Даже просто так, по жизни, и то бывало. Много всего, а вспомнилась почему-то толстая баба в трамвае. Ей сиденье неудобное попалось. С болтом. Мы такие «сексуальным стулом» называли. Так она всю дорогу ерзала и бурчала. Мол, о людях совсем не заботятся, болт, мол, с краю. Но так и не встала. А я не понял, что ее так возмутило: что болт или то… что с краю он. Мальком был, не додумался спросить. Хотя за такой вопросик обозвала б как-нибудь. Наверняка. У нас ведь народ простой, редко говорит стихами. И добрый – не сразу бьет, сначала ругает. Но, ясное дело, не без странностей. А у кого их нет? И за границей есть, и у нас. Только там каждую странность лелеют, как редкий цветок, ходят с ней к психоаналитику, хвалятся перед знакомыми и мемуары пишут. У нас же на все странности ложат болт – на сорок шесть, с левой резьбой – и живут себе. А кому не нравится – им же хуже. Им же среди нас, странных, жить приходится.
Ну бабы они все странные. Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь. Взять хотя бы моих бывших – Ларку с Натахой. Обе классные девахи, даже похожи немного, одинаковый возраст и образование, но характеры!.. Как день и ночь. Летний день и зимняя ночь. Ларка без сотни баксов из дому не выйдет – голой, босой и нищей себя чувствует. А Натка с десяткой в кармане – самая богатая и счастливая во всем городе. А может, и во всем мире. Это про нее Рустам придумал:

Наталы, Наталы, Наталы,
Всо работаэш ты за рублы.
Ты хады у кабак до мэнэ –
Палучат будэш толко у.э.

Всякий раз пел, как ее видел. А Натаха смеялась: «Рустик, из меня такая же стриптизерша, как из тебя воспитатель детского сада». Но она заходила в бар «У Рустама» раз или два в месяц. А для Ларки это дорого, хоть получает в «зеленых» столько, сколько Натаха в «деревянных». И все равно ноет: «мало» и занимает у Натахи на такси. А та дает. И довольна своей работой, зарплатой и жизнью.
Такая вот необъяснимая причуда психики. У обеих.
А может, и у меня.
Сижу вот, делаю из чистого листа грязный. Словно мне заняться больше нечем.
Санут-то уже ушел.
Пора бросать это глупое дело и греть постель. Меня же Марла ждет!
Я еще не рассказывал о ней? Тогда это еще впереди. Если будет настроение. И голову мне не откусят этой ночью. За опоздание.


4

С Марлой я познакомился в обжорно-спальном заведении Ранула. В первый вечер, кажется. Или уже во второй? Теперь и не вспомнить точно. Дней десять прошло, а то и больше. Хотя эта точность мне до левой задней. Главное, что мы встретились и познакомились, а все остальное…
Марла ростом с меня. Или с Аду Абрамовну. Только раза в полтора тоньше ее. Аккурат мой любимый размер. И волосы такие же – черные, блестящие, только короче. В общем, баба что надо. А голос!.. Низкий, грудной. Напоминает мурлыканье кошки. Большой, полосатой и настолько сытой, что лень ей открыть глаз или дернуть лапой. Но подойти, погладить «кису» – тут нужна смелость. И ловкость исключительная. Или глупость. Тоже исключительная. Пришлось мне как-то иметь дело с таким «смелым» – если ловкости нет, решетка вряд ли защитит, – спас ему три пальца из пяти. По кусочкам, можно сказать, собрал. А он недовольным остался. Требовал и те два, что тигр проглотить успел. Но промывать зверю желудок… Да и вряд ли б это помогло. Часа три прошло после «контакта». Не меньше.
Вот и Марла из той же породы – крупнохищной. Такую бабу не удивишь силой или деньгами, с такой… разговаривать надо. День разговаривать, два и при этом никакого намека на интим. Поговорил и ушел, опять поговорил и опять ушел – тогда она сама придет. Проверенный метод. Всегда срабатывал. С такими. Сработал и в этот раз. Даже раньше, чем я думал.
Только потом я узнал, что баба она скромная: ничего ни у кого не просит – сама берет то, чего ей надо. И никогда никого не уговаривает – не любит она много болтать. Свести бы ее с Меченым, так дети вообще без языка родятся.
Но это я сейчас такой умный, а дней десять назад я еще и смелым был. До потери защитных инстинктов. Сам подошел к ней и заговорил. Удивил и Марлу, и всех остальных. Кто мой «подвиг» лицезреть сподобился. Марлу-то хорошо знали, а меня первый раз в том кабаке видели. И то, что я знаком с его хозяином, всем было по барабану. Ранул мои проблемы решать не станет. Но о том, что они у меня есть или могут быть, – я тогда даже не догадывался. И про дни одиночества – ни сном ни духом. Бабы нашего мира по-другому их называют. Одно только общее – в эти дни мужик им и на фиг не нужен. Вот умные мужики и держались от Марлы на расстоянии. Во избежание. Рука у нее тяжелая. И характер не ангельский. Но это я тоже только потом узнал. А тогда… увидел я роскошную бабу – первую нормальную бабу после Машки-худышки, – ну крышу слегка и перекосило. И мысли не возникло, почему такая баба сидит за столом сама. А за другими – впятером да вшестером теснятся. Сама – значит, мне здорово повезло, значит, – «полный вперед!» и… отрабатываем сценарий знакомства.
Говорят, что бог хранит дураков и пьяных. Не знаю, кем я был в то утро, но ребра мне не намяли и голову не откусили. Смех смехом, а зубки у Марлы те еще. Я когда ее улыбку увидел, обалдел. Трудно сказать, кем были ее далекие предки, но мясо они любили – это точно. Намного больше, чем бананы.
– Не бойся, я не кусаюсь, – сказала Марла.
Через пару дней, когда пришла разделить со мной завтрак.
А чего мужик отвечает, когда баба говорит ему «не бойся»? Да еще при свидетелях! Вот и я сказал: «Не боюсь». И Нож убрал. И в комнату их пустил. Ее и разносчика с подносом. Ньюлта. Так этот ньюлт поднос на стол брякнул, а сам на фиг свалил. Быстро. А выпивки и жратвы на двоих притащил. Пообедать. Или на троих – позавтракать если…
Пока я думал, как бы от завтрака плавно и ненавязчиво перейти к интиму, мне без лишних слов показали «как».
Свои тут понятия о предварительных ласках. Толчок в грудь – и ты сидишь на кровати. Хлопок по плечу – уже лежишь. Хлопок по животу – и разговаривать нет ни малейшего желания. А как Марла помогает снять одежду – лучше не вспоминать. Все равно я новую хотел купить. Повезло, хоть руку ее успел придержать. Хлопнула б еще раз, пониже, и делать тем утром нам с ней было бы нечего.
Ну насчет «не кусаюсь» – только чтоб успокоить меня было сказано. А как увлеклась, так про все обещания позабыла. До смерти, спасибо, не загрызла, но кое-где кровь пустила. Сама же эту кровь потом и слизала. Типа вместо десерта. Или заключительных ласк.
Как, с кем и в какой позе – про это недоростки пускай болтают. А мне ни перед кем выделываться не надо. Чего могу и сколько – только меня и Марлу колыхает. Вернее, ее-то как раз и не колыхает. Сейчас. Спит она. В моей комнате и на моей кровати. Впервые за эти дни спит у меня. Прежде – уходила.
Марла спит голой – жарко! – только шею ее прикрывает тонкое смятое покрывало. Шею Лапушка защищает зубами и когтями. С некоторых пор такие шутки не кажутся мне смешными. Марла раскинулась на полкровати. Крупные бабы всегда занимают много места. Но и того, чего осталось – на кровати, – мне хватит. Большая в комнате лежанка. Самая большая во всей гостинице. «Люкс» как-никак. Все удобства в номере. Плюс лучшая жратва. Я ведь Ранулу только одну чешуйку дал – светлую, а по местным расценкам получилось, что за полсезона вперед заплатил. Вот «щедрый» хозяин и старается, чтоб я как можно больше потратил в кратчайшие сроки. Сдачу тут хоть и принято давать, но срабатывает принцип: чем меньше дашь, тем больше себе останется. Это мне Машка потом объяснила, после того, как я разделил с Марлой завтрак. Ближе к обеду у нас это получилось. И обед здесь можно разделить. Вот только на ужин не приглашают. Не принято тут мять кровать после заката. Пока Санут в небе, на нее и не смотрят. А потом – спи-отдыхай сам, утро будет раннее, а день – нелегким.
Короче, такие вот правила. Нравятся – хорошо! А не нравятся – это только твои проблемы. Мои, в смысле.
Не скажу, что я был очень уж против этих правил, но непривычно как-то, – все с ног на голову перевернуто. Обычно я сам баб выбирал и развлечения заказывал, а тут меня, и по полной программе. И что с Марлой у меня так затянется, не думал. И какие мужики за ней стоят, не знал. И даже не за ней, а под ней ходят. Один Меченый чего стоит.
Здоровый он мужик. Кость широкая, но тощий, как медведь весной. Руки длинные. До колен почти. Ладони, как лопаты. Такими голову прикрыть – и незаметно: голова там, мяч или вообще ничего нет. Да еще шрам на лице приметный – через лоб, нос и правую щеку. На след от когтей похожий, двойной. Интересно, что за зверушка такие следы оставляет? А все повадки у Меченого, как у матерого волчары, что еще не один год будет водить стаю.
Вот только поговорить с ним – «за счастье»: три слова в час мужик выдает. Это когда у него болтливое настроение. Остальные в его команде держат дистанцию. Наверно, крут я для них. Слишком. Раз уж Марла со мной. Или это я с ней? Ладно, потом разберемся.
А Машка стала шарахаться от меня. Как убежденный алкаш от общества трезвости. То хозяина мне хотела найти, чтоб я не пропал сам-один. А когда я вышел на нормальную компашку, стала обходить меня десятой дорогой. Словно и не знакомы мы ни разу. Похоже, у «девочки» Маши мозги повернуты не в ту сторону. То «ларт без хозяина – спасайся кто может!», то «ларт, что спит с бабой, – конец света и все всадники апокалипсиса!» Так и не сказала, к чему все эти страсти. Но из Ранулова заведения удрала с ближайшим караваном. Как крыса с тонущего корабля. Я едва успел поговорить с ней перед отъездом. Странный такой разговор получился, сумбурный. Так и не понял, чего она от меня хотела. Советовала не задерживаться на одном месте, а почему – не сказала. И с собой не звала. Скорее наоборот. Как я понял, от меня и сбежала. С теми двумя, что в постели ее кувыркались.
Оказывается, договор попутчиков они так заключали.
Забавный, однако, метод.
– А чего ж ты со мной ничего такого? Только на словах…
Как тогда на меня Машка посмотрела! Будто укусить хотела.
– С тобой слова потом были. А с ними – все по правилам.
Я открыл рот, вспомнил кой-чего и закрыл. Молча. А что я мог сказать? Если то, чего было между нами в Храме, считать за было, то, получается, и мы заключали.
– А теперь чего?
– Чего? – не поняла Машка.
– Мы вроде как обещали чего-то друг другу…
– Ты мне ничего не должен. Я тебе ничего не должна. Повтори, и мы свободны.
– Обязательно повторять?
– Нет. Хватит и того, что я сказала.
Вот только уверенности в Машкином голосе не было.
Тогда я сказал то, что она ожидала услышать. А потом про нож спросил. В дверь брошенный.
– Я не стала бы тебя убивать. Нож – это не огонь. – А сама глаза отвела.
– Ага, пожалела вроде как. Или тех двоих побоялась обжечь?
Машка ничего не ответила. Молча встала и пошла на выход. А у двери чуть не столкнулась с Марлой. Сказала ей чего-то и посторонилась.
В тот же день Машка уехала. А Марла… Я так и не спросил, чего ей наговорила рыжая ведьма.
С отъездом я торопиться не стал. А куда спешить-то? К кому и зачем? Вот надоест здесь, тогда можно и манатки собирать. Каких у меня раз-два и обчелся. А все, что есть, то на мне. С караваном можно будет прогуляться или на пароме прокатиться… Говорят, и такое развлекалово здесь есть. Но я за эти дни так ни разу и не видел его. А спросил Марлу – оказалось, раньше предстоящего аукциона парома в этих местах не будет. Ладно, подождем. Мне и без него найдется чем заняться. Поспать, поесть, пообщаться с реальной бабой, еще поесть-поспать. Прям отдых в глубинке, где нет ни телевизора, ни Интернета. Веду такой здоровый образ жизни, что сам себе поражаюсь! Если б не Марла, растолстел бы, к чертям собачьим! Правда, есть еще Меченый с командой, но махать оружием в их компании меня чего-то не тянет. С детства боюсь острых предметов. В чужих руках. Я лучше зарядкой займусь. Потом. После аукциона. Дня два до него осталось. Кажется.


5

Меченый по-быстрячку ввел меня в курс дела. Умный он мужик, с понятием. Своих парней держит в кулаке. Тех, кто круче его, не задирает. А раз уж мы с Марлой делим завтрак и обед, значит, я очень крутой и меня можно уважать. И развлекать, когда Марлы нету рядом. Не в том смысле «развлекать», а чтоб весело мне было. Короче, это он привел меня на аукцион невест. Посмотреть, выпить на халяву. Ну и прикупить чего, если глянется.
Простые здесь правила, как оказалось.
То, чего продается, само себя и рекламирует. А зрители и покупатели платят на входе медный грошик – боал, берут «сиротскую» деревянную кружку (на литр, не меньше!) и садятся за стол. И не на лавку там общую – на табуретку. Персональную. Высокую, трехногую и с запасом прочности таким, что не сразу и поднимешь. На века делалась, не иначе.
А сам аукцион в большом дворе организовали. В том, что за гостиницей. Ранул его почему-то загоном называет. Но я пока не видел, чтоб в нем чего-то загоняли. Большие столы во дворе установили буквой «П». С разрывом верхней планки. Сквозь этот разрыв и входят «невесты». По одной. Обносят зрителей выпивкой. А те под стеной сидят. Середина для променада и поединков оставлена. Не невест, а претендентов. Стать им несложно. Надо только выпить все из кружки, бросить в нее означенную сумму и поставить тару на поднос, с которым ходит «лот номер такой-то». Сколько кружек, столько и претендентов. А дальше – как на обычном аукционе: небольшая разборка между желающими и победителем становится тот, кто остался. Только в ход не монеты идут – кулаки: кто двинет сильнее других, а сам на ногах устоит. Проиграл – ни фига не получишь. В том смысле – деньги не возвращают. А не нравятся правила – не играй.
Вот я и подумал, что мало найдется желающих играть по таким-то правилам.
Оказалось, играют, и еще как!
Когда первая «невеста» вышла, я чуть с табурета не упал.
У нее из одежды – кожаный мешок. На голове. С дырками для глаз, понятное дело. И кувшин литров на пятнадцать. В руке. А баба несет его одной левой, правой знаки какие-то делает. Кокетничает типа. Так ее гулом и топотом встретили. Довольно громким. Хоть по земле не очень-то потопаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77