Водитель, придерживающий дверцу, терпеливо ждал, пока Никош справится с вещами, аккуратно подхватывая и возвращая владельцу поочередно оброненные шарф, перчатки и портфель. А во-вторых… Нет, патрона Никоша я бы сразу не узнал, тем более со спины. С Бложевым мы встречались всего лишь несколько раз, и ни разу я его не видел в движении. Так что господина заместителя главы Белых города Звенницы я заметил последним, когда тот уже входил в двери, да и то потому, что неподалеку находился его подчиненный. А вторым я узнал хмурого, долговязого человека в очках без оправы, сменившего привычную доху на дорогое пальто, но оставившего на лице излюбленное раздраженное неудовольствие. Доктор Август Нота, не дожидаясь никого, широкими шагами поднялся по лестнице и скрылся во чреве здания.
Никош засеменил по ступеням, нагоняя остальных. Задержался, видно пытаясь вспомнить, а не оставил ли он нечто важное в машине. Обернулся…
Я запоздало спохватился, но скрываться было уже поздно. Наоборот, любые метания сейчас только привлекли бы внимание. И долгие секунды я обмирал, ожидая удивленного возгласа… Обошлось. Никош равнодушно мазнул по мне близоруким взглядом, не узнавая и вряд ли вообще замечая, переговорил с водителем и устремился за всеми.
– Кстати, обязательно купите сегодняшнюю газету, – посоветовал внезапно Ловчий.
– Газету? – машинально переспросил я, кажется подхватив привычку к уточнению у местных. Но ответа не последовало, и, когда я обернулся, Ловчего уже не было. Растворился, и все тут.

«Беспрецедентное событие…
Сегодняшней ночью была ограблена уникальная коллекция Флаина Магрица, известного во всем мире собирателя древних артефактов. В момент ограбления сам хозяин дома отсутствовал, но со слов его управляющего, господина Робара Агана, события происходили следующим образом: некий молодой человек (предположительно маг), сославшись на давнее знакомство с господином Магрицем, проник в его дом и, воспользовавшись своими силами (либо наведенными каким-то третьим лицом чарами), напал на Робара Агана, обезвредил его, а затем вскрыл коллекцию артефактов, похитив оттуда несколько бесценных предметов, среди которых – старинный гобелен ручной работы. До сих пор остается неясным, каким образом грабителю удалось взломать защиту сокровищницы, ранее считавшуюся абсолютно неприступной. Более того, скрываясь от преследования, вор нанес значительные повреждения уникальному поместному ландшафту дома Магрицев. Пострадала также часть прилегающего к дому шоссе…»
Не вор, а монстр какой-то… На бульдозере приехал и ландшафт перекопал.
«…Со слов управляющего Р. Агана, грабителем является человек, действительно лично знакомый его хозяину. Это некий Т. С, молодой маг, происходящий из одной известной фамилии, а также воспитанник одной из самых старых магических школ. Много лет назад именно благодаря содействию Флаина Магрица была устроена дальнейшая жизнь этого человека. И тем сильнее недоумение самого господина Флаина Магрица, получившего за свое гостеприимство и доверие такую черную неблагодарность…»
Неблагодарность, говорите… Чернее ночи…
«…В настоящий момент подозреваемый находится в розыске. Его изображение и особые приметы распространены по всем каналам связи. Надежда вернуть ценные артефакты остается…»
Я скрипнул зубами, дочитав статью, занимавшую всю первую полосу самой толстой из только что купленных газет. С цветными снимками скорбного Агана, дома Магрица и изрядно пострадавшего пустыря вокруг него (выглядело и впрямь впечатляюще; особенно ров и зияющие раскрытыми глотками гигантские ямы на пустоши).
И что это за «предметы» я уволок из Магрицева жилища?
Я оторвался от газеты и угрюмо осмотрелся. Вопреки опасениям, никто не спешил кидаться ко мне с воплями «держите вора!». Народ возле вокзала торопился по делам. Мужчина в костюме купил газету в том же автомате, что и я, мельком глянул на первую страницу и сразу же сунул приобретение в портфель, устремившись к такси. Барышня, торгующая мороженым, скучно зевнула над разложенным на лотке газетным листом.
Но беспокойство не уходило. Опять бежать и прятаться. Из похитителя я превратился в грабителя. Легко и незаметно. Не прилагая к этому ни малейших усилий. Исключительно благодаря хлопотам и содействию добросердечных людей, одним из которых является милейший Флаин Магриц.
Беззвучно, но от души выругавшись, я машинально перелистал газету до конца, мало интересуясь напечатанным в ней, но лишь для того, чтобы собраться с мыслями. Впрочем, снимок над заметкой на пятой странице невольно привлек внимание. Несколько мгновений я задумчиво таращился на изображение смеющейся синеглазой девушки в искрящемся бальном платье, которую аккуратно обнимал за плечи мрачноватого вида мужчина. Подпись: «Милан Торжич с дочерью Ксенией». На втором снимке этот же мужчина с уже откровенно хмурым выражением лица в сопровождении телохранителя поднимался к дверям банка: «…деловой визит Милана Торжича в Белглав… Контракт на поставки…»
Насмешливая девушка в «единороге»… Залитое кровью, почти прозрачное лицо девчонки в подземельях… И вот эта восхитительная светская красавица на фото… Ксения.
«Спасибо, что вернулся за мной».
Знакомое щемящее чувство шевельнулось в душе. Сожаление? Похоже… От чего-то неслучившегося или, наоборот, случившегося, но не так, как хотелось бы.
Я оборвал снимок по краю и сунул в карман, старательно избегая даже мысленного «зачем?». Просто пусть будет. И, поспешно пытаясь замять неловкость, перерыл оставшиеся газеты, пестревшие аналогичными заголовками об ограблении Магрица, оттеснившими с первых страниц даже сообщения о похищении Белой Королевы у соседей. Одно мое мифическое преступление перекрыло другое. Можно гордиться… Заодно я наткнулся на объяснение, отчего подробности об украденном гобелене не вынесены в начало. В одном из мелких местных изданий, в разделе слухов и домыслов, скромно помещалась небольшая ехидная статья на эту тему.
«…Украденный гобелен, со слов владельца, представляет собой ценность скорее эстетическую, чем историческую. Магриц избегает рассказывать подробности. Но, по нашим сведениям, похищенный гобелен может иметь гораздо большую ценность, если домыслы о сокровищнице Магрицев верны и там мог храниться гобелен уникальнейший, за которым вот уже много десятилетий охотится Всемирный Музей. Гобелен этот относится к первому веку до начала Эпохи либо к первым векам нашей Эпохи и представляет собой полотно ручной работы в традиции „ло“. Имя мастера не установлено, предположительно Лорар Целот. Батальное полотно на мифологическую тему, изображающее, вероятно, финальную битву Предвечной войны. Стоимость предмета по последней оценке экспертов аукциона в Кроссвааде около восьми тысяч. Так что ценность данного гобелена неоспорима и велика. Отчего же господин Магриц избегает рассказывать подробности об украденной вещи? В осведомленных источниках высказывается мнение, что кража гобелена – это своего рода восстановленная справедливость, поскольку еще дед ныне здравствующего Флаина Магрица был замешан в темной истории, связанной с данным предметом искусства, и, как утверждают, получил его незаконным путем. Есть версия, что гобелен этот из наследия Великого Мага. Правдивы эти слухи или нет, нам неизвестно, но никто из Магрицев ни разу не выставлял сей гобелен на всеобщее обозрение, и экспертные оценки проводили камерно…»
Занятно.
Укрывшись от любопытных взглядов в кабинке туалета на вокзале, я не без труда развернул слипшееся и испачканное полотно несчастного гобелена и тихо присвистнул. После всех ночных приключений мне так и не удалось снова рассмотреть свое неожиданное приобретение, зато теперь белое сияние люминесцентных светильников выявило произошедшие с реликвией изменения. Не только оттого, что гобелен стал грязен и отсырел. А потому, что блеклые краски внезапно расцвели, проступили резкие очертания людей и предметов, словно с масляной картины смыли разводы акварели. Похоже, на поверхность гобелена нанесли маскирующий магический слой, который смылся во время вчерашнего сумасшествия.
Воины белые, воины черные (лицо каждого воина кажется живым и уникальным, как на фото), незнакомые стяги и штандарты над головами, золотое солнце в черном ободке и угольная луна в сверкающей серебром короне, смутно угадываемые горы на заднем плане…
Говорите, ценность эстетическая, а не историческая? И мерзавец «Т. С.» коварно проник в дом с целью наживы. И украл целый мешок «предметов», завернув в драгоценный гобелен. Что ж… Тогда воспользуемся плодами нажитого. Тем более что мне понадобятся деньги для путешествия. Раз уж меня объявили вором, значит, извлечем из этого максимум пользы…
Провернулся в глубине души колючий шар совести. Шевельнулся и затих. Слишком много обвинений сразу, чтобы размышлять и смаковать. Сейчас надо выживать.

Покачиваются прозрачные колокольцы, еле слышно звеня, реагируя на эманации магических течений. Золотая, янтарная, палевая древесина словно течет, изгибаясь в замысловатых, путаных узорах резьбы. Отражаются огни в синеватом зеркале металла. Беззвучны и глубоки тени в складках тканей, и кажется, что вытканные на них листья и цветы шевелятся. Изящные, тонкие и упругие, как иглы дикобраза, ветки серебряного дерева сплетены в сложные знаки: «покой», «молчание», «весна» – и подвешены в воздухе, составляя вместе композицию, прочесть которую мне не удается из-за скудных познаний в языке ушедшего народа сумрачных.
Красиво.
Зря я сюда зашел.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – поинтересовалась средних лет женщина, в костюме, выдержанном в том же стиле, что и весь интерьер антикварного магазина.
Вопрос ее бесплоден и звенит как обожженная глина. Она уже издалека успела оценить и мой внешний вид, и потрепанный сверток в руках. И потому за ее плечом высится охранник с обманчиво отсутствующим выражением лица.
Мое собственное лицо полыхало, словно под кожей пропустили раскаленные нити. В какой-то степени от неловкости и от досады по поводу этой самой неуместной неловкости. Но в большей степени от установленных в каждом углу «проницателей», которые чуют нанесенную на мою физиономию личину. Хорошо, хоть шум не поднимают. В каждом уважающем себя магазине предусмотрены «проницатели», способные различать даже малейшие магические уловки. Но в определенного рода магазинах также понимают, что не все люди хотели бы демонстрировать свое лицо окружающим, и совсем необязательно по противозаконным причинам.
– У меня есть вещь… Я хотел бы… – проговорил я, но уже понял, что это бесполезно.
Женщина с тщательно скрываемым, но оттого еще более отчетливым презрением покосилась на так и не успевший развернуться гобелен и с отменной холодной вежливостью произнесла куда-то мимо меня:
– Боюсь, ваша вещь не представляет интереса для нашего магазина. Сожалею.
Зашипел лед чужого высокомерия, разбиваясь о мои горящие скулы.
– В самом деле, извините. – Я поудобнее перехватил тяжелый гобелен. За нами по полу потянулись разводы грязи. – Ваш магазин, как я вижу, предпочитает торговать фальшивками, вроде вот этого бесского подсвечника…
– Эта вещь уникальна… – От неожиданности ледяная маска женщины треснула, и оттуда выплеснулось искреннее негодование.
– Наймите эксперта получше, – буркнул я, направляясь к выходу. – Бесски ненавидят открытый огонь, поэтому никогда не пользуются свечами.
Уже на улице я стиснул зубы от нового приступа мутной досады. Нашел время и место сверкать познаниями. Тоже мне знаток бесского искусства. Надо было еще лекцию прочесть на тему «Хороший торговец антиквариатом должен знать, что не все серебро блестящее, или как под неприглядной внешностью распознать сокровище». Незачем было вообще сюда соваться.
С остервенением я поскреб пылающие щеки и потер щиплющие глаза, а потом, выудив из кармана баллончик с личиной, вчитался в этикетку: «Перед нанесением желательно смазать кожу любым питательным кремом». Вздохнул и поболтал упаковкой, прислушиваясь к плеску. Еще больше половины осталось. Можно навестить пару-тройку магазинов. Только, подозреваю, результат будет тот же.
Вообще зря я опасался, что на меня набросятся стражи порядка, едва я попытаюсь продать находящийся в розыске предмет. Конечно, времени прошло мало, и никто еще не успел толком сориентироваться, да и описание гобелена Магриц придержал, но такой унылой апатии я не ожидал. Из первого антикварного магазина меня выпроводили, не позволив и рта открыть. Во втором выслушали без интереса и, мельком оглядев гобелен, сухо посоветовали отнести его в ломбард или комиссионную лавку. В третьем предложили примерно одну тысячную от его стоимости с условием оплаты эксперта из моего кармана. Никто не всплескивал руками в восхищении, и никто не бросался вызвать полицию. Вряд ли все они были некомпетентны, скорее никому просто в голову не приходило рассмотреть во влажном, темном полотне редчайшую вещь. Тем более в районе, где привыкли иметь дело с добропорядочными гражданами.
Поэтому я навестил еще парочку антикварных лавок рангом помельче и подальше от центра. Потом еще…
Город надевал ожерелья ночной иллюминации, затмевая и растворяя мерцание звезд на небе. Перебирал бусы придорожных фонарей, нанизанных на нити дорог. Перекатывал торопливо потоки автомобильных фар. Смешивал коктейли из ярко полыхающих разноцветных реклам и молочных оттенков витрин. Выкладывал мозаику из освещенных окон домов.
Улицы затопили люди, беззаботные и серьезные, целеустремленные и лениво дефилирующие, послушные постепенно тающему зову рекламы, все больше молодые с виду или кажущиеся такими в лукавой игре городского освещения.
– Эй, парень, не желаешь? – от сумрака отпочковалась неразборчивая фигура, ухитряющаяся оставаться смутной даже в сиянии витрины соседнего гастронома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75