Те
немногие, которые попали в. руки правосудия, как правило,
не страдали чувством вины, но зато питали большое чув-
ств; обиды, что понесли кару за слепое послушание, за
исполнение долга. Освобождением от чувства вины, кото-
рое часто бывает тяжелее, чем кара, наложенная общест-
вом, они обязаны именно идеологии. Это не они виновны,
но та чужая структура, которая была им навязана, которая
их ослепила и которая была главным мотором их поступ-
ков, мыслей, чувствований. Без нее они снова <порядоч-
ные люди>, честно зарабатывающие на жизнь, и, может
быть, только в глубине души вспоминают иногда великие
дни своего <героического> периода.

Те, которые были помехой, материалом, подлежащим
уничтожению, чтобы не загрязняли собой новый мир, по-раз-
ному принимали свою судьбу. Были такие, которые не
смогли выйти из состояния психологического шока, в ко-
тором они оказывались, будучи внезапно брошенными в
лагерный ад, и жизнь их обрывалась. Другие шли к смер-
ти с фаталистическим убеждением в неотвратимости судь-
бы. Еще иные хотели выжить любой ценой. А так как в
концлагере выгодно устроиться могли только те, которые
лишали жизни других и которые были господами, поэтому
некоторые стремились подражать своим палачам. Были
также и такие, которые, несмотря на голод, жажду, холод,
боль, унижение человеческого достоинства, смогли как бы
отдалиться от своего страдания и не думать только о том,
чтобы добыть что-то съедобное, чтобы не было холодно
или жарко, чтобы не болело измученное тело. Биологичес-
кий императив необычайно силен, и требуется немалое
усилие воли, чтобы не думать только о хлебе, когда голо-
ден, о воде, когда хочется пить, либо о болящем месте, ког-
да болит. Усилие это было, однако, необходимо для сохра-
нения внутренней свободы - свободного пространства, в

13

котором можно было бы свободно мыслить, мечтать, пла-
нировать, принимать решения, освободиться от кошмара
настоящего времени. Если в лагерной жизни, в этом <анус
мунди>, было столько посвящения, отваги, любви к друго-
му, таких проявлений, которые в тех условиях казались
совершенно невозможными, то это было именно благода-
ря той самой внутренней свободе.

Для тех, кто пережил лагерь, воспоминания того вре-
мени стали не только кошмаром; они стали также доказа-
тельством того, что в самых страшных условиях они
смогли сохранить человечность, что выдержали испыта-
ния на пробу <какой я на самом деле?> Часто также они
увереннее всего чувствуют себя среди бывших товарищей
по страшной доле, ибо знают, какие они на самом деле.

Могло бы показаться, что в условиях наибольшего наси-
лия, унижения и издевательства над человеком героизм не-
возможен. Для этого требуется хотя бы немного свободно-
го пространства и собственной силы. И однако, даже в тех
условиях героизм был возможен, и в этом аду, каким был
лагерь, сказалось также все величие человека.

Гитлеровцы не достигли своей цели, несмотря на мил-
лионы жертв, не очистили мира от того, что не соответство-
вало их идеалу расы господ, зато показали миру, к чему
может привести безумная идеология. Дым Освенцима, бу-
дем надеяться, еще долго будет служить предостережени-
ем перед ослеплением, ненавистью и презрением к друго-
му человеку. Готовые формулы мысли и дела, слепое ис-
полнение приказов могут быть очень опасны, и поэтому
следует принимать на себя весь груз ответственности за
свои мысли, чувства и действия. Клод Этерли так выразил
это в письме к Гюнтеру Андерсу:

<В прошлом бывали периоды, когда человек мог про-
жить жизнь, не загружая слишком свою совесть проблема-
ми мыслительных навыков и норм поведения. Наше вре-
мя, совершенно ясно, к тем эпохам не принадлежит. На-
против, полагаю, что мы стремительно приближаемся к си-
туации, в которой будем обязаны решать каждый раз зано-
во, готовы ли мы отдать ответственность за наши мысли и

14

действия в руки социальных организаций, таких, как по-
литические партии, профессиональные союзы, церковь
или государство. Ни одна из этих организаций не способ-
на дать нам моральных указаний и потому следует поста-
вить под сомнение их претензии на то, чтобы давать нам
такие указания>.

4Анус мунди> показал миру человека во всем диапа-
зоне его натуры: рядом с чудовищным зверством -
героизм, посвящение и любовь. И потому вслед за Паска-
лем мы можем сказать: <Смирись, бессильный разум;

умолкни, глупая природа; узнай, что человек бесконечно
превышает человека>.

КОШМАР

Растущее с каждым годом число воспоминаний, доку-
ментальных и научных разработок позволяет все лучше
вчувствоваться в атмосферу концлагеря. Хотя любой че-
ловек, сам <это> не переживший, чувствует себя примерно
так, как пани Гудрун, по воспоминаниям Гавалевича, спра-
шивавшая о ночных лампочках возле кроватей в лагере.
И даже те, что пережили лагерь, благодаря <доброжела-
тельности> человеческой памяти, не располагают уже све-
жим образом лагерной жизни (это случается только в их
снах), но единственно их слабым отражением. Помимо
того, они не находят способа передачи переживаний, так
как они не помещаются в сфере человеческого языка.
Даже при самом верном и субъективном описании лагер-
ной жизни и собственных страданий нельзя выйти за рам-
ки вербальной структуры, для всех понятной, но не адек-
ватной этому типу переживаний. В результате самые су-
щественные моменты лагерного мира остаются исключи-
тельной собственностью данного лица, невозможной для
передачи другим.

Концлагерь чаще всего определяется одним словом:

кошмар. Что такое кошмар? Основное значение этого
слова таково: подавляющий, поражающий сон; нечто, име-
ющее настроение такого сна. Во время сна с достаточно
регулярными интервалами примерно в полтора-два часа
наступают периоды, характеризующиеся электроэнцефало-
графически частыми, низкоамплитудными волнами и быст-
рыми скоординированными движениями глазных яблок.
Разбуженный во время этих периодов человек легко мо-
жет рассказать содержание сновидения. Этого не случает-
ся, в общем, если его будят в ином периоде сна, ибо содер-
жание сновидения быстро забывается. Принято считать,
следовательно, что характерная биоэлектрическая актив-

16

ность мозга и быстрые движения глаз являются корреля-
тами сновидения. Движения глазных яблок, как полагают,
вызываются слежением спящим образов сновидения, ибо
эти образы имеют, прежде всего, хотя не исключительно,
зрительный характер. Определенные факты, по-видимому.
говорят за то, что сновидения появлялись бы ритмически в
течение всего сна, если бы не действие внешней стимуля-
ции, активирующей мозг, и что сила переживаний в снови-
дениях может быть большей, чем наяву.

Человека всегда интриговали содержание и значение
сновидений. В них люди искали указаний относительно
будущего, с их помощью пытались добраться до наиболее
глубоко скрытых комплексов и основной структуры лич-
ности (психоанализ). Сновидения использовались для
обогащения творческих возможностей, для лучшего пони-
мания психотических переживаний и т. д. Увы, подобно
первым годам жизни, от сновидений немного остается в
памяти, что однако не определяет их значения для жизни
наяву. Возможно, их значение больше, нежели принято
считать, и по мере углубления наших знаний психология
сновидений станет столь же важна, как психология ранне-
го детства. Ибо память, как известно, не является хорошим
показателем ценности; то, что было забыто, иногда бывает
для дальнейшего развития человека значительно важнее,
нежели то, что сохранилось в памяти.

Среди немногих сохранившихся в памяти сновидений
находятся и такие, которые определяют как кошмарные
Если бы можно было запомнить все сны, число кошмаров
было бы значительно больше. Не известно, как формиру-
ется содержание сновидения, только ли из преобразован-
ных переживаний из дневной жизни или, как утверждает
Юнг, является в определенной степени автономным, по-
скольку некоторые мотивы сновидений повторяются неза-
висимо от личной истории сновидца, в разных культурных
кругах и эпохах (архетипы).

Кошмар - это сновидение, прежде всего, жуткое (зло-
вещее); ситуации, персонажи вся <режиссура> столь силь-
но отличаются от того,

то уимеьйрмйыааЁрд как в

МАТБотЗсА

<".В. Г. Кч,о<<<м , 17

MISL \

реальности, так и в сновидениях, что уже сам факт столь
сильной <инаковости> вызывает ужас. К этому добавля-
ется также чувство бессилия. Оно сопутствует каждому
сновидению, ибо основной чертой каждого сновидения
является бессилие сновидца. В кошмарном сновидении,
однако, это бессилие увеличивается вследствие слишком
большой оторванности от обычного порядка вещей. Ког-
да все не такое, как обычно, утрачивается ориентация и
возможность планирования действий. Вследствие нео-
бычности ситуации человек становится беспомощным. В
кошмарном сне борются за свою жизнь, ибо его основной
чертой является тотальная угроза.

Напряжение страха в кошмарном сне увеличивается
упоминавшимся чувством бессилия. Все происходит авто-
матически, независимо от спящего, действие развивается
как в фильме ужасов. Человек включен в действие, но не
может на него влиять. В кульминационные моменты пы-
таются вырваться из кошмара; приходит спасительная
мысль, что это только сон. Человек просыпается в ужасе, в
холодном поту, с бьющимся сердцем, но с чувством облег-
чения, что все это было не на самом деле.

Основные черты кошмара, таким образом, можно выра-
зить в четырех пунктах: жуткий (зловещий) характер,
бессилие, тотальная угроза и автоматизм. Эти четыре чер-
ты выступают на первый план также и в лагерных пере-
живаниях.

Жуткость концлагеря ощущалась особенно сильно в
первом столкновении с ним. У большинства узников вы-
ступала <кратковременная психическая реакция подав-
ленности, чувства страха и ужаса, чувства беспомощности,
потерянности и одиночества, отсутствия аппетита и бес-
сонница> (Teutsch). Подобно кошмарному сну, наблюда-
лись сильные вегетативные симптомы, такие как <частое
мочеиспускание, понос, дрожание тела, сильное потоотде-
ление, иногда тошнота и даже рвота> (Teutsch). Как в
кошмарном сне спящий прибегает к спасительной мысли,
что это только сон, так защитой от лагерного кошмара
было чувство дереализации, нереальности окружающего.

18

По мнению Тойча, оно было редким (у 5% обследованных
им бывших узников), по мнению других - достаточно ти-
пичным.

Не требует доказательств, что лагерная действитель-
ность столь далеко отклонялась от действительности жиз-
ни на свободе, что столкновение с ней для каждого было
сильнейшим стрессом. Очевидно, прошедшие уже раньше
через гестаповские тюрьмы были в некоторой степени
привыкшими к новой действительности, и в общем, первая
реакция у них была слабее. Даже сталкиваясь с лагерной
жизнью косвенно, т. е. посещая лагерные музеи, просмат-
ривая фотографии, читая воспоминания и т. п., люди реа-
гируют в некоторой степени подобным образом (хотя и,
разумеется, несравненно слабее), т. е. чувством ошеломле-
ния, страха и подавленности, либо впечатлением нереаль-
ности.

Необычная ситуация всегда вызывает чувство страха,
который можно определить как <дезинтеграционный>
страх, ибо он вызывается нарушением существующей
структуры интеракции, сформировавшейся в ходе жизни
индивида, с его средой. Эта структура позволяет опреде-
ленную степень предвидения того, что произойдет, и пла-
нирование своей активности. Правда, в ходе жизни посто-
янно приходится сталкиваться с чем-то новым и непри-
вычным, вследствие чего структуры интеракции с окруже-
нием все время разрушаются и формируются заново. Од-
нако <новое> никогда не бывает совершенно новым; в нем
содержится много элементов знакомых, так что даже в
необычной ситуации не становишься совершенно беспо-
мощным. Существует определенная граница толерантнос-
ти к необычному, т. е. к тому, к чему человек не привык, за
которой наступает паническая реакция страха и беспо-
мощности. При этом одно усиливает другое: чувство па-
ники парализует целевую активность, а невозможность
действия усиливает страх. Здесь трудно вдаваться в об-
суждение, от чего зависит дезинтеграционная толерант-
ность (толерантность к необычному). Вероятно, играет
роль врожденная диспозиция, приобретенное в ходе жиз-

19

ни знакомство с необычными ситуациями, повышающие
пластичность реакций и способность адаптации, общая эф-
фективность нервной системы и т, д. У лиц с ограничен-
ными изменениями в ЦНС такая толерантность значи-
тельно уменьшается; новая ситуация может вызвать у них
катастрофическую реакцию Гольдштейна. В результате
старческих изменений в нервной системе дезинтеграцион-
ная толерантность понижается в пожилом возрасте, что вы-
ражается поговоркой: <Старое дерево не пересаживают>.

<Приветственный церемониал>, каким встречался
Zygang в лагерь, усиливал чувство ошеломленности и
собственного бессилия. Если узнику не удавалось выйти
из этого состояния, он превращался в безвольный автомат
и кончал свою жизнь как <мусульманин>. Врачи, пере-
жившие лагерь, подчеркивают, что там исчезают неврозы и
психосоматические болезни. В качестве гипотетического
объяснения можно предположить, что разрушение струк-
туры долагерного способа жизни было в этих случаях по-
лезным, так как эта структура была патогенной. Кроме
того, фактор биологической угрозы мог здесь действовать
мобилизующе, уничтожая невротическую стагнацию и дез-
адаптацию.

Концлагеря были лагерями уничтожения, составляя
важную часть плана уничтожения того, что угрожало
<расе великолепных немцев>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46