Чтобы упростить операцию, решили вырыть в земле длинную траншею. Бревна укладывали туда так, что они оказывались в наклонном положении.
Теперь не надо ни трясти бревно, ни проталкивать песок внутрь чем-то длинным. Он сам сыпался вниз и быстро заполнял весь объем.
Таким образом, чтобы заполнить первое бревно, хватило одного часа. Когда цилиндр наполнился, его герметично закупорили.
Готово!
К вечеру следующего дня были готовы уже семь емкостей. Работали не покладая рук.
Решили, что первый отряд отправится немедленно. Участников первого похода отобрали по жребию. Идти выпало механику Леонеку, Роберу, Джиму-американцу, марсельцу Мариусу, Бертрану из Нормандии и Лефору из Луизианы.
Те, кому жребий не выпал, должны были оставаться на прииске. Во-первых, состояние Синего человека не позволяло бросить его одного, необходим был уход, а во-вторых, кто-то должен сторожить обнаруженное золото.
Шестеро мужчин взвалили на плечи груз и направились в сторону Токантинс. Им поручили подыскать нескольких индейцев-носильщиков.
Прошло десять дней.
По самому строгому подсчету на дорогу в оба конца понадобится не меньше двенадцати суток. И это в том случае, если в дороге не произойдет ничего неожиданного. Никто не мог также в точности сказать, сколь утомителен будет этот переход. Быть может, моряки так устанут, что путешествие растянется надолго.
Кто знает, что еще может случиться в дороге!
К несчастью, усталость, непрерывные волнения и тяжелый климат сделали свое дело. Состояние Феликса все ухудшалось. И если у самого Обертена оставались хоть какие-то иллюзии на счет собственного здоровья, то друзья смотрели на ситуацию трезво и понимали, насколько она серьезна, если не сказать безнадежна.
Перед ними были несметные богатства, сулившие роскошную жизнь. Но ничто не радовало. Хозяин слабел изо дня на день.
Поговорив с рулевым, Жан-Мари впал в обыкновенную для него задумчивость. Его мучила одна мысль – как спасти, как оградить больного от губительного климата. Погрузившись в размышления, отставной сержант не сразу заметил Беника. Тот недавно отправился за дикими ананасами, с некоторых пор эти ароматные, сочные плоды составляли единственную пищу Феликса, и теперь возвратился, держа в руках фрукты. Когда Жан-Мари поднял глаза, то сначала даже вскрикнул: «Берегись!» Беника окружали какие-то люди. Через минуту, однако, матрос успокоился. Страх сменился удивлением, а затем и радостью.
– Генипа!.. Неужели это ты?
– Я, Жамали! Здравствуй, друг.
– Здравствуй, здравствуй, приятель! Послушай-ка, если не ошибаюсь, ты привел с собой наших старых друзей! Это паталосы?
– Паталосы! – отвечал Знаток кураре.
– Да откуда вас черт принес?
– Нас встретил Беник. Он собирал ананасы.
– Вот уж попали так попали! В самое время! – Жан-Мари пожимал руки всем по очереди.
Генипа привел с собой человек двадцать пять – тридцать индейцев.
– Но почему среди них нет вождя?
– Я вождь.
– О! Прими мои поздравления! А где же тот, Синий человек номер два?
– Он умер.
– Ах, умер? Бедняга!
– Да! Это я его убил, – спокойно ответил Генипа.
– Что ты говоришь? Как убил?..
– Очень просто. Убил, и все.
– Но за что?
– Он предатель.
– Предатель?.. А кого же он предал? Бьюсь об заклад, это он рассказал управляющему о нашей тайне.
– Да.
– А что стало с управляющим?
Знаток кураре тихо засмеялся, ничего не ответил, и в свою очередь сам задал вопрос:
– Могу я видеть Синего человека?
– Он очень болен. Смотри! Вон там, в гамаке под навесом. С ним сейчас Ивон.
Услыхав, что Лазурный Бог болен, Генипа сорвался с места и кинулся к гамаку, где метался в лихорадке его друг.
При неожиданном появлении индейца юнга радостно вскрикнул и протянул к нему руки.
Услышав шум, полусонный Феликс приоткрыл глаза, поднял голову и, узнав вождя, улыбнулся.
– А! Хозяин, – сказал Знаток кураре, – я пришел вовремя. Ты еще жив.
– Но, дорогой мой, я вовсе и не собирался умирать, хотя климат в твоей чертовой стране действительно для меня не годится.
– Страна не виновата. Не она сделала тебя больным.
– А кто же, по-твоему?
– Бледнолицый, злой бледнолицый. Он околдовал тебя.
– Какой еще бледнолицый? О чем ты?
– Управляющий… враг… вор… Но будь спокоен! Я за тебя отомстил…
– Каким образом? – спросил парижанин, невольно улыбаясь наивности краснокожего.
– Увидишь. Я принес тебе талисман note 406 Note406
Талисман – предмет, который, по суеверным понятиям, приносит счастье, удачу.

. Это всемогущий талисман.
– Дорогой мой, смелый, отважный Генипа! Ты самый добрый из всех, кого знаю. Когда ты так внезапно покинул нас, я думал, что никогда больше тебя не увижу. Ты себе представить не можешь, какая радость для меня твое возвращение!
Знаток кураре был невыразимо счастлив и горд. Сам Синий человек говорил ему такие слова. Генипа подал знак одному из паталосов, по-прежнему толпившихся вокруг Беника.
Индеец быстро подошел к вождю, стараясь удерживать равновесие. Это было не просто, ибо на голове он нес одну из тех огромных плетеных корзин, которые в этих местах называют пагара.
Носильщик торжественно вручил корзину Генипе, который открыл ее и вынул оттуда завязанный веревочкой пакет.
Внутри первого пакета, помятого и уже вскрытого кем-то, оказался второй, точь-в-точь такой же, за ним третий, потом четвертый.
– Ох! Ох! – успевал только охать бакалейщик. – Там должно быть нечто очень серьезное, если вы завернули его в четыре слоя.
Индеец не отреагировал на шутку. У него был вид человека, хорошо знающего, что ему надлежит делать. Наконец он добрался до пятого конверта, обвязанного, как и все предыдущие, веревочкой, развернул его, разгладил и поднес к глазам больного. Тот был заинтригован, однако относился ко всему скептически note 407 Note407
Скептически – недоверчиво.

. Так часто бывает, когда не знаешь, с чем имеешь дело.
Феликс увидел маленький голубой камешек неправильной формы, но гладко отшлифованный, затем голубоватый лоскутик, с виду напоминающий пергамент, и два белых кусочка странного оттенка, округлой формы, с неровными углублениями.
– Это лекарства, не правда ли? – спросил Оберген, стараясь говорить так, как обычно говорят с ребенком, не желая оскорбить его наивную серьезность.
– Это всемогущий талисман. Он вылечит тебя, – последовал таинственный ответ.
– Его надо съесть или просто носить с собой?
– Ты повесишь его на шею вот в этом мешочке.
– Он поможет мне снова стать белым?.. И лихорадка пройдет?.. И я не буду больше дышать так тяжело, как будто бы бежал целый час?
– Обещаю тебе это!
– Ну что ж! Хорошо бы. Но можешь ты мне, по крайней мере, сказать, что это такое?
– Конечно! Смотри.
– Черт возьми! – Парижанин покривился. – Какой отвратительный запах…
– Этот голубой камень я достал из желудка змеи.
– Неужели! Здорово… Такое и вправду попадается в змеиных желудках?
– Знаток кураре никогда не лжет.
– Но эта змея, должно быть, очень ядовита. Ты рисковал. Ведь она могла укусить тебя.
– Меня не берет змеиный яд.
– Ах да! Ты как-то рассказывал мне об этом. А что это за кожа, чья она? Не могу понять, какому животному она принадлежит.
– Кожа… Я срезал ее со щеки второго Синего человека, вождя паталосов.
– Господи! – в испуге вскричал Феликс. – Ты говоришь о Синем человеке? Что это значит?
– Вождь паталосов предал! Он открыл белым тайну желтой земли. Я убил его.
– Боже мой! Что за ужасы ты рассказываешь!
– Так оно и было. Он предал, а я его убил.
– Но это отвратительно!..
– Предавать тебя? – спросил краснокожий с невероятным простодушием.
– Да нет, убивать отвратительно…
– Хозяин! Ты болен и не знаешь, что говоришь. Ты спрашивал меня, хотел знать. Так вот, что касается этих двух ушей…
– Как? Теперь еще и уши?..
– Да! Они принадлежали врагу, бледнолицему, который обокрал тебя.
– Управляющему? Ты и его убил?
– Конечно! Убил отравленной стрелой. Я же поклялся. Он вел своих людей, а я спрятался в лесу. Когда он проходил мимо, я выстрелил… Стрела попала в шею. Бледнолицый сказал: «Ах!» – и умер. Я правду говорю. Через пять минут он уже окоченел и стал твердым, как кусок железного дерева. Его люди оставили труп и убежали. Тогда я отрубил голову и отрезал уши, чтобы сделать из них талисман. Потом ушел, а тело оставил. Думаю, что маниоковые муравьи съели его до косточек в тот же день. Когда я вернулся на золотое поле, то нашел там паталосов. Они были счастливы, что чернокожие наконец ушли. Паталосы пили и плясали от радости. Вождь выпил слишком много и стал совсем пьяным. Тогда-то он и рассказал, что выдал тайну желтой земли. Я убил его одним ударом, а паталосы съели. Теперь я их вождь, потому что я – Знаток кураре. Они выполнят все, чего только ты не пожелаешь. Ведь я твой друг, а они слушаются меня.
Феликс не находил слов. Он был вне себя, тяжело дышал, так поразил его не столько рассказ вождя, сколько невозмутимый, будничный тон, каким он все выкладывал.
Индеец воспринял молчание как высшую похвалу. Он чрезвычайно гордился своими подвигами во имя Лазурного Бога.
Генипа аккуратно собрал и положил в мешочек содержимое пакета и хотел было повесить на шею Феликсу. Однако больной наотрез отказался и оттолкнул протянутую руку. Понятно, что его пробирала дрожь от одной мысли об этом отвратительном талисмане.
По-прежнему невозмутимый, Знаток кураре бережно сложил все обратно в пакет, затем в другой, в третий, в четвертый… Так же спокойно упрятал в корзину.
Он не пытался уговорить, переубедить Синего человека, только произнес тем тоном, которым опытный врач пытается урезонить тяжело больного, чтобы не раздражать его:
– Ты прав, друг… Позже, потом… Ты сам попросишь…
– Никогда! Слышишь? Никогда!
– В тебе говорит лихорадка. Это не Синий человек говорит, а твоя болезнь. Знаток кураре не будет настаивать. Позже… Потом…
Беника и Жана-Мари взволновало выражение лица Феликса, и они подошли ближе.
– Что за мерзости ты рассказываешь хозяину? Как тебе удалось довести его до такого состояния? – спросил Жан-Мари.
– Я только хочу вылечить его, а он отказывается.
– Помоги-ка нам лучше перенести его на берег Токантинс.
– Хорошо.
– Паталосы до сих пор так привязаны к нам, что согласились помочь дотащить эти деревяшки, в которых мы упрятали золотой песок.
– Да. Я согласен.
– Дней через пять-шесть, надеюсь, будем уже на борту. Нас там ждут.
– Да.
– Ты, как всегда, не слишком разговорчив. Но говоришь то, что нужно. Когда думаешь отправляться?
– Сейчас.
– Тогда в путь! Чем скорее, тем лучше. Здесь нам как-то не по себе.
Вождь отдал своим людям необходимые распоряжения. Сам Знаток кураре срезал гибкую, упругую и очень длинную хворостину, очистил ее от веток, проверил на крепость и повесил на нее гамак.
Затем вновь крикнул что-то паталосам, те не заставили себя долго ждать, с готовностью взвалили на плечи наполненные золотом стволы.
Генипа обратился к Бенику:
– Показывай дорогу.
Индейцы, согнувшиеся под тяжестью ноши, тронулись в путь следом за боцманом.
– Теперь – Синий человек!
Со всевозможными предосторожностями Феликса переложили из его гамака в тот, что приготовил Знаток кураре. Двое краснокожих взялись за оба конца длинной палки, подняли гамак и побрели вслед за своими сородичами. Те шли в ногу и, несмотря на тяжелый груз, довольно быстро. Вскоре они почти исчезли из виду.
Вдруг Генипа окликнул соплеменников. Сорвав большой банановый лист, нанизал его на палку так, что получился навес.
– Вперед!
Изобретение вождя, простое, как все гениальное, защитило больного от палящих лучей солнца. Он улегся поудобнее, и вскоре мерное покачивание усыпило его.
Но Генипе этого показалось мало. Добрый индеец не на шутку привязался к парижанину и готов был сделать для него все что угодно. Сорвав пальмовый листок, Знаток кураре пошел рядом с носильщиками гамака. В этих местах слишком много надоедливой мошкары.
Всю дорогу Генипа будет зорко охранять покой Лазурного Бога, отгоняя мошек.
Замыкали процессию европейцы. Неожиданный поворот событий слегка выбил их из колеи. Но они были рады покинуть проклятое место.

ГЛАВА 14


Болен! – Смена династии. – Политика и каннибализм. – Долгое отсутствие. – Птица-пересмешник. – Таинственный сигнал. – Связаны. – Под лезвием ножа. – Бойня. – Дело сделано. – Синий человек будет доволен. – Марселец рассказывает. – Шестеро матросов попали в переделку. – Токантинс. – Расставание. – Путь на родину.

Как верно заметил Жан-Мари, Генипа и впрямь стал для Синего человека и для всех них посланцем неба.
Действительно, что стало бы с этими смелыми, энергичными, но не знакомыми со здешними местами и обычаями людьми, не окажись тут Знатока кураре, не появляйся он рядом в самые тяжелые и безнадежные минуты.
Любого из этих бравых парней, не говоря уж о бакалейщике, в дрожь кидало от одной мысли об этом.
С тех пор, как индейский вождь снова был с ними, никто уже не вспоминал о недавних тяготах и горестях. Такова человеческая натура. Дурное быстро забывается. Теперь все мысли о радостном возвращении на корабль.
Дорога не утомляла, ведь львиную долю тяжести взяли на себя паталосы. Они бодро шагали по пыльной тропе, как будто слившись со своей ношей и не горбясь под ее тяжестью.
Хотя европейцам осталось нести только оружие и кое-что из провианта, они едва успевали за туземцами.
Солнце, как всегда, нещадно палило, люди обливались потом, мучились от невыносимой жажды и не могли взять в толк, как удается краснокожим идти легким шагом, словно гуляючи, будто и нет у них на плечах огромных, невероятной тяжести бревен. Индейцы ни разу не остановились, чтобы попить из ручья. Но что самое поразительное, на них не было видно ни капельки пота.
Синий человек, покачиваясь в такт шагам, мирно спал в тени бананового зонтика.
Среди дня, когда солнце и впрямь становилось беспощадным, делали остановку. После легкого обеда все крепко засыпали. Через три часа поднимались и вновь отправлялись в путь, ни на шаг не отклоняясь от еще свежего следа, оставленного первым отрядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61