Августа наблюдала за мужем сквозь прищуренные глаза. Они с Гарри знали друг друга с детства, их отцы вместе ходили в школу, а ее брат учился в Оксфорде вместе с Гарри. Они всегда вращались в одном обществе, но все были удивлены, когда он женился на ней. Тихая маленькая Августа Харриот. Такая умная и милая.
– Именно поэтому я и женюсь на тебе, – рассмеялся тогда Гарри. – Женщины – опасные существа. Женясь на тебе, я хотя бы знаю, что получу.
И, конечно, Августа сознавала важность работы Гарри. Но ему, кроме работы, нравились и красивые женщины.
Ноэль спокойно стоял рядом с Касси, разглядывая великолепие зала с высокими потолками, стенами, затянутыми бледным шелком, и обставленного солидной старинной мебелью. Он отказался от шампанского, решив не пить совсем, боясь, что коктейль развяжет ему язык. Касси старалась втянуть его в общую беседу, но, кроме того, что он из МТИ, никому не удалось продвинуться дальше в своих расспросах. Однако он видел, как велась такая игра, как люди попадались в одни и те же сети. «Я слышал, вы из Огайо, вы знаете такого-то и такого-то?» – говорили они, или: «Я ходил в школу с парнем из этих мест, его зовут так-то и так-то, его отец занимался железными дорогами, знаете его?» Если вы знали, это было вашими верительными грамотами, и вас впускали в магический круг.
«Подождите, – думал Ноэль, – только подождите». Однажды он покажет им всем, что ему не нужно прошлое, чтобы занять свое место в их мире.
Он заметил девушку сразу. На ней было красное платье и она оглядывала комнату, затаив дыхание в ожиданий чего-то. Пич де Курмон не изменилась настолько, чтобы ее нельзя было узнать. Конечно, она стала выше ростом, даже выше Ноэля, но пышные блестящие волосы были такого же каштанового цвета, а на лице – все то же выражение любопытства маленькой девочки. Даже в таком экстравагантном платье она не выглядела старше шестнадцати. Это была та самая золотистая девочка из его детской мечты. Символ его свободы. Рядом с ней находился красивый солидный мужчина гораздо старше ее, человек, привыкший бывать в обществе. И Ноэль с завистью наблюдал за ними. Пич де Курмон даже не заметила его, совсем забыв об их случайной встрече в благотворительном приюте для сирот в Мэддоксе. Сам он изменился с тех пор. Он стал другим. Приют был похоронен в его прошлом, и никто в его жизни не должен знать об этом.
Когда Пич увидела Гарри Лаунсетона, сердце ее забилось так часто, что она испугалась, как бы не потерять сознание, но затем волна полнейшего счастья захлестнула ее. Гарри был здесь, ее план близился к завершению. Пробираясь между гостями, она подошла к нему поближе.
Гарри внимательно смотрел на потрясающую девушку в красном платье, стоявшую рядом с окружавшими его людьми, и старался сосредоточить внимание на профессоре, который объяснял ему гарвардские литературные традиции.
– Мистер Лаунсетон. – Голос Пич дрожал от волнения, – Здравствуйте. Мы встречались раньше, в Лаунсетон Магна…
Она была очаровательна, нимфа в шелковом пурпуре, с пышными волосами цвета старого портвейна. Грациозная, женственная и опасно молодая…
– Я помню вас, – сказал Гарри, протягивая к ней руки. – На крикетном матче.
Пич влюбленно смотрела на него, обе ее руки были сжаты в его руках.
– Я была с Мелиндой Сеймор. Ни думала, что вы вспомните.
Не обращая внимания на профессора, Гарри продел руку Пич через свою и вытянул ее из толпы.
– Как я мог забыть? Вы выглядели как экзотическое существо, затерявшееся на скучных английских газонах. Я тогда представлял вас бегущей босиком под тропическим ливнем, или завернутой в шкуры животных, или на мягком белом песке, обнаженной и украшенной яркими красными цветами гибискуса.
– Все писатели так разговаривают? – спросила она заво роженно.
– Я – да, – улыбнулся Гарри. – Это гораздо лучше чем отвечать на вопросы, сколько денег я зарабатываю на книгах, или прятаться от старых дам, которые хотят, чтобы я выступал на их маленьких литературных завтраках. А сейчас скажите, кто вы такая на самом деле?
Они стояли у высокого окна, и он повернул ее к себе лицом. Прикосновение его рук к ее обнаженным плечам заставило Пич вздрогнуть.
– Меня зовут Пич де Курмон, – ответила она, ее тонкий голосок утонул в шуме разговоров вокруг них.
Глаза Гарри не отрывались от ее глаз.
– И где вас можно найти, Пич, кроме как на тропическом острове?
– Я живу и учусь в Радклиффе, – прошептала она, чувствуя несоответствие его экзотических представлений о ней. – И изучаю английский.
Гарри засмеялся.
– Еще одна! – воскликнул он. – Меня все любят за мои книги, а не меня самого.
– Я – нет, – откровенно сказала она. – Я не могу читать ваши книги. Я люблю вас.
Августа Лаунсетон поставила бокал с шампанским и целенаправленно устремилась к своему мужу. Когда Гарри так смеялся, это значило, что ему весело, да и девушка была слишком красива, чтобы не замечать этого.
– Гарри, – позвала она, – Гарри, нам действительно пора уходить. Надо успеть на ужин к Вестмакоттам.
– Мы встретимся снова, – прошептал он Пич. – Радклифф, не так ли?
– Да, – выдохнула она.
– Я позвоню, – сказал он, взглядом скрепляя их тайну.
Покраснев, Пич отвернулась от пронзительного взгляда Августы. Ей было жарко, она была возбуждена и немного испугана и поэтому направилась к буфету выпить бокал вина. Ее взгляд встретился со взглядом темноволосого молодого человека, стоявшего в толпе, и ей вдруг показалось, что она его знает. Такое лицо трудно было забыть.
Пич обошла весь накрытый стол с закусками. Наверное, любовь вызывает чувство голода. Или это волнение? А может, она просто ничего не ела с утра? О Гарри, Гарри, пропела она про себя, какой ты замечательный, какой умный! Пич постаралась вспомнить, что он говорил о ней, о джунглях, о тропических цветах на английских лужайках. А эта его ужасная жена – мягко стелет, да жестко спать. «Я позвоню», – сказал Гарри. Завтра она ни на шаг не отойдет от телефона.
Кто тот человек, который продолжает смотреть на нее, что заставляло ее испытывать какое-то странное чувство. Он был частью толпы, а в то же время и нет. Молодой человек явно чувствовал себя неловко. Пич была уверена, что встречала его. Она должна выяснить, кто это такой.
– Привет, – просто сказала она, обращаясь к Ноэлю. – Меня зовут Пич де Курмон. Я уверена, что мы встречались, но совершенно не могу вспомнить где…
– Вы ошибаетесь, – сказал Ноэль, смутившись. Его голос резко прозвучал во внезапно наступившей тишине, а Касси и ее друзья посмотрели на них с интересом.
Пич заглянула в темные серые глаза и вспомнила худенькое личико мальчика, заглядывавшего в окно автомобиля так много лет тому назад.
– Ну, конечно! – воскликнула она в напряженной тишине, которая образовалась вокруг них. – Сиротский приют в Мэддоксе. Вы – Ноэль Мэддокс!
Ноэлю показалось, что ее услышали все в зале. Теперь все знали его тщательно оберегаемый секрет. Все знали о его бесславном начале. Теперь все знали, что он – просто никто. Его руки сжались в кулаки, а лицо застыло от гнева, когда Ноэль взглянул в невинные голубые глаза Пич. Он готов был убить ее.
43
Пич свернулась калачиком в кресле, пытаясь читать книгу «Очертания прошлого», написанную Гарри Лаунсетоном, ожидая, когда же зазвонит телефон. Даже то, что она просто держала в руках его книгу и смотрела на слова, которые он написал, делало ее ближе к нему. Гарри использовал свой давний интерес к мифам и легендам прошлого и исследовал их через призму современной психологии. Получилась «глубокая и умная книга, где человеческие отношения разбирались с анатомической тщательностью» – так писали рецензенты. Пич гордилась, что именно она ожидала сейчас его звонка.
В десятый раз она взглянула на фотографию Гарри на обложке книги. Он улыбался, щуря глаза на солнце, и выглядел молодым и очень красивым. Закрыв глаза, Пич в сотый раз переживала их встречу на приеме. Гарри оказался именно таким, каким она его запомнила. Если бы Августы не было рядом, он, Пич была уверена, закружил бы ее в своих объятиях тут же, на месте.
… О, Господи, она не хотела думать о его жене. Зазвонил телефон, и она кинулась через холл, чтобы первой поднять трубку, но попросили другую девушку. Поникнув, разочарованная, она побрела назад, к своему креслу.
Она едва решалась уходить на занятия в эти дни, боясь пропустить его звонок, и оставляла многочисленные записки с указаниями, где ее можно найти, а также просила всех, если позвонит мужчина, попросить оставить номер, по которому она смогла бы перезвонить. Но Гарри не звонил.
Это из-за Августы, решила Пич, ища предлог для его оправдания, или он очень занят в Гарварде, а возможно, в муках творчества пишет новую замечательную книгу. У гениев отсутствует ощущение времени. Однако, все тщательно обдумав, лежа в кровати, Пич поняла, что не так все просто, как она себе представляла. Если она хотела встретиться с Гарри, ей необходимо что-то предпринять.
Она позвонила ему на следующее утро, к телефону подошла Августа.
– Здравствуйте, – заговорила Пич нервно. – Я звоню из Литературного общества Радклиффа. Могу я поговорить с мистером Лаунсетоном, пожалуйста?
– Я слушаю, – произнес Гарри.
По телефону его голос был более глубоким.
– Это Пич де Курмон, – сказала она.
– Правда? – Он оказался довольным. – Это действительно вы? Я думал, это Литературное общество Радклиффа.
Он не назвал ее по имени, и Пич нервно закусила губу.
– Общество интересуется, смогли бы вы выступить для нас в ближайшее время? Рассказать о вашей книге «Очертания прошлого».
– Вы читали ее? – удивленно спросил он.
– Да. – Накручивая телефонный шнур на палец, Пич добавила: – Но, признаюсь, я ничего в ней не поняла. Вот почему мне нужны вы, чтобы все объяснить.
Гарри рассмеялся.
– Тогда, если я вам нужен, мне придется подумать, что можно сделать. Послушайте, в моем расписании есть промежуток восьмого числа – вечером, в следующий четверг. Как, подходит вашему обществу?
– Прекрасно, – воскликнула Пич. Она не ожидала, что это будет так скоро. – Это будет прекрасно.
– Хорошо. Около семи тридцати. Оставьте мне записку и дайте знать где. До встречи.
В трубке, которую она все еще держала в руке, послышались короткие гудки, и Пич с удивлением посмотрела на нее. Он даже не упомянул прием, на котором они познакомились, и не объяснил, почему не звонил. Но она увидит его – вечером в следующий четверг.
Гарри сидел на диване в окружении очаровательных девушек, держа в руках очень маленькую рюмку с очень скверным хересом. Он рассказывал около часа о своей жизни, карьере и своей последней книге, и они восхищенно его слушали, а после этого даже задали несколько интеллигентных вопросов. Все это было очень приятно, а молоденькая Пич – просто неотразима в узких черных брюках и черном свитере с высоким воротом. Она заплела волосы в косички, не была накрашена, и очень отличалась от той уверенной красавицы в открытом красном платье. Очаровательна. Совершенно очаровательна. Гарри сделал глоток ужасного хереса и поморщился.
Пич слышала, что Гарри не водил машину, так как правостороннее движение сбивало его с толку, и однажды он чуть не попал в аварию.
– Мне будет очень приятно отвезти вас домой, мистер Лаунсетон, – сказала она, – когда вы будете готовы.
– Вы очень любезны, – ответил он, посмотрев на часы. Усевшись в ее маленький спортивный синий «курмон», Гарри неожиданно связал имена.
– Неужели вы из тех де Курмонов?
– Боюсь, что да, – ответила Пич. Гарри присвистнул.
– Мой отец рассказывал, как он однажды видел старого Жиля де Курмона – Месье – в «Отель де Пари» в Монте-Карло. Он пережил тяжелую автомобильную катастрофу, потом удар и все еще был сильнее десятерых. Как он построил свою империю – на господстве страха?
– Может быть, – сказала Пич, – но я слышала, что он всегда был добр к своим слугам. Они оставались с ним многие годы.
Гарри засмеялся.
– Вы должны признать, что он был скандальной личностью: все эти судебные дела и восхитительные женщины.
Пич включила зажигание и теперь могла видеть его лицо в свете приборной доски. Его рука лежала на спинке ее сиденья, немного касаясь ее плеч, и он смотрел на нее.
– Судебное дело касалось моей матери, – сказала она резко, а восхитительной женщиной в его жизни была моя бабушка.
– Прошу прощения, – сказал Гарри, сжимая ее плечо. – Я не заставляю вас открывать семейные секреты Во мне сидит писатель. Я сую нос в чужие жизни.
– Я не могу открыть секреты, – ответила Пич, – потому – что сама не знаю всей правды. Но всю жизнь слышу сплетни, перешептывания, обрывки разговоров о том, что всем было известно – что между ними была огромная любовь. Месье умер до моего рождения, а бабушка никогда со мной об этом не разговаривает. Я спросила ее однажды, но она ответила только, что если бы считала, что мне необходимо это знать, тогда рассказала бы все.
Гарри прислонился к спинке своего сиденья и преувеличенно тяжело вздохнул.
– Значит, я никогда не узнаю, – сказал он.
– А я не знаю, где вы живете, – проговорила Пич. – Предполагается, что я везу вас домой, если вы только не захотите пригласить меня на пиццу. Я умираю с голоду. – Она встретилась глазами с Гарри. – Я могу рассказать еще какие-нибудь истории о скандальном де Курмоне, – пообещала она.
– Вперед! – согласился он, рассмеявшись.
Пич подъехала к «Панси Пицца» в Бак-Бей. Она знала, что в этом месте редко можно было встретить ее сокурсниц. Равно как и знакомых Гарри. Ресторанчик был темным и типично итальянским, столы накрыты скатертями в красно-белую клетку, и на них стояли в бутылках из-под кьянти зажженные свечи, с которых капал воск. В кабинке, где сиденья с высокими спинками были обиты красным бархатом, она чувствовала себя отрезанной от всего мира – только она и Гарри. Он заказал пиццу для нее и бутылку бордо, которое они пили из толстых зеленых стаканов. Пич едва дотронулась до пиццы.
– Я думал, вы действительно умираете от голода, – разочарованно сказал он и наклонился вперед, чтобы дотронуться до ее толстой косы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62