Впрочем, сейчас она считала врагами всех, кто подвергал опасности жизнь Ранда.
Лианна быстро изложила свой план.
* * *
Наступил рассвет, а Лианны все не было. Ранд с тоской смотрел на сероватый неяркий свет, проникающий в камеру сквозь решетку наверху.
Он пытался понять, почему она не позволила привести себя к нему. Ведь Батсфорд обещал передать его последнюю просьбу.
Возможно, ее просто не пустили, с отчаянием подумал Ранд. А может быть, Лианна не желает видеть человека, обвиненного в измене? Боже, неужели она совсем не любила его?
Но он не мог ненавидеть ее, потому что понял, что они с Лианной бессильны в борьбе между двумя воюющими нациями.
Ранд постарался сосредоточиться на других вещах. Интересно, что станет с его землями, титулом? Неужели все перейдет Жерве? Или Генрих пришлет другого англичанина, чтобы жениться на Лианне? О Господи, а как же Эймери? Ему не суждено будет увидеть, как растет его сын, как превращается в мужчину. Но, может, это даже еще и к лучшему, ведь все, что Ранд оставил своему сыну — запятнанное имя. Он уповал только на то, что однажды Эймери все-таки узнает правду и простит его.
Ранд подумал о своих людях… Что стало с ними? Они прибыли вместе с ним из Англии, отвоевали замок, сражались на его стороне. Но сейчас в труднейшую для него минуту бросили Ранда. Даже Роберт Батсфорд не пришел проститься с ним.
Ранд вспомнил всю свою жизнь и внезапно почувствовал глубокое сожаление. Он подумал о Дарби Грине, который умер, служа ему верой и правдой, а его голова оказалась посаженной на пику французского рыцаря. Ранд задумался о людях, убитых им во время кровавых походов, о мужчинах, которых он оторвал от своих семей. Ради чего все это делалось? Ради амбиций короля Генриха?
Какова же цена этому безумию? У Джека отняли пальцы, а возможно, и жизнь. Скоро и Ранду отсекут голову. И вся слава достанется жадным йоркцам.
Только сейчас он понял, что рыцарство изжило себя. Лианна однажды говорила ему об этом. Почему он тогда не прислушался к ее словам?
А сегодня ему придется принести самого себя в жертву идеалам королевства. Закрыв глаза, Ранд вспомнил увиденную им однажды казнь в Анжу. Палач сначала промахнулся и опустил топор не на голову жертвы.
Несчастный прошептал:
— Господи, сжалься надо мной!
Лишь следующие два удара прекратили его мучения. Но и тогда голова, словно не желая отделяться от туловища, продолжала держаться на одном сухожилии. Палачу пришлось перерезать его.
Ранд вздрогнул. «Господи, почему бы мяснику не быть палачом? Пусть моя смерть наступит мгновенно», — подумал он.
Мысли Ранда снова вернулись к Лианне. Большинство мужчин перед смертью вспоминают женщин, которых они любили и сжимали в своих объятиях. Но Ранд думал только об одной. Приближался рассвет, когда все приготовления, наконец, были завершены. Лианна стояла возле колодца посреди двора, остальные тоже заняли свои позиции. Никто не знал, что их ожидает: победа или смерть.
На стенах замка возле пушек, повернутых внутрь, суетился Шионг и двое его помощников, проверяя заряды и прицелы.
Лианна мысленно поторопила их: «Быстрее, пожалуйста, быстрее». Взгляд ее был прикован к окну над главной лестницей. Наконец, Бонни взмахнула белым платком.
Это означало, что Джеку и Батсфорду удалось схватить Жерве. Теперь предстояло позаботиться о рыцарях дофина.
По плану Лианна должна была взорвать во дворе самодельную бомбу, но произошла заминка: фитиль задымился и тут же погас. Проклиная все на свете, она попыталась сжечь его еще раз, и опять ничего не получилось. Лианна занервничала. Если рыцари раньше времени поднимут тревогу, то непременно схватят ее, и все пойдет насмарку.
Трясущимися от волнения руками, она все-таки подожгла фитиль и, подхватив юбки, со всех ног бросилась бежать к стене. Перепрыгивая через две ступеньки, Лианна оказалась наверху как раз в тот момент, когда прогремел взрыв.
В небо взлетел столб дыма и искр. Оглушительной силы звук потряс все вокруг. В конюшнях испуганно ржали лошади, громко лаяли встревоженные собаки.
Рыцари дофина, не понимая, что происходит, выскакивали из казармы; обитатели замка тоже высыпали во двор. Кто-то кричал, что ослеп, кто-то умолял о пощаде.
Лианна торопливо спустилась во внутренний дворик. Глаза ее щипало от дыма, горло горело. Кашляя, она пробиралась к колодцу.
Наконец дым немного рассеялся, и Лианна услышала, как все удивленно ахнули.
— Она воскресла из мертвых, — прошептал кто-то в толпе.
Люди суеверно крестились и падали на колени. Лианна понимала их состояние. Ведь Жерве уверял, что их госпожа умерла. И теперь изумленной толпе казалось, что она возникла из дыма.
В это время во двор спустились Джек и Батс-форд, которые крепко держали Жерве.
Увидев Лианну, Мондрагон выругался и заорал своим людям:
— Остановите же их, глупцы!
Рыцари бросились было к нему, но в этот момент со стены раздался голос.
— Не стоит рисковать из-за Мондрагона.
Все как один посмотрели наверх: четыре металлических глаза грозно уставились на них, заставив замереть на месте. Шионг тоже был начеку: его аркебуза целилась точно в голову Жерве.
Воспользовавшись замешательством рыцарей дофина, Джек привязал Мондрагона к журавлю колодца и прорычал, потирая раненый бок.
— Одно движение, и ты превратишься в мокрое место.
По толпе пробежал испуганный ропот.
Во двор в алом платье выскочила Маси и попыталась прорваться к мужу.
— Жерве! О Боже…
Но Гай с проклятием удержал ее на месте.
Батсфорд показал Лианне сверток.
— Плащ Ранда, — ликующе произнес он. — И королевская печать!
— Постройтесь! — завопил Джек, обращаясь к рыцарям Мондрагона. — И марш в амбар!
Один из них встал в позу.
— Мы не собираемся подчиняться сопливому английскому калеке.
Джек поднял вверх изуродованную правую руку.
— Эта покалеченная кисть держит вашу судьбу, — сказал он, указывая на пушки на стене, смотревшие прямо на них.
— Прекратить! — голос Жерве дрожал от страха. — Делайте то, что он говорит. Я приказываю вам подчиниться англичанину.
Рыцарь перевел взгляд с Мондрагона на Джека и неожиданно выхватил из ножен кинжал.
— Я не стану кланяться лучнику низкого происхождения.
Но Джек оказался проворнее. Неуловимый бросок ножом замертво свалил француза на землю.
— Сэр Джек Кейд, — с достоинством подчеркнул он. — А теперь быстро уносите в амбар свои вонючие шкуры.
Рыцари молча побросали оружие и в сопровождении Дилана и Джека удалились со двора.
Лианна посмотрела на рыцарей замка: Жан и его люди в нерешительности стояли возле конюшни. Некоторые из них знали госпожу с рождения и служили еще ее отцу. Кроме того, все они поклялись в верности Ранду. Но это были французы…
— Мы с вами, баронесса, — развеял сомнения Лианны Жан. — Мондрагон разоружил нас. Рыцари дофина обращались с нами как с последними подонками.
Она бросила на него благодарный взгляд, потом обеспокоенно взглянула на светлеющее небо.
— У нас в запасе только четыре часа, — сказала Лианна.
Господи, успеют ли они добраться до Агин-кура, прежде чем на голову Ранда упадет топор палача?
Жан стал отдавать приказы своим людям: конюхи заспешили в конюшню, Жофрей бросился опускать перекидной мост.
Бонни приняла озабоченный вид.
— Скоро прибудет барон. Ему не понравится, что вы сидите сложа руки, наведите здесь порядок, — служанка, а теперь леди рыцаря, она повелительным голосом произнесла: — Мы должны подготовиться к празднику. О, Роланд, выпусти из подвала того англичанина.
Разведчик Генриха, догадалась Лианна. Слава Богу, что Жерве не убил его.
Когда все приготовления к отъезду были закончены, Джек и Бонни проводили Лианну до ворот. Она обняла их.
— Лечи свою рану, Джек.
Он растроганно кивнул.
— Только привезите домой моего господина.
— Уберите со двора оставшиеся снаряды, — не удержавшись, напомнила Лианна.
Жерве привязали к седлу его же лошади. Батсфорд крепко держал поводья.
— Ты совершаешь огромную глупость, Лианна. Вся Пикардия могла бы быть в наших руках. Нам бы было хорошо вместе. Тебе и мне.
— То, к чему ты прикасаешься, не бывает хорошим, — отрезала она.
— Жерве!
К ним бежала Маси. Она судорожно вцепилась руками в мужа.
Лианна ожидала, что Мондрагон оттолкнет ее, но он наклонился, позволяя Маси обнять себя.
Занимался рассвет, и Лианна сделала Бате-форду знак трогаться в путь. Они поскакали на север, в Агинкур. Шионг и английский разведчик сопровождали их, ведя на поводу Шарбу.
Всю дорогу Лианна молила Бога, чтобы успеть вовремя и спасти мужа.
Жерве ехал с каменным лицом. Но что-то в его взгляде внушало страх.
* * *
Холодное осеннее солнце стояло уже довольно высоко. Усталые охранники с безучастными лицами вывели Ранда из замка и сопроводили к месту казни.
— Предатель! Ублюдок! — неслось ему вслед. Из рядов сторонников герцога Йоркского раздавался свист.
— Энгуиранд Сен Таш, — произнес чей-то четкий уверенный голос. — Скоро мы увидим, как эта земля обагрится твоей предательской кровью.
Ранд не обращал ни на кого внимания.
Бледный напряженный король сказал ему на прощание:
— Я сожалею, Ранд, — казалось он внезапно постарел на несколько лет. — Я не любил тебя так же сильно, как твоя жена.
— Сегодня справедливость должна восторжествовать, — удовлетворенно заметил какой-то йоркширец.
Возле наскоро сооруженной плахи весь в черном стоял палач. Его острый топор зловеще блестел на солнце.
Ранд молча слушал монотонные причитания священника. Он не боялся смерти, заранее подготовив себя к ней. Теперь внутри у него была одна пустота. Ранд вообще ничего не чувствовал.
Когда появился второй священник, Лонгвуд опять подумал о своем одиночестве. Где Батсфорд? Где Лианна? Ранд хотел увидеть ее перед смертью, помириться с ней, но она лишила его даже этого. Ранд окинул рассеянным взглядом собравшихся на казнь и заметил какое-то движение позади строя рыцарей. «Все они жаждут моей крови, — подумал он. — Неужели вчерашнего дня оказалось недостаточно?»
Ранд посмотрел на короля. В это время к Генриху подошел посланник, и он со своей свитой исчез из поля зрения, заслоненный толпой зрителей. Йоркширцы старались протиснуться поближе к месту казни. Да, действительно, им было мало восьми тысяч жизней.
Ранд вытянул шею, чтобы в последний раз увидеть поля и леса. Но внешний мир оказался уже закрыт для него стеной жаждущих крови людей, плотной толпой обступивших Лонгвуда.
Он обреченно закрыл глаза, слушая сквозь бесконечное бормотание священника отдаленные крики и топот копыт. Очевидно, зрители все прибывают. Ранд усмехнулся. Совсем немногие интересовались его жизнью, зато сотни хотят посмотреть, как он умирает.
Кто-то положил руки ему на плечи. Ранд медленно открыл глаза: рядом стоял палач.
— Ваш воротник, сэр, — глухо произнес он под своим капюшоном, касаясь ворота туники Ранда.
Лонгвуд потянулся помочь ему: чтобы сразу же чисто отсечь голову, нужно открыть шею. По телу Ранда пробежала дрожь, когда холодный осенний ветерок коснулся его кожи.
— У меня нет денег, чтобы заплатить тебе, — сказал он.
— Мне уже заплатили.
Интересно, кто же сделал это: сам король Генрих или йоркширцы?
— Постарайся как следует, — попросил Ранд.
Наконец священник закончил молитву на высокой ноте и отошел в сторону.
— Все готово, — сказал йоркширец.
Палач жестом указал на плаху.
Ранд решил умереть достойно. Он спокойно подошел к плахе и опустился на колени. Помощник палача положил ему на спину руку.
«Чтобы мое тело не двигалось перед ударом», — отрешенно подумал Ранд.
Лонгвуд начал читать молитву, с каким-то раздражением заметив, что шум вокруг него усилился. Господи, даже в такой момент ему не дают спокойно уйти в иной мир…
Неожиданно послышались какие-то голоса. Кто-то кричал, умолял…
Может, это ветер играет с ним злую шутку?! Этот голос… Сердце Ранда всегда слышало его, как бы тихо он ни звучал.
Тяжелая рука снова легла на его плече. Ранд посмотрел на палача, с удивлением заметив в его глазах и движениях какую-то нерешительность. Ему даже показалось, что тот уже не так крепко сжимает свой топор.
— Пустите ее, — произнес кто-то. — Бог милостив…
Палач смотрел куда-то поверх головы жертвы.
Охваченный безумной надеждой, Ранд вскочил на ноги и оглянулся.
Лианна.
Она приближалась к нему словно неземное видение, окруженное серебристым сиянием, потом смеясь и плача одновременно бросилась на шею Ранду.
— Я люблю тебя, — сказала Лианна. — Я люблю тебя и пришла сказать тебе об этом.
Его сердце готово было выскочить из груди от радости. Он крепко обнял жену: Лианна пахла ветром и лесом. Потом Ранд наклонился и поцеловал ее.
— Ах, Лианна, ты выбрала странное время, чтобы, наконец, сказать мне об этом. Повтори еще раз, что любишь меня.
— Я люблю тебя, — сказала она по-английски, затем по-французски. — Я люблю тебя и готова кричать об этом на всех языках.
Ранд смотрел на Лианну и вспоминал ту осторожную девушку, какой она была, когда они впервые встретили друг друга. Теперь перед ним стояла сильная решительная женщина, которая говорила о своей любви также легко и свободно, как в свое время о пушках и порохе.
Он нежно коснулся ее щеки. Лианна изучала любовь всем своим существом, а эта улыбка могла бы спустить на землю богов. Ранд унесет ее образ с собой в могилу.
— Я люблю тебя, Лианна, и теперь могу умереть спокойно, зная, что ты ответила на мою любовь. Расскажи Эймери обо мне, когда он подрастет…
Она отпрянула.
— Боже мой, ты не умрешь! Неужели я рисковала свой жизнью только для того, чтобы услышать, что ты собираешься спокойно умереть?
Ранд в смятении всматривался в глубину ее серебристых глаз.
— Что ты хочешь этим сказать?..
— Пойдем скорее от этого ужасного места, — Лианна потянула его за рукав.
Он обвел взглядом окружавших их рыцарей.
На лицах одних читалось облегчение, на других — негодование.
— Любимая, я не свободен, я не могу уйти отсюда, — сказал Ранд.
— Вы — свободны, милорд, — прозвенел чей-то голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57