– В таком случае нам придется отказаться от рационального взгляда на мир. И снова возвратиться в Эпоху Чудес.
– Совершенно верно. Мне бы не хотелось считать, что моя жизнь ученого была пустой тратой времени. Поэтому я склонен придерживаться теорий, которые сохраняют хоть толику рациональности. Третья гипотеза: другая вселенная.
– Подобная мысль и мне приходила в голову, – замечает Лиза Дурнау.
– Если кто-то и знает, что там, в Поливерсуме, творится, то это ты. Результатом Большого Взрыва стало не только расширение, но и разделение вселенной на ряд отдельных вселенных, и в каждой из них имеются свои физические законы, слегка отличающиеся от законов во всех остальных мирах. Существует определенная вероятность того, что есть по крайней мере еще одна вселенная с Аж, Лаллом и Дурнау.
– Увиденных семь миллиардов лет назад?
– Все дело в разных физических законах. Время движется быстрее.
– Гипотеза номер четыре…
– Четвертая гипотеза: все это – лишь игра. Точнее, имитация. В своей основе физическая реальность представляет собой некий набор правил и вариантов их применения – применения тех простых программ, из которых и возникает вся немыслимая сложность. Компьютерная виртуальная реальность выглядит точно так же… Всю свою жизнь я говорю о чем-то подобном, Лиза. Но здесь-то собака и зарыта. Мы оба – подделки. Повторные прогоны на конечном компьютере в Пункте Омега в конце пространства-времени. Всегда будут шансы в пользу того, что наша реальность всего лишь повторной прогон, а не оригинал.
– И в системе появились ошибки. Наш таинственный астероид возрастом в семь миллиардов лет…
– Некий новый поворот сюжета.
Мимо проходит продавец чая. Он покачивает электрическим самоваром из нержавеющей стали и распевает мантру: чай, кофе… Томас Лалл покупает у него чашку свежего чая.
– Не представляю, как ты можешь пить эту дрянь, – говорит Лиза.
– Гипотеза номер пять. Для загадочного артефакта внеземной цивилизации астероид несколько громоздок. Мне приходилось видеть более убедительные образцы вещей подобного сорта в «Городе и деревне».
– Мне кажется, я поняла, что ты хочешь сказать. Складывается впечатление, что мы могли создать нечто подобное, если бы хотели направить послание самим себе.
– Нечто такое, что никак нельзя проигнорировать. Астероид, который может столкнуться с Землей, но в самый последний момент сходит с опасной орбиты.
Лиза задумывается.
– Это что-то из нашего будущего.
– Думаю, из очень недалекого. Полагаю, нечто подобное будет вполне достижимо через какую-нибудь пару столетий.
– Значит, мы имеем дело с предупреждением?
– Зачем же еще отправлять что-либо назад? Только для того, чтобы изменить историю. Наши прапрапраправнуки столкнулись с чем-то таким, с чем они не в состоянии справиться. Но вот если бы им можно было вернуться на парочку столетий назад и кое-что изменить…
– Не могу себе представить, с чем таким неразрешимым могли столкнуться потомки, если они способны посылать подобные объекты в прошлое…
– А я могу, – перебивает ее Томас Лалл. – С последней страшной войной между людьми и сарисинами. К тому времени, о котором мы сейчас ведем речь, мы уже будем иметь дело с поколением десять, которое по своим возможностям в сто миллионов раз превосходит поколение три…
– Это значит, что они будут действовать на том же уровне, что и коды Вольфрама-Фридкина, которые лежат в основе нашей физической реальности, – говорит Лиза Дурнау. – А тогда…
– Они смогут непосредственным образом воздействовать на физическую реальность.
– Ты говоришь уже о настоящей магии. Боже, о магии!.. Господи, Лалл, у меня есть серьезные возражения. Во-первых, они ведь забросили его на семь миллиардов лет назад…
– Какая-то гравитационная аномалия превратила облако космической пыли в то, что сейчас является Солнечной системой. А пролетающая мимо черная дыра могла бы создать фикспойнт пространственно-временного туннеля. По крайней мере посылая свой артефакт так далеко во времени, потомки знали наверняка, что он нас найдет.
– Ну что ж, неплохо, Томас. Тогда попробуй ответить на это. Если данный артефакт рассматривать как послание, то оно, мягко говоря, несколько туманно. Почему бы просто не отправить нам нечто вроде «помогите, нас совсем затрахал Искусственный Интеллект, теперь по своим возможностям сравнимый с богами»?
– И каков, по-твоему, был бы результат? Нет, они рассчитывали на то, что к тому времени, когда мы сможем расшифровать послание, мы будем готовы действовать в соответствии с их пожеланиями.
– И все же ты не убедил меня, Томас. Даже при всем том, о чем мы сейчас говорим, при всех поколениях десять, пространственно-временных туннелях и при том, что, получив их послание, мы будем иметь фору перед ними, а они будут обречены, я все равно не могу понять самого главного: какое, черт возьми, отношение ко всему перечисленному имеем ты, я и восемнадцатилетняя девица, умеющая разговаривать с роботами?..
Томас Лалл пожимает плечами и широко улыбается, как бы говоря: не знаю, да это меня и не заботит. Подобная, столь характерная для него реакция всегда выводила Лизу из себя во время их бесчисленных дискуссий в прошлом.
Лалл демонстрирует на экране похищенные им изображения изнанки черепа Аж.
– Теперь твоя очередь.
– Хорошо. Но для меня здесь нет никакой тайны. Просто подтверждение. Тайна только в том, как девушке удалось остановить роботов авадхов. Итак, когда мы отбросим магию и Господа Бога, у нас останется чистая техника. И то, что там у нее внутри, тоже чистая техника, позволяющая человеческому мозгу вступать в непосредственный контакт с машиной. Она их просто «взломала».
– Никакого Бога, никаких богов, – повторяет Томас Лалл.
Лиза чувствует, как судно дрожит, замедляя ход и приближаясь к переполненным пристаням Патны. Сквозь стекло она видит безликие промышленные строения громадного города.
– Кстати, что она может видеть? Информационный ореол вокруг людей и предметов. Она видит птицу и тут же сообщает ее название и вид. Вообще-то это очень напоминает справочник «Птицы юго-западной Индии». На железнодорожной станции она говорит каким-то старикам, что их сын арестован, объясняет, на какой поезд нужно сесть, какого адвоката нанять, что, в свою очередь, очень похоже на уголовную хронику, на страницы ахмедабадской «желтой» прессы и на расписание мумбайской железной дороги. Другими словами, она очень смахивает на человека, мозг которого подключен к интернету.
Лиза легким движением касается призрачных изображений на «Скрижали».
– Вот в чем вся суть ее тайны. Я не знаю, кто она такая. Не знаю, каким образом Жан-Ив и Анджали впутались в эту историю, но знаю наверняка, что кто-то взял девушку и сделал из нее подопытного кролика, некую чудовищную экспериментальную модель для создания новой интерфейсовой технологии «человеческий мозг – машина».
Пассажиры зашевелились, собирая пожитки. Их недолгое путешествие по реке закончено, теперь им предстоит столкнуться с новым, незнакомым, чужим городом.
– До этого момента, Лиза, я с тобой согласен практически по всем пунктам, – говорит Томас Лалл. – Но здесь, как мне кажется, дело обстоит прямо противоположным образом.
Данная система создана не для взаимодействия человека с машиной. Мы имеем дело с системой, предназначенной для взаимодействия машины с человеческим мозгом. Аж – сарисин, вложенный в человеческое тело. Она первый и последний посланник третьего поколения человечеству. Вот по какой причине, как я полагаю, мы все трое находимся в Скинии. Нам послано предсказание. Назначена встреча.
Она – сирота в городе богов и потому никогда не бывает одинока. Боги стоят у нее за спиной, боги кружат вокруг головы, боги мельтешат у ног, боги раскрываются перед ней, словно миллионы дверей. Она поднимает руку, и десять тысяч богов разлетаются, чтобы собраться вновь. Все здания, все машины, все фонари и неоновые рекламы, все уличные алтари и светофоры полны богов. Она бросает взгляд туда, и ей открываются мельчайшие подробности в правах владельцев фатфатов, даты рождения и адреса водителей, номера их страховых свидетельств, банковских счетов, свидетельств об образовании, детали их уголовного прошлого, экзаменационные оценки детей и размеры обуви жен. Боги выходят один из другого, как в детских играх. Боги проникают один в другого, словно золотые нити, вплетаемые в шелк на ткацком станке. На ночном горизонте за золотистой дымкой усыпанная драгоценностями корона из божеств. Посреди шума и грохота автомобилей, звука сирен, человеческих криков, оглушительной музыки ей отчетливо слышен шепот девяти миллионов богов.
Здесь опасно, предупреждает ее бог переулка, отходящего с ярко освещенной улицы с чайными барами и закусочными. Она останавливается, как только слышит нарастающий рев мужских голосов, несущийся по узкому переулку. Впереди с яростными криками идут студенты-карсеваки. Она выбирает одного из пространства, заполненного богами. Это Мангат Сингал, студент инженерно-механического факультета Бхаратского университета. В течение трех лет он состоит оплачиваемым членом молодежного движения шиваджистов. Дважды арестовывался за участие в беспорядках на развязке
Саркханд. У его матери диагностирован рак гортани, возникший в результате неумеренного курения: скорее всего еще до окончания нынешнего года она опустится в священные воды Ганга. Иди туда, говорит ей бог у стоянки такси и показывает «марути», который находится на соседней улочке, но едет сюда. В чайных лавочках продавцы в панике сворачивают свою торговлю. Она слышит звон стойки, которую разбили карсеваки. Ущерб оценивается в двадцать тысяч рупий, сообщает ей бог страхования мелкого бизнеса. Однако названная сумма не выплачивается в случае причинения ущерба в ходе политических беспорядков. Ты дойдешь до своего такси через тридцать пять секунд. Здесь сверни налево. И она оказывается в нужном месте в тот момент, когда «марути» поворачивает из-за угла и останавливается, повинуясь ее жесту.
– Туда нельзя ехать, – говорит ей водитель, когда она называет ему адрес в районе трущоб.
– Я хорошо заплачу вам. – Торговый автомат здесь направо, сообщает бог магазинов. – Остановите здесь.
Карточка проходит в автомат легко – без всякого кода, без всяких вопросов, без какого бы то ни было сканирования. Сколько тебе нужно? – спрашивает бог электронной банковской системы. Она задумывает пятизначное число. Деньги так долго выходят из щели, что она начинает бояться, как бы водитель не уехал в поисках более надежного клиента. Но бог видеокамер, установленных на улицах, сообщает, что такси с номером VRJ117824C45 все еще ждет. Она забирает толстые пачки денег из банкомата и направляется к машине.
– Этого с вас будет достаточно?
Она сует горсть банкнот в лицо водителю.
– Детка, да за такие деньги я довезу тебя до Дели…
Водитель любит поболтать. Кругом беспорядки. Им бы только предлог найти. Только бы не учиться. А вот когда дело дойдет до поиска работы, тогда они пожалеют, да будет уже поздно. А вы, кажется, были замешаны в уличных беспорядках?.. Нет, молодой человек, мы не берем на работу хулиганов и головорезов. А Саджида Рана, наш премьер-министр? Кто бы мог подумать! Убита собственным охранником. Мама Бхарата. И что мы теперь будем делать? Об этом кто-нибудь подумал?.. И да помогут нам боги, когда мы уже не сможем больше сопротивляться, ведь авадхи катком прокатятся по нашим телам…
Аж наблюдает за тем, как боги громадными эскадронами, подразделениями и отрядами собираются у нее за спиной, образуя над городом светящееся полушарие. Она хлопает водителя по плечу. Тот от неожиданности чуть было не врезается в какой-то сарайчик из кирпича и пластика.
– С вашей женой ничего не случилось, она в безопасности и нынешнюю ночь проведет у матери, а как только все уляжется, вернется домой…
Вскоре после этого она выходит. Здесь богов совсем мало. Примерно столько же, сколько и звезд на здешнем ночном небе. Они в основном роятся вокруг больших желтых натриевых светильников на главных проспектах, над автомобилями, которые мчатся под дождем. Мерцанием они выдают свое присутствие вдоль коммуникационных кабелей, но трущобы дальше темны, лишены их священного присутствия. Шепот богов влечет Аж в темноту. Мир живет своей жизнью, город пылает огнями, но трущобы должны спать. Испуганное изумленное лицо взирает на нее из круглосуточной чайной. У продавца такой вид, словно он увидел джинна, явившегося из вихря. Иди до тех пор, пока не дойдешь до высокой опоры электропередачи, шепчет ей бог кабельного канала «Эм-ти-ви-Азия» с бледно-голубого экрана. Божества свисают с перекладин электрических мачт, словно листья с деревьев. Налево, говорят они. Туда, где две ступеньки ведут вниз и где вход прикрывает пластиковая тара из-под удобрений. Невозможно заблудиться даже в такой вонючей темноте, если твои провожатые – боги. Она чувствует контуры какой-то лачуги. Кусок пластика, заменяющий дверь, скрипит от ее прикосновения. Внутри кто-то просыпается. Именно сюда ведет ее информация из базы данных ДНК. Закат за спиной Аж озарен серовато-тусклым свечением, пробивающимся сквозь сияние богов. Аж поднимает пластиковый мешок и, пригнувшись, заходит внутрь.
Они кричат и стучат в двери целых двадцать минут, но добрый доктор Нанак сегодня не принимает посетителей. Двери опечатаны, люки задраены, на окнах ставни с большими медными замками. Томас Лалл стучит кулаком в дверь серого цвета.
– Ну же, открывай, черт тебя дери!..
В конце концов он начинает бросать в зарешеченные окна все, что попадает под руку. Лужицы на серой палубе становятся все больше и больше: дождь продолжает идти. Происходящее привлекает внимание австралийцев с соседней баржи. Два парня лет двадцати с небольшим в обтягивающих штанах до колен спускаются по трапу. Вода стекает с их светлых волос, но они идут под дождем так, словно это совершенно естественно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88