Более того. На «Дораде» вовсю пошло веселье, в котором приняли участие и английские матросы. Охранники даже слишком оживились, ненадолго ощутив свободу. На них не давила железная дисциплина военного корабля.
Поначалу французы и британцы злобно уставились друг на друга. Присутствие чужаков явно не радовало людей Анрийона. Но англичане, гораздо менее спесивые, чем их лейтенант, были настроены дружелюбно, и вскоре лед недоверия начал таять. Непрошеные гости всеми силами старались смягчить обстановку.
Перебросились парой слов на ломаном языке, угостили друг друга табаком. И вот уже победители громко хрумкают морковку, которую преподнесли им побежденные.
Затем Беник с гостеприимством настоящего бретонца тайком подсунул старшему из охранников стаканчик водки. Растроганный офицер с этой минуты смягчился и посматривал на боцмана все приветливее и приветливее.
Вскоре Беник как сквозь землю провалился. Он спрятался специально, чтобы набить себе цену, а может быть и для того, чтобы раззадорить англичан, которые все больше и больше хотели пить.
Уловка возымела успех. Англичане так исстрадались от жажды, что, как только пропавший француз вновь появился на палубе, напились в стельку. Сам гостеприимный хозяин не слыл завзятым пьяницей, однако выпить любил и частенько бывал под хмельком. В сложившейся ситуации он посчитал вполне естественным желание расслабиться. Тем не менее превыше всего Беник ставил дисциплину на корабле. Стреляный воробей, он понимал, что может понадобиться капитану в любую минуту и поэтому решил спросить разрешения у Анрийона.
– Ну и ловкач же ты, – отвечал тот, загадочно улыбаясь, – делай как знаешь! Но не теряй голову.
– Я-то ладно, а что с англичанами?
– Я бы не слишком огорчился, если бы к вечеру они были мертвецки пьяны.
– Дело простое. Через два часа будут готовенькими. А как с нашими?
– Не увлекайтесь! Знайте меру. Ты за все отвечаешь. Возьми что нужно на камбузе note 64 Note64
Камбуз – кухня на судне.

.
– Благодарю, капитан.
И началась пьянка. Пили, как будто в последний раз в жизни, целиком отдаваясь удовольствию.
Английским матросам строго-настрого приказали не покидать торговое судно, и за всю выпивку в мире они не оставили бы свой пост. Но пить на посту им никто не запрещал. Сопротивляться искушению не было сил. Как известно, сыны Альбиона note 65 Note65
Сыны Альбиона – здесь: ироническое название англичан.

славятся обжорством – языки развязались, разговор перекинулся на девочек…
Между тем пришло время прогулки чернокожих эмигрантов, по-прежнему томившихся в трюме. Тут-то и сказались результаты импровизированного празднества. Беник в точности выполнил приказание капитана. Он был немного навеселе, и только. Но англичане, пьяные вдрызг, будучи не в силах ворочать языками, все еще тянулись к своим стаканам.
– К погибели своей тянутся! – воскликнул боцман. И он знал, что говорил.
Когда наступила ночь, непроглядная экваториальная ночь, пятеро матросов, повалившись на палубу, заснули непробудным сном. Хоть из пушки пали!
С борта «Дорады» виделись сигнальные огни крейсера. Он медленно двигался вперед, то и дело выпуская из трубы сноп искр. Между двумя судами – непроницаемая тьма.
– Капитан, – торжественно доложил Беник, – все готово. Они спят как убитые.
– А ты?
– В полном порядке… Готов выполнить любое ваше приказание.
– Превосходно. Беник, я знаю, что могу полностью доверять тебе.
– Слово матроса. Можете рассчитывать на меня, даже если нужно достать луну с неба или взять англичанина на абордаж note 66 Note66
Взять на абордаж – здесь: сразиться с противником в рукопашном бою.

.
– Нам двоим придется попотеть.
– Жду ваших распоряжений.
– Для начала нужны две крепкие пустые бочки.
– Это можно.
– Кто у руля?
– Кервен – человек надежный. Доверяйте ему, как мне.
– Прекрасно.
– Надо связать винные бочки и бесшумно спустить в море.
– Нет ничего проще. Что потом?
– Сделай, как я говорю, а там посмотрим.
Через четверть часа накрепко связанные бочки покачивались на волнах позади «Дорады». На борту никто не заметил таинственных приготовлений, на первый взгляд абсолютно бессмысленных.
– Теперь, – продолжал капитан, – спустимся ко мне… Или нет; раздень-ка английского офицера и принеси мне его форму.
– Правильно ли будет оставить его на палубе в одной рубашке? – весело подхватил боцман.
– Так и быть, оставь ему тельняшку и панталоны.
– Как прикажете, капитан.
Анрийон спустился к себе, открыл потайной шкафчик, осторожно вынул оттуда продолговатый, негнущийся предмет, по форме напоминающий веретено, весом килограммов в пятнадцать и толщиной в человеческое тело, закрыл шкафчик и вынес предмет в коридор, так как в каюте он не помещался.
– Возьми… Тише! – приказал он Бенику, который возвратился с одеждой в руках.
– Хорошая вещь?
– Лучше не бывает!
Поль быстро переоделся, торопливо сбрил бороду, оставив лишь бакенбарды, надвинул пилотку на самые уши, приосанился и спросил:
– Похож я хоть немного на английского матроса?
– Вылитый, капитан! Клянусь вам.
– Хорошо! Теперь помоги мне перенести… это… этот предмет на палубу.
– Идемте, капитан.
– Осторожно, старина!.. Осторожно.
– Погасить свет в вашей каюте?
– После того, как уйду.
– Вы собираетесь покинуть «Дораду»?
– Нам нужно попытаться спастись.
– Конечно, капитан, но как же месье Феликс?
– Я не забыл о нем. Теперь я хочу спуститься вниз по веревке, к которой привязаны бочки. Как только свистну, опустишь меня.
– И все?
– Еще не все. Слушай и запоминай. Видишь эту коробку?
– Только чувствую, а видеть не вижу, слишком темно.
– Нащупай кнопку.
– Да, капитан. Я понимаю: здесь электричество…
– Не так громко!.. К этой коробке тянется шнур от бобины, которую я забираю с собой.
– Понимаю… стоит нажать на кнопку и…
– Да не ори же ты так!..
– Молчу! Мне все ясно.
– Сейчас половина восьмого. Прекрасно! В половине девятого, ни минутой раньше, ни минутой позже, нажмешь на кнопку. Слышишь: точно в половине девятого, если хочешь спаслись.
– Даже если вы не вернетесь?
– Даже если не вернусь!..
– Это все, капитан?
– Ты хорошо запомнил?
– Как «Отче наш»!
– Итак, мой отважный Беник, пожмем друг другу руки.
– О! С радостью, капитан, – отвечал матрос, сильно сжимая в темноте ладонь Анрийона.
– Прощай, Беник!
– Прощайте! Удачи, капитан! – Голос его дрогнул.
С этими словами Анрийон ухватился за веревку и, перепрыгнув за борт, заскользил к воде. Устроившись на бочках, подал сигнал Бенику, и тот осторожно спустил вниз таинственный предмет. Больше боцман ничего не слышал. Усевшись на ящик, он рассуждал сам с собой:
– Да-а, положеньице… Что-то будет… При одной мысли об этом я весь дрожу и в горле пересыхает. Эх! Размочить бы, да ничего не прихватил. Еще целый час томиться, а потом… Беник, сын мой, прикуси свой язычок! А впрочем, все равно! Раз уж месье Феликс подстрелил сатанита…

* * *

Пока на «Дораде» разворачивались эти события, самое подробное описание которых не передало бы накала страстей в полной мере, на крейсере происходила трагедия. Героем ее был Феликс Обертен.
Едва прибыв на борт под охраной вооруженных матросов, он оказался запертым в темном чулане. У дверей поставили двух часовых. Полчаса спустя его вывели и препроводили в одну из кают. Там уже собрались штабные. Суровые и непреклонные, они торжественно расселись вокруг стола.
Феликс остановился перед этим импровизированным ареопагом note 67 Note67
Ареопаг – орган власти в Древних Афинах, названный по месту заседаний на холме Арея. Здесь: ироническое название группы штабных офицеров.

, прямо напротив тучного старца с седыми бакенбардами, голым, как шар, черепом, угловатым лицом и стальными глазами – командующий собственной персоной возглавлял собрание.
– Ваше имя Джеймс Бейкер, – произнес он по-английски, – и вы подданный Ее Величества.
Не поняв ни единого слова, бакалейщик продолжал хранить молчание.
– Запишите, – председательствующий обратился к комиссару, исполняющему обязанности секретаря, – обвиняемый не отвечает. – Джеймс Бейкер, – снова начал он, – вы обвиняетесь в преступлении, предусмотренном международным морским правом. Вы снарядили невольничье судно, насильно поместили на нем две сотни негров и были задержаны на вами же оснащенном корабле. Случай, предусмотренный действующим законодательством, декретами и, наконец, Абердинским биллем. Таким образом, вы захвачены на месте преступления и не можете этого отрицать. Есть ли у вас какие-либо объяснения по этому поводу? Что вы можете сказать военному совету?
Произнеси командующий свою пространную тираду note 68 Note68
Тирада – длинная фраза, отдельная пространная реплика, отрывок речи, произнесенный в более или менее приподнятом тоне.

на санскрите note 69 Note69
Санскрит – литературный язык древней и средневековой Индии.

, она не стала бы менее понятной для Феликса Обертена. Из всего услышанного он уловил лишь имя Джеймса Бейкера и слова об Абердинском билле. Ясно было, что недоразумение продолжается и что из него упорно хотят сделать Джеймса Бейкера.
Не дрогнув под взглядом старого офицера, Феликс заговорил на хорошем французском:
– К великому сожалению, сударь, я не говорю по-английски; однако охотно объяснился бы на родном языке, ибо не сомневаюсь, что среди вас найдется кто-то, владеющий французским. Я французский подданный, негоциант из Парижа, еду по делам торговли – вынужден повторяться, хотя уже сообщил эти сведения офицеру, приведшему меня сюда. Я не снаряжал судна: ни невольничьего, ни какого бы то ни было иного. Я не знаком с Джеймсом Бейкером и не имею с ним ничего общего. И если, как утверждает матрос, которого я никогда раньше не видел, у нас и имеется некоторое физическое сходство, это еще не основание, чтобы принимать меня за него.
Председатель, в совершенстве владевший французским, слово в слово перевел все сказанное секретарю, чье перо проворно скользило по бумаге.
Затем сказал по-английски:
– Таким образом, вы полностью отрицаете, что являетесь Джеймсом Бейкером. Прежде чем приступить к допросу свидетеля, я обязан напомнить вам, что чистосердечное признание вины могло бы, возможно, спасти вашу жизнь. Но с того момента, как мы услышим правду из уст другого, когда свидетельство смиренного слуги Ее Величества, честного человека, сделает бессмысленным всякое запирательство, у вас не останется шансов. Предупреждаю: запоздалое признание не спасет вас. Итак, продолжаете ли вы все отрицать?
Устав от бессмысленного разговора, Феликс Обертен не отвечал.
– Введите свидетеля! Знаете ли вы этого человека? – Секретарь тут же записал вопрос, обращенный к старшему матросу Дику.
– Да, ваша честь! Это Джеймс Бейкер.
– Вы подтверждаете свои показания?
– Могу подтвердить под присягой: я его узнал.
– Хорошо, можете идти. А вы, – приказ относился к стоявшим здесь же матросам, – уведите обвиняемого.
Феликса препроводили в соседнюю комнату и оставили там ждать приговора.
В подобных случаях англичане скоры на руку, поэтому неудивительно, что решение было готово уже через четверть часа.
Так называемый Джеймс Бейкер вновь предстал перед судьями, и комиссар по-английски зачитал гнусавым голосом длиннющее обвинительное заключение, представлявшее собой выдержку из Абердинского билля. А затем и приговор.
Феликс нимало не сомневался в содержании прочитанного. Однако он и бровью не повел, хладнокровием своим удивив даже самого председательствующего, не слишком впечатлительного от природы.
– У вас есть два часа, чтобы приготовиться к смерти. Если желаете причаститься, корабельный капеллан note 70 Note70
Капеллан – священник.

к вашим услугам. Кроме того, можете заказать обед.
Поняв, что его наконец отпускают, осужденный вежливо поклонился и как можно спокойнее произнес:
– Господа, имею честь приветствовать вас.
Члены совета были ошеломлены.
– Нужно признать, – говорил позже командующий, – что этот негодяй выказал редкое самообладание. Конечно же он англичанин! Жаль, что такие люди не умеют обратить во благо свои способности. Однако, джентльмены, вечером у нас казнь!
Вновь оказавшись в заточении, бакалейщик, потерявший счет причудам англичан, вскоре вынужден был принимать у себя странную процессию. Впереди шествовал человек с фонарем в руке, а за ним другой – краснощекий, свежевыбритый, с красным носом и широкой улыбкой на губах. Он запросто уселся рядом с осужденным и принялся что-то весело рассказывать… по-английски.
На этот раз парижанин не знал, смеяться ли ему или сердиться.
Но раблезианская физиономия note 71 Note71
Раблезианская физиономия – здесь: добродушная, даже комическая. Французский писатель Франсуа Рабле (ок. 1494 – 1553 гг.) создал галерею персонажей такого рода в романе «Гаргантюа и Пантагрюэль».

посетителя, его радушие, приятные манеры, даже его костюм – сгубоштатский, состоявший из редингота note 72 Note72
Редингот – длинный сюртук особого покроя, первоначально созданный для верховой езды.

, жилета и черных панталон, – так разительно контрастировали с надменными, бесстрастными лицами офицеров, что узник вдруг повеселел.
– Вы, вероятно, – спросил он, – явились, чтобы уладить дело? Говорите ли вы по-французски?
– No! No! My boy note 73 Note73
Нет нет, мой мальчик! (англ.)

. Впрочем, перейдем к делу, мой дорогой. Доверьтесь мне, откройте правду. Мой сан гарантирует вам соблюдение тайны.
– Ах, да все равно! Ваши соотечественники так бессердечны. Скажите, что им вздумалось?
– Теперь вы должны приготовиться к смерти.
– Сделать из меня работорговца.
– Ваше хладнокровие выдает в вас человека, способного достойно принять искупление.
– Сделать из меня англичанина!
– Рискованная профессия, должно быть, приучила вас к мысли о неизбежном конце.
– Вы кажетесь мне хорошим человеком. Не хочу оскорбить вас, но я их не переношу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61