У него как бы открылось второе зрение. Он увидел самого себя в образе марионетки в клоунской маске с заумной физиономией, пляшущего под дергающимися веревочками. А дергал их сверху не кто иной, как Нишицу. Но как только он стал вглядываться попристальнее, веревочки перешли от Нишицу к кому-то еще, стоящему рядом в тени. Но к кому? Этого он не смог разобрать.
Юджи тяжело задышал, растянувшись поперек тела Ивэн и погрузившись в нее, а в следующий момент его подхватил стремительный пенящийся поток и он, не в силах сдержаться, вцепился зубами в ее плечо и ощутил на губах соленость пота и сладость ее крови.
Не менее острое наслаждение Юджи ощутил, когда принялся разматывать шнур и стал наблюдать, как постепенно обнажается белое тело Ивэн, вызывая в его воображении собственный образ в виде марионетки, но пляшущей на сей раз под рукой Минако – его матери, а не Нишицу.
Юджи пристально вглядывался в светло-шоколадные глаза Ивэн. Кровь в его жилах почти остановилась, тело покрылось гусиной кожей, и он весь задрожал.
– Что происходит? – шепнул он.
– Не бойся.
– А я и не боюсь. – Он говорил неправду и видел, что она знает это. – У меня такие тревожные видения.
– Это я показываю тебе мир в истинном свете.
Он даже невольно отпрянул. Хотя Ивэн и сидела почти неподвижно, ему показалось все же, что она вдруг выхватила кинжал и приставила к его горлу.
Ивэн ласково погладила его по щекам.
– Тебе хочется правды, – сказала она, – и я дала тебе возможность познать ее. Да, это твоя мать манипулирует твоей жизнью уже много лет.
– Твой облик чем-то напоминает облик Ханы, – произнес он скорее себе, чем ей. – Что касается видений, то мне пока нечем подтвердить их. Эти картинки внушила мне ты, и я совсем не уверен, что все так и есть на самом деле. – Он приподнялся и сел. – По сути дела, все было подстроено: Вакарэ напоил меня, приволок сюда и в последнюю минуту куда-то смылся. Ты же показываешь мне фальшивую картину бытия, частицу плана Нишицу привлечь меня на его сторону.
Ивэн лишь печально улыбнулась и ответила:
– Ты же сам видел, как разворачивались события, я показывала тебе совершенно точную картину. И что бы я сейчас ни сказала, мои слова тебя не убедят. Хочу попросить лишь об одном – чтобы ты не забывал то, что я показала тебе.
– Мне нужно идти, – сказал Юджи.
Из-за своего неосторожного и необдуманного поступка он чувствовал себя явно не в своей тарелке, но Ивэн не разделяла его страданий.
– Да ты такой же, как и все остальные, – грустно заметила она. – Теперь ты видишь, почему я одинока, почему я вынуждена скрываться здесь? Кому захочется общаться со мной, умеющей читать чужие мысли?
Услышав такое, Юджи даже перестал одеваться.
– Нет, ты ошибаешься, – сказал он. – Я знаю, что значит чувствовать себя одиноким. Моя единоутробная сестра Хана стала одинокой, как и ты, из-за своей способности ясновидения, она стала одинокой здесь, в храме Запретных грез. – Он взял ее за руку. – Я понимаю все, что происходит с тобой.
Ивэн опустилась перед ним на колени, ее рука, невесомая будто перышко, покоилась в его руке. Наконец она промолвила:
– А теперь я должна обмыть тебя. У тебя ведь назначена встреча с Нишицу-сан, не так ли?
Она отодвинула в сторону ширму в противоположном углу комнаты. Там стояла роскошная ванна, выложенная гладкими камнями. Целых сорок минут Ивэн мыла и ополаскивала его. Когда Юджи закончил мытье и стал одеваться, она медленно обошла вокруг него, тщательно его осматривая и изучая, как это делает сержант, проверяя свой взвод перед зачетом по строевой подготовке. Затем, кивнув удовлетворенно головой, она повела его по коридору, освещаемому старинными медными лампами. Наконец они подошли к какой-то ширме, и она, отодвинув ее в сторону, сказала:
– А вот и Нишицу-сан.
Юджи сделал поклон.
В дальнем углу комнаты, застланной двенадцатью циновками-татами, седел Наохару Нишицу, одетый в кимоно рыжевато-черного цвета. Стены в этой роскошной комнате были сделаны из бамбука в кедра и украшены висящими старинными кимоно феодальных военачальников, которые вели непрерывные междоусобные войны до тех пор, пока их не победил великий Иэясу Токугава, первый сегун. С начала XV11 века подобные вещи считаются национальным достоянием и должны храниться в музеях, открытых для всех. Но увы! Здесь они висят в отдаленной комнате, куда разрешен доступ лишь избранным. "Странно как-то, – подумал Юджи, – что Ивэн вела меня по коридору босиком". Впрочем, все, что касалось храма Запретных грез, было необычным.
– А-а, вижу, вам знакомы эти кимоно! – заметил Нишицу. Он казался очень радостным и оживленным. – Все они принадлежат великим военачальникам той эпохи и висят здесь как напоминание о том, что власть и сила подобны песку: он сыплется сквозь пальцы, как плотно их ни сжимай. – Жестом он пригласил Юджи присесть на циновку напротив. – Смирение – оно как горький чай, а? Невкусно, зато полезно для здоровья.
– На этом пока все, Ивэн, – сказал он и кивком головы дал понять, что она может уйти. В комнате он был не один. Около дверей из рисовой бумаги, ведущих в крошечный садик, который Юджи заметил раньше, на коленях сидела в позе лотоса молодая красивая женщина, одетая в черно-белое шелковое кимоно. Садик казался Юджи самым совершенным, самым прекрасным садом на свете. А женщина, похоже, дремала.
– Извините меня за то, что заставил вас ждать, – начал беседу Нишицу, – но раньше никак не мог выбраться.
– Может, я пришел несколько рановато? – спросил Юджи и огляделся вокруг. – А что, разве Вакарэ-сан не примет участия в нашей встрече?
Нишицу изобразил подобие улыбки, просто растянув уголки губ, так что Юджи не заметил даже зубов, и сказал:
– Увы, не примет.
– Ну ладно, неважно. До сих пор я здесь неплохо проводил время.
Нишицу даже наклонил голову.
– Вот как? – Глаза у него прищурились. – Что же вы поделывали?
– Простите меня, – ответил Юджи. – Я говорю об Ивэн.
Выражение лица Нишицу по-прежнему оставалось неопределенным.
– Ну и она вам понравилась?
Теперь настала очередь Юджи изобразить улыбку.
– Все казалось неизбежным, как и эта встреча.
Он заметил, что Нишицу не готов к такому повороту в разговоре, и оттого почувствовал себя увереннее. Он понял, что здесь особенно важно уметь отличать правду от вымысла. Является ли правдой то видение, которое "продемонстрировала" ему Ивэн? И манипулировала ли мать им в самом деле, или же это был какой-то трюк, задуманный Нишицу, последняя отчаянная попытка добиться его расположения и перетянуть на свою сторону?
– Пожалуйста, объясните мне, уважаемый Шиян-сан, что вы имеете в виду, – попросил Нишицу.
– Вы хотите знать, что я думаю об Ивэн? Она необыкновенная женщина. Чем-то напоминает мою сестру Хану. Я имею в виду их дар ясновидения.
Нишицу согласно кивнул, и Юджи сказал далее:
– Ну а потом я провел некоторое время с ней, и, видимо, естественно, что вы позволили нам встретиться, чтобы – как бы сказать? – получше изучить друг друга. – Теперь и Юджи прищурил глаза: – Ей нет цены. Предоставив ее в мое распоряжение, вы, должно быть, хотели тем самым подчеркнуть, что и в самом деле очень нуждаетесь в моей помощи.
Нишицу, допив чай, принялся за подогретое сакэ.
– Вы откровенный собеседник, уважаемый Шиян-сан, и я восхищаюсь вами. В конце концов, отныне мы должны обсуждать "кокоро" – самое основное из того, что нас интересует. Как вы верно сказали, суть всего сущего во все времена.
Нишицу сидел так тихо и неподвижно, что трудно было определить, дышит ли он; глядя на него, складывалось впечатление, будто весь этот храм целиком покоится на его плечах.
– То, что вам показала Ивэн, относится не только к прошлому. Здесь отражено и будущее. Ну а в конечном счете ведь ради этого вы и пришли сюда: узнать будущее.
Женщина с прекрасным лицом слегка пошевелилась, а так как она сидела на фоне садика, то Юджи показалось, что это ожил какой-то камень.
Нишицу окинул Юджи холодным взглядом своих опаловых глаз.
– Вам я известен как политический деятель, но, по правде говоря, у меня много ипостасей. – Он вынул руку из-под полы кимоно, посмотрел на нее и снова спрятал под полу. – Я ведь также и якудза-гангстер. – При этих словах он медленно и внимательно огляделся вокруг, будто попал в эту комнату впервые. Вот это здание сооружено "Тошин Куро Косай".
– Обществом Черного клинка?
Нишицу склонил голову и произнес:
– Я представляю некоторые интересы "Тошин Куро Косай". – Его опаловые глаза прожигали насквозь и цепко держали собеседника, словно крючок на рыболовном удилище. – Ивэн открыла вам свою тщательно охраняемую тайну и тем самым поставила всех нас в некотором смысле перед угрозой. На свете немало таких, я в этом уверен, кто заплатил бы большие деньги, лишь бы узнать, что у нее в голове и как это она распознает будущее.
– Моя мать обладает тем же самым даром.
– Гм-м. Ну, может, и не тем же самым.
Смирно сидевшая у двери в сад женщина как-то странно повернула голову. Ее прекрасное лицо приняло сосредоточенное выражение, будто она прислушивалась к тому, о чем говорят находящиеся в отдалении мужчины.
– Что нужно от меня "Тощий Куро Косай"? – спросил наконец Юджи.
Нишицу опять улыбнулся, но на этот раз не тепло, а скорее даже зловеще.
– А то же самое, что и вашей матери нужно от вас. Тайну Оракула.
На некоторое время в комнате воцарилось молчание.
– Не понимаю, что вы имеете в виду.
Женщина с прекрасным лицом резко дернула головой, и свет блеснул на ее щеках. Нишицу ответил резко:
– Подождите, Шиян-сан! Разве мы не согласились говорить "кокоро"? Нам известно, что это ваша мать надоумила вас сконструировать Оракул. Разве я ошибаюсь? Разве не было других бесчисленных вариантов выбора, но вы все же предпочли ввести в программу гены живого человеческого организма.
Юджи согласно, но как-то неуверенно кивнул головой и подтвердил:
– Да, это моя мать предложила так поступить. Так получилось, что воспроизведение ДНК в Оракуле совпало с ее интересом к проблемам биогенетики.
– О да, да, конечно! Это же ее специальность, – заметил Нишицу, подтверждая свои слова энергичным кивком головы. – А откуда возник этот интерес? Вы когда-нибудь задавались этим вопросом? Нет? По вашему выражению вижу, что никогда. – Нишицу выпростал из-под полы свои сильные руки с толстыми, как сардельки, пальцами и положил их на стол. – А возник он отсюда, уважаемый Шиян-сан.
– Отсюда? От вас? – смутился Юджи.
– Да, – подтвердил Нишицу. – Именно от нас. Из общества Черного клинка.
Снова воцарилось молчание.
– Не могу поверить, – наконец нарушил молчание Юджи.
– Разумеется, не можете, – подтвердил Нишицу. – Я и сам не поверил бы, окажись на вашем месте. – Он пожал плечами. – И тем не менее это правда. Еще несколько десятилетий назад мы поручили вашей матери заняться этим делом. Видите ли, однажды мы обнаружили, что медленно, но верно вымираем. По неизвестным нам и доселе причинам рождалось все меньше и меньше детей с задатками "макура на хирума", то есть с даром ясновидения. А вот теперь мы дожили – их вообще не стало. Мы должны были найти путь к возрождению. Вот в чем и заключался "интерес" вашей матери к проблемам биогенетики, который показался вам весьма странным. Поэтому-то мы и послали ее в Камбоджу еще двадцать лет тому назад. – Он протянул руки. – Не тратьте попусту слова, обвиняя меня во лжи. Лучше подумайте о том, что я поведал вам, а уже потом скажете, что это не совпадает с вашими воспоминаниями о прошлом.
Юджи выгадывал время, выбора у него не было.
Нишицу, наблюдая за лицом Юджи, понял, что того начинают обуревать сомнения, и искренне пожалел его.
– А если вы все еще сомневаетесь, подумайте о том, откуда нам известны самые сокровенные мысли насчет вашего наиболее тайного проекта. Нам даже известно, как зовут вашего первого подопытного. Его имя Лоуренс Моравиа. Это ведь ваша мать привела его на склад, где вы скрываете свой биокомпьютер. Может, назвать вам день и час, когда она привела его туда?
Юджи сунул руки под стол и крепко сжал кулаки.
– Как вы узнали об этом? – спросил он безжизненным голосом.
– А так, что я тоже принимал в этом участие, – ухмыльнулся Нишицу. – Ваша мать все время врала вам.
Юджи даже не шелохнулся. Он как будто застыл во времени, завис меж миров, плыл в кромешной темноте без конца и края.
– Как я говорил, мы встретились здесь, чтобы обсудить проблемы будущего, – сказал Нишицу, напуская на себя деловой вид. – Не то, что произойдет завтра или на следующей неделе, а в отдаленном будущем. Теперь-то понимаете, уважаемый Шиян-сан?
В этот момент Юджи ненавидел жизнь, в которой ему готовили роль пляшущей марионетки. Он согласно кивнул.
Нишицу слегка повернул голову, будто прислушиваясь к чему-то, и Юджи опять вспомнил о прекрасной женщине, которая по-прежнему сидела с закрытыми глазами, сложив вместе ладони, как бы в размышлении.
– Теперь я обязан показать вам кое-что, – нарушил молчание Нишицу и вынул из нагрудного кармана продолговатый предмет длиной около трех дюймов.
Предмет был завернут в слой полупрозрачной рисовой бумаги с личной печатью Нишицу. Наохару Нишицу пододвинул предмет через стол к Юджи. Он выглядел таким красивым на черном лакированном столе. Но для Юджи его красота имела зловещий смысл, он казался шкурой диковинного зверя, блистая черно-белой поверхностью, словно платиновая пластина в струящемся водном потоке.
Пристально разглядывая предмет, Юджи ощутил, что голова его вот-вот расколется. Он чувствовал сейчас то же, что и ныряльщик, задержавшийся на большой глубине в поисках сокровищ и не соображающий теперь, где низ, а где верх.
Аккуратно разворачивая сверток, он смотрел на него с каким-то страхом, так же, как смотрят люди на искореженную автомашину, попавшую в катастрофу, или на убитых на улице людей.
Развернув бумагу, он непроизвольно вскрикнул, увидев отрубленный палец. На пальце было кольцо, которое он сразу же узнал: оно принадлежало Хирото – мужу его сестры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88