Ц Жизни без смерти, свободы б
ез тюрьмы, начала без конца. Только прослышав, что они в пути, я поняла, что к
pyг замкнулся.
Внезапно до меня дошло. Вот ее выход. «Огненные александрийцы» шли, чтобы
освободить ее. Красный свет сквозь отверстие, как стена огня, казалось, по
дтверждал догадку. Закат.
Ц Они придут, чтобы сжечь «Миллениум» дотла, Ц повторил я. Ц Они все уни
чтожат.
Ц Необязательно. Не все, Ц улыбнулась она. Ц Вы ведь старьевщик, не так
ли? Тогда принимайтесь за работу. У вас день, неделя, может, даже месяц. Выби
райте своих Бессмертных, несите их обратно на платформу. Бобы вывезут их.

Ц Куда?
Ц Разве вас это волнует? Когда-нибудь волновало? Бобы согласились верну
ть их в оборот, где они попытают счастья вместе со всеми остальными. На бло
шиные рынки. Бутлегерам. Кто знает?
Я увидел свой шанс.
Ц Я начну с Вильямса.
Ц Я так и думала, Ц сказала она. Ц И просила Лен-ни присмотреть за ним. И
знаешь что?
Она протянула пустую руку, и мне показалось, меня дразнят. Потом я понял, ч
его она хочет, и отдал ей обложку.
Дамарис залезла под матрас и вытащила пластинку, все еще в маленьком бум
ажном конверте, вложила в обложку, конверт в конверт.
Ц Вот.
Она вручила мне пластинку и проговорила низким хриплым мужским голосом:

Ц Теперь идите и делайте то, чему вас учили. То, зачем пришли сюда. Бессмер
тные там будут. Сколько и кто конкретно, зависит от того, что вы успеете до
прихода «Огненных александрийцев».
Ц Тогда что делает творца Бессмертным?
Ц Бессмертие означает только, что они получают еще один шанс.
Я сомневался. Однако у меня всегда возникали сомнения, и я никогда не позв
олял им мешать работе.
Я протянул ей руку, но она уже отвернулась на кровати. Я встал. Поднял реше
тку, потом остановился, посмотрел на Дамарис, легендарную кинозвезду, бо
гиню александрийцев, библиотечных и огненных, как оказалось, в последний
раз. И увидел только спину.
Ц Мне нужна еще только одна вещь, Ц проговорил я. Ц Проигрыватель.
Ц Что за черт? Ц ответила она голосом мистера Билла не поворачиваясь.
Ц Что такое проигрыватель?

ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

Ц Что такое, черт возьми, проигрыватель? Ц спросил Панама.
Я принялся описывать. Потом по сузившимся глазам понял, что он шутит, в сво
ем стиле. Панама провел меня в комнату за разгрузочной платформой, куда с
кладывали вещи из верхних комнат. Проигрыватель оказался точно таким, ка
кой я видел в Бруклине в школе Чарли Роуза, именно такой, какой я собирался
купить в подпольном клубе. Так давно. Он темнел красным и серым, серым, нап
омнившим мне о прахе, прахе, напомнившем о Бобе, Бобе, которого я бросил в п
очтовый ящик Ц когда?
Проигрыватель как раз поместился боком в тележку. Мне даже не пришлось в
ытаскивать Гомер. Ее задние лапы, да и все туловище в целом, съежились почт
и до микроскопических размеров, в то время как голова увеличилась. Получ
алось нечто похожее на тело белки с головой лошади. Меня перемена, однако,
не беспокоила. Она все еще со мной Ц вот что важно.
Альбом (уже не просто обложка от него) тоже влез в тележку. Да и Ленни, всегд
а готовый покататься, сел туда же.
Снаружи стоял день, судя по лужице света у двери. Только на погрузочной пл
атформе из всего «Миллениу-ма» я мог отличить день от ночи.
Я вышел обратно в вестибюль и нажал кнопку вызова лифта, потом девятнадц
атый этаж. Мне показалось правильным дать послушать запись и Генри тоже.
Я сел на кровать рядом с ней и закрыл глаза, когда зазвучала музыка, и сове
ршенно отчетливо увидел отца, стоящего в дверях в своей ковбойской шляпе
. Я чувствовал запах сигарет и бензина (теперь я знал, что это он) на его рука
х. Наконец-то я понял, что он собирался сказать. Он говорил голосом Гомер:

Ц Позаботься о собаке, сынок, мне пора в путь. Закончившаяся запись щелка
ла. Когда я открыл глаза, Генри все еще спала, однако в дверях стоял Панама,
тоже слушал.
Ц Нашли, что искали?
Ц Не ваше дело, Ц ответил я. Но я нашел.
Тогда я в последний раз видел Панаму, что полностью меня устраивало. Гора
здо чаще мне попадался Ленни. Он любил кататься на лифте, да и в тележке то
же. Он уже не мог сидеть на спине Гомер, как ковбой, поэтому ездил на краешк
е тележки, скрестив ноги. Так он становился похож на взрослого, вроде кукл
ы Фреда Астера.
Фред Астер Ц один из Бессмертных. Наверное, это действительно означало
только, что он получает еще один шанс. Фреда подобрал Ленни. И Хэнка Вильям
са, конечно, тоже. Я послушал запись еще раз, потом отнес ее на платформу. На
следующее утро (когда бы оно ни наступило) пластинка исчезла.
Итак, я снова стал старьевщиком. И чувствовал себя отлично. С помощью Ленн
и и с Гомер на буксире я прочесывал отель в поисках Бессмертных, выбирая о
дного знакомого и одного незнакомого из каждой комнаты, пытаясь действо
вать честно.
Иногда, когда я клал руку в карман, мне не хватало жучка. Но только чуть-чут
ь.
Именно Ленни нашел второго Вильямса. Мы прошли все комнаты «Миллениума»
и начинали сначала, и я удивился, что не заметил его раньше. Пластинка, нес
омненно, принадлежала Хэнку Вильямсу, те же песни в слегка другом порядк
е. Вместо того чтобы отнести его на платформу, мы оставили Вильямса на кро
вати Генри, чтобы иногда делать перерыв и слушать запись. Изредка мы прих
одили к ней и каждый раз видели одно и то же: Генри спала, сложив руки на оде
яле, свитер с синими птицами лежал рядом на подушке.
Со мной тоже происходило одно и то же: я поворачивался к двери (с закрытыми
глазами), и там, не в реальной жизни, а в моем воображении, стоял сам старик,
только молодой Ц не мой ровесник (а сколько мне сейчас?), но молодой в той ж
е степени, в какой молоды все, умершие в молодости. Бессмертный в некоем не
постижимом смысле.
Я вначале боялся наткнуться на Панаму, однако Генри все время лежала одн
а, как Спящая красавица в бюстгальтере с синими птицами.
К счастью или к несчастью, всему приходит конец. Мы с Ленни только сбросил
и очередной груз на платформу, когда он потянул меня за рукав и сказал:
Ц Хэнк вверху.
И я тоже его услышал.
Запись играла далеко наверху, на девятнадцатом этаже. Хотя звучала как-т
о не совсем правильно. Мы поехали наверх на лифте. Кто-то (Генри? Панама?) вк
лючил проигрыватель, но на иголку налип комок пыли, и она раз за разом пере
прыгивала назад на предыдущий желобок, повторяла одну и ту же ноту.
Ц Я так одинок… Я так одинок… Я так одинок… Я исправил ситуацию (подул на
иголку) и заново запустил пластинку. Ленни сидел на кровати матери, скрес
тив ноги в стиле Фреда Астера. Большие карие глаза Гомер были закрыты, и уж
е несколько «дней». Я закрыл свои, как только хриплый голос запел, и вот он
снова стоит в дверях, в шляпе, прямо как Хэнк.
Потом я услышал крик и открыл глаза, отец исчез. Ленни стоял, дергая волосы
и лямки бюстгальтера Генри. Внизу раздавались крики, гиканье и улюлюкан
ье.
Генри наконец проснулась. Она села с широко открытыми глазами, скинув с с
ебя Ленни и прижав одеяло к груди. Иголка тикала в одном желобке, опять зас
тряв:
Ц Я так одинок… Я так одинок…
Снизу послышались смех и нечто похожее на пение. Шаги. Разбитое стекло.
Ц Пахнет восхитительно, Ц заметила Гомер. Ц Время отправляться в путь
.
Я тоже почувствовал запах. Честный и понятный запах бензина, похожий на р
аспахивающиеся в разуме двери. И что-то за ним, что-то еще.
Дым.

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

У каждого есть нечто дорогое сердцу, что-то самое важное на свете. Жизнь
Ц только бесконечные поиски, определение этого нечто. Вы можете обнаруж
ить, в чем его смысл, как раз перед концом, в тот момент, когда потеряете все
. Если повезет.
Если повезет (а мне всегда везло).
Меня еще в Академии учили не пользоваться в подобной ситуации лифтом. Ды
м уже заполнял огромную центральную шахту «Миллениума». Я преодолел пол
пути по лестнице с Гомер на руках, когда вспомнил, что оставил наверху аль
бом и проигрыватель, не говоря уже о Генри и Ленни. Впрочем, я мог бы и не бес
покоиться. Они ждали меня у двери. Спустились на лифте.
Ц Собака мертва, Ц заметила Генри, когда мы бежали за Ленни к выходу, на о
слепляющий свет.
Ленни толкал тележку. Генри несла свой свитер в одной руке и альбом в друг
ой. Я думал, она спасла пластинку, но потом увидел, что обложка пуста.
Ц Едва ли, Ц отозвался я, укладывая Гомер в тележку. Ее тело превратилос
ь в маленький, безвольный носок. Ц Она спасла нам жизнь.
Ц Тебе, может быть, Ц возразила Генри. Ц Я свою спасла сама.
Гомер покинула нас. Ее глаза широко раскрылись. Я закрыл их рукой, потом вы
тер свои. На сей раз действительно слезы. Я моргнул и посмотрел на горизон
т, как обычно делают в фильмах. Мне следовало отметить дату, но в Вегасе не
возможно определить ее. Снег на вершинах гор мог означать и весну, и лето,
времена года здесь не похожи на островные. Здесь есть только элементы: ск
алы, снег, песок, стекло и асфальт.
Ленни втащил Гомер внутрь, поставил тележку в лифт и послал его вверх. Обы
чное погребение для викингов. Я все еще плакал, когда он вернулся, но уже н
е так сильно. Я в какой-то степени почувствовал свободу. Тревожное состоя
ние.
Генри все еще не надела свитер. Может, просто из-за жары.
Ц Где Панама? Ц спросил я скорее из вежливости, чтобы она не заметила мо
его пристального взгляда.
Она пожала плечами. Все синие птицы тоже пожали плечами.
Ц Панама «Миллениум» ага! Ц сказал Ленни, указывая на верхушку здания,
светящуюся то ли от солнца, то ли от более земного, горячего пламени. Трудн
о определить.
Ц Время отправляться в путь, Ц объявила Генри, перекидывая свитер чере
з плечо, как мешок.
Окна лопались от жары, изливаясь дождем на стоянку. Мы попятились на улиц
у, когда завелся грузовик, обтекаемый новый «Набиско».
Знакомое лицо выглянуло наружу.
Ц Вы старьевщик? Ц спросил Индеец Боб, оглядывая мои небесно-голубые б
рюки с одной полоской. Ц В какую вам сторону?
Ц На запад! Ц ответила Генри.
Ц Ага! Ц подтвердил Ленни. Кто я такой, чтобы им возражать?


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27