Но господин Нандха ничего этого не видит. Он сидит у затонированного окна, полностью погрузившись в виртуальные страницы «Бхарат таймс». Статьи и видеорепортажи проносятся над столом – лайтхёк вводит данные прямо в зрительные центры его мозга. А в слуховом центре звучит Монтеверди, «Вечеря Пресвятой Девы», в исполнении венецианской «Камераты» и хора Святого Марка.
Господин Нандха очень любит музыку итальянского Возрождения. Господин Нандха обожает любую музыку европейской гуманистической традиции. Господин Нандха считает себя человеком Ренессанса. Поэтому о чем бы он сейчас ни читал – рассуждения о возможной войне, репортаж о демонстрации у статуи Ханумана или сообщение о предполагаемом строительстве станции метро у Старкханда, последние скандалы и светские сплетни, спортивные новости, – сокровенная часть зрительной коры его больших полушарий, та, которой никогда не сможет достичь лайтхёк, любуется piazza и campanile Кремоны семнадцатого столетия.
Господин Нандха никогда не бывал в Кремоне. Он вообще никогда не бывал в Италии. Воображаемые картины Кремоны – суть кадры, взятые из планетарного телеканала «История», перемежающиеся с собственными воспоминаниями господина Нандхи о Варанаси, его физиологической родине, и о Кембридже, его родине интеллектуальной.
Поезд пролетает мимо сельского кирпичного завода. Дым от печей для обжига и сушки лежит поверх слоя тумана. Ряды сложенных кирпичей производят впечатление развалин какой-то так и не появившейся на свет цивилизации. Внизу стоят дети: они смотрят на проносящийся мимо поезд, подняв руки в молчаливом приветствии, завороженные невероятной скоростью. Состав убегает вдаль, и дети устремляются к линии в поисках монеток-пайса, которые при его приближении заложили в стыки рельсов. Скоростные экспрессы вдавливают монетки в рельс. Конечно, на монетку можно что-нибудь купить, но может ли какая угодно покупка сравниться с возможностью увидеть, как монета становится мутным пятнышком?..
Проводник, покачиваясь, проходит по вагону.
– Саиб?..
Господин Нандха протягивает ему чайный пакетик, покачивающийся на нитке. Проводник кланяется, берет пакетик, опускает его в пластиковую чашку и наливает кипяток из специального приспособления. Господин Нандха вдыхает аромат чая, кивает и передает проводнику влажный горячий пакетик. Господин Нандха страдает от грибковой инфекции. Чай – аюрведический, приготовлен по его собственной рецептуре. Господин Нандха также старается избегать злаковых, фруктов, пищи, при приготовлении которой использовался процесс брожения (включая алкоголь), а также соевых и молочных продуктов.
Ему позвонили в четыре часа утра. Господин Нандха только что уснул после приятных занятий любовью со своей прелестной женой. Он попытался встать, не потревожив ее, но она никогда не могла спокойно спать, когда супруг бодрствовал, и потому тоже поднялась, принесла его дорожную сумку, за которой по ее указанию внимательно следил слуга, постоянно наполняя свежими продуктами. Она проводила мужа до министерского автомобиля.
Машина обогнула привокзальную площадь, запруженную фатфатами и рикшами, ожидающими прихода поезда из Агры, и подвезла господина Нандху, минуя ту часть станции, где происходила сортировка вагонов, прямо к платформе, у которой ждал длинный блестящий состав скоростного электропоезда. Чиновник Бдаратской железнодорожной компании проводил важного пассажира к зарезервированному для него месту в зарезервированном для него вагоне. Тридцать секунд спустя поезд туманным призраком скользнул за пределы вокзала Каши. Все триста метров его длины были предоставлены в полное распоряжение Сыщика Кришны.
Господин Нандха в воспоминаниях возвращается к занятиям любовью с женой и вызывает ее на своем палме. Она появляется в зрительных зонах мозга. Он не удивляется, увидев ее на крыше. С тех пор как начались работы по разведению сада, Парвати все больше времени проводит на самом верху их дома. За бетономешалкой, кучами блоков, мешками с компостом и трубами для увлажнителя почвы господин Нандха видит зажигающийся свет в окнах квартир в домиках, расположившихся на узких улочках. Цистерны с водой, солнечные батареи, спутниковые антенны, ряды гераней в горшках вырисовываются на фоне тусклого туманного неба. Парвати закладывает за ухо выбившуюся прядку волос, искоса бросает взгляд в «бинди».
– Все в порядке?
– Все хорошо. Я приезжаю через десять минут. Просто захотелось тебе позвонить.
Она улыбается. Сердце господина Нандхи замирает.
– Спасибо, это так приятно… Тебя беспокоят твои дела?
– Нет, обычная экскоммуникация. Нам необходимо взять все под контроль до того, как распространится паника.
Парвати кивает, прикусив нижнюю губу. Она делает так всегда, когда задумывается над какой-нибудь важной проблемой.
– А чем ты будешь заниматься сегодня?
– Ну, – отвечает она, оглядываясь на сад, – появилась одна идея. Только, пожалуйста, не сердись, но, как мне кажется, нам не нужно так много кустов. Я бы предпочла овощи. Несколько грядок бобов, томаты, перец. Они будут очень мило выглядеть. Может быть, следует посадить даже бхинди и бринджал. И травы – я обожаю выращивать травы: тулси, кориандр и хинг.
Сидя на своем месте первого класса, господин Нандха улыбается:
– Настоящая маленькая городская фермерша.
– О, тебе не придется за меня краснеть. Всего несколько грядок, пока мы еще не переехали в загородный дом. Я смогу выращивать те самые овощи для салатов, которые тебе нужны. Это сэкономит массу денег, ведь их привозят на самолетах из Европы и Австралии, я сама видела этикетки. Ну как, ты согласен?
– Как пожелаешь, мой цветок.
Парвати хлопает в ладоши от восторга.
– О, хорошо! Знаешь, я уже набралась наглости запланировать поход с Кришаном к торговцу семенами.
Господин Нандха часто задается вопросом, правильно ли он поступил, привезя очаровательную жену в жестокое и лицемерное общество Варанаси, привел простенькую сельскую девушку туда, где гнездятся кобры. Все те игры, в которые склонны были играть жители города – его коллеги, те, кого он считал равными себе, – ужасали его. Перешептывания, многозначительные взгляды, слухи, все всегда так любезны, так воспитанны, но постоянно наблюдают, взвешивают, измеряют. Очень ненадежное равновесие добродетели и порока. Для мужчин в этом нет ничего страшного. Ищи себе жену такую, какую сможешь, если вообще сможешь. Но господин Нандха нашел себе жену гораздо лучше многих, лучше, чем Арора, его начальник в министерстве безопасности, лучше, чем большинство его современников. Хороший прочный брак Каяста-Каяста, однако, похоже, старые условности более не имеют значения в новом Ранапуре. Жена Нандхи? А вы слышали акцент? А вы видели руки? А как насчет цветов, которые она предпочитает, а стиль одежды? И вообще, знаете ли, она не умеет разговаривать. Вообще не умеет. Ей просто не о чем говорить. Открывает рот, и оттуда с жужжанием вылетает муха. Сразу видно, глухая деревушка или маленький городок. Захолустье. До сих пор боится сесть на унитаз – влезает на него с ногами.
Господин Нандха чувствует, как сжимаются у него кулаки от гнева при мысли о том, как Парвати закручивает водоворот этих жутких салонных игр с перешептываниями «мой муж то-то…», «мои дети там-то…», «мой дом такой-то…». Ей не нужен загородный домик, два автомобиля, пять слуг и дизайнер. Подобно всем современным невестам, Парвати прошла необходимую финансовую проверку и генное сканирование, по их брак всегда был союзом, основанным на уважении и любви, а вовсе не результатом прыжка за первой приглянувшейся приманкой на дарвинистском брачном рынке Варанаси. В былые времена женщина приходила в семью с приданым. Мужчина считался благословением, он был сокровищем. Это создавало определенные проблемы. И вот теперь, по прошествии более чем четверти века применения эмбриональной селекции в тихих, не слишком бросающихся в глаза пригородных клиниках, мужское население среднего класса в Бхарате по численности в четыре раза превосходит женское. Господин Нандха чувствует изменение в скорости экспресса. Поезд замедляет ход.
– Любовь моя, мне нужно выходить. Мы подъезжаем к Наваде.
– Тебе там ничего не угрожает? – спрашивает Парвати. Глаза ее широко открыты: она так боится за мужа.
– Что мне может угрожать? Я исполнял десятки подобных поручений.
– Я люблю тебя, супруг мой.
– Я люблю тебя, мое сокровище.
Супруга господина Нандхи исчезает из его зрительных зон. Я сделаю это для тебя, думает он. Я буду думать о тебе, когда расправлюсь с ним.
Миловидная женщина-джемадар из местного отделения Гражданской обороны встречает господина Нандху на нижней платформе. Два ряда джаванов сдерживают зевак с помощью бамбуковых дубинок. Здесь же находится и эскорт.
Навада – агломерат, образовавшийся из четырех грязнущих городишек. Однажды прямо с небес на них посыпались крупные гранты на развитие, на строительство дорог, в кратчайшее время были возведены заводы, центры связи и «фермы данных». Стоит лишь соединить все кабелем и спутниковой связью, подключить к единой энергосистеме, и проект начнет приносить вам горы рупий. Именно здесь, среди рифленого алюминия и карбоновых конструкций строек Навады, творится будущее Бхарата, а вовсе не там, где взмывают ввысь небоскребы Ранапура. В армейском «хаммере» господин Нандха проносится мимо небольших магазинов и автомастерских. Он чувствует себя наемным убийцей, въезжающим в город. Скутеры с деревенскими девицами, примостившимися на задних сиденьях, отскакивают с дороги.
Эскорт сворачивает на узкую улицу между двумя спусками, своими сиренами освобождая путь для автомобиля, везущего господина Нандху. Столб линии электропередачи сгибается под тяжестью незаконных отводок. Сидящие на корточках женщины угощают друг друга чаем и завтраком рядом с громадным бетонным кубом без окон. Мужчины собираются кучкой – насколько позволяет геометрия квартала – покурить. Господин Нандха поднимает голову и смотрит на распростертые благословляющие длани солнечного энергоцентра «Энергия луча». Приветствие солнцу.
– Выключите сирены, – приказывает он миловидной женщине-джемадару, которую зовут Сен. – Эта штука обладает неким зачаточным разумом – по крайней мере на уровне животного. Она способна к выработке рефлексов.
Сен опускает окно и выкрикивает приказ. Сирены умолкают.
Автомобиль – настоящая душегубка. От пота брюки господина Нандхи прилипают к виниловому покрытию сиденья, но он слишком горд, чтобы подвинуться даже на дюйм. Он сдвигает хёк поближе к уху, устанавливает сенсорный преобразователь над зоной наилучшего восприятия и открывает коробку с аватарами.
Ганеша, Повелитель Благоприятных Начинаний, Устранитель Препятствий, восседающий в повозке, возносится над плоскими крышами и антеннами Навады, громадный, как грозовое облако. В руках он держит свои атрибуты: стрекало, петлю, сломанный бивень, клецку из рисовой муки и горшок с водой. В его выпирающем животе – вселенные киберпространства. Ганеша – это портал. Господин Нандха наизусть знает все шаги, необходимые для вызова каждой аватары. Движением руки он вызывает летящего Ханумана с его булавой и горой. Шива Натараджа. Бог Танца, на расстоянии одного шага от вселенского распада и возрождения. Темная Дурга, богиня праведного гнева: каждая из десяти ее рук сжимает оружие. Бог Кришна с флейтой и ожерельем. Кали Разрушительница с поясом из отрубленных рук. В воображении господина Нандхи божественные агенты министерства низко склоняются над крошечной Навадой. Они готовы. Они полны нетерпения. Они голодны.
Конвой сворачивает в служебный проезд. Несколько полицейских пытаются сдерживать толпу. Пространство запружено самыми разными средствами передвижения: здесь и карета «скорой помощи», и полицейская патрульная машина, и электроджип срочной доставки. Под передним колесом грузовика что-то лежит.
– Что здесь происходит? – требует объяснений господин Нандха, который проходит сквозь строй полицейских, высоко подняв министерское удостоверение.
– Сэр, у одного из рабочих с фабрики случился припадок, он выбежал на улицу и попал прямо под… – отвечает сержант. – Он кричал что-то о джинне… Джинн находится на фабрике и хочет ими всеми завладеть.
Вы называете его джинном, думает господин Нандха, осматривая место. Я называю его «мемом». Нематериальные репликаторы. Шутки, слухи, обычаи, детские считалки. Психовирусы. Боги, демоны, джинны, суеверия. То, что сейчас находится на фабрике, вовсе не сверхъестественное существо, не какой-нибудь дух огня, а вне всякого сомнения, просто нематериальный репликатор…
– Сколько внутри?..
– Двое мертвых, сэр. Была ночная смена. Остальным удалось бежать.
– Немедленно очистите зону от людей, – приказывает господин Нандха.
Джемадар Сен передает приказание джаванам. Господин Нандха проходит мимо трупа, лицо которого закрыто кожаной курткой, мимо дрожащего водителя грузовика, который сидит на заднем сиденье полицейского автомобиля. Господин Нандха осматривает место происшествия. В этом металлическом сарае производят макароны «тикка». Им владеет семейство эмигрантов из Англии, из Бредфорда. Возвращаются домой и создают новые рабочие места. В этом суть Навады. Макароны «тикка» вызывают у господина Нандхи чувство омерзения, но азиатская кухня в исполнении британской диаспоры – настоящий гвоздь нынешнего сезона.
Господин Нандха, прищурившись, смотрит на коробку телефонного кабеля.
– Пусть кто-нибудь перережет кабель.
Пока полицейский бегает в поисках приставной лестницы, господин Нандха находит менеджера ночной смены, толстого бенгальца, нервно цепляющего ногтем заусеницы на пальцах. Бенгалец источает сильный запах, который господин Нандха идентифицирует как аромат макарон «тикка».
– У вас есть сотовая или спутниковая связь?
– Да-да, внутренняя сеть сотовой коммуникации, – отвечает бенгалец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88