– Тогда Стражи уйдут, а туристы еще не придут.
– Так мы идем в Мемориал? – без особого удивления, даже с некоторым разочарованием спросил Герайд. – То есть эти твои Мертвые Врата расположены в Мемориале? И я всерьез подумал, что ты знаешь, о чем говоришь… – с отвращением выдохнул он. Казалось, даже в выдохнутом им белесом облачке пара обозначились колкие закорючки.
– А чем тебе Мемориал не угодил?
– Да бред все это! Неужто ты не смотрел ни одного труда по истории Мемориала? Да почти каждый второй следователь считал своим долгом назвать местом расположения первых Врат именно этот несчастный пустырь. И каких только доводов не приводили! Да только никому так и не удалось не то что активизировать эти мифические Врата, просто доказать их присутствие… – Он махнул рукой, выронив часть пакетов. – Вот бес, а я-то действительно подумал, что тебе что-то известно…
– Подними, – угрюмо велел я, кивнув на пакеты. – Это все-таки человеческая кровь…
– Я тоже слышала что-то такое, – тихо подтвердила Ксения.
Я пожал плечами.
– Никто ведь не заставлял вас нанимать меня в проводники? Вас не устраивает мой вариант, поищите свой.
– Теперь, когда мы по твоей милости потеряли столько времени? – ощерился явно выведенный из равновесия Герайд. – Когда теперь в городе Ловчий? Когда столько людей… – Он махнул рукой, заметив выражение лица Ксении.
– Погоди, – Ксения зябко ежилась. – У нас время есть… Трой, а у тебя его нет совсем. Даже ждать рассвета нельзя.
– Полнолуние завтра, – угрюмо напомнил я.
– Полнолуние сегодня ночью, в три двадцать одну, – с заметным сожалением возразила она. – Ты неправильно посчитал. На Академии есть часы с календарем. Я хотела тебе показать, но мы так быстро оттуда ушли…
Я пораженно смотрел на нее. Не может быть… Или может?
Танцовщица в часах изображала луну. Она вращала большое бронзовое зеркало, подставляя свету сначала четверть диска, затем половину… Запоздало вспомнилось, как победно сиял в ее поднятых руках совершенно круглый золотой глаз, отражая солнце.
– Тогда… – разом осипшим голосом проговорил я, – у меня вообще не осталось времени на болтовню. Пойдете вы со мной или нет, не имеет значения.
– А Стражи? – язвительно осведомился Герайд. – Им ты тоже скажешь, что у тебя нет времени?
Я скрипнул зубами, с наслаждением представляя, как хорошо было бы закончить начатую еще тогда над оврагом в Баклагах драку с этим ухмыляющимся типом. Расставить все точки во всех предложениях.
Но даже на это у меня не осталось времени. Я забрал пакеты из рук угрюмого Герайда, развернулся и зашагал вдоль улицы. За спиной остался ожесточенный спор. А потом…
– Я пойду с тобой, – догнав, заявила запыхавшаяся Ксения. – Вдруг получится.
– Стражи, – напомнил я сумрачно.
– Втроем проще с ними сладить, – беспечно отмахнулась она.
Насупленный Герайд, сжав зубы, шел следом. Всем своим видом он выражал протест и почти внятное: «Я ни в грош не ставлю твою ценность как проводника, но эту девушку я с тобой одну не отпущу». Все-таки определенную долю уважения его поведение вызывало.

Уже в сумерках Мемориал становился странным. То, что днем было плоским и ясным, к вечеру, обрастая тенями, делалось многомерным, таинственным. А ночь бескомпромиссно заливала каменную чашу плотной, отравленной тьмой. Зыбкой и коварной. Мемориал будто разом стряхивал с себя приметы времени, становясь незыблемым, грозным и не терпящим праздных гуляк.
– Зря мы сюда пришли. – Герайд, конечно, не мог промолчать.
– Трудно дышать, – пожаловалась Ксения тихонько. – Здесь всегда так?
– Ночью всегда…
Искрошенные, истертые миллионами подошв ступени во тьме казались невредимыми, а трещины сливались в явственный, черный на черном, сложный узор. Стоило перевалить через границу Мемориала, как мороз проколол горчащий воздух словно стальными иглами. Пахло смертью.
– Вон они…
Стражи неспешно текли вдоль дальней границы, со стороны заката. Окоем каменной чаши слегка светился, отражая городские огни, и по тонкой светлой нити скользили черные ломаные фигуры.
Не зря говорят, что Мемориал не построили, а буквально подняли из земли. Наспех. Может, оттого изнутри чаша будто скомкана, и не ступени под ногами, а частые складки, уже обросшие колючим ворсом инея.
– К центру…
Плоское, спекшееся дно памятника даже днем не выглядело ровным, а сейчас бугрилось, проваливалось трещинами, подкатывалось под ноги валунами. Поблескивали плоские сколы камней, окованные панцирем льда. Льдом же взялись тусклые зеркальца луж.
Ближе к центру глыбы стали отчетливо угловатыми. Ни времени, ни непогоде не удалось окончательно сгладить резкие изломы разрушенных стел. Я запнулся ненадолго, остановившись и озираясь. Бежавшая следом Ксения с размаху налетела мне на спину, отшатнулась и замерла, беспокойно дыша рядом. Перестал топать Герайд.
Далеко на башне прозвенело трижды.
Стражи приблизились. Стало заметно, как воздух вокруг них непрерывно мерцает, затвердевая, и подергивается белесыми, тонкими стрелочками на изгибах. А потом рассыпается прозрачной чешуей… Мне хотелось зажмуриться. Каждый нерв отзывался на присутствие Стражей. Запах смерти… Его нельзя передать. Он пронзителен и страшен, его боль неощутимая, но всепроникающая.
– Сюда! – с силой выдохнул я.
Время среди этих камней не властно ни над существующим, ни над тем, чего уже нет. Стелы были разрушены в битве, но отпечаток их вплавлен в реальность. Наверное, когда здесь идет снег, то снежинки огибают прозрачную арку несуществующих ворот.
Герайд вдруг выругался невнятно, но с чувством, и сразу же черное полотно ночи заткала вязь огненных линий. Поставленная сетка надулась полусферой. Силуэты Стражей чуть исказились.
Разумно. В поддержку начинания Герайда я выстроил нерушимую стену , только шагов на сто раньше сетки. Герайд бешено зыркнул в мою сторону.
– Вот эти камни… Любые ворота инициируют кровью. У нас ее достаточно… Надеюсь, – добавил я вполголоса.
Полыхнуло зеленым. Стражи ощупывали нерушимую стену. Нет, Стражи раздирали ее…
– Они еще далеко, – напряженно бросил Герайд. – Но их тянет сюда… Быстрее!
– Вот погоди, выпью чашечку кофе… – сквозь зубы прошипел я, пытаясь вскрыть проклятый пакет с кровью, который оказался плотным, да еще и скользким от мороза.
Луна, словно в насмешку, выглянула в прореху между тучами. Ледяная, круглая, самодовольная… Здесь, над Мемориалом, она казалась неестественно большой и пугающе яркой, высвечивая потаенные уголки не хуже прожектора. Так что даже зыбкие силуэты Стражей, беззвучно стягивающих кольцо вокруг нас, казались отчетливыми и объемными. Только что тени не отбрасывали…
Зато, чтобы найти клапан на пакетах с кровью, приходилось едва ли не подносить их к носу да еще потом елозить ногтями по холодному пластику, чтобы подцепить край.
– Сетка их почти не держит, – флегматично констатировала Ксения, мельком глянув поверх своего пакета вдаль и, разомкнув клапан, вылила густое содержимое на камни.
Кровь текла лениво, собираясь в лаково отблескивающие темные озерца. Запах в морозном воздухе висел как на бойне… И ничего.
– Что дальше? – тихо спросила Ксения, когда последний пакет опростали и отбросили в сторону, в груду таких же.
Врата молчали. Ни отзвука… Ни ощущения… С таким же успехом можно было вылить эту кровь на любой мощеной площади.
Я с ненавистью глянул на ухмыляющуюся луну. Казалось, что на ее щекастой физиономии нарисованы часы и беспощадная стрелка отсчитывает последние минуты… Ничего уже не успеть. И речь теперь идет не о времени, оставшемся до суда, и не о моем статусе мага, а о нашей жизни… Стражи никого не выпускают со своей территории.
– Ну добился? – зло выплюнул Герайд. – Всегда все хочешь сделать по-своему, верно? И любой ценой доказать свою правоту…
– Я ничего никому не доказывал, – огрызнулся я, положив ладони на замерзшие гладкие камни. Пальцы быстро коченели, и только… Правый мизинец угодил в пятно крови, и я чувствовал, как стремительно густеет и застывает пролитая жидкость.
Что-то пошевелилось? Коснулось, будто погладило изнанку души. Что-то знакомое… Отзвук присутствия… Холод, пустота и боль. Нет, это не Врата…
– Этого недостаточно. – Ксения присела рядом, хотя ее явно мутило от запаха. – Кровь – это просто жидкость. Сила ее в том, что ее проливает кто-то ради чего-то… А эта кровь мертва, она по сути своей так же действенна и безлична, как физраствор. Здесь не хватает компонента жизни…
– Предлагаешь принести жертву? – устало спросил я.
– Да приносили здесь жертвы! – воскликнул в сердцах Герайд. – Десятки раз. Нет здесь никаких Врат и никогда не было… На что ты надеялся?
– Тебя я за собой не звал, – рявкнул я.
– Ты же знал, что она пойдет за тобой! – заорал Герайд в бешенстве, прыгая на край застывающей кровавой лужи, так что брызги разлетелись.
Ксения шарахнулась. Лицо ее казалось мучнисто-белым и неживым, а глаза, распахнутые до предела – глянцево-черными, подвижными, нефтяными.
Абстрактная ненависть неожиданно обрела фокусировку. Разочарование вперемешку со скопившейся яростью поднялись со дна сознания мутным, ослепляющим валом…
В следующую секунду я обнаружил, что намертво вцепился в ненавистного мне человека и ненависть моя оглушающа и велика, словно этого парня я мечтал убить всю жизнь… И даже отраженная в зрачках противника льдистая луна – новый повод для его гибели…
Потому что он прав. Потому что он тысячу раз прав. Я не должен был вести Ксению за собой. Я должен был любой ценой остановить ее еще за Мемориалом. Но тогда я так верил, что все делаю правильно…
Но этот мерзавец все равно не смеет говорить это!
– Нужна жертва? – выдохнул я в его искаженное лицо. – Сейчас будет… – И, поскольку обе руки были заняты, ударил лбом ему в переносицу, услышав хруст.
Герайд глухо охнул. Глаза сощурились, наливаясь темнотой и болью. Даже искра-луна исчезла…
– С-сукин сын… – негодующе прохрипел он. – Нашел время…
От неожиданности я разжал руки. Вот чего угодно я ждал от него, только не этой фразы, полной отвращения. Но даже ответить не успел, потому что полыхнула белая, бьющая по глазам вспышка и нас раскидало в стороны, на камни… Болезненно вскрикнула Ксения.
Полуслепой, я кое-как поднялся, пытаясь через танцующие в глазах цветные пятна рассмотреть ее. И увидел девушку, скорчившуюся возле кровавой лужи… Нет, к счастью, это не ее кровь.
– Ксень, что…
Она отмахнулась и от меня, и от склонившегося Герайда. Лицо ее смяла такая невыносимая мука, что я почти физически чувствовал ее, как гигантского ежа со стальными и ледяными иглами, пронзавшими каждую частицу тела…
– Дураки… – с чувством выдохнула Ксения через стиснутые зубы. – Я… не… могу… держать их долго… а вы драться…
Кого? Хотел было спросить я, но осекся. Кого еще здесь можно было держать, кроме Стражей? Так вот почему они так медленно двигаются, словно преодолевая незримые барьеры. Я ведь видел, что они сделали с моей нерушимой стеной и как легко прошли сквозь сетку Герайда. И если они до сих пор не рядом, значит… Как? – мучительно захотелось мне закричать, но вместо этого снова опустился на колени перед окровавленными обломками стел. Эта девочка отыгрывает для нас минуты… Я должен что-нибудь придумать.
Нечто живое?.. Кто-то живой… Не мертвый… Вселить жизнь в мертвое… Недостающий компонент…
Ноилл!
Прикосновение стало отчетливым и резким. Я едва не заорал от безумного колючего холода, который, казалось, просто родился где-то во мне, и принялся сковывать плоть и обращать в лед кровь. В Мемориале не было стен, на которых могла бы возникнуть Тень. И ни один из проклятых камней не держал теней. Так что Ноилл воспользовался мной самим, чтобы прийти на зов…
– Я обещал тебе пристанище. – Я еле выдавливал слово за словом сквозь сведенные судорогой челюсти. – Я нашел для тебя новое жилище… Иди! – И опустил раскрытую ладонь в вязкую кровь.
Ликующий, беззвучный, но ощутимый, как ударная волна, вопль сотряс реальность. А в следующее мгновение у моих ног разверзлась бездна. И мне померещилось, что я сижу не над мерзлыми камнями, залитыми темной кровью, а на краю пропасти и меня неудержимо влечет вперед, туда… В пасть.
Мерцало призрачное зеркало посреди камней…
Чтобы активизировать Мертвые Врата, не нужны живые жертвы. И кровь живая не нужна. А нужна кровь пустая и тень человека. Чтобы пройти по другой стороне… По стороне смерти.
– Как ты это… – Изумленный голос пробился как ручеек в снегу, промывая все большее пространство. Пропасть качнулась и отплыла на расстояние. Или это я отошел? Привкус незнакомой пряной волшбы таял, сменяясь резким запахом крови.
– Неважно, – услышал я собственный голос. – Теперь надо…
Страж лавиной обрушился сверху. Как тысячи острых, ранящих камней. Залепил глаза ледяным песком… Закричала Ксения. Зарычал Герайд. Я и сам завопил, не столько от страха, сколько пытаясь убедиться, что могу хоть что-то протолкнуть через глотку…
Снова полыхнуло белым. В глазах расцвели огненно-красные цветы. Но дышать разом стало легче. И даже боковым зрением можно было увидеть, как разметало подтянувшихся до опасной черты Стражей. И Ксению с воздетыми руками, на ладонях которой плясало кипенно-белое пламя… И то, что она вот-вот упадет в обморок. И еще то, что Герайд исчез…
Ошалело поведя глазами, я обнаружил его неподалеку среди камней. То ли отбросило, то ли Страж уволок.
А еще, подслеповато щурясь, я различил цепочку вполне живых огоньков наверху, по периметру Мемориала. Огоньки плясали, ерзали и метались. Там двигались люди с фонариками и факелами.
Ксения опустила руки, сделала шаг в сторону и, кашляя, повалилась ничком. Из носа потянулись черные струйки крови. Девушка явно ничего не различала вокруг. И, к счастью, не видела лежащего Герайда.
Ошеломленные ударом, Стражи вновь зашевелились, переходя в наступление. Теперь их уже ничего не удерживало…
Я перехватил девушку и проговорил прямо в бескровное, отрешенное лицо, надеясь, что она еще понимает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75