Лежон не сможет запихать весь гарнизон в свои проклятые карцеры.
- Правильно, - сказал Хэфф. - Отставить заговор, а потом найти шпиона и устроить ему такую ночь, после которой ад показался бы ему прохладным.
Но Шварц не сдавался. В его бешеном мозгу мысль об убийстве Лежона затмевала все остальные. Он просто не мог от нее отказаться.
- Чепуха! - заорал он, вскакивая на ноги. - Говорю вам, я сам… - И тут Майкл положил руку ему на плечо.
- Чего ты ревешь, как бык? - сказал он спокойно. - Не понимаешь, что ли, что все, что сейчас скажешь, дойдет до Лежона?
Шварц, совершенно взбешенный, повернулся к Гунтайо.
- Убирайся вон! - угрожающе зарычал он и показал на дверь.
- Клянусь что я… - возмущенно начал Гунтайо
- Я тебе говорю, убирайся вон! - ревел Шварц, - и помни что когда наступит время нанести удар, мы с тобой не будем церемониться. По одному подозрению я повешу тебя за ногу на флагшток… Клянусь дьяволом, повешу! Убирайся!
Гунтайо ушел.
- Послушайте, - сказал Майкл. - Я вам уже говорил, что Лежону о вашем заговоре известно. Я ему о нем не говорил, но скажу теперь, если только вы не откажетесь от наших планов.
Шварц зарычал и встал на ноги.
- Да, - продолжал Майкл, - я хотел сперва предупредить вас, - чтобы дать вам возможность подумать. Конечно если вы откажетесь от своей затеи, то мне нечего будет говорить… Имейте, однако, в виду, что если только я узнаю о каком-нибудь новом заговоре или еще о чем-нибудь, что Лежону неизвестно, то я ему это сообщу. Понятно?
- Шпион! Прохвост! - заревел Шварц, - с какой стати ты…
- Перестань орать, Шварц, - прервал его Майкл. - Я и группа моих друзей решили не позволить Лежону вызвать мятеж… Кроме того, мы не хотим, чтобы нас убивали. Мы предпочитаем жить.
- Жить! - зарычал Брандт, - разве это жизнь!
- Во всяком случае мы не умираем от жажды, - ответил Майкл. - Если нас всячески преследует Лежон, то это лучше, чем если бы нас преследовали французские патрули и туареги в пустыне. Как по-вашему?
- Кто такие эти ваши друзья? - спросил Хэфф.
- Вот вам пять человек для начала, - ответил Сент-Андре.
- Сколько их еще имеется? - спросил Шварц.
- Это ты узнаешь, когда начнешь бунтовать, друг мой, - сказал Мари. - Не воображай, что твоя шайка действительно думает то, что она говорит.
- Да, друзья мои, - сказал Кордье. - Не одни вы устраиваете заговоры. Есть еще заговор с целью не бунтовать, видите ли. И в этом заговоре участвует немало ваших приятелей.
- Лучше бросить грязное дело, Шварц, - добавил я. - Мы не шпионы и не собираемся зря доносить Лежону. Но помните, ребята, что есть среди вас и настоящие шпионы.
- Собаки, трусы! - рычал Шварц. - Во всей крепости нет ни одного храброго человека.
- Совершенно верно, - согласился Майкл. - Во всяком случае у нас хватает храбрости выдерживать командование Лежона, а у вас ее, видимо, не хватает… Ну, ладно. Нечего больше разговаривать. Вы теперь знаете все что следует. - И он ушел.
С ним ушли Сент-Андре, Мари, Кордье и я.
- Сумасшедший дом, - сказал Сент-Андре.
- Хуже, - ответил Кордье.
- Лучше сегодня ночью не спать, - заметил Мари.
- Особенно если Болидар не окажется на своей койке, - добавил я.
Майкл отвел меня в сторону.
- Мы еще поговорим с милейшим Болидаром, - сказал он. - Я думаю, что он обратит внимание на наши обещания.
Закончив обычную чистку пуговиц и обмундирования и все приготовления к завтрашнему дню, мы с Майклом вышли во двор.
- Интересно, что теперь будет делать Шварц? - спросил я.
- Вероятно, решит выступать сегодня ночью, - сказал Майкл. - Если только он не поверил нашему блефу и не думает, что нас не пять человек, а много больше. Он, может быть, теперь сомневается в своих силах.
- Может, он узнает все сегодня ночью, - сказал я.
- Возможно, - согласился Майкл. - И если ни Гунтайо, ни Болидар не будут об этом знать, то Шварцу, может быть, удастся победить.
- Мне не кажется, чтобы Лежона можно было захватить врасплох, - сказал я. - Он ведь знает, что кто-то готовится… Но что же нам делать, если мы проснемся и увидим, что веселье началось?
- Помогать Лежону, - ответил Майкл. - Франция ожидает, что каждый легионер исполнит свой долг, как говорил старик Нельсон.
- Пожалуй, поздно будет спасать Лежона, если его разбудят винтовочные выстрелы, - заметил я.
- Не наша вина, - ответил Майкл. - Если они перебьют Лежона и всех унтер-офицеров, то единственное, что нам останется, это отказаться от участия в мятеже.
- Если мы останемся в живых и они дезертируют, то я полагаю, что старейшему из нас придется вступить в командование фортом, - торжественно заявил я. - Это будет не так просто узнать, кто из нас старший: Сент-Андре, Мари, Кордье, ты ли я.
- Сент-Андре был французским офицером, - заметил Майкл.
- Да, но они все-таки выберут тебя, - сказал я.
- Тогда я назначу Сент-Андре, - улыбаясь, ответил мой брат.
Кто-то ходил взад и вперед в темноте и остановился у фонаря караульного помещения. Это был Шварц.
- Послушайте, - сказал он, узнав нас, - пойдем со мной… Что вы сделаете, если кто-нибудь убьет Лежона, не посоветовавшись с вами?
- Ничего, - ответил Майкл, - Мы будем продолжать исполнять наш солдатский долг. Мы будем повиноваться приказам старшего из оставшихся в живых и оставшегося верным флагу.
- Плевать я хотел на их собачий флаг, - зарычал Шварц, - значит, вы не будете нам мешать?
- Если вы собираетесь дезертировать, то я вам не препятствую, - ответил Майкл. - Это не наше дело. Но если мы сможем предупредить убийство, то мы это сделаем…
- В самом деле? - ответил Шварц, сдерживаясь с трудом. - Вот что: будете вы против нас драться или нет?
- Если прикажут, будем, - ответил Майкл.
- А если некому будет приказывать?
- Тогда мы не будем вам препятствовать отсюда убраться, напротив, мы будем очень рады.
- Берегитесь! - зарычал Шварц. - Я вам говорю, берегитесь!
- Не беспокойся, побережемся, - ответил Майкл. - Они выступят сегодня ночью, - добавил он, глядя вслед ушедшему Шварцу. - Нам нужно будет взять в кровать винтовки и не спать.
Я смутно подумал о том, сколько времени мы сможем еще выдержать это страшное напряжение и эту невыносимую жару.
- Пойди, найди Болидара, - сказал Майкл после краткого молчания. - Я тоже его поищу. Приведи его ко мне, если ты его встретишь. Мы расспросим его, а потом посоветуемся с Сент-Андре и прочими и попробуем что-нибудь придумать.
Я пошел в казарму. Болидар сидел вместе со Шварцем, Брандтом, Хэффом, Вогэ и еще несколькими заговорщиками у кровати Шварца. Я сделал вид, будто ищу кого-то среди своих товарищей, а потом вышел и сообщил о виденном Майклу.
- Значит, все в порядке, - сказал он. - Что бы эти дураки ни назначили на сегодняшнюю ночь, Лежон узнает и примет свои меры.
- Все же следовало бы переговорить с Болидаром… Как знать, может, еще что-нибудь услышим.
Полчаса спустя мы возвратились в душную, вонючую казарму. Большинство солдат лежало на койках, Болидар сидел на скамье и чистил штык.
- Может быть, ты вычистишь и мой заодно? - сказал я, подойдя к нему. - Выходи за мной, - шепнул я ему, передавая свой штык.
Я прошел к койке, начал раздеваться и, взяв кружку, вышел во двор, будто бы за водой. Во дворе я остановился и стал ожидать Болидара. Минут через десять его фигура появилась в освещенном квадрате двери.
- Что нового? - спросил я.
- Лежон не верит тому, что бриллианта с вами нет ответил он. - Мятежники хотят застрелить его и унтер-офицеров завтра, во время утреннего парада, а не ночью. Они рассчитывают, что он не будет ожидать нападения днем. Они убьют Дюпрэ и Болдини одновременно с Лежоном. Если в вашей партии будет достаточно много народа, то они вас не тронут, если вы их не тронете… Они нагрузятся водой, вином, пищей и амуницией и выйдут на закате… Бланк раньше был моряком, он поведет их прямо через пустыню в Марокко - по компасу Лежона. Шварц будет капитаном, Брандт и Хэфф лейтенантами, Деляре и Вогэ сержантами. Глок и Харц капралами, кроме того, будет двадцать рядовых… Они собираются после убийства унтер-офицеров устроить военный суд и судить Гунтайо за предательство. Если они найдут его виновным… Я смогу рассказать достаточно, чтобы его повесили.
- А ты? - спросил я.
- Я должен застрелить Лежона, - ответил он, - чтобы доказать мою приверженность их делу. Если я его не застрелю, то они меня застрелят. Гунтайо очернил меня перед Шварцем.
- Рассказал ты это Лежону? - спросил я этого удивительного человека.
- Как раз собираюсь, - ответил он, и я ахнул.
- Вероятно, он арестует их сегодня ночью, - продолжал Болидар. - Если только он мне поверит.
- А что если не поверит? - спросил я, и бедняга Болидар затрясся в истерическом припадке.
- Что же мне делать? Что же мне делать? - бормотал он. - Что со мной будет? Помогите, помогите!
- Послушай, - сказал я. - Ты говори нам с братом все, что узнаешь. Всю правду. И тогда мы тебя спасем… Но помни, никаких случайных выстрелов из ружья. Понял?
Он схватил мою руку своими дрожащими горячими руками.
- Будь твердо на нашей стороне, - продолжал я. - Мы не допустим мятежа, и никто не будет убит.
Я надеялся, что говорил правду. Может быть, если я теперь же скажу Шварцу, что мне известны его планы на завтрашнее утро, и уверю его, что Лежону они тоже известны, он от них откажется. С другой стороны, это могло привести его в полное бешенство и вызвать мгновенный мятеж. Тогда Лежон несомненно и немедленно задействует и убьет всех, кого ему нужно.
Болидар исчез, и через некоторое время я вернулся в казарму. Взяв свой арабский Коран с полки над койкой, я подмигнул Майклу, открыв книгу, сел рядом с ним и начал читать по-арабски. Прочтя один стих, я тем же монотонным голосом сказал по-арабски:
- Завтра утром. Они будут убивать. Шпион уже донес, - и продолжал читать следующий стих. Потом я передал Майклу книгу и вскоре между двумя стихами услышал:
- Мы их предупреждали. Молчи! Он ударит сегодня ночью. Не спи! Я скажу друзьям, - и затем прочел еще один стих пророка и закрыл книгу.
Вскоре после этого в казарму вернулся Болидар и стал раздеваться.
- Как мой штык, Болидар? - громко спросил я его.
- Одну минуту, Смит, - ответил он и начал чистить штык. Немного спустя он принес его и, нагнувшись над моей кроватью, чтобы повесить его на крючок, вбитый в стену, прошептал:
- Я ему не сказал… Завтра, - и вернулся на свое место.
Горнист сыграл вечернюю зорю, и во время сигнала я тихонько передал эту новость Майклу.
- Все в порядке, - ответил он, - по крайней мере, сегодня выспимся.
И в казарме наступила обычная тишина.
Для меня эта ночь была очень неприятна. Я отнюдь не разделял уверенности Майкла в том, что она пройдет спокойно. Мне казалось, что Лежон ночью нанесет свой удар. Я не думал, чтобы он настолько верил своим шпионам, чтобы руководствоваться только их сообщениями. Кроме того, он мог иметь еще какого-нибудь шпиона, помимо Болидара и Гунтайо. Как знать, может быть, кто-либо из главарей мятежа, из самых доверенных лиц Шварца, был его провокатором.
Может, сам Шварц? Нет, это было немыслимо. Глупости! Я начинал чувствовать, что схожу с ума в этой атмосфере измены и подозрений. Лежон, конечно, был подлецом до мозга костей и не остановился бы ни перед чем, чтобы добыть хваленый бриллиант Майкла, но Шварц все-таки был сравнительно честным зверем, безмозглым, но с чувством товарищества, охваченным невероятной яростью и жаждой мести к своему укротителю. Его друзья, за исключением Болидара и Гунтайо, были такими же, как он: храбрыми и неразвитыми, довольно честными людьми, превращенными в зверей садистским обращением с ними Лежона.
Я не мог понять, почему это чудовище Лежон до сих пор не выступил. Чего же он ждет? Ведь он должен сознавать, что каждый час увеличивает опасность? Ведь не только же из-за азарта опасной игры? Может быть, он действительно хочет знать, что мы с Майклом будем делать в случае восстания? Может быть, он еще не уверен в Болдини и Дюпрэ?
Он должен сознавать невозможность доверять своим товарищам, которые так же, как и он, охотятся за нашим «бриллиантом». Он достаточно умен, чтобы знать цену таким типам, как Болидар и Гунтайо.
Я попробовал поставить себя на его место. Что стал бы я делать, если бы хотел прежде всего спасти свою шкуру, а потом добыть знаменитую драгоценность, находившуюся, по-моему мнению, при одном из немногих людей, на которых мог бы рассчитывать в случае беды?..
И тут я понял, что этот вопрос легче задать, чем на него ответить. Я понял, почему Лежон бездействует. Ему нечего делать, у него нет ни одного друга, ему не к кому обратиться в минуту опасности. До сих пор он всегда опирался на сверхчеловеческую силу и власть своего начальства, теперь начальства нет и он один стоит лицом к лицу с людьми, которых он так долго истязал и над которыми так бессмысленно издевался. Теперь его гибель неизбежна.
Тут мне пришла в голову новая мысль: возможно, что он послал за помощью в Токоту. Там стояли сенегальцы и рота легионеров на мулах и верблюдах. Возможно, что он ожидал прибытия этой помощи и потому не действовал. Нет, я знаю Лежона, он скорее дал бы себя убить, чем закричал бы караул. Ведь он всю жизнь хвастался той дисциплиной, которую насаждал в своем отряде, и никогда не согласился бы признаться, что боится своих солдат. Это отняло бы у него всякую возможность дальнейшего продвижения по службе. Кроме того, это помешало бы ему в его «охоте за бриллиантом». Нет, никакого призыва о помощи из Зиндернефа в Токоту отправлено не было.
Я метался на своей горячей и неудобной постели, пытаясь разрешить эти неразрешимые вопросы. Наконец, совершенно изнемогший, я признался себе, что не знаю, что делал бы на месте Лежона.
Может быть, лучше всего для него было бы обратиться к «честным» мятежникам, арестовать при их помощи группу воров и потом с повинной обратиться к мятежникам и обещать исправиться… Но за что арестовывать воров, под каким предлогом? И потом, разве мятежники поверили бы, что сержант Лежон способен исправиться? И разве Лежон смог бы перед кем-нибудь склониться?
Я почувствовал, что я в тупике, и, чтобы начать думать наново, повернулся на другой бок. При этом я повернулся лицом к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40