– Это Гросвенор-Винтоны! – воскликнула Мадлон, торопясь к длинному зеркалу, висевшему на стене. Критически оглядев себя, она не смогла найти никаких изъянов в струящемся белом бальном платье и в каскаде вьющихся каштановых волос, ниспадавших на плечи и спину. Перегнувшись через кресло, она поцеловала мать в щеку.– Благодарю тебя за разрешение поехать на вечер, мама, хотя ты не чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы поехать с нами.Тетя Софи слабо улыбнулась.– Ерунда. Я знаю, насколько это важно для тебя, и, конечно, мне бы не хотелось, чтобы Ровена упустила возможность попрощаться с герцогом Веллингтоном. Я не могу поверить, что утром он уезжает в Вену.Раздался громкий стук в парадную дверь, и Джерард открыл, бормоча слова приветствия.– А теперь иди, – приказала тетя Софи. – Ты не должна заставлять их ждать. Очень любезно с их стороны предложить подвезти тебя.Джон Гросвенор-Винтон стоял в холле, разговаривая с Ровеной, когда Мадлон спустилась к ним. Это был безупречного вида стареющий джентльмен, высокий, тяжеловесный, с волнистыми белыми волосами. Его жена и дочь Арабелла ждали в карете. Мадлон и Ровена, взяв свои шали, присоединились к ним.Кучер щелкнул кнутом, и карета понесла их сквозь морозную ночь.Окна британского посольства были ярко освещены, и ливрейный лакей, держа в руках канделябр со свечами, торопливо сходил по ступенькам, чтобы помочь им выйти. Ровена дрожала, плотно прижимая к горлу воротник своей пелерины. Февральская ночь была холодной, а ее атласное бальное платье – тонким. Она уже знала, что Квин будет присутствовать на сегодняшнем вечере. Она готовилась к встрече с ним с тех пор, как Карно получили на прошлой неделе приглашение герцога Веллингтона на прощальный бал. Она чувствовала себя спокойной, уверенной и очень взрослой, входя в этот блестящий особняк. На ее плечах была вечерняя шаль верескового цвета из шевиота – новогодний подарок от кузины Катрионы, которая прислала ее с восторженным известием о том, что она и Стейплтон Гилмур в мае поженились: множество шелковых цветов украшало тщательно уложенную прическу.Она будет грациозной и очаровательной, беседуя с Квином сегодня ночью. Она искренне поздравит его с назначением в Вену и пожелает приятного путешествия. Она попросит извинения за свое шокирующее поведение во время той болезненной сцены, которая произошла между ними последней ночью в Шартро, и затем расскажет о выздоровлении его брата, о праздниках, которые прошли очень весело, о своей поездке в Париж с тетей Софи, дядей Анри и Мадлон в конце января среди неожиданно разыгравшейся снежной бури.Мажордом объявил ее имя, и Ровена, подняв подбородок, последовала за Гросвенор-Винтонами через отделанное мрамором фойе в длинную приемную. Протягивая руку в перчатке то одному сановнику, то другому, Ровена продвигалась вперед, шелестя платьем, наклоняя голову в вежливом обмене любезностями.Только герцогу Веллингтону удалось растопить ее холодную отчужденность, и на какое-то время она стала прежней беззаботной Ровеной. Казалось, она даже расцвела – так ей было приятно в обществе герцога.– Обещайте мне танец, – потребовал он, перед тем как расстаться.– Только один? Клянусь, я оставлю для вас целую дюжину.На его ясный смех оборачивались улыбающиеся лица вокруг. Затем Ровене представился министр сельского хозяйства и другие. Она глубоко вздохнула, входя в бальный зал, обнаружив, что Квина среди присутствующих не было. В конце концов их встреча, может быть, произойдет и не на глазах у всех собравшихся.Нервозно раскрыв веер, Ровена лучезарно улыбнулась окружавшим ее молодым женщинам и мужчинам и принялась непринужденно болтать с ними, в то время как ее глаза тщательно обследовали блестящее пространство парадного зала.Квина там не было.– Можно пригласить вас танцевать, мисс де Бернар? – спросил чей-то голос, и, обернувшись, она с радостью приняла приглашение. Квин не пришел. Все ее тревоги оказались напрасными. Теперь она может развлекаться и забыть те слова, которые она так тщательно готовила всю неделю. Ее фиолетовые глаза загорелись, остановившись на лице партнера, она решила весело провести сегодняшнюю ночь.К полуночи танцевальное пространство зала занимала молодежь, а уставшее старшее поколение собиралось в маленькие группы, смеясь и тихо разговаривая друг с другом. Атмосфера праздничного веселья слегка улеглась, хотя шампанское и подогретое вино лились рекой. Оркестр играл, не переставая, вальсы Вебера, кадрили, быстрые шотландские танцы и, конечно, популярные французские мелодии в честь присутствующих на балу парижан. Во время одной из танцевальных фигур, проносясь мимо Этьена Маликле, Ровена наконец увидела Квина.Он стоял перед одной из дверей, ведущих в салоны и приемные западной части посольства, поглощенный беседой с дамой, которую Ровена никогда раньше не видела. Она была заметно старше Ровены и, бесспорно, красавица: ее волосы цвета светлого меда сверкали от бриллиантовых украшений. Ее бальное платье мерцающего лазурного шелка с низким декольте открывало пышный бюст, и, казалось, она наслаждалась производимым ею впечатлением. Одетый во все черное, Тарквин выглядел удивительно стройным рядом с ней. Сшитый портным вечерний костюм выгодно обрисовывал широкие плечи и грудь, его красивое лицо выглядело похудевшим и суровым. Женщина сказала что-то, показавшееся ему забавным, так как Ровена услышала его смех, и ее более всего задело за живое выражение удовольствия на его лице. Танцы только что закончились, и Ровена увидела, как Квин уводит женщину, фамильярно обнимая ее за талию. Они шли через зал по направлению к ряду стульев, занятых герцогом Веллингтоном и его гостями, и только когда они достигли их, Ровена заметила, как тяжело шел Квин. С того места, где она стояла, казалось, что он очень плохо владеет левой ногой, и острый болезненный спазм сдавил ее легкие. Конечно, в этом была ее вина! Она могла сильно повредить его рану, когда ударила его той ночью в Шартро.Сухие рыдания подкатили к ее горлу, и, не говоря ни слова испуганному окружению, Ровена, схватив шаль, бросилась бежать из бального зала. К ее огорчению весь выход был заполнен отъезжающими гостями. С трудом пробираясь сквозь толпу, она проскользнула по лестнице на второй этаж и попала в большой салон, который, к счастью, был пуст. Канделябры бросали свет на изящную позолоту фризов и инкрустированную мебель, и воздух был напоен запахами огромных букетов, стоявших в массивных вазах на элегантных подставках.Ровена бросилась на софу, закрыв лицо руками, и ее тонкие плечи сотрясали рыдания.Она сначала не обратила внимания на то, что дверь сзади нее отворилась и в комнату вошел кто-то еще. И только подойдя к зеркалу, чтобы скрыть следы слез, она заметила Квина, стоявшего напротив двери и наблюдавшего за ней. Равнодушие и сдержанность, которыми она собиралась встретить его, исчезли, и осталась только бледная взволнованная красавица, которая настолько очаровала всех этой ночью, что генерал Фрай вынужден был признаться своему другу, герцогу Веллингтону, что она была прекраснее всех созданий, каких он когда-либо видел.В эту минуту Ровена выглядела почти как семилетний ребенок, шмыгающий носом, икающий и вытирающий слезы тыльной стороной ладони. Ее великолепные огненно-рыжие волосы в беспорядке рассыпались по плечам и ее темно-фиолетовые глаза опухли от плача. Стараясь выглядеть спокойной, она придала своему взгляду вызывающий вид, который получился тем не менее безнадежно юным и неуверенным.– Я увидел вас внизу на ступеньках, – сказал наконец Квин. – Когда вы приехали в Париж?– Я... я вернулась с моей семьей неделю назад. Дядя Анри и Мадлон приезжали в Шартро на праздники.– Я знаю. Как чувствует себя мой брат?– Поправляется, хотя и слишком медленно, на взгляд Жюсси.Ровена погрузилась в молчание, осторожно наблюдая за Квином. Он не выглядел очень сердитым, но выражение его лица было замкнутым, а губы плотно сжаты, чего она не любила. Она подождала, не скажет ли он еще что-нибудь. Но Тарквин тоже молчал, и тишина начинала тяготить ее.– Итак, – произнесла наконец Ровена, смеясь немного нервозно, – вы уезжаете завтра утром в Вену?– Для вас это имеет значение? – мягко спросил он.Ровена не ответила. Он подошел ближе и заглянул в ее глаза.– Имеет? – повторил он.Ровена опустила голову. У нее не было другого выбора, как сказать ему правду.– Да, – прошептала она.– Боже милостивый, – сказал он, – значит ли это, что вы еще влюблены в меня?Теперь Ровена не ответила. Она не хотела стыдиться перед ним за прошлое. Но, когда он коснулся пальцем ее подбородка, она не смогла спрятать от него свою любовь, которая светилась в ее глазах, выдавая ее, поражая его. Углы его рта приподнялнсь в ответ:– Ровена...Звук ее имени прозвучал в его губах как ласка. Ее рука терзала складки платья.– Почему это так важно – люблю я или нет? – противилась она. – Я видела, как вы флиртовали с этой... с этой фигурой внизу на лестнице!Глаза Квина забегали от изумления.– Эта «фигура» – леди Присцилла Бурже, племянница герцога Веллингтона. Она жена британского правителя в Тускани, и вполне счастлива, могу добавить. Я знаю их обоих несколько лет.– А-а, – глупо вырвалось у Ровены, сразу возненавидевшей себя за этот глупый и ревнивый возглас. Она взглянула на него, нахмурившись, и когда ее вызывающий взгляд встретился со взглядом Тарквина, он засмеялся, запрокинув голову Без предупреждения он взял ее на руки.– После этого вы скажете мне, что не ревнивы, моя красавица? – спросил он, смеясь в ее испуганные глаза. – Я и хотел это узнать и заранее все подстроил, чтобы ускорить примирение между нами. Вы не стали бы ревновать к другой, если бы не любили.– Теперь мы помирились, Квин? – затаив дыхание, спросила Ровена.Он медленно опустил ее так, что она вытянулась вдоль его тела, прижавшись к нему своей грудью.– Мне было бы приятно так думать, – хрипло ответил он, – но только если вы простите меня за то, что я был таким бездушным в ту ночь, когда покинул Шартро. Я не имел права просить вас уехать со мной и я раскаиваюсь в этом даже сейчас. Она ощущала на своих губах его теплое дыхание.– Скажите, что вы простили меня, Ровена.– О, Квин, – голос Ровены задрожал. – Как я могла ударить вас той ночью! Вы не заслужили этого, и теперь...Губы Тарквина коснулись ее мягко, настойчиво, прерывая поток ее слов.– Это не причинило мне вреда, – заверил ее он.– Но я видела, как вы хромаете!– Ах, это! – из груди Тарквина вырвался смех. – Приберегите свое сострадание для чего-нибудь более достойного, мадемуазель. Вам будет приятно узнать, что я пострадал не от кого иного, как от Сиама, сбросившего меня в Булонском лесу на прошлой неделе. Я приземлился самым подлым образом прямо на крестец, понимаете, и с тех пор хромаю.– Значит, я не... это не было...– Идите сюда, – сказал Тарквин, прерывая ее, – и давайте больше не будем говорить об этом. В самом деле не стоит тратить время на эти разговоры, – он прижался теснее. – Я больше всего хочу, чтобы вы поцеловали меня, Ровена.Ровена, вздохнув, обняла его за шею, и все ее существо, казалось, растворилось в нем. Его поцелуй был голодным, страстным, это был поцелуй мужчины, сжимавшего в своих объятиях женщину, которую он любил больше всего в жизни.Тарквин наконец оторвался от нее, робкая улыбка тронула его губы.– Поедемте со мной в Вену, – мягко потребовал он.Ровена пристально посмотрела на него.– Поедемте со мной, – повторил он.– Мой... мой дядя никогда не разрешит мне, – произнесла она едва слышно.– Возможно, он изменит свое решение, если вы станете моей женой?– Вашей женой? – повторила она, не понимая.– Да, моей женой. Выходите за меня замуж, Ровена, – настаивал Тарквин, и его голос был полон чего-то такого, что взволновало ее кровь. – Я был круглым дураком, сомневаясь, жениться на вас или нет. Я слишком поздно понял, что это никогда и не было вопросом выбора, потому что вы уже стали частью меня, хотел я того или нет.Проникновенный свет, исходивший из глаз Квина, казалось, достиг души Ровены.– Я в равной степени не могу ни жить без вас, ни перестать любить вас, – сказал он. – Я люблю вас, Ровена. И я хочу, чтобы вы были со мной до конца моей жизни.Его слова показались ей нереальными, все перестало существовать для Ровены, кроме его любимого лица, улыбающегося ей, сжигающего ее своим жаром. Ока не представляла, что могла бы любить Квина больше, чем в ту минуту, и, возможно, он ощутил то же самое, потому что наклонил голову и поцеловал ее снова.Рот Ровены был нежным и отзывчивым, и Тарквин потребовал его как мужчина, который слишком долго сдерживал себя. Его руки обхватили ее талию, и его близость и знакомый мужской запах невольно пробудили в ней воспоминания.Ровена задрожала от желания: она хотела его, и ни поцелуи, ни объятия, а только жар его любви мог утолить это желание.– Квин, – вздохнула она у его губ, и их дыхание смешалось, и сердца бились в согласном ритме. Она почувствовала возрастающую слабость во всем теле, которое стало таким податливым в его руках. Тарквин снова мягко опустил ее на софу, став перед ней на колени и целуя изгиб ее шеи.– О Господи, Ровена, – отрывисто прошептал он, – это было так давно...И когда он раздевал ее, его лицо над ней было напряженным от желания. Его руки блуждали по ее телу с настойчивостью, которой она никогда не знала раньше, и когда она оказалась обнаженной, он наклонил голову и начал целовать ее плоский живот и бедра, продлевая мучительное наслаждение, до тех пор пока Ровена не выгнула спину, простонав его имя. Встав с колен, он снял рубашку и расстегнул бриджи, в то время как Ровена, затаив дыхание, думала о том, каким прекрасным было его сильное тело, освещенное светом свечей.Обнаженный, Тарквин лег к ней и нежно взял ее лицо в свои руки, глядя в потемневшие от страсти глаза Ровены и улыбаясь восхищенной улыбкой. Она притянула его голову к своей и раздвинула под ним свои изящные бедра. Их губы слились, и Тарквину показалось, что он всей своей тяжестью ощутил каждый дюйм ее тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59