Справа ерзала в кресле молоденькая девчонка с неес
тественно ярким румянцем на щеках Ц от волнения раскраснелась или неум
еренно нарумянилась?
Ц Слушается дело… Ц глуховатым голосом начала судья, и Манаков опусти
л голову, уставив глаза в плохо помытый пол.
Зачитывали какие-то бумаги Ц с точки зрения Виталия, совершенно никчем
ные, Ц но его адвокат довольно кивал лысоватой головой, тщательно запис
ывая что-то в блокнот. Бездумно следя глазами за быстрым бегом его шарико
вой ручки, Виталий вдруг почувствовал, что все происходящее вдруг перест
ало волновать его. Перегорел?
Судья вела заседание в бодром темпе, словно торопилась поскорее отправи
ть Манакова в отдаленные места, освободив себя, присутствующих в зале и о
громный город за его стенами от преступившего закон человека.
Речь прокурора была краткой. Говорил он высоким, звонким голосом любимца
учителей, хорошо вызубрившего урок. Глядя поверх голов сидящих в зале, он
просил суд назначить Манакову срок Ц пять лет лишения свободы.
Виталий отвечал на вопросы, особо не задумываясь над тем, как выглядит и ч
то говорит, правильно отвечает или делает себе хуже. Допросили свидетеле
й, зачитали характеристики и объявили перерыв. Сестра рванулась к барьер
чику, отделявшему брата от свободных людей, и милосердные конвоиры дали
ей возможность перекинуться с Виталием несколькими словами.
После перерыва заседали долго: выступал адвокат, просивший суд о снисхож
дении с учетом положительных характеристик подсудимого. Он проникнове
нно говорил о целях и задачах уголовного наказания, должного помочь осуж
денному осознать вину и твердо встать на путь исправления.
Судья слушала адвоката с непроницаемым лицом, отставник-заседатель мор
щился, как от зубной боли, и. слегка массировал кончиками пальцев левую ст
орону груди. Молоденькая заседательница прижимала ладони к щекам, и видн
о было, что ей тоже хочется что-то сказать, но она не решается.
Прокурор иронично улыбался, а сестра, по-прежнему сидевшая в первом ряду,
внимала адвокату с видом неофита, приобщившегося к истине. У Виталия соз
далось впечатление, что защитник выступает специально для нанявшей его
сестры, честно отрабатывая гонорар, но ни на йоту не веря в действенность
своих слов.
Суд удалился на совещание, и Манаков почувствовал себя жутко усталым, вк
онец опустошенным. Хотелось одного Ц скорее бы все кончилось!
Приговор слушали стоя. Виталий пытался заставить себя сдержать нервную
дрожь, судорожно глотал тягучую слюну.
Ц Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республ
ики…
До чего же противный голос у судьи. Отчего она теперь совершенно переста
ла торопиться, хотя за окнами уже синеет вечер и нормальные люди заканчи
вают рабочий день? Тянет и тянет слова, будто стремясь отдалить момент, ко
гда произнесет:
Ц К четырем годам лишения свободы…
Ц Виталик! Ц Сестра зарыдала в истерике.
Манаков закаменел. В голове вертелись цифры: он пытался сосчитать, сколь
ко же это будет дней, но никак не получалось Ц мешало нечто непонятное, вс
е время отбрасывавшее его назад, к словам «четыре года лишения свободы».
Полторы тысячи дней? Как долго придется жить за проволокой, где свои зако
ны и понятия о целях и задачах наказания, совершенно отличные от писаных
на бумаге людьми, никогда не хлебавшими тюремной баланды…

Этап для отправки в колонию общего режима собрали на удивление быстро. О
чередной медосмотр Ц и вот поздно вечером Манакова вывели и под конвоем
доставили из пересылки на глухой, скрытый от посторонних глаз перрончик
железнодорожного узла на Красной Пресне. Там уже стоял спецвагон, а с ним
другой конвой. Вагон прицепили к нужному поезду, направлявшемуся к Ураль
ским горам, и осужденный Виталий Николаевич Манаков поехал к месту отбыв
ания наказания.
Дорогой, оказавшийся с ним в одной клетушке старый бродяга-алкоголик, де
лился воспоминаниями об ЛТП, где ему довелось побывать «на лечении».
Ц Худо, Ц показывая в жалкой улыбке синеватые беззубые десны, доверите
льно жаловался он Виталию. Ц Водочки, знаешь, как хочется? Аж скулы своди
т, и дрожишь. А тебя обыскивают, жратву, какая от родни передана, силком отб
ирают. Голодно. Работаешь частенько по двенадцать часов, а только заереп
енился, попробовал права качать, так вгонят насильно двадцать кубиков су
льфазина и «задеревенел». Не приведи господь, так лечиться. Выходных, поч
итай, и не бывало, а вечером, того и гляди, на «продленку» погонят, то бишь на
сверхурочные. Но денежек, какие ты заработал, если начальство прижало за
дницей картотеку и «сидит» на ней, и не думай потом получить!
Ц Но там же не тюрьма? Ц удивился Манаков.
Ц Не тюрьма, Ц горестно вздохнув, согласился бродяга, Ц однако, иные ЛТ
П похуже, чем крытки.
Ц Чего? Ц не понял Виталий.
Ц Крытка Ц тюрьма значит, Ц с усмешкой пояснил невольный попутчик. Ц
Ты лучше скажи, чего делать умеешь? Без рукоделия, парень, в зоне худо. Я вот
, к примеру, раньше художником по металлу был, потому надеюсь нормально пр
истроиться. Чеканку отобью для клуба или начальника отряда, замполиту по
могу стенгазетки нарисовать на три года вперед. За это мене и пачка чайку
перепадет, и сигареток дадут.
Ц Ничего не умею, Ц отвернулся к решетке двери Манаков.
Ц Худо, Ц опять вздохнул бродяга, устраиваясь подремать…
В зоне опять медосмотр, неизбежный изолятор Ц для карантина. Холодно, го
лые, давно не крашеные стены, остывший суп из вонючего сала, который хочет
ся выплеснуть в парашу, но приходится есть, чтобы не потерять силы. Изучен
ие правил внутреннего распорядка учреждения, тоска, бессонные ночи, загл
ядывающие в узкое, зарешеченное оконце чужие колючие звезды и злобный ла
й сторожевых собак.
Через десять дней он попал в отряд, получил место на двухъярусных нарах и
«прописку» Ц ночью потихоньку вставили между пальцев ног скрученные ж
гутиками бумажки и подожгли, устроив новичку «велосипед».
Вскоре его зачислили в разряд «мужиков», покорно тянущих лямку и не прим
ыкающих ни к активу Ц группе осужденных, входивших в секцию профилактик
и правопорядка, ни к верховодившим в отряде «культурным мальчикам» Ц кр
епким ребятам с накаченными мышцами, исповедовавшим культ грубой физич
еской силы. Все теплые места Ц в каптерке, банщиком, нарядчиком, Ц были з
ахвачены ими, и зачастую офицеры прислушивались к мнению этой группы, св
оими методами помогавшей им держать отряд в повиновении. И вообще, отряд
ные офицеры с осужденными старались почти не общаться, опираясь на брига
диров и завхозов. Не общались до тех пор, пока осужденный не совершит прос
тупок. Тогда, в наказание, Ц шизо, Ц штрафной изолятор, или ПКТ Ц помещен
ие камерного типа. Близкие к начальству не забывали выдвинуть себя на до
ску передовиков, что казалось Манакову жутким извращением и кощунством
Ц зона, осуждение и Доска почета? Ц внести свои фамилии в список на поощ
рение, получение разрешения на свидания.
Посылки, приходившие от сестры, как правило, отбирали «мальчики», но Вита
лий не пытался вступить с ними в конфликт: он видел, как заставляют выполн
ять норму за себя, принуждают к гомосексуализму. Однако нервы начали сда
вать, он понимал, что может не выдержать, сорваться, и тогда неизвестно как
повернется все дальше. Оставалась единственная надежда Ц сестра может
уговорить, умолить своего муженька, а у того есть связи. Он должен хоть чем
-то помочь: перевести на хорошее место, замолвить слово перед начальство
м. Но как дать знать сестре, как попросить ее о помощи?
Начинаешь в редкие свободные минуты писать письмо, а в голове бьется мыс
ль, что все твои послания пройдут через чужие руки. Как забыть об этом? Да и
скажешь ли все в письме? Получить свидание? Практически несбыточная мечт
а Ц кто же его даст, если не можешь выбиться в «передовики», не получается
контакт с начальством, которое похоже маленько сдвинулось умом от много
летнего общения с зэками. А войти с начальством в контакт, не одобряемый д
ругими осужденными, и того хуже…
Но ведь он смолчал, ни разу не вякнул о Мишке Ц «никого не взял с собой», ка
к говорят в зоне, Неужели Котенев этого не оценит? Где же выход?
В производственной зоне он долго присматривался к Вороне»*г Гришке Анаш
кину, прозванному так за разлапистую походку, напоминавшую походочку по
мойной птички-санитара. У Гришки уже начали отрастать волосы Ц через ме
сячишко выйдет на свободу и вернется в Москву. Статья у него не слишком тя
желая Ц угон транспорта, дадут прописку. Краем уха Виталий слышал, что Во
рона не столь уж безобиден и был связан с серьезными людьми, промышлявши
ми перепродажей краденых автомашин. Но, попавшись, Анашкин никого не выд
ал и в зоне пользовался определенным авторитетом. Конечно, Гришка груб, х
амоват, но раньше него никто из зоны не выйдет. Рискнуть?
Анашкин знается с контролерами Ц те, втихую, снабжают его чаем, из которо
го, используя тщательно скрываемые от чужого глаза самодельные кипятил
ьники, варят чифир. С воли иногда тоже «подпитывают», перебрасывая через
забор зоны грелки с вином, Ц не просто так ведь это делают? А Гришка и здес
ь на первых ролях. Но кому еще довериться?..
Решиться на разговор Манаков смог только через неделю. В производственн
ой зоне, где заключенные изготовляли ящики для упаковки каких-то детале
й, он, улучив момент, подошел к Вороне:
Ц Есть разговор.
Ц Ко мне? Ц Григорий в недоумении повернул голову: какой еще разговор м
ожет быть к нему у этого «мужика»? Но тем не менее отошел в сторону. Ц Чего
тебе?
Ц Хочу попросить об услуге: надо позвонить одному человеку в Москве и, ес
ли удастся, встретиться с ним.
Ц Зачем? Ц Анашкин заинтересовался, достал сигаре ты и даже угостил Вит
алия, чего раньше никогда не делал.
Ц Расскажи ему, как прекрасно живется в нашем санатории, Ц грустно усме
хнулся Манаков. Ц Он должен мне помочь.
Ц Бона, Ц ощерился Гришка. Ц Ну, во-первых, ничего не делается «за спаси
бо». Осознал? А во-вторых, этот твой друг свободно может послать меня.
Ц Не пошлет. Скажешь ему, что я никого не взял с собой, хотя мог это сделать
. И тебе этот человек заплатит.
Ц Сколько? Ц быстро спросил Анашкин.
Ц Много, Ц прикрыл глаза Манаков. Он блейфовал, не зная, как отреагирует
на неожиданный телефонный звонок Котенев.
Ворона задумчиво курил и, казалось, совсем забыл о стоявшем рядом с ним Ви
талии. Наконец, Анашкин бросил в жестяную урну окурок:
Ц Так, ты говоришь, хорошо заплатит?
Ц Да! Главное, позвонить и сделать все так, как я прошу, Ц многозначитель
но понизил голос Виталий. На Гришку должно подействовать: ум у него недал
екий, зато жаден без меры.
Ц Записывать телефон нельзя, Ц задумчиво протянул Анашкин. Ц Обшмона
ть могут. Найдут бумажку Ц и все пропало. Давай говори, попробую запомнит
ь…
В очередь на обыск при выходе из производственной зоны, Ц контролеры ис
кали запрещенные предметы, опасаясь, чтобы кто-нибудь из осужденных не п
ронес с собой заточенную отвертку или нечто подобное для использования
в ночных «разборах», происходивших время от времени в бараках, Ц Манако
в специально встал за Вороной. Уставив глаза в немытую шею Анашкина, дума
л, правильно ли поступил, доверившись ему. А что остается делать? Ждать? Че
го? Пока окончательно превратишься в скота, или когда «мальчики» перевед
ут тебя в разряд «обиженных», сломают или доведут до последней стадии от
чаяния? Ждать, когда будет освобождаться более приличный человек, чем Во
рона?
«Приличный, Ц горько усмехнулся своим мыслям Виталий. Ц Оглянись вокр
уг, идеалист! Где здесь приличные люди? Все, в том числе и ты, названы самым г
уманным в мире судом преступниками, и каждому отмерено за содеянное полн
ой мерой. Один украл, другой угнал чужой автомобиль, что равносильно хище
нию, но, по непонятным причинам, квалифицируется законом Ц вернее, людьм
и, написавшими этот закон, Ц как «завладение» транспортом без цели хище
ния. Сзади сопит хулиган, именуемый на жаргоне «бакланом», искупавшийся
голым в фонтане на центральной площади города, за ним стоит пьяница-дебо
шир, надевший на голову соседу помойное ведро. Хочешь отыскать среди них
приличного? Нет уж, если и ждать, то только ответа с воли, когда проклятый А
нашкин доберется наконец-то до Москвы и позвонит Котеневу».
Пройдя уже ставшую привычной процедуру обыска, когда по тебе настырно ша
рят чужие, сноровистые, как у профессионального карманника, руки, Витали
й вышел из производственной зоны. Человек ко всему привыкает, даже, говор
ят к повышенному уровню радиации. Но стоит ли привыкать к насилию над соб
ой; пусть даже с благословения закона? Нет, он привыкать не желает и сделае
т все, чтобы облегчить собственную участь.

В ночь перед освобождением, Анашкин не сомкнул глаз. Уже отдана приятелю
новенькая роба, уже почти со всеми обо всем переговорено и не по одному ра
зу, во всех подробностях обсуждено, что выпить на воле и чем закусить, како
го фасона и цвета справить брюки и какую завести бабу, Даже придурок Мана
ков несколько раз напомнил номерок телефона, который Григорий и так креп
ко запомнил Ц авось пригодится, ведь жизнь штука круглая: сегодня ты пан
и при деньгах, а завтра гуляешь босиком.
Все, завтра кончится этот кошмар, когда на улице минус тридцать, а в произв
одственной зоне гуляют злые сквозняки, но санчасть не освобождает от раб
оты, если у тебя нет температуры «тридцать восемь», и ни одного санинстру
ктора в отряде. Перестанут делать замечания за плохое пение в хоре, да еще
материть при этом. Брань, конечно, на вороту не виснет, а петь он с детства н
е умеет. Но кого это интересует? Отрядного, капитана Михалева? Черта с два!

Прощай принудительная утренняя гимнастика в любую погоду, хождение стр
оем, никогда не открывающиеся одновременно двери, хмурые контролеры, зан
уда замполит, хитроватый «кум» Ц оперативник, недоступный начальник ко
лонии, соседи по бараку, обрыдшие нары и въевшийся во все поры запах свежи
х стружек в производственной зоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42