— Ты говоришь и о себе тоже?
— О, да. — Улыбка не сходила с лица Эрики, и Дайна почувствовала, что ее уже начинает трясти. — И о себе. Видишь ли, со мной, вообще, особый случай. Довольно уникальный. Я убежала от всего и очутилась на обратной стороне мира и теперь, да, я счастлива, потому что стала тем, кем хотела.
Наступило молчание, на сей раз более продолжительное. Однако Дайна все же не могла удержаться от вопроса.
— И чем же именно?
В этот момент их ушей достиг взрыв аплодисментов, длившийся довольно долго. Эрика поднялась и одела вокруг горла острый воротничок. Васильковые громадные глаза невинно взглянули на Дайну; коралловые губки отворились.
— Нулем, liebchen. Полным ничтожеством. Она выпорхнула на сцену в то самое мгновение, когда за кулисами появилась вспотевшая и растрепанная Дениза.
— Господи, вот это толпа! — Натянув рубашку, она села и вытряхнула сигарету из пачки. — Привет, малышка! Видала представление?
— Большую часть, — ответила Дайна.
— Тебе никогда не надоедает, верно?
— Угу.
Дениза, улыбнувшись, вытерла пот со лба.
— Это хорошо. Я имею в виду, то, что набираешься всего. Нет, — она подняла ладонь, — я не призываю тебя стать одной из нас. Наоборот, пока Бэба нет поблизости, я хочу сказать тебе, брось ты все это к чертовой матери.
— Я что-то не вижу, чтобы ты сама бросала все это.
— Нет, но я другое дело.
— Не понимаю, почему.
— Видишь ли, милочка, я все здесь люблю. К тому же я появляюсь и ухожу, сама распоряжаясь своим временем. Это хорошо, но я вынуждена возвращаться, так как должна работать во время, свободное от занятий в Нью-йоркском университете. Этот курс «Пи-Эйч-Ди» ужасен... — Она посмотрела на Дайну. — Ты не понимаешь — Нет, да и с чего бы?
— Но мне кажется, я понимаю. Я думаю, что я по той же самой причине здесь и... с Бэбом. Просто потому что, возвращаясь домой, я чувствую себя... по-другому.
В первое мгновение Дениза не ответила ничего, потом, протянув вперед руку, сказала:
— Иди сюда, милочка. — Она погладила Дайну по спине. — Знаешь, а ты права. Да. Но все же... — Ее глаза затуманились. — Все же, — повторила она, наклоняясь вперед и целуя Дайну в лоб, — то, что ты видишь здесь — всего лишь волшебный сон.
Улыбнувшись, она похлопала Дайну пониже спины.
— Ну, теперь иди, — сказала она низким голосом. — Я вернусь завтра, — Дайне не хотелось уходить.
— Ты уйдешь или нет? Мне надо учиться.
— А, — произнес Марти, разглядывая Дайну сквозь двухфокусные линзы очков. — Я так и думал, что ты придешь сегодня. Я принес тебе пирожков с джемом. — Он поднял маленький белый сверток с захламленного стола и потряс им.
— Привет, спасибо, Марти. Ты не забыл. — Взяв сверток, она извлекла оттуда пирожок.
— Что значит, не забыл? Конечно, не забыл. Именно за это мне платят деньги. — Он похлопал себя по лысеющей макушке. — Запомни это. Моя жена говорит: «Марти, у тебя в голове задерживаются не одни только цифры». В этом котелке целый резервуар, и я плаваю в том, что мне хотелось бы забыть. Пожалуйста, — он очистил сидение разваливающегося кресла от стопок бумаг, положив их на крышку старого сейфа, — садись.
Когда она уселась и принялась за пирожки, он поинтересовался: «Как в школе?».
— Вроде, нормально.
— Я надеюсь, ты учишься хорошо? — подозрение вкралось в его голос. Он помахал рукой. — Ты ведь... не водишь меня за нос? Образование — важная вещь. Даже Бэб согласен с этим, не так ли? Видишь? Ты ведь не хочешь кончить, как бедная Дениза?
— Бедная Дениза? Что ты имеешь в виду? Она скоро закончит учиться.
Марти, нагнувшись, смахнул прилипшие к уголкам ее рта крошки от пирожков.
— "Нова" — неподходящее место для девушки с такой головой. — Он указал мозолистым пальцем на Дайну. — Это относится и к тебе.
— Эй, дай ей передохнуть, — пробурчал Бэб из другого угла. — Она знает, чего хочет.
— Фью! — Марти энергично махнул на него рукой. — Она еще слишком молода, чтобы знать что-то о своих желаниях.
— Я думаю, возраст тут не имеет никакого значения, — возразила Дайна.
— Ты думаешь так сейчас. Пройдет время, и ты сама увидишь.
— Она не увидит ни хрена, пока я не разберусь с этими цифрами, — мрачно заметил Бэб, — так что утихомирься.
— Ну-ка, — сказал Марти, наклонясь к нему. — Дай я погляжу.
— Убери свои лапы, Джек. Тебе вовсе незачем соваться сюда.
— В чем дело? Ты полагаешь, я не знаю, что стоит за цифрами? Какое мне дело? — Он потянул из рук Бэба желтый разграфленный лист бумаги. — Давай. У меня уйдет на это минута, а потом ты сможешь отвести Дайну куда-нибудь хорошо поужинать. В нынешнем месяце ты можешь это себе позволить.
Марти едва успел приступить к изучению цифр, бормоча: «Где же ты все-таки научился писать?», когда дверь в офисе распахнулась. Человек в желто-коричневом пальто возник на пороге, сжимая в руке полицейский револьвер 38-го калибра. Он попеременно переводил черный смертоносный ствол на каждого из присутствовавших поочередно. Его лицо было скрыто под бело-красно-голубой лыжной маской, так что наружу выглядывали лишь глаза и толстые розовые губы.
Он сделал два шага вперед, и за его спиной показался второй человек, одетый похоже, но ростом немного повыше первого. Из полумрака, царившего в коридоре, до них долетел унылый голос Тони: «Откуда мне было знать? Они сидели в зале и натянули маски, прежде чем кто-либо сумел разобраться...»
— Заткнись! — рявкнул тот из налетчиков, что был повыше. Слегка расставив ноги, он стоял, сжимая обеими руками «Магнум» 0.357.
Никто из находившихся в комнате не шевелился.
— Ладно, — сказал первый из бандитов. — Гоните бабки.
— Какие бабки? — спросил Марти.
— Эй ты, вонючка, брось шутить. — Он указал мушкой пистолета в направлении старого сейфа у задней стены, по сторонам которого сидели Марти и Дайна. — Открывай его. Живо.
— Здесь никто не знает комбинации, — пытался протестовать Марти, — кроме того...
Дайна подпрыгнула на месте от страшного грохота. Марти, широко распластав руки, отлетел к стене. Его карандаш упал на пол и покатился; кровь обильно текла из дырки в груди. Выстрел производился в упор, и ударная волна оказалась так сильна, что очки слетели с носа несчастного.
— Я ничего не вижу, — прохрипел он. Струйки крови стекали из уголка его рта. Грудь Марти дважды тяжело поднялась, словно преодолевая сопротивление непомерного давления и опала, как проколотый резиновый мяч.
— Марти, — тихо позвала Дайна. Потом повторила уже погромче. — Марти!
Первый нападавший направил пистолет на нее.
— Ты, — приказал он. — Заткнись!
— Что там происходит? — закричал Тони.
— Я предупреждаю тебя, обезьяна..., — сказал тот, что был повыше.
— Тони, — крикнул Бэб. — Все в порядке. Не делай ничего.
— Что я могу поделать, когда у меня перед носом «Магнум».
— Это — призрак, обезьяна.
— Ладно, — повторил первый блондин. — Выкладывай их.
— Давай сначала все остынем слегка, — мягко сказал Бэб. Он все время стоял, не шелохнувшись, а Дайна думала про себя: «Что значит, все в порядке. Совсем наоборот. Ведь Марти застрелили».
— Эй, не вздумай рассказывать мне...
— Как делаются дела, детка. — Бэб развел руками, показывая пустые ладони. — Какой вам прок от покойников? Этот старый дурень вряд ли теперь сможет открыть какой-либо сейф, а?
— Что ты наделал? — спросил второй блондин. — Прикончил одного из них?
— Пришлось! Теперь они знают, что дело серьезное. Где-то в этой дыре должно лежать полмиллиона.
— Да, детка, — радостно улыбаясь, подтвердил Бэб. — И теперь я — единственный, кто знает где, понимаешь? Теперь давайте поговорим, как джентльмены. Я хочу только, чтобы больше не было стрельбы.
Первый блондин покачал головой.
— Разговора не получится, нигер. Тебе придется отдать денежки, пока я не стал думать о том, что могу сделать с этой крошкой.
— Ладно, — ответил Бэб. Улыбка по-прежнему не сходила с его лица. — Ты отвечаешь за все, приятель...
— Не сомневайся, нигер. Давай, пошевеливайся.
— Я должен встать на ноги, хорошо?
— Да, да, — раздраженно кинул тот. — Только шевелись.
Бэб так и сделал. Не отрывая ладоней от стола, он каким-то образом умудрился перебросить свое массивное тело через стол. В самый последний момент он успел выпрямить мощные ноги, и их удар пришелся на ствол револьвера.
Пистолет вылетел из рук незваного гостя, и через долю секунды на того обрушился вес огромного тела.
Нападавший рухнул как подкошенный. Бэб, сидевший на нем верхом, поднял правую руку. Его кулак, мелькнув в воздухе, врезался слева в закрытое маской лицо. Раздался резкий треск, а вслед за ним отчаянный вопль.
Дайна вздрогнула, когда прогремел еще один выстрел, на этот раз из «Магнума». Девушка упала с кресла на пол, закрывая уши руками.
Бэб уже был возле двери. Дайна услышала рычание, ужасные звериные звуки, и внезапно в офис ввалился второй бандит, и Бэб с перекошенным от ярости лицом гнался за ним по пятам. Настигнув грабителя, он ухватил его за пальто одной рукой, а другой нанес короткий и страшный апперкот в самую середину груди. Кошмарный треск ломающихся гостей заглушил все остальные звуки. Противник Бэба свалился на пол, даже не пикнув: его сердце остановилось, порванное осколками разбитой вдребезги грудной клетки.
Бэб окинул взглядом Дайну. Его дыхание даже не участилось.
— Ты в порядке, мама?
Она безмолвно кивнула.
— Что с Марти?
Бэб поднял ее на руки и понес наружу, перешагивая через трупы и лужи крови и протискиваясь сквозь толпу любопытствующих, столпившихся за кулисами. Он взглянул мельком на Тони, когда проходил мимо него, и шепнул на ухо Дайне.
— Забудь о нем, мама.
Дайна, закрыв глаза, пыталась унять дрожь во всем теле, но у нее не выходило из головы тихая улочка в Бенсенхерсте, на которой жил Марти. И вопрос, что скажет его жена другим членам общества «Ледиз Эйд»?
* * *
Взгляду невозможно было пробиться сквозь плотную толпу репортеров и фотокорреспондентов, сгрудившихся у высоких железных ворот кладбища Форест Лон.
— Боже, — заметил Рубенс, поворачивая голову. — Берил была права. У тебя есть отличная возможность рассказать им о ходе съемок.
— Не изображай из себя такого бесчувственного ублюдка, — тихо отозвалась Дайна. Обрывки воспоминаний, подобно обломкам кораблекрушения, бороздили поверхностные слои ее сознания. — Все это для Мэгги.
— Похороны никогда не устраиваются для покойников, — он говорил тоном человека, обладающего большим опытом в таких вопросах. — Они нужны, чтобы слегка утихомирить страхи живых. — После небольшой паузы он добавил. — Меня похороны совершенно не интересуют.
— Почему? Потому что ты не боишься?
— Да.
Дайна в шутку задала этот вопрос, однако ответ прозвучал абсолютно серьезно. Она внимательно посмотрела на Рубенса. Тот, замолчав, глубоко затянулся и с легким шипением, точно дракон, выпустил изо рта струйку сизого дыма. Когда их лимузин приблизился к волнующейся толпе, Дайна откинулась на спинку сидения и, заключив сильные ладони Рубенса в свои, крепко стиснула их.
Было раннее утро, и солнечные лучи, едва пробивавшиеся сквозь плотный туман, еще не припекали по-настоящему. Однако многочисленные фотовспышки, сопровождавшие продвижение автомобиля сквозь толчею у входа, создавали бледное освещение, призрачное и разноцветное, как во время съемок фильма ужасов.
Несмотря на усиленную охрану, некоторым журналистам удалось просочиться внутрь. В своем фанатическом стремлении состряпать гнусные статейки, предназначенные для поддержания образа Голливуда, они казались Дайне почти не людьми. Некоторые из них залегли за резные мраморные памятники на могилах, другие сидели на корточках в тени деревьев, точно дети, играющие в прятки, но все без исключения неутомимо щелкали один кадр за другим, едва успевая менять пленки в фотоаппаратах, огромные объективы которых высовывались из-за импровизированных укрытий.
Выйдя из машины, Дайна на мгновение остолбенела. Она была совершенно сбита с толку — до того, представшая перед ней женщина походила на Мэгги. Бок о бок с ней стоял Бонстил и невысокий мужчина в темном костюме, который был великоват ему.
Бонстил представил их как Джоан и Дика Рэтер. Джоан была сестрой Мэгги. Слегка косивший на один глаз Дик сообщил, что он родом из Солт-Лейк Сити, где они и жили вместе с Джоан, а также то, что он продает пылесосы. Дайна и не подозревала, что кто-то может зарабатывать на жизнь подобным образом.
— Какое ужасное горе, — Рэтер спешил высказаться, как один из тех людей, которые, будучи расстроенными, не знают, что им делать, и говорят, не умолкая, надеясь таким образом ослабить переживания. — Я часто предлагал жене приехать сюда: я ведь всю жизнь прожил, можно сказать, по соседству и ни разу не был здесь. Но, — казалось, он усиленно избегал смотреть на хранившую молчание Джоан и потому, не отрываясь, смотрел на Дайну, — она всегда находила то одну, то другую причину, мешавшую сделать это, и вот теперь, после того что произошло, мы здесь... но мне почему-то в это не верится. — Его глаза умоляли Дайну: «Пожалуйста, скажите мне, что все это — глупая шутка».
— Мне очень жаль, — ответила Дайна и ей показалось, будто он вздрогнул.
— Жаль? Что вы знаете о жалости? — С самого начала разговора это были первые слова, произнесенные Джоан. Дайну поразило, насколько ее голос не похож на голос Мэгги и испытала облегчение.
— Я была ее лучшим другом, Джоан.
— Миссис Рэтер, — она, не моргая, смотрела на Дайну холодными голубыми глазами. — Что люди, вроде вас, — она произнесла слово «люди» так, как кто-нибудь другой мог сказать «грязь», — знают о дружбе... или семье, а? Я не видела Мэгги после того, как она уехала из Сент-Мэри. С тех пор прошло много времени. — В ее взгляде горел тихий огонь, типичный для многих ярых протестантов, неспособных выразить свои чувства. — Слишком много для сестер. Чересчур много. — Она шагнула к Дайне, и та увидела, как муж ухватил ее за локоть, точно опасаясь, что она собирается затеять драку. — Я не могу понять, почему она уехала и что она могла найти здесь. Впрочем, возможно, она подходила к этому месту, потому что не была особенно счастливым человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93