Мы как раз спускались с бесконечного западного склона Голубой горы, по
следней (как оказалось) из длинных, параллельных хребтов Пенсильвании, к
огда я услышал звук, похожий на стук гравия о бок грузовика.
Там-там-там!
Я тотчас понял, что случилось.
Жучок.
Глаза Генри оставались закрытыми, она либо ничего не слышала, либо притв
орялась, что не слышит. Поэтому я ничего не сказал, не желая будить ее, трев
ожить.
Ц Продолжайте движение, Ц повторил искатель.
Через некоторое время Генри проснулась сама: открыла сначала один глаз,
потом другой, замычала, застонала, поднялась с сиденья и пошла в кузов. Она
, кажется, слегка покачивалась или во всем виновата тряска? Генри заверну
лась в ковер рядом с Бобом, и вскоре я услышал ее храп, смешивающийся с рыч
анием Гомер.
Согласно законам о потреблении предметов роскоши, блошиным рынкам запр
ещается пребывание в одном и том же штате более одного дня, и потому они со
бираются у границ штатов. Я узнал о приближении к Огайо по голубым и оранж
евым флажкам над полем, ограниченным высушенной канавой от широкого мор
я пшеницы. Я увидел флажки прежде, чем съезд, и едва не пропустил его.
Сняв автоуправление, я съехал с эстакады, а потом и с дороги. Грузовик въех
ал на грунтовую стоянку. Я увидел кучу столов, но посетителей оказалось м
ало.
Ц Где мы? Ц спросила, поднимаясь, Генри. Я сказал.
Мы припарковались у высохшей канавы в длинном ряду других грузовиков. Ге
нри выкатилась из ковра и направилась искать «кабинет задумчивости для
девочек». Я открыл боковую дверцу грузовика и вытащил Гомер.
Она открыла черный глаз-пуговку и зарычала. Я повернулся и увидел короты
шку в оранжево-голубой униформе, с блокнотом и бумажным пакетом в руках.

Ц Что тут у вас? Ц спросил он.
Он пялился на Боба, свернувшегося клубочком и начавшего (осознал я) попах
ивать.
Ц Мой брат, Ц ответил я. Ц Я везу его домой, чтобы похоронить.
Ц Вы не можете никого здесь хоронить, Ц заявил он. Ц Граница штата.
Ц Я просто остановился по пути, Ц объяснил я. Ц Увидел флажки.
Ц За торговлю здесь следует уплатить налог, Ц сказал он.
Ц Мы собирались покупать.
Ц И за покупку тоже. И за парковку.
Ц У меня нет наличных, Ц посетовал я. Он увидел фишки на приборной доске.

Ц Они из ОИК?
Он имел в виду «Объединенные индейские казино». Я кивнул, он протянул рук
у сквозь окно и взял одну голубую из стопки.
Ц За костер отдельная плата, Ц добавил он, забирая еще одну.
Генри только что вернулась с целой охапкой палок.
Ц Я не разжигаю костер, Ц сказала она. Ц Я собираюсь построить будку дл
я собаки. На будки тоже существует налог?
Ц Нет, нет.
Ц Прекрасно, тогда можете положить фишку обратно.
Она с ужасающим грохотом выронила палки и смотрела на мужчину, пока тот н
е вручил мне вторую фишку и не исчез.
Ц В чем, собственно, дело? Ц спросила она меня.
Ц Боб, Ц пояснил я.
Мы распрямили его, как только смогли, и завернули в ковер. Гомер наблюдала.
Я точно знал, что она не спала, потому что не слышал храпа. Куппер на ее маку
шке был теплым на ощупь. Мне больше нравилось похлопывать его, чем ее. Я вр
аз почувствовал себя виноватым, совсем чуть-чуть.
Ц Как насчет того, чтобы нам с тобой прогуляться? Ц предложил я.
Мы оставили Генри разжигать костер (как мы думали), и я потащил Гомер за со
бой по блошиному рынку в поисках обменного пункта, где можно обналичить
фишки. Не помешали бы еда и таблетки для Генри. Нам встретилось несколько
посетителей. Торговцы стояли у столиков, переглядываясь выжидающе и под
озрительно. Прилавки рассортировали предположительно в соответствии с
различиями продаваемых товаров, но все они казались одинаковыми. Ножи и
инструменты дополнялись бутылками, хозяйственными товарами, стаканами
и блюдами, мебель вела к игрушкам, а игрушки Ц к оружию, как ненастоящему,
так и вполне серьезному.
Единственный обменный пункт обнаружился в палатке рядом с нашивками, ме
далями и значками.
Ц ОИК, Ц определила торговка, потирая свой крошечный оранжево-голубой
значок, рассматривая голубую фишку с разных сторон. Ц Ни на что не годитс
я к востоку от Миссисипи и к западу от Делавэра.
Ц Мне казалось, у вас обменный пункт, Ц заметил я.
Ц Могу заплатить вам только половину. Но я дам вам пятьдесят пять, потому
что люблю собак.
Я кивнул. Становилось темно, и мне хотелось есть. Торговка вручила мне пят
ьдесят пять казначейских банкнот. С одной стороны, становилось плохо при
мысли, сколько мы потеряли из-за коротышки с блокнотом, с другой Ц хорош
о от понимания истинной ценности фишек. По крайней мере голубых.
Ц Я дам вам еще пятьдесят за ту малышку, Ц сказала букмекер, показывая м
не за спину.
Ц Гомер не продается.
Ц Я имею в виду не собаку, а тележку.
Ц Нет, Ц сказал я и ушел, несмотря на то, что она кричала вслед: «Сотня!»
Я нашел медикаменты на прилавке рядом с медалями и значками, но там не ока
залось «Полужизни» и тем более «Последней воли». Диг лежал повсюду в раз
нообразных формах и по дешевой цене в отличие от Нью-Йорка, где он (если ве
рить Данте) стоил немало.
Данте. Я гадал, нашли ли его. Мне не нравилось думать о Данте. Он напоминал м
не, насколько далеко я забрался от дома, моей работы и жизни. Что я делаю зд
есь, на пшеничном жнивье, среди деревянных прилавков?
К реальности меня вернул вид очередного покупателя: потрясающей, или поч
ти потрясающей девушки или женщины с короткими волосами и полной грудью
, и… тут она повернулась, и я узнал Генри.
Ц Что ты тут делаешь?
Ц Ищу таблетки, Ц объяснила она. Ц Их я не нашла, зато обнаружила вот эт
о.
Она передала мне бутылку виски и теплый пакет размером с маленькую собак
у. Увидев его, Гомер зарычала.
Ц Соевое мясо, Ц пояснила Генри. Ц На обед.
Я положил соевое мясо и виски в тележку рядом с Гомер и побрел назад к груз
овику, а Генри отправилась на поиски «кабинета задумчивости для девочек
». У грузовика я снова вспомнил о жучке. Говорят, их оснащают самообучающи
мся алгоритмом, чтобы они могли прятаться. Я нашел нашего преследователя
не на боку грузовика, где он бился в стекло, а внизу, где край металлическо
го листа заходит за каркас машины.
И на сей раз присмотрелся к нему повнимательнее. В длину жучок достигал н
ескольких дюймов, включая два дюйма силиконовых крыльев. Единственный п
ризнак жизни подавал красный мигающий глаз. Не могло быть и речи о том, что
бы сломать жучка, не хватало мне еще прибавить к обвинению в тяжком убийс
тве (которое наверняка ожидало меня из-за смерти Данте) обвинение в убийс
тве гражданском. Но избавиться от него как-то придется.
Я все еще пытался придумать способ, когда увидел возвращающуюся Генри. О
т боли она складывалась пополам, и я сунул жучка в карман брюк. Вместе с ми
гающим красным глазом.
Постанывая, Генри присела на корточки и стала шевелить огонь палкой.
Ц Тебе плохо? Ц спросил я. Ц Да.
Ц Что случилось?
Ц Ты знаешь, что случилось.
Пузырек с «Полужизнью» для Гомер лежал в другом моем кармане, в том, что бе
з жучка. Я дал Генри две таблетки.
Ц Отдай мне пузырек, Ц протянула она руку. Я отстранился.
Ц Они для Гомер.
Ц Он в них не нуждается, Ц сказала она.
Ц Она.
Но Генри права. Судя по всему, Гомер прекрасно чувствовала себя и без табл
еток, даже поправлялась. Но я не отдал пузырек. Осталось только четыре таб
летки.
Мясо еще не успело остыть, подогревать не понадобилось. Гомер раньше мог
ла проглотить его вместе с бумагой, но сейчас вроде бы совсем не хотела ес
ть. Виски называлось «Эй, милашка!», та самая марка, которой я (почти) размоз
жил голову Бобу. После еды мы разговорились.
Жизнь каждого Ц это цепочка разочарований. Моя в большей степени имела
отношение к матери, чем к отцу, который быстро покинул нас, не успев меня р
азочаровать. И к моей работе, моей бывшей работе. Цепочка Генри начиналас
ь с неуловимого Панамы и с недавнего времени продолжилась Бобом.
Ц Я знаю, что Панама захочет найти меня теперь, когда умер Боб, Ц говорил
а она.
Я слушал молча. Мне казалось невеликодушным напоминать, что именно она и
щет Панаму, а не наоборот.
Блошиный рынок ночью оказался странным и жутким местом. Раздавались при
глушенные крики, короткие взвизги и лай собак. Гомер корчилась в своей те
лежке и рычала. Мы с Генри сидели плечом к плечу, ужасы и звуки ночи сближа
ли нас больше, чем целый день совместного путешествия. Я обнимал ее пухлы
е плечи, пока она не уснула. Потом завернул Генри в ковер рядом с Бобом на т
вердом металлическом полу грузовика. А сам устроился снаружи, у огня. Не х
отелось, чтобы кто-нибудь решил, будто наш грузовик стоит тут специально
для грабителей Ц хотя я никого не видел, только слышал голоса и шаги и вре
мя от времени удары.
Я, наверное, уснул, потому что, когда очнулся, луна уже зашла. Темень была, хо
ть глаз выколи. Воздух холодный, с дыханием зимы, маленькой смерти мира. Зв
езды похожи на булавочные уколы, позволяющие увидеть свет, но не форму др
угого мира. Мистика. В первый раз за много лет у меня возникла эрекция. Что-
то шевелилось в штанах…
Я вскочил, полностью проснувшись Ц ну вот, совсем забыл о жучке, которого
отодрал со дна грузовика! Настало время от него избавиться. Ночь Ц самое
лучшее время для жуткого действа, которое я задумал Мимо пролетел пласти
ковый пакет, счастливое дополнение к плану. Я схватил его и закутал жучка.
Пересек канаву и палкой выкопал в глинистой насыпи ямку. Потом похоронил
жучка заживо. Прихлопнул землю над могилой, но не слишком сильно. Кто знае
т, что включает сигнал «убийства» там, откуда его послали?
Я развернул Генри ровно настолько, чтобы урвать кусочек ковра, и тоже зас
нул. Когда проснулся, она сидела у костра, потягивая из пластикового стак
анчика Генри состроила гримасу и протянула руку, я отдал ей две «Полужиз
ни», не дожидаясь просьбы.
Оставалось две.
Генри проглотила пилюли, запила и протянула мне чашку.
Ц Кофе?
Ц Я взяла фишку в машине, Ц сказала она. Ц Кто-то продавал его.
Ц Белую? Она кивнула. Я застонал.
Ц Кофе обошлось нам в шестьдесят пять! Ц пояснил я. Ц На самом деле в со
тню.
Она придерживалась другой точки зрения.
Ц Забудь о том, что мы потратили. У нас еще много осталось, и они стоят поря
дочно. Мы разбогатеем, как только пересечем Миссисипи.
Вполне логично. В любом случае спорить не хотелось.
Похолодало, и воздух наполнился незнакомыми звуками Ц заводились маши
ны и грузовики, в большинстве случаев работающие на бензине; слышались п
рощания, бам-чик-чек закрывающихся прилавков. Блошиный рынок уезжал.
Мы с Генри разделили остатки кофе и наблюдали; как торговцы собираются, у
даляются через поле длинной вереницей. К тому времени как солнце высвети
ло деревья на востоке, блошиный рынок исчез, за исключением нескольких п
ожилых леди с пластиковыми сумками, копающихся в мусоре.
Утро понедельника. Я открыл себе больничный и включил повтор, который бу
дет повторять операцию каждое утро до конца месяца.
Гомер выглядела лучше. Куппер на ее голове стал тревожно горячим, но нос о
ставался холодным. Оба глаза закрыты, дыхание ровное. Я знал, что ее выздор
овление Ц только иллюзия, но не сильно беспокоился по этому поводу. По кр
айней мере она не страдала.
Ц Дай мне руку, Ц попросила Генри из грузовика.
Она развернула Боба и выбивалась из сил, пытаясь распрямить его руку и до
тянуться ею до зажигания. Я помог ей, его руки были твердыми, как проволока
, но и такими же гибкими.
Вместе мы прижали пальцы Боба к кнопке на приборной доске. Взревели турб
ины.
Ц Поворачивайте на западную междуштатную, Ц приказал искатель.
Вела Генри. Мы подскакивали по пшеничному жнивью, придерживаясь широкой
колеи, оставленной транспортными средствами блошиного рынка. И пыталис
ь найти выезд. Почти пустое шоссе, омытое дождем и сверкающее на солнце, об
разовывало линию, прямую как стрела, указывающую на запад.
Ц На запад, междуштатная дорога № 80.
На искателе девятка.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Живопись оказалась паутиной, в которой запутались остальные виды искус
ства, потому что художники очень редко работают только в одной области. А
кварели и карандашные наброски (и фрески, и настенная живопись) предавал
ись забвению вместе с законченными картинами. Авторские произведения д
ополняли безымянные (из-за возможных нарушений и уклонений). Скульптура
как вид искусства составляла крайне незначительную часть всех, работ, од
нако из-за своей устойчивости к времени тоже нуждалась в чистке. Посколь
ку выделить фотографии, приближающиеся к понятию искусства, не представ
лялось возможным, их исключили из списка, что в дальней-, шем привело к пос
тоянным и часто забавным нарушениям. Так называемые фотографы, написав к
артину, фотографировали ее и затем уничтожали оригинал в надежде, что их
работу оставят в покое. Исключение коммерческого искусства (без авторст
ва или подписи) тоже привело к нарушениям: появились «Военные голограммы
55-й улицы», снимки в «Русской чайной» поражали воображение, их помнили го
раздо дольше, чем самого создателя.
А что же прямое неподчинение? Что, если вычеркнутый художник откажется п
рекратить работу? Его или ее можно убить, такое предложение поступило не
из жестокости, но из доброты. Но гораздо более простое и щадящее решение п
ришло само собой: следует вычеркивать только мертвых художников. Таким о
бразом бессмертие для умирающего художника будет таким же недостижимы
м, как и для всех. Первое различие между живущими и умершими дало начало тр
ещине, сквозь которую явилась на свет концепция Бессмертных.
Но все еще впереди. Вначале литература.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Ц Продолжайте движение, Ц сказал искатель.
Он сменит пластинку, только если появятся какие-то изменения на дороге.

Междуштатная 80-я бежала параллельно широкой, плоской вершине Огайо, чере
з бесконечные болотистые поля с бобовыми, суперпшеницей и неосорго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27