Что вам может помочь на самом деле, так это пара недель солнца и моря и восьмичасовой сон в течение, по крайней мере, шести месяцев.
Дайна поднялась с места.
— Как только работа над фильмом завершится...
— Я бы на вашем месте не стала ждать так долго, — перебила ее Марджери. — Я говорю вполне серьезно. — Она начала быстро заполнять бланк для рецепта.
— Что это?
— Просто хлоргидрат. Слабое успокоительное для...
— Я знаю, для чего он нужен и не хочу его принимать! — воскликнула Дайна.
— Вам нужно что-то, что поможет вам...
— Я сама помогу себе в течение шести недель, доктор! Большое спасибо.
Покинув кабинет. Дайна очутилась в комнате ожидания, где наткнулась на Монти, одиноко маячившего посреди пышных мехов, накинутых на изящные, смуглые плечи обитательниц Беверли Хиллз.
— Дайна! — позвал он. В его голосе звучала тревога. — С тобой все в порядке? Я пытался разыскать тебя с того самого момента, как услышал об этой пресс-конференции. — Напряженное выражение словно приросло к его изможденному лицу, бледность которого была заметна даже под темным загаром. — Почему мне никто не сказал о ней? Я знаю, как газетчики умеют крутить и изворачиваться, к тому же ты была расстроена, ведь тот парень умер практически у тебя на руках. — Монти последовал за Дайной к выходу. — Но ты все же должна была мне сказать, куда ты едешь. Я бы отговорил тебя. Мне никогда не нравились эти ребята из музыкального мира...
— Монти...
— Ладно, ладно! Знаю, что тебе не нравится, когда я затрагиваю эту тему. Бог с ними. Я просто беспокоюсь за тебя. — Он поднял руки. — Иногда я забываю некоторые вещи, вот и все. Во всяком случае, — он неожиданно вздрогнул, — я не видел тебя так давно, что почти позабыл, что ты любишь, а что нет. — Вдруг он повернулся к ней. — Мне не нравится то, что творится на съемочной площадке. Вначале Бейллиман был слишком занят всевозможными переговорами, чтобы отвечать на мои звонки. Теперь, еще того хуже, когда я сегодня утром попытался попасть на площадку, чтобы увидеться с тобой, мне сказали, что мое имя вычеркнуто из списка людей, имеющих доступ в павильон. Дайна, что происходит, в конце концов?
Дайна взяла его за руку, и они вместе вышли на улицу. Взглянув на красные круги вокруг его глаз, она сказала.
— Прости, что я не позвонила тебе, Монти. Я...
— А, забудь об этом! — Он махнул рукой. — Друзья не придают значения подобным пустякам. Лучше расскажи мне, что говорит твой врач?
Они остановились посреди тротуара. Яркий солнечный свет заливал стеклянный фасад кафе «Бредвиннер» на противоположной стороне улицы, внутри которого была видна очередь, состоявшая исключительно из худеньких, стройных девушек с подносами в руках, дожидавшихся своей порции тофу и салата из фасоли, беззаботно болтая о своих утренних приключениях.
Дайна улыбнулась, глядя на морщинистое лицо Монти.
— Не волнуйся, со мной все в порядке. Правда. Просто Марион заставляет нас работать как проклятых, вот и все.
— А Берил? Она тоже заставляет тебя выбиваться из сил?
— Нет, но работы хватает.
Некоторое время они молчали. Наконец, Монти повторил еще раз.
— Кому-то следовало сказать мне.
— Я просила Рубенса, он должен был...
— Черт с ним, с Рубенсом. Ты должна была сделать это.
Дайна отвернулась, но Монти, обойдя ее, вновь очутился лицом к лицу с ней. Подняв двумя пальцами ее подбородок, он спросил.
— Что с тобой случилось. Дайна?
Она продолжала хранить молчание.
Наконец, подняв глаза, она встретилась с его взглядом и прочитала в нем какой-то странный вызов, который была не в состоянии понять до конца. И все-таки она почувствовала, как у нее похолодело на сердце. В ней вдруг вспыхнуло отвращение к самой себе. Почему?
— Я хочу услышать это из твоих уст, — сказал Монти. Его лицо раскраснелось так, точно он был полон какой-то неукротимой энергии, и Дайна подумала: «Рубенс ошибается; они все ошибаются. Он совсем не старый и не уставший. Он — тот же самый человек, который познакомился со мной на улице во время незабываемой прогулки по этому городу пять лет назад». — Я хочу, чтобы ты сказала мне то, о чем все остальные шепчут мне на ухо уже целую неделю.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она как можно беспечней, но голос ее ослаб, а в желудке уже появилось ощущение пустоты.
— Что я — вне игры, и мое место занял Дори Спенглер. Лишь теперь она поняла, что выражают его глаза. Предательство. Ее предательство по отношению к нему. «О, боже! — мысленно простонала она. — Только не это. Ведь я сама боролась против этого».
— Монти, это совсем не то, что ты думаешь.
— Значит, он-таки вошел уже в дело! — Нотки странного триумфа, прозвучавшие в этих словах, отдалили Монти от нее. Однако она желала вовсе не этого.
Шагнув к нему, она протянула свою руку к его ладони.
— Я не позволила бы никому встать между... Лицо Монти уже покрылось пятнами, словно кровь отхлынула от него. Он попытался закричать и одновременно схватился за грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93