- Да или нет? У тебя камень?
- Нет, тетя! Я готов торжественно поклясться… - несчастный Огастес был опять прерван сухим голосом тети:
- Трогал ли ты его после того, как капеллан положил его на место?
- Нет, тетя. Я никогда… я в самом деле… Я его не трогал… Я вас уверяю… - захлебывался Огастес, и снова был прерван:
- Знаешь ли ты, где он сейчас находится?
- Нет, тетя, - живо ответил Огастес, - не имею ни малейшего понятия. Если б только я знал, я сейчас же…
- Джон, - сказала тетя Патрисия, не обращая больше никакого внимания на Огастеса, - знаешь ли ты, где сейчас этот камень?
- Нет, тетя, - ответил я, - я также не прикасался к нему после капеллана.
Она смотрела мне в глаза долго и внимательно. На ее взгляд я сумел ответить твердым и, надеюсь, не грубым взглядом. Когда я отвернулся, мои глаза встретились с глазами Майкла. Он как-то странно на меня смотрел.
Потом пришел черед Дигби. Он просто сказал, что ничего не знает об исчезновении «Голубой Воды» и что он не трогал камня с тех пор, как получил его от Клодии и передал Изабель.
Оставался только Майкл. Он неизбежно был виновным, иначе кто-то из нас солгал самым постыдным и непоправимым образом. Я так был зол на Майкла, как никогда во всей моей жизни. Я даже не на него был зол, а на его поступок.
Я не протестовал в принципе против удачной «общеполезной» лжи. Такая иногда бывает очень хороша, например, чтобы вытащить какого-нибудь приятеля из-под палки. Но я определенно не люблю глупой, бесцельной лжи, которая ставит всех в дурацкое положение и вдобавок навлекает подозрение на невинного.
Я никогда не поверил бы, чтобы Майкл был способен выкинуть такую штуку и потом врать со страху. Но теперь, когда все совершенно определенно заявили о своей невиновности, я не мог сомневаться, тем более, что сам поймал его за руку. Теперь я должен был признать его трусом, дураком и вралем. Мне хотелось избить его за то, что он с собой сделал.
- Майкл, - сказала тетя Патрисия очень значительным и очень спокойным голосом, - это чрезвычайно грустно. Больше, чем я могу выразить словами, Майкл. Пожалуйста, отдай мне «Голубую Воду», и не будем больше об этом говорить… Но боюсь, что я долго не смогу называть тебя Майком.
- Я не могу отдать вам сапфир, тетя, потому что его у меня нет, - спокойно ответил Майкл, и мое сердце сильно забилось.
- Знаешь ли ты, где он сейчас?
- Не знаю, тетя, - быстро ответил Майкл.
- Трогал ли ты его после капеллана, Майкл? - спросила тетя.
- Нет, - спокойно отвечал Майкл.
- Знаешь ли ты что-нибудь еще, Майкл? - продолжал ровный, холодный голос тети.
- Я знаю только то, что не имел и не имею никакого отношения к его исчезновению, - так же спокойно ответил Майкл, и я почувствовал, что начинаю сходить с ума.
- Заявляешь ли ты, что все, сказанное тобой, - правда?
- Я заявляю, что это все правда и что я ничего не утаил, - ответил Майкл.
Что мне было думать? Ведь я не мог думать, что Майкл лжет. Но я не мог также и забыть, что поймал его руку над стеклянным колпаком.
Мне приходилось не верить либо Майклу, либо моим чувствам. Я предпочитал последнее. Когда мы выйдем из этой ужасной комнаты, я пойду к нему и просто спрошу: «Майк, старик, скажи мне только, что ты не трогал этой чертовой штуки. Если ты скажешь, что не трогал, то, значит, все в порядке».
Услышав его последние слова, тетя Патрисия окаменела. Молчание становилось невыносимым. Наконец она заговорила низким глухим голосом:
- Это невероятно гнусно и омерзительно, - начала она. - Кто-то из шести мальчиков и девочек, выросших в этом доме, показал себя подлым лжецом и, кроме того, самым обыкновенным, или, если хотите, необыкновенным вором… Нет, я не могу думать, что он вор. Слушайте, я оставлю стеклянный колпак на столе. На ночь я закрою все двери и ключи возьму себе. Кроме ключа от этой комнаты. Дай мне его Дигби… Спасибо. Этот ключ я положу в старую бронзовую шкатулку, что стоит на камине во внешнем холле. Слуги будут спать и ничего не узнают. Я прошу присутствующего здесь лжеца воспользоваться случаем. Пусть он положит сапфир на место, запрет комнату и ключ спрячет в ту же шкатулку. Если до завтрашнего утра это не будет сделано, я буду считать, что произошло воровство. И тогда мне придется принять соответственные меры… Для порядка я это же самое сообщу Клодии и Изабель.
- Пойдем, Морис, - сказала она, вставая и беря капеллана под руку. - Я надеюсь, что вы не будете мучиться из-за этой истории и спокойно уснете.
Бедный капеллан не мог говорить. Он выглядел совершенно безумным и несчастным. Я думаю, что каждый из нас с облегчением вздохнул, когда дверь закрылась. Мне, во всяком случае, стало легче.
Что же теперь?
Дигби повернулся к Огастесу.
- Послушай, вошь, - начал он более грустным, чем сердитым голосом. - Я боюсь, что придется спустить с тебя штаны… Пожалуй, понадобится ременный пояс… или подтяжки.
Я промолчал. Рука, которую я поймал над столом, не принадлежала Огастесу. Огастес смотрел на нас, как крыса, загнанная в западню. Он чуть не взвизгнул, когда Дигби его схватил.
- Лжешь, скотина! - закричал он. - Кто был у стола, когда свет потух и вспыхнул опять? Кто возился у стола, когда Изабель зажгла свет? Кто?
Я посмотрел на Майкла, и Майкл посмотрел на меня.
- Да, - взвизгнул Огастес, заметив этот взгляд, и вырвался из рук Дигби.
- Черт! - сказал Дигби. - Если он его стянул, то камень должен быть на нем. Приди в мои объятия, Огастес. - В следующий момент он сидел верхом на лежащем Огастесе и хладнокровно прощупывал его карманы.
- В жилетных карманах нет… в наружных… во внутренних… в брючных… Нет, у него этого камня нет, если только он его не проглотил, - объявил Дигби, - а впрочем, он мог засунуть его куда-нибудь в кресло или диван… Ну, Огастес, куда ты его девал? Говори прямо, и мы пойдем спать.
- Молчи, негодяй! Подлец! Прохвост! - захлебывался Огастес в припадке крысиной храбрости. Я думаю, что он никогда в жизни не позволял себе так разговаривать с моими братьями.
Я ожидал, что последует немедленная и суровая расправа, но Майкл, как всегда, поступил совершенно неожиданным образом.
- Знаете, этот человек, кажется, действительно не виноват, - сказал он мягко.
- Кажется?! - заревел Огастес. - Ты знаешь наверное, лицемер собачий. Разве ты с Джоном не путался у стола, когда она зажгла свет? Трусы, мерзавцы…
Рука Дигби крепко легла на его шею.
- Я, может быть, неправильно тебя обвинил, мой маленький Огастес. Я очень извиняюсь перед тобой, - сказал он, - но если окажется, что ты все-таки стащил этот камень… Маленький ты мой, что с тобой тогда будет!
- А если окажется, что это Майкл, или Джон, или ты сам? Что тогда? - зашипел растрепанный Огастес.
Майкл посмотрел на меня, и я на него.
- Послушайте, - сказал Дигби, - надо полагать, что эта штука здесь в комнате. Тетка едва ли стала бы похищать свои собственные драгоценности. Капеллану сапфиры не нужны. Десятки тысяч фунтов тоже. Никто не подумает, что Изабель сделала это. Или Клодия. Значит, остаемся мы четверо. Никто из нас не выходил из комнаты. Давайте найдем камень! Найди камень, Огастес! Я согласен поклясться, что сам его спрятал!
И Дигби начал швырять подушки с диванов и кресел, двигать стулья, отворачивать ковры и носиться в охотничьем азарте по всей комнате, подбадривая себя и Огастеса восклицаниями вроде: «Ищи! Пиль, Огастес!.. Так, так, моя хорошая собачка!.. Держи его, песик!..» - и веселым лаем.
Майкл и я искали методически и аккуратно, пока не стало очевидным, что камня в комнате не было. Во всяком случае в течение двух-трех минут темноты его нельзя было спрятать так, чтобы мы его не нашли.
- Что дальше? - сказал наконец Дигби. - Давайте скроемся, пока не появилась тетя Патрисия. Я почему-то не хочу видеть ее сегодня вечером.
- Сперва приведем в порядок комнату, - предложил Майкл, - иначе слуги завтра учуют неладное.
И мы стали наводить порядок. Огастес стоял в стороне и время от времени бормотал:
- Чертовы врали!.. Прохвосты проклятые! - и тому подобное.
- Пойдемте в курительную комнату, - сказал Дигби Майклу и мне, когда мы закончили.
- Ступайте себе в вашу курительную комнату, скоты, там, может, договоритесь, - сказал Огастес.
- Иди спать, маленький! - ответил Дигби. - Не забудь, что ключ будет лежать в шкатулке на камине. Катись себе!
- Я готов просидеть всю ночь в холле, чтобы узнать, кто придет за этим ключом, - сказал Огастес и взглянул на меня.
- Постарайся, чтобы я тебя там нашел. Боюсь, что тогда я тебя отшлепаю, - дружески сказал Дигби.
- Понятно, - тебе не хочется попасться, - сердито ответил Огастес и вышел, стараясь вложить в свой уход максимум чувства собственного достоинства.
- Одно из двух: либо этот юноша вовсе не виновен, либо он великолепный актер, - сказал я вслед уходившему Огастесу.
- Так, дети мои. Что же вы думаете? - сказал Майкл, разгребая кочергой уголь в камине.
- Будет очень скверно, если эта проклятая штука не окажется завтра утром на месте, - сказал Дигби. - Хотел бы я знать, обратится ли она в Скотленд-Ярд? - добавил он, выпустив тучу дыма.
- Гнусное дело, - сказал Майкл. - Представьте себе жирного и таинственного детектива, обнюхивающего комнаты и задающего всем дурацкие вопросы.
- Здорово весело, - засмеялся Дигби.
- Отвратительная история, как справедливо заметила тетка, - заявил Майкл.
- Свинство по отношению к ней, - сказал я.
- Черт! - воскликнул Дигби. - Этот поганый камень должен быть к утру на месте!
- Я надеюсь, что это будет так, - сказал я, и мои глаза опять встретились с глазами Майкла.
- Попробуем восстановить, как было совершено кошмарное преступление, - научным тоном посоветовал Дигби. - Вычеркнем тетю и капеллана.
- Девочек тоже, - сказал Майкл. - Если кто-нибудь попробует подумать, что Клодия способна воровать, я сверну ему голову так, что он сможет смотреть вдоль своего позвоночника!
- Если кто-нибудь подумает это про Изабель, то я совсем отверну ему голову и ему вообще нечем будет смотреть, - добавил Дигби. - Идем бить бедного Огастеса, - внезапно предложил он.
- Огастес ни при чем, - сказал Майкл. - Разве ты не понимаешь, что только подлинная оскорбленная невинность способна дать ему столько храбрости? Какими словами он нас честил? Разве он посмел бы, если бы был виновен? Нет, он был бы многословен, дружественен и слезоточив.
- Пожалуй, ты прав, Майк, - согласился Дигби. - К тому же у нашего дорогого кузена не хватило бы храбрости украсть что-нибудь действительно ценное… Мне казалось, что он шутя его стянул, а потом побоялся положить назад и где-нибудь спрятал. Я думал, что он его «найдет», когда мы искали в комнате… Во всяком случае Огастес положит его на место, если только он у него.
- У него камня нет, - сказал Майкл, и наши глаза опять встретились.
- Остаемся мы трое, - сказал я.
- Можете меня вычеркнуть, - усмехнулся Дигби. - Ни на мне, ни во мне «Голубой Воды» нет.
- Кстати, мы не обыскали друг друга. Только бедного Огастеса, - сказал я, - было бы правильнее…
- Совершенно излишнее и недостойное занятие, - возмутился Майкл.
- Огастес был того же мнения, - улыбнулся Дигби.
- Значит, остаемся ты и я, Джон, - сказал Майкл.
- Правильно, Майкл, ты и я, - подтвердил я, и опять мы взглянули друг на друга.
- Я не брал «Голубой Воды», Майкл, - сказал я.
- Я тоже, Джон, - ответил Майкл.
- Какая-то путаница, - вмешался Дигби. - Огастес все-таки его стащил. Иначе быть не может.
- Вот что, - предложил я, - давайте останемся здесь на всю ночь. Дверь с лестницы в холл ужасно скрипучая. Мы накроем того, кто придет.
- Ничего подобного, - резко сказал Майкл.
- Почему? - спросил я, внимательно взглянув ему в глаза.
- Потому что ты осел… Этого делать отнюдь не следует… и мы не имеем права мешать тетке. Она решила помочь похитителю вернуть камень… - Майкл говорил не слишком связно и почувствовал необходимость обратиться к Дигби:
- Как тебе кажется?
- Желающие могут воспользоваться предложением, - быстро ответил тот. - А мне на сегодня хватит! - Он встал и зевнул. - Идемте лучше спать… Чудесная мысль, - вдруг фыркнул он, - стащить из шкатулки ключ и спрятать его!
- Дурак! - сказал Майкл. - Идем спать!
И мы разошлись.
Уснуть было невозможно. По крайней мере мне. Я ворочался и метался по кровати. Я не мог допустить, чтобы Майкл мог опуститься до этого и чтобы Огастес был способен до этого подняться. Мне не приходило в голову подозревать Дигби. Тетя и капеллан, конечно, ни при чем.
Оставались девочки, Майкл и я. Изабель не могла этого сделать. Клодия тоже. Майкл и я. Невозможно, Майкл не мог…
Я? Неужели я это сделал?
Незадолго перед тем я прочел книгу, в которой невинный герой в состоянии сомнамбулизма совершил какое-то преступление. Конечно, я не мог в эти две-три минуты впасть в транс или сделаться лунатиком… Чепуха… Но, может быть, я бессознательно положил эту штуку в карман? Со мной этого никогда не случалось, но почем знать… Это было невероятно, но возможно.
Я вскочил и обыскал все карманы своего костюма. Конечно, я ничего не нашел. Неизбежно я должен был прийти к убеждению, что либо Майкл, либо Огастес виновны.
Я поймал себя на том, что твержу вслух: «Огастес или Майкл. Я думаю, что Огастес этого не сделал, и знаю, что Майкл на это неспособен».
Как бы то ни было, проклятый камень утром будет на месте, и вся эта неприятная история постепенно забудется. Я повернулся на другой бок и старался заставить себя уснуть. Это глупо. От этого еще хуже не спится.
Мне пришла в голову новая мысль: что если «Голубая Вода» не будет положена на место? Что тогда?
Тогда станет ясно, что камень похищен кем-то, кто хочет превратить его в деньги.
Леди Брендон слишком сильная и решительная женщина, чтобы не протестовать. Она, конечно, примет те же меры, какие она приняла бы, если бы камень был похищен грабителями или кем-нибудь из прислуги. Она сообщит в полицию и проследит за тем, чтобы никто не уходил из дома, пока полиция не явится.
Это унизительно и мерзко. Я представил себе все эти поиски и допросы. Все будут под подозрением, даже Изабель и Клодия… В четыре часа утра от всех этих мыслей меня почти тошнило.
Я взял себя в руки. Все будет приведено в порядок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40