https://wodolei.ru/brands/Bossini/
Твой муж написал девочкам, что ты погибла и что отныне их будет воспитывать их кузина Маргарет.
– Значит, он все-таки жив! – Элейн тяжело опустилась на стул, приложив руку к сердцу.
– Был жив три месяца тому назад.
– Значит, мой ребенок будет незаконнорожденным! – Она поднялась. – Ты говоришь, три месяца назад? За эти три месяца может случиться что угодно. Говорят, в Святой земле идет жестокая война.
Ронвен внимательнее пригляделась к ней:
– Значит, ты счастлива с лордом Файфом?
– Нет, – ответила она просто и без обиняков. – Наверное, я просто смирилась. Все могло быть иначе, если бы Джоанна и Хавиза были сейчас со мной. Но я никогда не прощу ему то, что он совершил в Сакли. И эту ложь. – Она покачала головой и с глубоким отчаянием произнесла: – Он солгал мне, что Роберт умер.
– Нет, его честь не позволила бы ему лгать, если бы он знал, что Роберт жив, и он не посмел бы произнести клятву супружеской верности перед священником. – Александр был милостив к Малкольму, и она, Ронвен, тоже пока что будет терпеть его. – Он сам поверил, что твой муж погиб. Ведь Роберта не было три года, и за это время он не написал ни строчки. – Ронвен улыбнулась: Элейн нуждалась в ее поддержке. – Одно тебе скажу, милая. Малкольм из Файфа в тысячу раз лучше Роберта де Куинси. Если Генриху угодно было объявить тебя покойной, то и ты вправе считать Роберта почившим. Для тебя он мертв. Теперь твой избранник – Малкольм из Файфа.
Элейн не стала этого отрицать.
VI
Как будто в утешение Элейн, глубоко переживавшей разлуку с дочерьми, роды прошли на редкость легко. Мальчик родился здоровый и жизнерадостный. Ребенок был так хорош, что Малкольм от восторга едва не лишился дара речи. Он осторожно, одним пальцем потрогал ручонки сына, словно хотел удостовериться в том, что он настоящий. Элейн, видя очарованное лицо мужа, почти любила его.
– Он такой красивый, – произнес Малкольм, когда к нему вернулся дар речи.
Она улыбнулась, усталая, но довольная. Мальчика окрестили Колбаном. Элейн боялась, что Малкольм назовет сына в честь покойного короля, но, похоже, он был достаточно тактичен, чтобы не ворошить прошлое.
Как и прежде, она быстро оправилась после родов. Мышцы Элейн подтянулись и стали упругими; она снова могла сесть в седло и вернуться к прежней жизни, насыщенной и бурной. Малкольм предоставил ей свободу: он знал, что теперь-то она не сбежит. А она послала еще одно письмо Маргарет Линкольн.
VII
Годстоу. Апрель 1254
Изабелла уперлась взглядом в лицо настоятельницы:
– Я не верю вам! Год назад я получила письмо от леди Честер. Она писала, что возьмет меня к себе, что она упросит короля.
– Мне очень жаль. – Эмма Блоуэт надеялась, что Изабелла найдет успокоение в монастырской жизни с достоинством и благородством, подобающим даме ее положения. Бесконечная борьба была утомительна для них обеих.
– Элейн из Честера умерла, дорогая моя. Этого нельзя изменить.
– Нет, она же моя подруга, моя сестра…
– Давайте лучше помолимся за ее душу, – вздохнула настоятельница.
– А я? Что теперь будет со мной? – Изабелла с силой сложила руки вместе, чтобы унять их дрожь.
– Вы останетесь здесь, дочь моя. – У настоятельницы вдруг иссякло терпение. – В доме Господа нашего. Пока не умрете!
VIII
Замок Фолкленд. Зима 1256
– Ты не Майкл.
Элейн смотрела на представшего перед ней высокого, косматого человека, чья одежда была мокрая от дождя, лившего за окном.
– Майкл-кудесник покинул нас, миледи, – скорбно склонил голову человек. – Я служил ему, когда он жил в Шотландии и при дворе императора, и научился его искусству. Он сказал мне, что в один прекрасный день вы позовете его, и, когда это случится, я должен буду прийти к вам вместо него.
Элейн нахмурилась.
– Когда-то он обещал обучать меня, – сказала она. Ронвен сидела неподалеку и что-то шила при свете свечей. Кроме них, никого в верхней комнате башни не было. Над цепью Ломондских холмов прогремел раскат грома. – Я хочу, чтобы вы заглянули в мое будущее, – медленно молвила она. С тех пор как родился Колбан, прошло два года. Элейн так и не дождалась ответа от Маргарет Линкольн, несмотря на целый поток писем, которыми она засыпала ее. Она не могла знать, что король Генрих и Джон де Лэйси запретили воспитательнице ее дочерей отвечать на них. Кроме того, Элейн больше не могла забеременеть. Малкольм тщательно скрывал огорчение, но стал чаще бывать дома. Иногда он приезжал из Данфермлайна только для того, чтобы поужинать и лечь с ней в постель, а на рассвете спешил обратно, на службу к королю. Она покорно лежала под ним, надеясь, так же как и он, зачать ребенка, и понимала, что ее вялость обижала его и охлаждала его страсть. Но Элейн ничего не могла с этим поделать. Больше никогда Элейн уже не желала его так ненасытно, как в ту ночь, когда еще носила Колбана, – тогда она обрушила на него всю свою страсть, которую разжег в ней ее возлюбленный король-призрак. Ей казалось, что у нее появилась привычка к мужу. Ей больше не надо было с ним бороться. На этом кончалось ее отношение к нему. Страсть ей лишь грезилась по ночам в темноте ее спальни.
Темные глаза мага вдумчиво вглядывались в ее лицо. Адам Скотт был хорошим учеником своего учителя, он мог читать в душе этой женщины.
– Вы обладаете способностью провидения, леди Файф, но почему вы им не пользуетесь? Зачем вам нужны травы, звезды, вода, когда вы и без их магии можете вызывать видения? Вы родились с этим даром – с даром жить на границе двух миров.
Элейн содрогнулась, не желая принимать его странных слов. Его чары она ощущала на себе – он проникал ей в душу, читал ее мысли. Однако она не стала отвергать его стараний, ведь она сама позвала к себе прорицателя.
– Мои способности не развиты, и я не умею ими управлять.
– Я научу вас. – По его лицу скользнула тень улыбки. Дар, которым она обладала, пугал ее, но он мог бы помочь ей пробиться к Джоанне и Хавизе. Элейн полагала, что при помощи своего дара она могла бы повлиять на дочерей, и те уговорили бы Маргарет отпустить их к ней, их родной матери. И Александр послушнее бы откликался на ее зов.
Глаза Адама по-прежнему изучали ее лицо, и Элейн мысленно опустила внутреннюю завесу, чтобы он не прочел ее мысли. Ей не хотелось, чтобы этот грязный, неопрятный человек выведал самые сокровенные тайны ее души. Колдун презрительно улыбнулся: ее завеса не была для него преградой, и он понял, зачем Элейн прибегла к ней, но тут же отступил. Не стоит ее пугать. Не стоит вмешиваться. В руках этой женщины будущее королевства.
– Вы хотите, чтобы я поведал вам о ваших детях, – сказал он, смягчив свой тон. Что бы ей рассказать о них?
– Правду, – тихо молвила Элейн, словно прочла его мысли.
– Ребенок, которого вы сейчас носите, будет солдатом. – Он улыбнулся ликующей улыбкой, увидев удивление на ее лице. Значит, она не знала, что в ее чреве зародилась новая жизнь. – Он проживет достойную мужчины жизнь и найдет славную смерть в бою, на службе у короля.
Рука Элейн легла на живот, как будто она заранее хотела защитить свое дитя.
– Вы в этом уверены?
– Это написано у вас на роду. – Он поклонился.
– А как же Колбан? И мои дочери? Вы можете увидеть их будущее? – Ее голос зазвенел.
Нет, он не скажет ей этого: истина была бы слишком горькой для нее.
– Видения о них смутны. Разрешите мне преподать вам урок, и тогда вы сами сможете вызывать видения и угадывать будущее.
Взгляд Элейн скользнул мимо сидящей у очага Ронвен на огонь.
– Иногда мне являются видения в огне, но они пугают меня. Мне кажется, они затягивают меня в самое пламя. – Она знала, что там ее ждет Александр. И был еще один дух – рыцарь на лошади. Но магу она этого не сказала. Элейн содрогнулась.
Адам мрачно изучал ее лицо:
– Надо всегда следить, откуда появляются духи. Я помогу вам яснее их видеть.
– А Эинион Гвеледидд? Вы можете вызвать сюда его дух? – Элейн бросила на него недружелюбный взгляд, краем глаза заметив, что Ронвен при упоминании имени барда вскочила на ноги. В темной комнате повеяло холодом.
Адам стоял, не шелохнувшись. Он смотрел поверх Элейн; его глаза проникали сквозь стены замка в беснующийся мрак дождливой, ненастной ночи, в ее бесконечную даль. Бедный Эинион Гвеледидд, он все старается уберечь ее от знания грядущего, но это ему не под силу. Где-то там, за ночной мглой, его душа мечется, не находя себе покоя, ища мира и забвения. Лицо Ронвен стало белым как полотно.
– Ты можешь вызвать его? – повторила она вслед за Элейн.
Адам снова стал вглядываться в неведомое. Сжав руки в кулаки в длинных, болтающихся рукавах, он весь напрягся и сквозь зубы бросил Элейн:
– Если вы этого так хотите.
Элейн упрямо кивнула головой:
– Я хочу знать истину. Я должна знать, почему он солгал мне.
За стенами замка внезапно забушевал смерч; он промчался над полями и садами и скрылся в лесах. Лицо Адама потемнело. Он почувствовал возмущение, великое желание отвратить страшную беду. Грозный вихрь, порожденный ненастьем, ударил в закрытые ставни и скрылся во тьме.
IX
Замок Фолкленд. Январь 1257
Малкольм, повернувшись спиной к камину, чувствовал, как его жар выпаривает влагу из промокшей под дождем одежды. Он опрокинул в горло недопитое вино и, устало вздохнув, протянул кубок, чтобы его наполнили. Эти бесконечные игры в политику при дворе мальчишки-короля стали утомлять его. Ну ничего, два дня дома, в Фолкленде, и две ночи в постели возле жены поправят его пошатнувшееся здоровье. Закряхтев, он расправил плечи и почувствовал, как затекли мышцы. Ухмыльнувшись, Малкольм обратился к приятелям:
– Завтра мы как следует поохотимся, если эта проклятая погода наладится.
– А где же леди Файф? – спросил Алан Дервард, протягивая слуге кубок, который он только что осушил до дна. – Без нее большой зал выглядит скучным.
Подозвав слугу, Малкольм отправил его за Элейн в ее покои на верхнем ярусе башни. Но вместо жены к нему спустилась Ронвен. Она стояла, высокая и суровая, на пороге зала и многозначительно смотрела на него. Малкольма слегка передернуло. Он терпеть не мог эту женщину, но всегда тщательно это скрывал.
– Миледи отошла ко сну, – не сразу ответила она. – Ей нездоровится.
– Нездоровится?
Ронвен улыбнулась уголками рта. Она не желала разглашать тайну о том, что провидец угадал беременность Элейн.
Она хотела еще что-то сказать, но в это время дверь в конце зала распахнулась и на пороге появился какой-то человек. Он промок под дождем до нитки. Вглядевшись, Малкольм узнал в нем Джона Кита, одного из самых надежных своих юнцов. Это его он еще раз отправил месяц назад к Маргарет Линкольн с поручением уговорить ее хотя бы ненадолго отпустить девочек повидаться со своей матерью.
Кит стал продвигаться к нему мимо людей, толпившихся вокруг жарко натопленных очагов. Подойдя к Малкольму, он без всяких церемоний увлек его в сторону.
– Мне надо поговорить с вами наедине.
– Что случилось, парень? – Малкольм сердито оглянулся, но чужих ушей вокруг не было. – Говори.
– Роберт де Куинси в Лондоне, – тихо сказал Джон Кит.
Малкольм побелел. Уже несколько лет ходили слухи, будто де Куинси жив, но граф отказывался им верить. Он просто не желал этого слышать. Для него не существовало силы, которая могла бы разрушить его брак с Элейн.
– Ты точно это знаешь?
– Да, он сейчас при дворе короля Генриха и уже побывал у дочерей вашей жены.
Малкольм выругался.
– Не могу поверить! – В ярости он с силой стукнул кулаком о кулак.
– Лорд Файф, – услышал он тихий голос Ронвен у себя за плечом и, выругавшись, круто повернулся к ней. Ее глаза были почти бесцветны в свете горевших жаровен, и он содрогнулся, ощутив почти суеверный страх. Мурашки пробежали у него по спине. Она слышала! Проклятие! Она все слышала!
Холодно улыбнувшись, Ронвен сказала:
– Едва ли миледи будет рада возвращению сэра Роберта. Ей нельзя ничего сообщать о нем. – Ее холодные, непроницаемые глаза смотрели ему прямо в душу. – Пока он жив.
Малкольм подавил желание осенить себя крестом. Боже правый, эта женщина и в самом деле пугала его, как ни обидно было это сознавать.
– Мне кажется, мы с вами мыслим одинаково, леди Ронвен.
Она кивнула:
– Откладывать нельзя.
По крайней мере, она была на его стороне. Малкольм посмотрел на Джона Кита:
– Полагаю, этот человек очистил свою душу в Святой земле и подготовился к смерти. Пусть она будет быстрой и безболезненной.
Джон Кит поклонился. Его лицо было сурово.
– Я сделаю все, как надо, милорд.
Малкольм кивнул:
– И смотри, чтобы никто не узнал, как и от чьей руки он умер.
– Даже сам сэр Роберт этого не поймет, – сказал Джон Кит и осклабился.
Глава двадцать первая
I
Февраль 1257
– Я поеду с вами.
Джон Кит уже собрался было сесть на коня, но с удивлением обернулся, услышав чей-то тихий голос за спиной. Это была няня графини, леди Ронвен.
– Герцог приказал мне скакать что есть духу. Я еду по его поручению.
– Мне известно, по какому поручению, господин, – ответила она. – Я поеду с вами. – От ее улыбки у Кита похолодела кровь.
Путь до Лондона они проделали за пять дней, часто останавливаясь и меняя лошадей. Ронвен сразу повела Джона Кита в дом на Грейсчерч-стрит. Теперь он принадлежал Дерворгилле Баллиоль, которая получила его в наследство после смерти графини Клеменс, умершей четыре года назад. Ронвен до сих пор была там желанной гостьей. Когда они въехали во двор, стемнело и ворота позади них закрылись.
У Джона был план убить его на улице – быстро, легко, и никто не узнает, кто убийца. Так же легко будет и уйти. Но Ронвен не согласилась с ним. Нож под ребро – слишком быстро и слишком легко. Убитый не узнает убийцу. Она хотела, чтобы де Куинси знал, откуда пришла смерть, и имела свой собственный план. Рулон тончайшего шелка из лавки Лунед – вот что послужит наживкой, на которую он клюнет.
Пробудившись, Роберт стал соображать, какое нынче число, и вспомнил, что это был день святого Гилберта, четвертое февраля, неудачный день, когда сбывались дурные предзнаменования. Обычно в такой день он не решился бы на более серьезные дела, чем выпростать ноги из-под одеяла и налить себе кубок вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Значит, он все-таки жив! – Элейн тяжело опустилась на стул, приложив руку к сердцу.
– Был жив три месяца тому назад.
– Значит, мой ребенок будет незаконнорожденным! – Она поднялась. – Ты говоришь, три месяца назад? За эти три месяца может случиться что угодно. Говорят, в Святой земле идет жестокая война.
Ронвен внимательнее пригляделась к ней:
– Значит, ты счастлива с лордом Файфом?
– Нет, – ответила она просто и без обиняков. – Наверное, я просто смирилась. Все могло быть иначе, если бы Джоанна и Хавиза были сейчас со мной. Но я никогда не прощу ему то, что он совершил в Сакли. И эту ложь. – Она покачала головой и с глубоким отчаянием произнесла: – Он солгал мне, что Роберт умер.
– Нет, его честь не позволила бы ему лгать, если бы он знал, что Роберт жив, и он не посмел бы произнести клятву супружеской верности перед священником. – Александр был милостив к Малкольму, и она, Ронвен, тоже пока что будет терпеть его. – Он сам поверил, что твой муж погиб. Ведь Роберта не было три года, и за это время он не написал ни строчки. – Ронвен улыбнулась: Элейн нуждалась в ее поддержке. – Одно тебе скажу, милая. Малкольм из Файфа в тысячу раз лучше Роберта де Куинси. Если Генриху угодно было объявить тебя покойной, то и ты вправе считать Роберта почившим. Для тебя он мертв. Теперь твой избранник – Малкольм из Файфа.
Элейн не стала этого отрицать.
VI
Как будто в утешение Элейн, глубоко переживавшей разлуку с дочерьми, роды прошли на редкость легко. Мальчик родился здоровый и жизнерадостный. Ребенок был так хорош, что Малкольм от восторга едва не лишился дара речи. Он осторожно, одним пальцем потрогал ручонки сына, словно хотел удостовериться в том, что он настоящий. Элейн, видя очарованное лицо мужа, почти любила его.
– Он такой красивый, – произнес Малкольм, когда к нему вернулся дар речи.
Она улыбнулась, усталая, но довольная. Мальчика окрестили Колбаном. Элейн боялась, что Малкольм назовет сына в честь покойного короля, но, похоже, он был достаточно тактичен, чтобы не ворошить прошлое.
Как и прежде, она быстро оправилась после родов. Мышцы Элейн подтянулись и стали упругими; она снова могла сесть в седло и вернуться к прежней жизни, насыщенной и бурной. Малкольм предоставил ей свободу: он знал, что теперь-то она не сбежит. А она послала еще одно письмо Маргарет Линкольн.
VII
Годстоу. Апрель 1254
Изабелла уперлась взглядом в лицо настоятельницы:
– Я не верю вам! Год назад я получила письмо от леди Честер. Она писала, что возьмет меня к себе, что она упросит короля.
– Мне очень жаль. – Эмма Блоуэт надеялась, что Изабелла найдет успокоение в монастырской жизни с достоинством и благородством, подобающим даме ее положения. Бесконечная борьба была утомительна для них обеих.
– Элейн из Честера умерла, дорогая моя. Этого нельзя изменить.
– Нет, она же моя подруга, моя сестра…
– Давайте лучше помолимся за ее душу, – вздохнула настоятельница.
– А я? Что теперь будет со мной? – Изабелла с силой сложила руки вместе, чтобы унять их дрожь.
– Вы останетесь здесь, дочь моя. – У настоятельницы вдруг иссякло терпение. – В доме Господа нашего. Пока не умрете!
VIII
Замок Фолкленд. Зима 1256
– Ты не Майкл.
Элейн смотрела на представшего перед ней высокого, косматого человека, чья одежда была мокрая от дождя, лившего за окном.
– Майкл-кудесник покинул нас, миледи, – скорбно склонил голову человек. – Я служил ему, когда он жил в Шотландии и при дворе императора, и научился его искусству. Он сказал мне, что в один прекрасный день вы позовете его, и, когда это случится, я должен буду прийти к вам вместо него.
Элейн нахмурилась.
– Когда-то он обещал обучать меня, – сказала она. Ронвен сидела неподалеку и что-то шила при свете свечей. Кроме них, никого в верхней комнате башни не было. Над цепью Ломондских холмов прогремел раскат грома. – Я хочу, чтобы вы заглянули в мое будущее, – медленно молвила она. С тех пор как родился Колбан, прошло два года. Элейн так и не дождалась ответа от Маргарет Линкольн, несмотря на целый поток писем, которыми она засыпала ее. Она не могла знать, что король Генрих и Джон де Лэйси запретили воспитательнице ее дочерей отвечать на них. Кроме того, Элейн больше не могла забеременеть. Малкольм тщательно скрывал огорчение, но стал чаще бывать дома. Иногда он приезжал из Данфермлайна только для того, чтобы поужинать и лечь с ней в постель, а на рассвете спешил обратно, на службу к королю. Она покорно лежала под ним, надеясь, так же как и он, зачать ребенка, и понимала, что ее вялость обижала его и охлаждала его страсть. Но Элейн ничего не могла с этим поделать. Больше никогда Элейн уже не желала его так ненасытно, как в ту ночь, когда еще носила Колбана, – тогда она обрушила на него всю свою страсть, которую разжег в ней ее возлюбленный король-призрак. Ей казалось, что у нее появилась привычка к мужу. Ей больше не надо было с ним бороться. На этом кончалось ее отношение к нему. Страсть ей лишь грезилась по ночам в темноте ее спальни.
Темные глаза мага вдумчиво вглядывались в ее лицо. Адам Скотт был хорошим учеником своего учителя, он мог читать в душе этой женщины.
– Вы обладаете способностью провидения, леди Файф, но почему вы им не пользуетесь? Зачем вам нужны травы, звезды, вода, когда вы и без их магии можете вызывать видения? Вы родились с этим даром – с даром жить на границе двух миров.
Элейн содрогнулась, не желая принимать его странных слов. Его чары она ощущала на себе – он проникал ей в душу, читал ее мысли. Однако она не стала отвергать его стараний, ведь она сама позвала к себе прорицателя.
– Мои способности не развиты, и я не умею ими управлять.
– Я научу вас. – По его лицу скользнула тень улыбки. Дар, которым она обладала, пугал ее, но он мог бы помочь ей пробиться к Джоанне и Хавизе. Элейн полагала, что при помощи своего дара она могла бы повлиять на дочерей, и те уговорили бы Маргарет отпустить их к ней, их родной матери. И Александр послушнее бы откликался на ее зов.
Глаза Адама по-прежнему изучали ее лицо, и Элейн мысленно опустила внутреннюю завесу, чтобы он не прочел ее мысли. Ей не хотелось, чтобы этот грязный, неопрятный человек выведал самые сокровенные тайны ее души. Колдун презрительно улыбнулся: ее завеса не была для него преградой, и он понял, зачем Элейн прибегла к ней, но тут же отступил. Не стоит ее пугать. Не стоит вмешиваться. В руках этой женщины будущее королевства.
– Вы хотите, чтобы я поведал вам о ваших детях, – сказал он, смягчив свой тон. Что бы ей рассказать о них?
– Правду, – тихо молвила Элейн, словно прочла его мысли.
– Ребенок, которого вы сейчас носите, будет солдатом. – Он улыбнулся ликующей улыбкой, увидев удивление на ее лице. Значит, она не знала, что в ее чреве зародилась новая жизнь. – Он проживет достойную мужчины жизнь и найдет славную смерть в бою, на службе у короля.
Рука Элейн легла на живот, как будто она заранее хотела защитить свое дитя.
– Вы в этом уверены?
– Это написано у вас на роду. – Он поклонился.
– А как же Колбан? И мои дочери? Вы можете увидеть их будущее? – Ее голос зазвенел.
Нет, он не скажет ей этого: истина была бы слишком горькой для нее.
– Видения о них смутны. Разрешите мне преподать вам урок, и тогда вы сами сможете вызывать видения и угадывать будущее.
Взгляд Элейн скользнул мимо сидящей у очага Ронвен на огонь.
– Иногда мне являются видения в огне, но они пугают меня. Мне кажется, они затягивают меня в самое пламя. – Она знала, что там ее ждет Александр. И был еще один дух – рыцарь на лошади. Но магу она этого не сказала. Элейн содрогнулась.
Адам мрачно изучал ее лицо:
– Надо всегда следить, откуда появляются духи. Я помогу вам яснее их видеть.
– А Эинион Гвеледидд? Вы можете вызвать сюда его дух? – Элейн бросила на него недружелюбный взгляд, краем глаза заметив, что Ронвен при упоминании имени барда вскочила на ноги. В темной комнате повеяло холодом.
Адам стоял, не шелохнувшись. Он смотрел поверх Элейн; его глаза проникали сквозь стены замка в беснующийся мрак дождливой, ненастной ночи, в ее бесконечную даль. Бедный Эинион Гвеледидд, он все старается уберечь ее от знания грядущего, но это ему не под силу. Где-то там, за ночной мглой, его душа мечется, не находя себе покоя, ища мира и забвения. Лицо Ронвен стало белым как полотно.
– Ты можешь вызвать его? – повторила она вслед за Элейн.
Адам снова стал вглядываться в неведомое. Сжав руки в кулаки в длинных, болтающихся рукавах, он весь напрягся и сквозь зубы бросил Элейн:
– Если вы этого так хотите.
Элейн упрямо кивнула головой:
– Я хочу знать истину. Я должна знать, почему он солгал мне.
За стенами замка внезапно забушевал смерч; он промчался над полями и садами и скрылся в лесах. Лицо Адама потемнело. Он почувствовал возмущение, великое желание отвратить страшную беду. Грозный вихрь, порожденный ненастьем, ударил в закрытые ставни и скрылся во тьме.
IX
Замок Фолкленд. Январь 1257
Малкольм, повернувшись спиной к камину, чувствовал, как его жар выпаривает влагу из промокшей под дождем одежды. Он опрокинул в горло недопитое вино и, устало вздохнув, протянул кубок, чтобы его наполнили. Эти бесконечные игры в политику при дворе мальчишки-короля стали утомлять его. Ну ничего, два дня дома, в Фолкленде, и две ночи в постели возле жены поправят его пошатнувшееся здоровье. Закряхтев, он расправил плечи и почувствовал, как затекли мышцы. Ухмыльнувшись, Малкольм обратился к приятелям:
– Завтра мы как следует поохотимся, если эта проклятая погода наладится.
– А где же леди Файф? – спросил Алан Дервард, протягивая слуге кубок, который он только что осушил до дна. – Без нее большой зал выглядит скучным.
Подозвав слугу, Малкольм отправил его за Элейн в ее покои на верхнем ярусе башни. Но вместо жены к нему спустилась Ронвен. Она стояла, высокая и суровая, на пороге зала и многозначительно смотрела на него. Малкольма слегка передернуло. Он терпеть не мог эту женщину, но всегда тщательно это скрывал.
– Миледи отошла ко сну, – не сразу ответила она. – Ей нездоровится.
– Нездоровится?
Ронвен улыбнулась уголками рта. Она не желала разглашать тайну о том, что провидец угадал беременность Элейн.
Она хотела еще что-то сказать, но в это время дверь в конце зала распахнулась и на пороге появился какой-то человек. Он промок под дождем до нитки. Вглядевшись, Малкольм узнал в нем Джона Кита, одного из самых надежных своих юнцов. Это его он еще раз отправил месяц назад к Маргарет Линкольн с поручением уговорить ее хотя бы ненадолго отпустить девочек повидаться со своей матерью.
Кит стал продвигаться к нему мимо людей, толпившихся вокруг жарко натопленных очагов. Подойдя к Малкольму, он без всяких церемоний увлек его в сторону.
– Мне надо поговорить с вами наедине.
– Что случилось, парень? – Малкольм сердито оглянулся, но чужих ушей вокруг не было. – Говори.
– Роберт де Куинси в Лондоне, – тихо сказал Джон Кит.
Малкольм побелел. Уже несколько лет ходили слухи, будто де Куинси жив, но граф отказывался им верить. Он просто не желал этого слышать. Для него не существовало силы, которая могла бы разрушить его брак с Элейн.
– Ты точно это знаешь?
– Да, он сейчас при дворе короля Генриха и уже побывал у дочерей вашей жены.
Малкольм выругался.
– Не могу поверить! – В ярости он с силой стукнул кулаком о кулак.
– Лорд Файф, – услышал он тихий голос Ронвен у себя за плечом и, выругавшись, круто повернулся к ней. Ее глаза были почти бесцветны в свете горевших жаровен, и он содрогнулся, ощутив почти суеверный страх. Мурашки пробежали у него по спине. Она слышала! Проклятие! Она все слышала!
Холодно улыбнувшись, Ронвен сказала:
– Едва ли миледи будет рада возвращению сэра Роберта. Ей нельзя ничего сообщать о нем. – Ее холодные, непроницаемые глаза смотрели ему прямо в душу. – Пока он жив.
Малкольм подавил желание осенить себя крестом. Боже правый, эта женщина и в самом деле пугала его, как ни обидно было это сознавать.
– Мне кажется, мы с вами мыслим одинаково, леди Ронвен.
Она кивнула:
– Откладывать нельзя.
По крайней мере, она была на его стороне. Малкольм посмотрел на Джона Кита:
– Полагаю, этот человек очистил свою душу в Святой земле и подготовился к смерти. Пусть она будет быстрой и безболезненной.
Джон Кит поклонился. Его лицо было сурово.
– Я сделаю все, как надо, милорд.
Малкольм кивнул:
– И смотри, чтобы никто не узнал, как и от чьей руки он умер.
– Даже сам сэр Роберт этого не поймет, – сказал Джон Кит и осклабился.
Глава двадцать первая
I
Февраль 1257
– Я поеду с вами.
Джон Кит уже собрался было сесть на коня, но с удивлением обернулся, услышав чей-то тихий голос за спиной. Это была няня графини, леди Ронвен.
– Герцог приказал мне скакать что есть духу. Я еду по его поручению.
– Мне известно, по какому поручению, господин, – ответила она. – Я поеду с вами. – От ее улыбки у Кита похолодела кровь.
Путь до Лондона они проделали за пять дней, часто останавливаясь и меняя лошадей. Ронвен сразу повела Джона Кита в дом на Грейсчерч-стрит. Теперь он принадлежал Дерворгилле Баллиоль, которая получила его в наследство после смерти графини Клеменс, умершей четыре года назад. Ронвен до сих пор была там желанной гостьей. Когда они въехали во двор, стемнело и ворота позади них закрылись.
У Джона был план убить его на улице – быстро, легко, и никто не узнает, кто убийца. Так же легко будет и уйти. Но Ронвен не согласилась с ним. Нож под ребро – слишком быстро и слишком легко. Убитый не узнает убийцу. Она хотела, чтобы де Куинси знал, откуда пришла смерть, и имела свой собственный план. Рулон тончайшего шелка из лавки Лунед – вот что послужит наживкой, на которую он клюнет.
Пробудившись, Роберт стал соображать, какое нынче число, и вспомнил, что это был день святого Гилберта, четвертое февраля, неудачный день, когда сбывались дурные предзнаменования. Обычно в такой день он не решился бы на более серьезные дела, чем выпростать ноги из-под одеяла и налить себе кубок вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74