Мастер Клинт всегда выходил победителем.
– Масса Клинт, – сказал он деликатно, – вы же понимаете, что теперь вам нельзя побить массу Джордана, как бывало: масса Джордан калека – и вообще, да-да, сэр, он пытается вам рассказать, что клан выгнал ту девушку из города.
Клинт выпустил ворот и отступил назад. С минуту он молча и укоризненно смотрел на Джордана, затем повернулся и зашагал прочь.
– Что тут происходит, Джордан? – с беспокойством спросила Дэнси, глядя ему вслед.
– Неприятная история. Давай лучше подъедем к дому. Сейчас Габриель внесет меня, и мы сможем поговорить.
Дэнси кивнула в знак согласия, но предпочла идти пешком рядом с каретой. Через несколько минут мимо бешеным галопом пронесся Клинт на своем жеребце, даже не взглянув в их сторону.
В хижине Габриель посадил Джордана за стол. Дэнси налила в стаканы яблочный сидр.
– А теперь расскажи, пожалуйста, в чем дело.
Прежде чем заговорить, Джордан сделал долгий глоток: говорить ему явно не хотелось.
– Понимаешь, они называют себя ку-клукс-клан. Никто толком не знает, что это за организация и кто в нее входит, – все держится в строгом секрете. Выезжают они всегда ряжеными, в масках.
– Выезжают куда? – наседала Дэнси. – Чем они занимаются и что такого сделали Лайле Коули, что бедняга так испугалась и решила бежать?
– Они называют себя членами комитета бдительности и ставят себе задачей восстановление господства белых путем запугивания освобожденных рабов, а также тех, чье поведение они считают недостойным, – ну, вот как Лайла Коули. Они привязали за веревку детский гробик и таскали его вокруг дома. Люди, которые это видели, говорили, будто они выкрикивали имя Лайлы и требовали, чтобы она убиралась из города, они не хотят, чтобы такие, как она, жили в нашем городе. Это сработало, – сказал он печально и беспомощно. – Говорят, она выбежала с черного хода, затолкав все свои пожитки в один чемодан, когда бандиты еще были там, перед домом. Я не оправдываю таких женщин, как Лайла, слышишь, но я также не могу оправдать то, что сделали эти чудовища. И то, что о них рассказывают, ужасно: всякие зверства, избиения, линчевание. Они терроризируют кого хотят, и закон бессилен против них: у них великолепная строжайшая конспирация. Совершенно невозможно выявить членов этой организации.
Дэнси скрестила руки на груди и содрогнулась от ужаса.
– Я даже не знаю эту женщину, эту Лайлу, но мне жаль ее.
– А ты не задумалась, почему они выбрали именно ее?
Дэнси покачала головой.
– На что ты намекаешь?
– У Суини работает много проституток. Говорят, их там семь или восемь. Но клан выбрал только ее, и ей одной велели убираться. Тебя это не удивляет?
Дэнси пожала плечами.
– Может, кто-то из них имел на нее зуб?
– Точно, – он мрачно кивнул. – Клинт.
Дэнси, сидевшая откинувшись на спинку стула, подскочила, выпрямилась, потрясенная.
– Ты же не думаешь, что Клинт может быть членом этой организации?
– Посуди сама. Так все складывается. Лайла приехала сюда, увидела тебя и закатила Клинту такой скандал, что пришлось послать за полицией, – она разносила в щепки салун Суини.
Джордан наклонился, неотрывно глядя ей в глаза.
– Когда ты тут появилась, Клинт был, конечно, потрясен, но у него хватило ума понять: у меня есть деньги и влиятельные друзья, так что я сумею помочь тебе одолеть его в суде, если до этого дойдет. И он решает, что самый легкий способ от тебя избавиться – это притвориться твоим другом и надеяться, что ты в конечном счете сдашься и уедешь. Но если Лайла будет являться сюда и закатывать скандалы, у него ничего не выйдет. Итак, что же он делает? – Джордан хлопнул по столу, подкрепляя свои слова. – Он собирает своих друзей из клана, и они, запугав Лайлу, выгоняют ее из города.
Дэнси отнеслась к его гипотезе скептически.
– Откровенно говоря, Джордан, трудно поверить, что шайка отчаянных разбойников примет в свою компанию человека, который сражался на стороне северян. Не могу поверить, что Клинт в этом замешан.
По лицу Джордана скользнула тень, он почувствовал, как все в нем напряглось.
Дэнси оказалась не такой доверчивой, как он полагал, и семена сомнения было не так легко посеять.
– Он мог кому-то заплатить, чтобы подговорили клан на такое дело, – предположил Джордан. – Народ ведь отчаянный. А кроме того, клан мог и простить Клинта, если он поклялся им в верности.
– Не знаю, – сказала Дэнси, более себе самой, чем ему. – Я просто не думаю, чтобы Клинт в этом участвовал. И потом, ты же видел, как он расстроился.
– Ну что ж, это было в твою пользу, – заметил он с издевкой. – Послушай меня: Клинту нельзя доверять. Ты же помнишь, каким он был в детстве.
– Но это было давно…
Голос ее чуть дрогнул, когда она спросила себя, почему она так склонна защищать этого человека, не желая признать, что ее все больше и больше к нему влечет.
– Я просто не верю в это. Должна быть другая причина, по которой они хотели выдворить Лайлу из города.
– Не уступай ему, – предостерег Джордан. – Откровенно говоря, я был бы рад, если бы клан выдворил его. Ну, Бог с ним, поговорим о твоих планах.
– Я останусь здесь, – сказала она твердо.
– Тогда тебе понадобится моя помощь.
Дэнси несказанно обрадовалась: он не станет, как Клинт и Эдди, уговаривать ее устроить свою жизнь где-то в другом месте. Она потянулась через стол и благодарно пожала ему руку.
– Не знаю, что бы я делала, если бы не ты. Деньги я тебе верну, как только все наладится.
И стала увлеченно рассказывать о своих планах по производству скипидара. Он слушал молча, не отрывая глаз от ее лица, загипнотизированный не словами, а ее опьяняющей красотой. Он не забыл, как еще маленьким мальчиком мечтал, что женится на ней, когда вырастет, и с того времени, как ум его и тело перешли черту, отделяющую детство от зрелости, он не мог себя представить занимающимся любовью с какой-то другой женщиной: каждая женщина в его постели превращалась в Дэнси, как только он закрывал глаза.
– Ты меня слушаешь? – спросила Дэнси, удивленная странным выражением его лица.
Он вернулся мыслями к настоящему.
– Да-да, конечно. Все это звучит прекрасно, кроме одного: Клинт останется здесь и будет у тебя работать. Это мне совсем не нравится и, я уверен, не понравится матери – хотя я не собираюсь говорить ей о намерении дать тебе заем.
– А я думала, – нерешительно обронила Дэнси, – банк принадлежит ей.
– Банк – да, а я – нет, и у меня есть свои предприятия, о которых она не знает, и свои деньги, которыми я волен распоряжаться.
Дэнси кивнула: наверное, действительно, лучше всего, чтобы Эдди ничего не знала. А затем, отвечая на его предыдущее замечание, сказала:
– А что касается Клинта, тут все будет в порядке, можешь не беспокоиться. У нас с ним договор.
Джордан проглотил слова протеста. Он знал: либо он, либо мать примут меры, когда будет нужно. А пока у него было другое на уме: он сжал, удерживая, нежные пальчики Дэнси, еще раз обнял ее взглядом и прошептал:
– Я хочу, чтобы ты знала – у меня есть свои причины желать тебе помочь. – Он улыбнулся тепло и нежно. – Ты ведь знаешь: я всегда любил тебя. Помнишь, как мы с тобой играли? Я был папа, ты была мама, а та кукла, – тут он изобразил смех, – та кукла, которую Клинт грозился утопить, была нашей дочкой. Твоей и моей.
Дэнси осторожно попыталась освободить свою руку. Неожиданный поворот, который принял разговор, вызывал в ней чувство неловкости. Может быть, когда-то, давным-давно, она и мечтала, что выйдет за него замуж, когда вырастет, но теперь она не испытывала к Джордану никаких романтических чувств, хотя ему нельзя было отказать ни в красоте, ни в обаянии. И дело вовсе не в инвалидном кресле. Просто иначе как другом она не могла его себе представить и сейчас пыталась дать ему это понять.
Он выслушал ее спокойно, но внутри у него все бушевало. Он не намерен сдаваться. Если он сумеет привязать ее к себе, опутать долгами, он был уверен – рано или поздно она выйдет за него замуж.
– Я тебя об одном прошу, – сказал Джордан, делая вид, будто ничуть не омрачен ее отказом, – позволь мне просто за тобой ухаживать. Я понимаю, что был не прав: не надо было открываться тебе прямо сейчас. Ты только-только приехала, но раз уж ты здесь, раз мы заново с тобой познакомились, – кто знает?
Он сверкнул широкой жизнерадостной улыбкой.
– Может быть, тебе снова захочется поиграть в папу-маму – теперь уже по-настоящему?
И снова Дэнси ответила:
– Я хочу быть тебе другом, Джордан. Большего я не обещаю. И мне бы хотелось подружиться с твоей матерью, – добавила она импульсивно.
Джордан слегка нахмурился.
– Не будем торопить события, ладно? А сейчас, пожалуй, мне пора возвращаться, а ты, как только сможешь, приезжай в банк, и мы все устроим. Получишь заем, сколько тебе нужно, а где-нибудь через недельку я уговорю мать пригласить тебя к обеду.
Дэнси сильно сомневалась, что такое возможно, но промолчала, поскольку этот визит начинал ее тяготить. Ее нервировало заявление Джордана о том, что он намерен за ней ухаживать, – особенно сейчас, когда все мысли ее были заняты Клинтом: куда он поехал, скоро ли вернется, когда можно будет расспросить его о подробностях того, что случилось с Лайлой Коули, и задать кое-какие вопросы о ку-клукс-клане.
Она подошла к двери, кликнула Габриеля, послушно ожидавшего на ступеньках, и, когда Джордан наконец благополучно водворился в карете, с облегчением попрощалась.
– Я добьюсь, чтобы ты передумала, – настойчиво произнес Джордан, поднося к губам ее руку. – Ты будешь моей женой, взаправду, по-настоящему, обещаю тебе.
Дэнси выдавила из себя нервную улыбку и отвернулась, удивляясь, почему вдруг так сталось, что ни о ком, кроме Клинта, она и думать не может и как это было чудесно, когда он ее поцеловал.
По ту сторону Медовой горы, на земле, некогда принадлежавшей Карлину О'Нилу, стояла полуразрушенная хибарка. Налетевший прошлой зимой циклон чуть не доконал ее. Рядом с ней шелестела рощица голых, исхлестанных грозой деревьев, придавая заброшенным развалинам зловещий, потусторонний вид. Именно здесь местные ку-клукс-клановцы устраивали большинство своих собраний и проводили посвящение новых членов. Однако в эту ночь они собрались здесь не для того, чтобы обсуждать планы на будущее. На этот раз они были заняты тем, что прятали свои белые балахоны и высокие конусообразные капюшоны, в которых участвовали в рейдах, под деревянный настил – то, что еще уцелело от полов хижины.
Лишь один из них, одетый в ярко-красный костюм, стоял в стороне, не снимая маски с дырками для глаз и для носа. Это был вожак, известный под титулом Великий Циклоп.
– Славная ночка, а?
Один из назначенных им Ночных Ястребов подошел к нему, стаскивая капюшон.
– Когда этот старый ублюдок очухается настолько, что сможет ходить, он, наверное, так рванет, что его до самой Канады не остановишь. Ну, он получил по заслугам. Дубина несчастная, вообразил, будто может заполучить ферму Леона. Леон не затем погиб под Геттисбергом, чтобы на его ферме хозяйничал один из его бывших рабов.
Слейд Хокинс кивнул Баку Суини.
– Точно. Все равно рано или поздно до них до всех дойдет, что мы им не позволим взять верх. Ни неграм, ни карпетбеггерам, ни скалавэгам – никому из них тут не править! То, что мы проиграли войну, а рабы больше не рабы, вовсе не значит, будто мы позволим им вмешиваться в события.
Бак захихикал.
– Знаешь, ей-Богу, неудивительно, что они, как увидят нас, так и улепетывают, как ошпаренные псы. Я сам на днях чуть не испугался. Выглянул из окна – все в балахонах, как привидения, факелы горят – прямо мороз по коже!
– Ну, ты тогда, конечно, не мог быть с нами. Люди бы удивились: как это – мы напали на твое заведение, а тебя не видно!
– Ну, это понятно, – поддакнул Бак, – но я одного не могу понять: кому понадобилось выгнать Лайлу из города? У меня с ней никогда никаких неприятностей не было – разве что на днях, когда она дала жару Клинту. Слушай, это не ему, часом, пришло в голову с ней разделаться?
– Ты что, сдурел? Чтоб я выполнял приказы этого паршивого предателя?
– Вообще-то хотелось бы знать, чьи приказы ты выполняешь. Иногда мне кажется, это мисс Эдди, иногда – Джордан, а иногда – что они оба.
– Слушай, пусть это тебя не беспокоит – крепче спать будешь. И вообще, чем меньше будешь знать, тем лучше. Дольше проживешь.
В бледном свете луны улыбка Слейда казалась зловещей.
Бак долго смотрел ему вслед, понимая, что это не было шуткой, и его пробрала холодная дрожь.
12
Эдди ворвалась в банк, как всегда, вихрем пронеслась мимо Матильды, даже не взглянув в ее сторону, и, не стучась, решительно вошла в кабинет Джордана.
– Послушай, мама, – воскликнул он, – а если бы у меня был клиент? Когда, наконец, ты перестанешь вот так бесцеремонно вторгаться в мой кабинет?
– Если бы ты не заставлял Габриеля тайком возить тебя неизвестно куда, так что тебя никогда не застанешь дома, мне бы не приходилось тащиться сюда, чтобы поговорить со своим сыном. Так что сам виноват. Ну, ладно.
Она величественно опустилась в кресло.
– Может, ты скажешь мне, что ты делал в гостях у этой маленькой авантюристки?
Джордан вздохнул, откинулся на кожаную спинку кресла, подпер виски кончиками пальцев и на минуту закрыл глаза, не торопясь с ответом.
– Кто тебе сказал, что я к ней ездил? Как я понимаю, не Габриель?
– О нет, ты его хорошо выдрессировал, этого старого козла!
Эдди грохнула кулаком по столу.
– Как ты мог? Аннабел Прайн видела, как ты ехал мимо церкви. Она приходила на кладбище проведать могилу сына и заметила, что ты проехал по мосту и свернул в лес, в имение Дули. Ей, конечно, не терпелось всем об этом рассказать: весь город гудит о том, что эта шлюшка вернулась домой, и теперь Фелиция страшно расстроена, потому что Аннабел при ней сказала ее матери, что надеется, ты больше не влюблен в Дэнси О'Нил, как было когда-то в детстве. И учти – я тоже на это надеюсь!
Эдди снова ударила кулаком по столу и тут же пожалела, что не взяла зонтик: рука уже болела.
Джордану очень хотелось свернуть шею Аннабел Прайн, но он тут же рассудил, что смешно было бы думать, будто из города можно выехать незамеченным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39