– Бояться? – удивился Тарквин. Он снял с нее тяжелое платье и нижнее белье, пока она говорила, и теперь наклонил голову к ее обнаженной груди. – Ты боишься этого, Ровена? – его язык лизал и дразнил ее соски, сразу ставшие твердыми. – Или этого?Его голова опустилась ниже, и рот целовал ее плоский живот, в то время как руки волшебным образом ласкали ее тело.Голова Ровены откинулась на подушки.– Нет, – выдохнула она, выгибая спину, тогда как его язык обнаружил возвышающийся плод ее женского естества. Пламя желания обожгло ее, и она громко застонала.– Сладко, – прошептал Квин. – Как сладко... Приподнявшись на локтях, он впился в ее рот.Пальцы Ровены расстегнули его брюки, затем пуговицы на его рубашке, раздевая его с той же самой поспешностью.Для них не было необходимости говорить, спрашивать о том, что приятно другому и что нет.Их знание друг друга было почти совершенным, и каждый умел пробудить наиболее чувственный отклик одним взглядом или прикосновением.Квин хорошо обучил ее искусству любви, и, поскольку Ровена была, в свою очередь, глубоко любящей женщиной, она откликалась на каждую ласку с пылом, превосходившим его воображение.Пронзенная его любовью, она извивалась в бессильных конвульсиях, сознавая в этот момент, что ничто не может сравниться с ее любовью к этому человеку. Их души, как и их тела, казалось, растворились, слились в одно целое и воспарили в нем, обнимая друг друга, сознавая в своих сердцах, что коснулись забвения. Глава 21 – Любовь моя, боюсь, у меня плохие новости. Мы в конце концов не едем в Вену.Ровена, встревожившаяся было при первых словах Тарквина, облегченно расслабилась. Сидя на маленьком пуфе в спальне, она отбросила расческу и протянула мужу руки.– О, Квин, это чудесно! Мне гораздо больше хочется остаться в Париже.Тарквин подошел к ней, улыбаясь ее отражению в зеркале напротив и собираясь поцеловать изгиб ее обнаженного плеча. Ему нравилось видеть ее в пеньюаре, хотя сам он был уже давно одет для завтрака с послом и его свитой.Обычно Ровена не просыпалась так поздно, но свадьба и бурный прием утомили ее, и потом, когда они остались одни в их уютной и теплой комнате, Квин любил ее так пылко и так много, что звезды на небе уже склонились к горизонту, когда они наконец заснули.– Ты, похоже, не слишком разочарована тем, что мы не едем, – заметил Тарквин.– Почему я должна быть разочарована? – удивилась, улыбаясь, Ровена. – Должна признаться, что мысль о переключении твоего внимания на красивых австрийских дам внушала мне сильное беспокойство.Губы Квина восхитительно-медленно поднимались к шее Ровены.– Скажи, неужели ты думаешь, что теперь я буду смотреть куда-нибудь еще, кроме собственной постели?– Я начинаю думать, что нет, – согласилась Ровена, так как теперь Квин наклонился над ней, развязывая пояс на ее пеньюаре. – Исмаил ждет нас с завтраком, – попыталась она воспротивиться, когда халат соскользнул на пол.– Мы поженились только вчера, – заметил Квин, его дыхание согревало ее щеку. – Разумеется, Исмаил должен понимать, что новобрачные не собираются показываться весь день.– Ты сам не веришь тому, что говоришь. Ты уже несколько часов как на ногах, даже ездил завтракать без меня!– Ну, я просто хочу снова доказать тебе свою любовь, – сказал Квин со вздохом и, без предупреждения подхватив Ровену с пуфа, положил на кровать, прижав ее к себе так, что ее маленькие ягодицы оказались напротив его бедер.Вздохнув, Ровена обняла его за шею, и глаза ее сияли как звезды, когда он опустил ее спиной на подушки.– Неужели, майор, – прошептала она, – вы собираетесь любить меня после того, как прошло всего лишь несколько часов?Тарквин, усмехнувшись, снял туфли.– Вы просто должны знать, что вышли замуж за человека с ненасытным аппетитом, моя дорогая.Наклонив голову, он поцеловал ее, его горячий язык впаивал свежесть ее рта.Ровена снова вздохнула, ощущая знакомое движение страсти, поднимающееся из глубины ее существа..Много позже, когда они пили кофе в тепле салона первого этажа, она вспомнила, о чем раньше сказал ей Квин. И в удивлении приподняла брови.– Почему же мы не едем в Вену? Артур Уэлсли изменил свое мнение о необходимости поста иностранного секретаря?– Нет, он уезжает туда сегодня, как собирался. Я получил новое назначение.. Ровена отставила свою чашку в сторону.– Но не в армию? – протестующим тоном спросила она, затаив дыхание.– Э... ну, почти...– О, Квин, нет! Я не позволю этого! Он попытался улыбнуться.– Не беспокойся так, любовь моя. Я уверяю тебя, что не собираюсь возвращаться в действующую армию.Он кивнул Исмаилу, собиравшемуся выйти из комнаты.– Останься, брат. Это будет интересно и для тебя.Две пары глаз сразу уставились на него, и Тарквину не удалось спрятаться за улыбку.– Я буду бригадиром девятого кирасирского, – сказал он им. – Веллингтон сообщил мне эту новость сегодня утром.Наступила тревожная тишина.– Но ведь это французский полк! – запротестовала Ровена.– Я знаю. Но Людовик недавно просил конгресс разрешить назначать офицеров союзных войск в его полковые подразделения и...– И ты будешь одним из них? – холодно спросила Ровена, в то время как Исмаил неодобрительно замычал.Тарквин хмуро ответил:– Да, я. В этом есть что-нибудь дурное?– Конечно, еще бы! Почему Людовик решился на это? Он что, больше не доверяет собственной армии?– Мэм-саиб мудрая, – пробормотал Исмаил.– Вы оба видите в этом нечто большее, чем есть на самом деле, – раздраженно сказал Тарквин.Ровена смотрела на него с озабоченным видом.– Мы? Когда каждый в Париже согласится с тем, что угроза бонапартистского переворота во французской армии совершенно реальная возможность?– Девятый кирасирский полк никогда не был частью наполеоновской императорской гвардии, – терпеливо напомнил Квин. – Действительно, все его регулярные части оставались стойкими роялистами, особенно кирасиры, – выражение его лица смягчилось, и он потянулся через стол, чтобы взять руку Ровены. – Уверяю тебя, что это только символическое назначение, масштаб совместных действий будет определяться правительствами стран-союзниц. Никто из нас не будет принимать участия в активных действиях, никому не будет приказано покинуть Париж для маневров. Возможно, я буду проводить время в штабе, просто перекладывая бумаги, как и мои французские коллеги. Ну, теперь это по-прежнему выглядит очень опасным?– Надеюсь, нет, – ответила, продолжая сомневаться, Ровена.– Конечно, нет.Тарквин допил остатки кофе и откинулся на спинку стула:– Теперь расскажи мне, что ты собираешься делать утром?– Я собиралась поехать в магазин за муфтами и перчатками с Евгенией Бурбулон, но теперь, когда мы не едем в Вену, я не уверена, что они мне нужны.– Я должен встретиться с генералом Монтферраном через полчаса, – сказал ей Квин. – Почему бы тебе не назначить встречу где-нибудь еще и затем присоединиться ко мне во время ленча?Ровена оживилась, начиная видеть хорошие стороны в новом назначении Квина. Вена со всем ее великолепием в действительности никогда не привлекала ее. Она с большим удовольствием предпочитала остаться здесь, в Париже, вблизи Шартро и своей семьи, чем ехать в Австрию. И если описанная Квином деятельность по перекладыванию бумажек соответствовала истине, то на этом новом посту он сможет уделять ей больше времени, чем если бы находился в изменчивом окружении императорского Шёнбрунского дворца.– Подъехала карета, – сказал Исмаил, глядя в окно.– Это Евгения, – Ровена встала, зашуршав юбками.– До встречи, моя любовь, – прошептал Квин, вставая из-за стола, чтобы поцеловать ей руку. – Мы сможем встретиться в два часа у Тортони?Выпрямившись, он сжал ее пальцы, как будто хотел задержать поцелуй внутри, и, перед тем как выпорхнуть из комнаты, Ровена мило улыбнулась ему.Когда она вышла, Квин опустился на стул и прижал ладони к глазам.– Кофе, Исмаил.Большой патан не двинулся с места. Вместо того чтобы выполнить приказ, он, скрестив руки на груди, хмуро уставился на Квина.– Почему ты лгал мэм-саиб? – требовательно спросил он.Тарквин вздохнул.– Потому, что известие о том, что Наполеон бежал с Эльбы, достигло Парижа прошлой ночью.Наступила тишина.– Ты в этом уверен? – спросил, все еще не веря, Исмаил, переходя на пушту.– Веллингтон получил это известие от короля сегодня утром на рассвете. Кажется, Наполеон бежал с острова на прошлой неделе в маленькой шлюпке.Исмаил нахмурился.– Я думал, что его хорошо стерегут британцы и правительственные войска.Тарквин громко рассмеялся.– Это показывает, что наши доблестные войска оказались не способны обеспечить его охрану даже в доме, находящемся в Портоферрайо, столице Эльбы, где, как сначала думали, наш пленный будет сидеть с закрытыми глазами. Взамен он развлекается с флорентийской любовницей и пользуется намного большими знаками уважения, чем принято на острове.– Вах! Это не может быть правдой!– Верю, Исмаил, боюсь, что это так и есть. Действительно, британский министр лорд Бурджеш сказал мне только вчера, что Кэмпбелл стал навещать пленника так редко, что он собирался нанести визит в Париже, чтобы обсудить ситуацию с Веллингтоном.– И это показывает, что Наполеон решил воспользоваться продолжающейся беспечностью Кэмпбелла до того, как что-нибудь могло измениться, – раздраженно заметил Исмаил.– Но не следует винить в этом сэра Нэйла, – устало сказал Квин. – Вина союзников такая же, как и тех, кто не воспринял всерьез намерения Наполеона бежать. К нему не должны были допускать посетителей, которые явно подстрекали его рассказами о возросшей непопулярности Бурбонов и о том, что его собственные солдаты дали ему прозвище Луи-ле-кошон, Людовик-свинья. Этому также способствовало то, что Людовик глупо отказался платить Наполеону обещанное содержание, и то, что он недавно обратился в конгресс с петицией о намерении сослать Наполеона дальше от Европы – на Азорские острова, – Тарквин покачал головой. – Конечно, это должно было вызвать у него панику, когда он услышал об этом.– О Аллах! И где же он теперь? Тарквин устало потер шею.– Никто не знает. В то время как Кэмпбелл опять был во Флоренции, он просто уплыл с острова с частью солдат, бывших с ним при Фонтенбло. Возможно, как раз теперь они пробираются вдоль побережья Италии и вскоре высадятся в каком-нибудь маленьком незаметном порту к югу от Ниццы.– Двенадцать сотен человек, – с издевкой произнес Исмаил. – Конечно, они не испытывают по этому поводу большого беспокойства.– Согласен, и так же считает Веллингтон. Действительно, новость не вызвала особой тревоги в Париже. И справедливо. Возмущение смутьянов наполеоновского гвардейского корпуса выглядит неубедительно потому, что бегство Наполеона только доказывает его отчаянное фиаско. Он вынужден будет капитулировать перед королевскими войсками задолго до Парижа или будет убит. Хотя в целях предосторожности и для поддержания порядка вызвана национальная гвардия, которой поручено наблюдать и за приграничными дорогами.– Ах, вот чем объясняется ваше назначение. Армия переходит к активным действиям, и король, сомневающийся в лояльности своих военных, обратился через конгресс к офицерам, которые никогда не присягнут Наполеону Бонапарту, – Исмаил отвернулся и начал собирать тарелки. – Почему вы не рассказали об этом мэм-саиб?Тонкая морщина пролегла между бровями Тарквина.– Я не хотел огорчать ее. Не прошло и дня, как мы поженились.– Она скоро сама услышит об этом.– Да, но есть надежда, что к тому времени французские военные возьмут Наполеона под стражу и мое назначение окажется безобидной синекурой.– Если Аллаху так будет угодно, – пробормотал Исмаил. Но выглядел он при этом совсем неуверенно.Между тем в карете Ровена поведала о своих страхах Евгении, которая, пожав плечами, сочла их не заслуживающими беспокойства.– В таких назначениях нет ничего необычного, – успокоила она. – Сейчас во французской армии служит много иностранных военных.– Значит, вы считаете, что это распространенное явление? – спросила Ровена.– Ну конечно! Я даже знаю, что командир полка вашего брата сам подчинялся иностранцу. Ирландцу.– Пятый полк легкой пехоты? Вы точно это знаете?– Да. Моя горничная Клодильда в молодости была у них маркитанткой. Вы никогда об этом не слышали? – спросила она, глядя на озадаченное лицо Ровены. – О, возможно, я не должна удивляться. Для вас, англичанки, это противоестественная идея – посылать женщину на поле битвы. Ах, ба! Не смотрите так шокированно! Маркитантки не сражаются. Они даже не выходят на линию фронта. Они просто отвечают за содержание провизии для раненых солдат, – Евгения наклонилась к Ровене, чтобы похлопать ее по колену. – И не забывайте, дорогая, об одной самой важной вещи: никто во всей французской армии не желает возвращения этого корсиканского людоеда.– Это правда, – медленно произнесла Ровена. – И Квин довольно часто повторял, что Наполеон никогда не убежит с Эльбы. До тех пор, пока британские войска будут стеречь его.– Итак, вы видите, что ваши страхи беспочвенны. Ваш красивый майор не обнаружит никакой разницы на своем новом посту. И вы, дорогуша, должны перестать так сильно тревожиться по пустякам. Надо радоваться тому, что вы проведете зиму здесь, а не в Австрии. И я обнаружила новый модный магазин с самыми дорогими шляпками около набережной Лувра. Возможно, мы выберем ту, которая снова очарует вашего мужа, а?Они улыбнулись друг другу, сразу обо всем забыв, и позже Ровена была вынуждена признать, что действительно у мадам Фонтэн очаровательные шляпки и, возможно, она решится купить одну для обольщения майора Квина. Евгения уговорила ее купить несколько, в том числе маленькую зеленую шляпку, украшенную желтыми перьями, которая так подходила к зеленому рединготу Ровены. Провожаемые улыбками и поклонами мадам Фонтэн, они вернулись в свою карету с покупками и отправились к Тортони.Несмотря на морозную погоду, обещавшую снег, кафе было заполнено. Они были вынуждены ожидать столик, пока их не заметила Арабелла Гросвенор-Винтон, занимавшая отдельный отсек со своими двумя кузинами, приехавшими из Англии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59