— Пока не произведут разведку местности, все остаются на кораблях. И никакого разбоя, — напомнил он. — Никакого грабежа крестьян, никакого насилия над женщинами, — при этих словах Генрих выразительно посмотрел на развратного Эдварда Йоркского. — И никаких излишеств. Люди Хар-флера находятся под моим покровительством. Мы служим великим целям, а не своей корысти.
Ранд глубоко вздохнул и тут же поморщился: теплый ветер доносил с болот гнилостный запах. В его душе кровоточила нанесенная Лианной рана.
— А ты вместе со своей женой должен покинуть корабль в течение часа, — обратился к Ранду король. — Ее присутствие вносит сумятицу.
Ранд молча кивнул. Слухи о красоте Лианны и ее смелом обращении с Генрихом облетели весь флот.
Но все, кто восхищался его женой, конечно же, не подозревали о жестокости и бессердечности Лианны, с горечью думал Ранд.
— Скачи что есть духу в Буа-Лонг и удержи для меня замок любой ценой, — сказал Генрих. — От успеха этого предприятия зависит наша дальнейшая судьба, а может, и исход всей войны.
Рука короля так долго покоилась на плече Ранда, что он сумел в полной мере ощутить весь груз ответственности за данные когда-то обещания. Ранд твердо посмотрел в глаза Генриху, который в свое время мог бы умереть, не окажись он поблизости от заговорщиков со своей арфой. Длинные изящные пальцы короля напомнили Ранду о том, что когда-то именно эта рука посвящала его в рыцари, вручила ему шпагу.
Он вспомнил о Лианне и о ее невыполнимом требовании.
— Я удержу для вас замок, Ваше Величество.
— Да благословит тебя Бог, Ранд.
Они обменялись крепким рукопожатием.
* * *
Все сто миль от Харфлера до Буа-Лонга, которые им пришлось преодолеть верхом на лошадях, Лианна глубоко страдала. Ее душа разрывалась на части от любви к Ранду и необходимостью защищать интересы Франции.
В Фекане, в небольшой таверне, больше похожей на лачугу, они узнали, что к королю Карлу вернулся здравый смысл и он отдал приказ готовиться к войне.
А для Лианны стало открытием, что Ранд способен впасть в такое непробиваемое молчание, что порой ей казалось, что он спит в седле.
В Аркезе, на переправе через реку им сообщили, что Генриха ожидают в Булони, и поэтому Карл д'Алберт, главнокомандующий Франции, приказал стягивать туда войска.
А Ранд с удивлением обнаружил, что Лианна может длительное время скакать без передышки, совсем как заправский воин. За всю дорогу он не услышал от жены ни одной жалобы.
В Гамашезе, где они скрывались в монастыре, до них дошли слухи, что во много раз возросли налоги с населения в королевскую казну и что герцог Бургундский отказался присоединиться к Арманьяку и находится сейчас в своем дворце в Льеже.
Ранд убедился, что, несмотря на безумное требование Лианны предать английского короля, он все еще любит ее.
Лианна тоже поняла, что несмотря на настойчивое стремление Ранда передать Буа-Лонг в руки английского короля, она по-прежнему любит своего мужа.
Лианна украдкой взглянула на Ранда и увидела, что он также наблюдает за ней. Она догадывалась, что они думали все это время об одном и том же. Когда-нибудь войне придет конец. Как им жить друг с другом, что ожидает их в будущем?
— Вот мы и дома, — тихо сказала Лианна.
— Дома, — словно это повторил Ранд. — Однажды я подумал, что этот замок, действительно, стал моим домом.
Она почувствовала острую боль в груди, потому что в его словах была правда. Картины прошлого, одна за другой, проплыли перед ее мысленным взором: вот они вместе сидят за столом, предаются безудержной страсти в их спальне, играют со своим сыном. Буа-Лонг был для них настоящим домом, когда Лианна и Ранд радовались первому зубу Эймери, когда сажали вишневое дерево или засыпали в объятиях друг друга.
Теперь сын находился в Англии, а его родители хоть и оставались по-прежнему вместе, но сердца их были врозь.
— Буа-Лонг все еще мой дом, — тихо проговорила Лианна. — Это ты стремишься превратить его в английский бастион.
— Только для того, чтобы не превращать замок во французские развалины.
Их взгляды скрестились, а руки решительно сжались в кулаки.
Когда Ранд и Лианна вошли в замок, их сердца отказывались стучать друг для друга.
Глава 20
Прошло две недели с тех пор, как они вернулись в Буа-Лонг. Лианна в одиночестве сидела у окна и занималась обычными хозяйственными подсчетами. В этом году, благодаря стараниям Ранда, урожай зерновых оказался значительно выше, чем в прошлом.
Лианна сосредоточенно перебрасывала бусины на счетах, потом неожиданно о чем-то задумалась, водя пальцем по подбородку. Раньше она довольно быстро справлялась с этой работой, не отвлекаясь на разные мелочи. Лианну ждали другие неотложные дела хозяйки замка, которые заполняли ее день. Но сейчас, когда сын находился далеко, а Ранд отвернулся от нее, все валилось из рук баронессы, она ощущала внутри себя пустоту.
Лианна узнала, что утрата любви переносится гораздо тяжелее, чем ее отсутствие.
* * *
На площадке для турниров Ранд приказал переставить столб для метания копья и попросил Роланда испытать новую мишень. Затем он повернулся к Пьеру и Жану, которые, дурачась, сражались друг с другом. В прежние времена Ранд живо интересовался всем этим и принимал самое активное участие в тренировках и поединках. Но сейчас у него ни к чему не лежала душа, Ранд страдал без веселых криков Эймери и нежных рук Лианны.
Он узнал, что даже иллюзия любви гораздо предпочтительнее ее отсутствия.
* * *
К неудовольствию Лианны, в отчете не оказалось цифр об урожае ржи с восточных полей. Лианна закрыла чернильницу и отложила в сторону бумаги, решив выяснить все у мужа. Ранд должен знать эти данные: он вел записи так же тщательно, как и Лианна. Правда, в последнее время муж не склонен отвечать даже на самые простые вопросы.
Мысль об этом болью отозвалась в сердце Лианны.
С сыном ее разделяло море, а с мужем разлучила война. Хотя она старалась не подавать виду, страдание разъедало душу Лианны, оставляя глубокие невидимые шрамы.
Отодвинув стул, баронесса поднялась и решительно направилась на площадку для турниров. Заметив мужа, она сделала ему знак рукой, и он медленно двинулся ей навстречу. Множество любопытных взглядов сразу же обратилось в их сторону. От обитателей замка трудно было что-то скрыть, слишком напряженными стали в последнее время отношения между супругами.
Не обращая никакого внимания на окружающих, Лианна невозмутимо произнесла:
— Я бы хотела поговорить с тобой об урожае ржи.
С непроницаемым выражением лица Ранд повел жену в сад, где над жимолостью лениво гудели пчелы и радовали глаз цветы позднего лета.
«Когда-то он научил меня любить красоту цветов», — с болью подумала Лианна, а вслух сказала:
— Мне нужны цифры урожая ржи.
— Я велю Батсфорду принести их тебе, — немного хрипло ответил Ранд. — Это все?
Их глаза встретились, и Лианна почувствовала, как у нее комок подступил к горлу.
— Пожалуйста, — тихо сказала она, не в силах остановиться. — Пожалуйста, не открывай Буа-Лонг королю Генриху.
Боль исказила лицо Ранда.
— Ты опять просишь меня о том, что я не в силах тебе дать, — нетвердой рукой он заботливо поправил светлую прядку волос у нее на виске. — Лианна, пусть армия пройдет незамеченной, — пытался убедить Ранд жену. — Ты — моя супруга. Ни один француз не осудит тебя за то, что ты выполнила волю мужа.
Разозленная и разочарованная его словами, она отрезала:
— Меня совершенно не интересует, что скажут другие. Я не смогу жить в мире сама с собой, если не попытаюсь остановить армию Генриха.
— А я не прощу себе, если не попытаюсь помочь ему получить корону Франции.
— Итак, мы по-прежнему находимся в тупике, — холодно заметила Лианна.
— Да.
Она с трудом сдержала готовые вырваться наружу слезы. Господи, неужели этот бесчувственный незнакомец и есть тот человек, который клялся, что любит ее? Неужели все, что между ними было, значит для него меньше, чем его обещание королю Генриху, а для нее — меньше, чем безоглядная преданность Франции?
— Когда-нибудь эта война закончится, — сказала Лианна. — Что тогда? Что будет с нами?
Глаза Ранда потеплели, таящаяся в их глубине печаль разрывала ее сердце.
— Это зависит от того, как сильно мы любим друг друга, Лианна, и насколько умеем прощать.
— Я не смогу ни любить, ни простить человека, который поставил честолюбивые планы своего короля выше жены и сына, — выпалила она.
— Я также не смогу ни любить, ни простить женщину, которая просит своего мужа стать предателем.
Лианна разрыдалась. Проклиная в душе все на свете, Ранд нежно притянул ее к себе.
— Господи, Лианна, мы оба говорим совсем не то, что думаем. Неужели мы не можем прийти к согласию?
— Нет, — всхлипнула она. — Это невозможно.
Вечером, за ужином, они молчали, лишь изредка бросая друг на друга настороженные взгляды.
Эдит, разливая медовый напиток, нечаянно засмотрелась и выплеснула его на Лианну.
— Как можно быть такой неуклюжей? — вспылила баронесса, чувствуя, как липкая жидкость стекает за вырез платья.
Девушка огрызнулась.
— После того как госпожа целый день просидит за цифрами, она становится очень раздражительной. Следовало бы больше уделять внимания вашему мужу…
— Боже мой! Попридержи язык! — приказала Лианна.
— Возвращайся на кухню, Эдит, — строго сказал Ранд, заметив, что его жена просто кипит от возмущения. — Быстро, — добавил он и, смочив салфетку в подкисленной воде для ополаскивания рук, принялся неторопливо чистить платье Лианны. — Не нужно срывать на Эдит свое дурное настроение, — пробормотал Ранд. — Ведь и так ясно, что твой гнев направлен на меня.
Только присутствие других обитателей замка помешало Лианне оттолкнуть его руку. Стиснув зубы, она молча позволила Ранду ухаживать за собой.
Если бы и сердце Лианны могло оставаться таким же спокойным. Но прикосновение рук Ранда обжигало ее, его мягкая понимающая улыбка заставляла кипеть кровь.
— Достаточно, — сквозь зубы процедила она. — Я все равно отдам платье в стирку.
— Я был бы только рад помочь тебе снять его.
Взгляд Ранда скользнул по ее груди, а затем и рука последовала следом за ним.
Лианна отпрянула, вспыхнув от негодования: на них смотрели все находящиеся в зале.
Неожиданное появление английского посланника разрядило накалившуюся обстановку. Тяжело дыша, он подошел к столу и поклонился. Лианна с замиранием сердца молилась о том, чтобы услышать сообщение, что англичане наконец убрались восвояси.
— Как осада? — спросил Ранд.
— Все идет хорошо. Брат короля, Томас Кла-ренский, со своими людьми захватил склад оружия французов.
Ранд улыбнулся, — Но к Харфлеру подошел Гокур с тремястами воинов.
Это сообщение вызвало у Лианны улыбку.
— Тяжелые пушки уже установлены? — поинтересовался барон.
— Да, «Дочь короля», «Вестник» и «Лондон» — все на месте.
Ранд удовлетворенно хмыкнул.
— Французы, должно быть, принимают ответные меры? — вставила баронесса.
— Увы, это так.
Лианна довольно кивнула.
Все последующие недели подобные доклады постоянно держали их в курсе событий.
Английские пушки обрушивали на стены осажденного города град камней и железа.
Французы прилагали все усилия, чтобы тут же устранять бреши.
Молодое вино, испорченная вода и болезни стали настоящим бедствием для английской армии.
Несмотря на военные действия, вражда между герцогом Бургундским и графом Арманьяком не прекращалась.
Жан Бесстрашный лицемерно предложил своему зятю, дофину, подкрепление, но Луи из-за страха перед Арманьяком отказался и остался в Верноне.
Король Генрих послал в Верной вызов, предлагая решить все спорные вопросы в честном поединке между ним и дофином Луи.
Луи проигнорировал вызов Генриха. Его отказ смял боевой дух защитников Харфлера.
22 сентября город пал.
К этому времени армия Генриха заметно поредела. В ходе штурма, а также из-за болезней число вооруженных рыцарей сократилось до девятисот человек. Лучников насчитывалось всего пять тысяч.
Генрих собирался дойти до Кале, захватывая все города и замки, которые повстречаются им на пути.
* * *
В конце сентября Лианна потребовала у Ранда вернуть сына во Францию.
Лицо мужа омрачилось. Он задумчиво провел рукой по золотистой шевелюре.
— Это по-прежнему небезопасно. Через три недели армия Генриха будет здесь. Пойми, я не могу оставить замок и не доверю никому привезти сюда Эймери.
— Но ты обещал, что через несколько недель ребенок будет со мной.
— Лианна, разве я предполагал, что осада продлится так долго?!
— Я думала, что ты сдержишь свое обещание.
В его глазах отразилась боль.
— Я тоже скучаю по Эймери, но не хочу подвергать опасности жизнь сына.
Лианне стало стыдно. Безусловно, Ранд любил Эймери так же сильно, как и она. Но если ослабленная армия Генриха начнет отступление и покинет Францию, он никогда не привезет сына домой. Мысль об этом придала ей решимости.
— Да, конечно, ты не должен позволять такой незначительной мелочи, как наш ребенок, вмешиваться в твои планы относительно передачи Буа-Лонга Генриху, — с сарказмом произнесла она.
Пропасть между ними росла. Страх за Эймери и беспокойство за свое будущее еще больше способствовали этому.
Время тянулось бесконечно медленно. Казалось, недели не спешили сменять одна другую.
Шла третья неделя ожидания. Однажды во время ужина к их столу приблизились Бонни и Джек. Их появление прервало царившее между ними ледяное молчание.
— Через два дня мы собираемся пожениться, — сказал Джек. — Нам бы очень хотелось, чтобы вы спели на нашем венчании.
— Вы оба, — добавила Бонни.
— Я не могу, — слабо запротестовала Лианна. — Мое исполнение слишком далеко от совершенства…
— Я слышала, как вы поете, — не согласилась Бонни.
— Мы можем на вас рассчитывать, господин, госпожа? — спросил Джек тоном умоляющего ребенка.
Переглянувшись между собой, Ранд и Лианна без слов решили, что их разногласия не должны омрачать счастье Бонни и Джека.
— Мы споем на вашей свадьбе, — улыбнулся Ранд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57