https://wodolei.ru/catalog/mebel/massive/
Джоунас ждал с ручкой в руках.
— И это все? — спросил он наконец. — Чистота, смерть, любовь и красота?
— Да.
— О господи! — Джоунас отшвырнул ручку. — Твой отец любил тайны, но у меня нет времени разгадывать его головоломки. Ты был прав. Нобуо Ямамото отбыл со своей торговой делегацией обратно в Японию. Вся та компания, которую ты видел в клубе «Эллипс», просто рты разинула. А в полночь я получил сообщение, что японский премьер-министр огласил новый бюджет страны. Двенадцать процентов его идет на оборону. Это неслыханно. Со времени окончания войны расходы на оборону в Японии не превышали трех четвертей процента. Ты понимаешь, какими страшными могут быть последствия?
Майкл поднял глаза.
— Почему страшными? Мне кажется, чем больше Япония тратит на оборону, тем более самостоятельной она становится.
— У нас не будет над ними такой власти, как сейчас, — сказал Джоунас. — Сейчас Америка для них — рыцарь без страха и упрека. И так со времен окончания войны. И наша денежная помощь. Все это превращало Японию в наш аванпост на Дальнем Востоке. Черт, да в некоторых точках от Японии до Советского Союза меньше ста миль.
— Может быть, японцы устали от навязанной им роли, — предположил Майкл. — Роли американского вассала в Тихом океане.
— Оставим в стороне вопросы обороны, — сказал Джоунас, — но Япония вооружается, и этого нельзя не учитывать. Большой оборонный бюджет и связанная с ним милитаризация больше сорока лет вызывали у них стойкую неприязнь. Они все еще помнят Хиросиму и Нагасаки. Помнят настолько хорошо, что не желают видеть в своих водах американские суда с ядерными реакторами.
— Агрессивный милитаризм в сочетании с чрезмерными экономическими амбициями довели их до второй мировой. Страна была почти уничтожена. Казалось бы, они должны сделать все возможное, чтобы избежать повторения.
— И какие выводы мы должны сделать из их нового бюджета? Или из их высокомерия в сфере экономики? Мне кажется, японцами начинают овладевать те же идеи, которые заставили их сорок с лишним лет назад объявить нам войну.
— Вы пугаетесь собственной тени, — сказал Майкл, — и поднимаете тревогу только потому, что Нобуо Ямамото и его команда больше не желают играть по американским правилам.
— Майкл, — тихо сказал Джоунас, — независимая Япония — это мина замедленного действия, поверь мне. Эти ублюдки сошли с ума. Ими завладело навязчивое желание покончить с зависимостью от импортной нефти.
— Вполне понятное желание, ответил Майкл. — Если бы вы оказались по ту сторону Тихого океана без природных ресурсов, вы бы думали точно так же.
— Не нравится мне это, — сказал Джоунас. — То, что шесть месяцев назад было еле заметной переменой настроения в неофициальных кругах, вдруг превратилось во вполне официальное изменение внешней политики.
— Давайте, я съезжу туда и... — предложил Майкл.
— Ты едешь на Гавайи, — перебил его Джоунас. — Я тебе говорил, у нас есть один след на острове Мауи. Человека зовут толстяк Итимада. Он оябун, глава Таки-гуми, одного из семейств якудзы на Гавайях. В отделе нам удалось выяснить, что за день до смерти твой отец звонил Итимаде. Я хочу знать почему.
Джоунас раскрыл папку и протянул Майклу четыре фотографии.
— Вот все, что мы знаем. Хозяин Итимады — Масаси Таки, оябун Таки-гуми. — Он указал на черно-белую фотографию человека с лицом, похожим на волчью морду. — Он самый младший из трех братьев Таки. Их отец, Ватаро Таки, — он показал другую фотографию, — недавно умер. Ватаро Таки был крестным отцом якудзы. Из мира мелких хулиганов и мошенников он вывел их в мир законного и не совсем законного большого бизнеса.
— Должен признать, из всех главарей якудзы Ватаро был самым лучшим. Он открыто выступал против коммунистического вторжения в Японию. После вызванных коммунистами беспорядков в доках Кобе в сорок восьмом году его клан много раз оказывал помощь токийской полиции. — Джоунас указал на третью фотографию. — Сразу после смерти Ватаро его старший сын, Хироси, был убит при загадочных обстоятельствах. Ходят слухи, что убийцу нанял Масаси, дабы получить больше шансов занять отцовское место. По другим, более упорным слухам, его смерть — дело рук некоего Зеро. Никто не знает, кто такой этот Зеро, известно лишь, что это ронин, не наемный воин. Он работает в орбите якудзы, но не подчиняется ее правилам или законам гири. Об этом Зеро ходит много легенд. Настолько много, что вряд ли все они соответствуют действительности. Однако якудза свято в них верит. Даже главы кланов боятся Зеро.
При упоминании о Зеро по спине у Майкла пробежали мурашки. Зеро: отсутствие закона; место, где Путь воина не имеет силы. Не удивительно, что ронин наводит страх на всю якудзу: имя у него громкое.
Джоунас подцепил край последней фотографии.
— Таким образом, остается Дзедзи, средний брат. Масаси уже вышвырнул его из Таки-гуми. Мы можем не брать в расчет Митико Ямамото, приемную дочь Ватаро. Она значительно старше братьев и уже многие годы не вмешивается в дела Таки-гуми. Вполне возможно, твой отец знал значительно больше. Меня бы это не удивило. Он был знаком с ними много лет назад, а для японцев с их семейными связями и моральными обязательствами времени не существует.
Джоунас бросил на стол толстый конверт.
— Здесь все, что может тебе понадобиться: билеты, паспорт, японская виза, досье на Итимаду и Таки-гуми, карты Мауи. Ты там бывал когда-нибудь? Нет? Что ж, по сравнению с некоторыми другими это райское местечко. Достаточно легко добраться, невозможно потеряться, разве что в дебрях близ Ханы. Но ты направляешься на другую сторону острова, в Кахакулоа. Местность гористая, с пышной растительностью, но вполне проходимая.
— Здесь также план участка Итимады, сведения о системе защиты, численности его подручных и тому подобное. Этим данным можешь доверять на сто процентов. Но как пробраться внутрь — решать тебе. Не надейся получить от него приглашение. А подходить к нему слишком близко, когда он за пределами поместья, тоже опасно: все его люди вооружены и не боятся первыми открывать пальбу. Все ясно?
Майкл кивнул.
— В аэропорту Кухулаи тебя будет ждать «джип». Твой номер в отеле оплачен. Здесь пять тысяч долларов, если понадобится еще, на твое имя открыт счет в банке Дайво в Кухулаи.
Майкл взвесил конверт на руке.
— Вы что-то говорили о паспорте и японской визе, — произнес он.
Джоунас усмехнулся.
— Я не гадал на кофейной гуще, если ты это имеешь в виду. Я просто хочу предусмотреть все возможности.
— Если я попаду-таки в Японию, — сказал Майкл, — то постараюсь немного прощупать Ямамото и его окружение. У меня еще много друзей в этой стране.
Джоунас предостерегающе поднял руку.
— Майкл, пожалуйста, не делай мне одолжений. Ты будешь целиком и полностью занят поисками убийцы своего отца и похитителя сестры. После деятельности твоего отца — вотчина якудзы, — стала теперь твоей. Привыкай и осваивайся. Хорошо?
Майкл еще раз внимательно перечитал предсмертное стихотворение отца.
— Может быть, мои выводы были слишком поспешными, — сказал он. — Может быть, это действительно загадка, что-то вроде подброшенного им теста. — Он закрыл глаза. Какое-то воспоминание промелькнуло в его голове, что-то связанное с Одри. — Нет, в этом что-то есть... Когда мы с Одри были маленькими, мы попали в буран. «Под снегопадом». Я сделал укрытие из снега. Одри хотела убежать, но я ей не дал. Я затащил ее в укрытие, и мы сидели там, прижавшись друг к другу, пока отец нас не нашел. Потом он говорил, что это укрытие нас спасло.
— Точно, — сказал Джоунас. — Я помню, твой отец рассказывал мне, как он вас нашел. Он гордился тобой, сынок. — Он пожал плечами. — Но я не вижу, какое отношение это имеет к стихотворению.
— Вот это самое «Под снегопадом». Мне трудно объяснить... «Белые цапли взывают друг к другу». — Майкл резко поднял голову. — Вот оно! Это точно!
— Что?
— Цапли взывают не друг к другу, — возбужденно сказал Майкл. — Они взывают к своим семьям.
— Ну, и? — Джоунас по-прежнему ничего не понимал. "Я звала и звала, Майкл, — сказала Одри. — Я думала, отец услышит меня от самого дома. Ты помнишь? — Майкл помнил.
Он хлопнул рукой по письму.
— Здесь только половина, — сказал он. — Что бы ни было здесь зашифровано, это лишь часть отцовского послания.
Джоунас всплеснул руками.
— Господи, где же другая часть?
— У Одри.
— Что? — Джоунас чуть не упал со стула. — Черт возьми, о чем ты говоришь?
— Неужели вы не понимаете, дядя Сэмми? Белые цапли — это мы, Одри и я! Мы взываем друг к другу.
— Не понимаю.
— Она мне говорила, что отец прислал ей открытку.
— Послушай сынок, мои люди перевернули весь дом вверх дном. Ничего похожего не было. Майкл уставился на Джоунаса.
— В таком случае открытка при ней, — сказал он. — Джоунас, неужели вы не видите? Теперь понятно, почему Одри похитили. Чтобы получить содержащуюся в этой открытке информацию.
Джоунас промолчал.
Глядя на отцовское письмо, Майкл гадал, прочел ли его кто-нибудь еще.
— Дядя Сэмми?
— У нас слишком много «если», однако это вполне возможно, — произнес наконец Джоунас.
— Кто мог вскрыть письмо? — спросил Майкл. Джоунас покачал головой.
— Кто угодно. Но вполне возможно, что никто и не вскрывал.
— Черт возьми! — сказал Майкл. — Это не ответ.
Джоунас холодно посмотрел на Майкла.
— Я понимаю твое разочарование, сынок. Сейчас мы понятия не имеем, почему твою сестру похитили. — Он забарабанил пальцами по столу. — Пока нам надо готовиться к худшему. К тому, что Одри в смертельной опасности. Кроме того, у нас очень мало времени. Если похититель и впрямь знал, что Филиппу удалось сообщить ей какую-то информацию. — Джоунас посмотрел на Майкла. — И если это так, следующим на очереди будешь ты.
— Мы должны спасти ее, — сказал Майкл. — Кроме того, иначе мне не разгадать послание отца.
Джоунас отвернулся к окну. Солнце садилось, его лучи цвета червонного золота прочертили полосы на полу кабинета. Наконец он произнес:
Поступай как знаешь, сынок. Похоже, другого пути у нас сейчас нет.
Майкл встал.
— И еще одно, — добавил Джоунас. — Ни в коем случае нельзя недооценивать Итимаду или любого другого члена якудзы, с которым тебе доведется столкнуться. Это крутые ребята, убьют без зазрения совести. Будь начеку, начиная с того мгновения, когда спустишься по трапу самолета. Люди Итимады снимают на пленку всех, кто прилетает и улетает.
Да, кстати, в машине, в отделении для перчаток лежит «беретта».
— Пистолет мне не нужен.
— Но, Майкл, ты же не можешь появиться там безоружным.
— Тогда достаньте мне катану. Хорошую.
— Не могу обещать, что она будет так же хороша, как та, которую подарил тебе отец.
— Это просто невозможно, — сказал Майкл. — Но постарайтесь достать лучшую из имеющихся.
Джоунас помолчал, потом кивнул.
— Она будет тебя ждать.
Он улыбнулся и встал. Пожав Майклу руку, добавил:
— Удачи, сынок. Да поможет тебе Бог.
* * *
— Мне позволено тебя видеть.
Плеск воды.
— Только мне одному.
Плеск воды вокруг свай. Масаси улыбается в темноте.
— Я один знаю, кто ты. — Он протянул руку. — Зеро.
По реке Сумида у них за спиной сновали грузовые баржи. Древние сваи поскрипывали, слышался писк крыс, с акробатической ловкостью взбиравшихся по канатам.
— Мой Зеро. — Масаси засмеялся. Луч света с проходившей мимо баржи скользнул по сваям, проник в укромный уголок, где встретились два японца, на миг высветил жестокую ухмылку на лице Масаси. Свет исчез, в наступившем полумраке Масаси уловил движение. Из висевших у пояса ножен он достал танто, японский нож.
Масаси увидел приблизившегося Зеро и направил лезвие в его сторону. Но, прежде чем он успел исправить свою оплошность, его левая рука онемела от сильного удара, и танто упал на прогнившие доски пола.
Сверкнул острый как бритва клинок катаны.
— Ты собираешься меня убить? — спросил он. — Что ж, давай. Ты думаешь, я тебя боюсь?
Теперь катана была нацелена ему в горло. Масаси сцепил руки и зажал лезвие ладонями. Некоторое время они боролись, каждый норовил вырвать меч из рук противника. И хотя у Зеро было преимущество, меч остался в сильных руках Масаси.
Масаси сплюнул.
— Страх — удел других, Зеро. Ты же знаешь, что случится, если ты причинишь мне хоть малейший вред. Или расстроишь мои планы. Ты ведь все понял, не так ли?
Масаси расслабился, отпустил лезвие. Мгновение спустя Зеро вручил ему катану. Не сила и не стратегия решили исход поединка, а принуждение. Масаси поднял меч так, что тот попал в движущийся луч света. Казалось, меч рассекает тьму. Серебряная с позолотой чеканка рукояти сияла россыпью звезд.
Легендарный меч принца Ямато Такеру, символ Дзибана, душа Японии.
— Ты вернул его, — сказал Масаси. Зеро отвернулся, чтобы не видеть алчного выражения лица Масаси.
— Ты не оставил мне другого выхода.
Масаси оторвал взгляд от сияющего меча и кивнул.
— Да. Телефоны звонят каждый день. Митико держит тебя в курсе. Она ежедневно разговаривает с девочкой. Нежный голосок сообщает: «Я жива и здорова», или что-нибудь в этом роде. Так что Митико знает: с ребенком все в порядке. До тех пор пока ты делаешь все, что я скажу. Мы ведь договаривались? И так будет до тех пор, пока у меня не отпадет в тебе нужда, пока Митико не перестанет быть угрозой для меня. — Масаси кивнул. — Из этого можно извлечь урок, дорогой Зеро. Власть так эфемерна, так мимолетна. В якудзе Митико всегда боялись почти как отца. Как боятся тебя.
— Меня боятся, — сказал Зеро, — потому что Ватаро Таки использовал меня, чтобы держать в узде другие семейства якудзы.
— Мой отец использовал тебя, чтобы вселять ужас в сердца врагов. Ты должен был сковать их волю. Унаследовав пост отца в Таки-гуми, я по праву унаследовал и твои услуги.
— Как изменилась Таки-гуми после смерти Ватаро! — сказал Зеро. — Ваша жадность и чрезмерные амбиции уничтожают семью, все, что с таким трудом построил отец.
— Мой отец жил в прошлом, — отвечал Масаси. — Его время миновало, но он был слишком упрям, чтобы признать это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69