Через очень короткое время дверь кабинета распахнулась, и появился Ной, конвульсивно сжимая под мышкой форменный головной убор. Он был мрачнее грозовой тучи. При виде Сэйбл он приостановился, как бы собираясь что-то сказать, но встретил взгляд полковника и промолчал. Нахлобучив шляпу, он отдал Кавано честь и вышел из приемной.
Сэйбл чувствовала себя очень неловко оттого, что капитан Кирквуд получил такой разнос по ее вине, однако этого можно было ожидать с самого начала. Она смотрела на свои руки, стиснутые на коленях, снова и снова спрашивая себя, как именно Хантер собирается действовать в сложившейся ситуации.
Из кабинета раздался рев все еще не остывшего коменданта Мейтланда, полоснувший по натянутым нервам Сэйбл. Она поднялась и направилась к двери. Полковник шел следом. Оба они прекрасно знали этот кабинет и теперь невольно одновременно огляделись, отметив новую мебель. В стороне был сервирован чайный столик.
Неужели он собирается расположить ее к себе с помощью булочек и плюшек, подумала Сэйбл, мысленно усмехнувшись.
— Мисс Кавано. — Сбавив тон, комендант указал ей на стул в непосредственной близости к чайному столику. Она села, всем видом выражая протест.
— Не разольете ли вы чай?
Вместо ответа она поудобнее расположилась на стуле, расправила складки пышного подола, откинулась. С гримасой досады Мейтланд поспешил сам разлить чай. Сэйбл полностью проигнорировала переданную ей чашку.
— Что вам от меня нужно, полковник Мейтланд? Я давно не видела сестру, а вы мешаете нашему общению.
Заранее приготовившись к долгому инквизиторскому допросу, она не собиралась давать Мейтланду повод обрушиться на племя сиу. Предстояла борьба.
— Мне нужно знать, зачем и с чьей помощью вам удалось замаскироваться под индианку.
— Она имеет полное право не отвечать, — раздался от двери голос Хантера. — Во все времена женщины переодевались в самые разнообразные костюмы для целей, им одним известных, и никто не находил это странным. Кстати сказать, облачась в костюм индианки, мисс Кавано имела возможность выяснить отношение местных жителей к индейцам.
— Это еще что такое?! — рявкнул Кавано, переводя озадаченный взгляд с одного мужчины на другого.
— Папа, перестань!
По правде сказать, Сэйбл и сама была весьма удивлена тому, в каком виде Хантер появился в кабинете. Он был без конвоя, без кандалов, свежевыбрит, со все еще влажными после недавнего мытья волосами. Хорошо отутюженную рубашку и темные брюки, которые были на нем надеты, она видела в первый раз. Но было и кое-что ей знакомое — воинственный блеск его глаз.
— Попытаемся разобраться в нашем запутанном деле. Вы, полковник Мейтланд, месяц назад подали начальству рапорт, что мисс Кавано похитили индейцы сиу. Я прав?
— А разве это было не так? — вмешался Кавано, впиваясь взглядом в мрачное лицо коменданта.
— Это были пауни, — ответил Хантер вместо Мейтланда.
— Не может ли тут быть какой-нибудь ошибки? — жадно спросил Кавано.
Впрочем, он уже знал ответ. Хантер Мак-Кракен был не из тех, кто путает индейские племена. Выходит, Мейтланд воспользовался поисками Сэйбл, чтобы совершить набег на поселение сиу, причем любое из окрестных поселений? Полковник был потрясен. Он ненавидел Черного Волка за то, что тот сделал с Лэйн, мечтал увидеть его мертвым, но чтобы намеренно исказить официальный рапорт!.. Должна же оставаться хоть какая-то профессиональная этика!
Не поднимая глаз, Мейтланд шуршал разбросанными по столу бумагами. Выждав достаточно долгую паузу, чтобы казалась более естественной смена темы, он ткнул в сторону Хантера обвиняющим жестом:
— А вы, Мак-Кракен, отказались предоставить мне информацию, необходимую для поимки Черного Волка.
— С чего вы взяли?
— Здесь задаю вопросы я! Вам отлично известно…
— Что?
— Мисс Кавано наняла вас для того, чтобы вы проводили ее к Черному Волку. Это означает, что вам известно, где он скрывается.
— Если Черный Волк хочет скрыться, даже его собственное племя не знает, где он. Да и зачем мисс Кавано было искать его?
— Чтобы отдать ему сына, зачем же еще?
— А почему вы решили, что с ней был сын Черного Волка? — спросил Хантер с самым простодушным и удивленным видом. — Вы, лично вы, видели, чтобы ребенок был с нами?
— Не видел, и вы это знаете!
— Может быть, Кирквуд?
— Он уверяет, что вы были только вдвоем, — сказал Мейтланд значительно, что очень не понравилось Хантеру.
— Ладно, полковник, теперь ясно, что у вас нет оснований для моего ареста. Мне кажется, газетчики буквально ухватятся за новость, что вы двое, — он посмотрел по очереди на Мейтланда и Кавано, — играли жизнями неповинных людей, жертвовали солдатами, продовольствием и амуницией, ставили под угрозу заключенный правительством мирный договор — и все это ради того, чтобы насытить личную ненависть к сиу.
— А кто поддержит ваши обвинения? — крикнул Мейтланд, в ужасе от того, что может случиться с его военной карьерой. — Она? Да она никогда не пойдет против отца! А ее репутация? Вы об этом подумали?
— Репутация, всегда репутация! — не выдержала Сэйбл. — От моей, полковник Мейтланд, давно уже ничего не осталось. Подумайте лучше о своей.
Она повернулась к отцу, мысленно прося его положить конец происходящему.
— Попробуйте только выдвинуть обвинения против меня — и я не стану колебаться, — отчеканил Хантер, наклоняясь через стол к искаженному от злости лицу коменданта. — Пусть дело пойдет в трибунал, мне все равно!
— Одного свидетеля недостаточно, — начал тот, — к тому же, если доказать, что она — лицо заинтересованное…
— Вы очень ошибаетесь, полковник. Мой готовый рапорт лежит у Джека Морроу, который поддержит меня в случае необходимости. Если я снова окажусь в тюрьме, рапорт отправится прямо в Вашингтон. Что касается капитана Кирквуда, он человек чести до кончиков ногтей. И он не трус, как бы вы ни расценивали его действия. Неужели вы думаете, что он будет придерживаться вашей версии случившегося с мисс Кавано? Надеюсь, вы не настолько наивны. Ну, что скажете на все это, сэр?
Мейтланд вернулся к бумажкам на столе. По всему было видно, что мозг его напряженно работает. Вот он поднял ручку, нарисовал какие-то каракули и отбросил ее с видом человека, который все еще пребывает в сомнении.
Тишина висела густая, давящая, затрудняющая дыхание. Вопреки браваде Хантера, каждый из собравшихся сознавал, что слово коменданта — закон в далеком, отделенном от мира форте.
Наконец Сэйбл не выдержала напряжения. Она поднялась и подошла к столу Мейтланда, который поднял на нее вопросительный взгляд.
— Вашу жену не вернуть, полковник, — сказала она так мягко и печально, что плечи коменданта поникли. — Не вернуть и мою мать. Мне очень жаль вас, но, даже если пролить кровь каждого индейца сиу на Западе, это не заставит их воскреснуть.
Ощущение взгляда на плечах было таким сильным, что Сэйбл медленно, неохотно обернулась. И посмотрела прямо в лицо отцу — в измученное, усталое лицо, на котором застарелая боль выгравировала глубокие морщины.
Во взгляде полковника Кавано не было упрека, но почему-то она вспомнила день, когда склонялась над телом Хантера, уверенная, что больше не увидит его живым. Она вспомнила испепеляющую жажду мести, которую испытывала тогда, и в этот момент впервые до конца поняла состояние человека, потерявшего любимую жену. Сердце ее рванулось навстречу тем, кого она до сих пор считала бездушными, черствыми эгоистами.
Она разом утратила все свои справедливые доводы.
Комендант Мейтланд тяжело поднялся и прошел к окну, механически наматывая на палец испятнанную желтую ленту, в которой Сэйбл узнала завязку своего чепца. В этом чепце она очень давно — целую жизнь назад — покинула дом отца с Маленьким Ястребом на руках. После продолжительного нелегкого молчания Мейтланд повернулся, поймал едва заметный кивок Кавано и пожал плечами.
— Что ж, — угрюмо произнес он, бросая обрывок ленты на стол и подчеркнуто медленно разрывая рапорт пополам, — ваша взяла, Мак-Кракен. Можете быть свободны.
Глава 40
Хантер и Сэйбл первыми покинули кабинет коменданта. Как только они оказались наедине в его просторной приемной, Хантер схватил ее в объятия и поцеловал долгим поцелуем истосковавшегося в разлуке человека.
— Я мечтал об этом с той самой минуты, как увидел тебя в проклятом платье с низким вырезом, — признался он, неохотно отпуская ее.
Сэйбл улыбнулась, провела кончиками пальцев по его губам, шраму на щеке, слегка влажным волосам.
— Ты был великолепен, когда бросался на полковника Мейтланда разъяренным зверем. Я только того и ждала, что ты растерзаешь его в клочья. Ладно-ладно, не хмурься, я знала, что ты так или иначе поможешь нам выпутаться.
Дверь в кабинет начала открываться, заставив ее отступить на расстояние, предписанное приличиями. Мрачная фигура Кавано появилась на пороге. Отец и дочь обменялись неуверенными взглядами.
— Отправляйся к сестре, Сэйбл.
Та уже собралась ответить отказом, но потом в глаза ей бросилось подавленное выражение его лица. У отца был вид полководца, потерпевшего поражение в решающем сражении. Так и не сказав ни слова, она пошла к выходу.
— Я бы на вашем месте перестал обращаться с ней, как с провинившейся девчонкой, — заметил Хантер.
— Несколько минут назад вы оказались победителем, Мак-Кракен, но это не означает, что отныне ваше слово будет законом всегда и везде.
Закрывая за собой дверь приемной, Сэйбл едва заметно вздохнула и покачала головой. Она надеялась, что очередная конфронтация между мужчинами ее жизни, конфронтация личного плана, закончится подписанием мирного договора.
Между тем полковник Кавано повернулся к Хантеру и принужденно улыбнулся:
— Я хотел поблагодарить вас, Мак-Кракен, поблагодарить от души, за то, что вы помогли моей своенравной дочери остаться в живых. И вот еще что. Мы с Мейтландом решили, что вам следует знать: мы оба отнеслись к происходящему предвзято, исказили его суть… ненамеренно. И мы готовы принять на себя ответственность за все, что совершили. Разумеется, против капитана Кирквуда не будет выдвинуто никаких обвинений. Вы можете быть совершенно уверены в этом.
— Я верю вам, Ричард, — ответил Хантер, смягчаясь, — и сдержу обещание не обращаться ни в газеты, ни в вышестоящие органы.
Он пошел к двери, но обернулся, услышав за спиной неуверенный оклик: «Хантер…»
— Сэйбл — зеница моего ока, Ричард, — сказал он, не опасаясь, что это прозвучит напыщенно.
Сэйбл лежала без сна, глядя в полумрак своей новой спальни. Ветер пошевеливал приоткрытые гардины, заставляя прихотливо менять форму пятна лунного света на ковре.
Тем не менее ей было душно, она ворочалась с боку на бок на мягкой перине, пока не сбросила на пол роскошное тканое одеяло. Опершись на локоть, она долго, сама того не замечая, смотрела на кучку пепла, оставшуюся от того, что было запиской Черного Волка.
Незадолго до начала комендантского часа она шла по направлению к дому, который занимала семья Кавано, как вдруг дорогу заступила индианка, увешанная плетеными корзинками всех размеров и форм, и начала предлагать свой товар. Само ее присутствие в стенах форта означало существенное смягчение режима. Сэйбл скоро сообразила, что назойливость торговки вызвана вовсе не желанием заработать несколько медных монет. Она подыграла женщине, купив одну из корзин, и вместе с покупкой получила кусок коры с нацарапанным рисунком — записку. На самом дне корзины лежал золотой слиток, который некогда украшал ухо Черного Волка. Пока Сэйбл украдкой рассматривала его, индианка успела выскользнуть в закрывающиеся ворота.
Теперь будущее Лэйн было ясным как день.
Однако сон не приходил, и Сэйбл продолжала беспокойно метаться по кровати. Она не обманывалась насчет причины своей бессонницы: Хантер делил жилье с Дугалом Фрейзером и был в этот момент далеко от нее. Она скучала по нему. Ей недоставало его объятий, занятий любовью перед сном, возможности после этого положить голову ему на плечо, а руку — на грудь. Тепло его тела и негромкий звук дыхания с некоторых пор стали необходимыми условиями крепкого сна.
Она снова укрылась одеялом и постепенно начала дремать, когда на лицо упала тень. Кто-то был в спальне! Испуганный возглас Сэйбл заглушила ладонь, зажавшая рот. Она забарахталась, стараясь оцарапать незваного гостя.
— Что ты делаешь? — послышался шепот Хантера. — Убери когти сейчас же!
Она перестала размахивать скрюченными пальцами и была отпущена на свободу. Перина прогнулась на краю кровати: Хантер прилег рядом.
— Что это на тебя нашло? — прошипел он, потирая царапины на руке.
— Как будто непонятно! Разве можно так пугать беззащитную женщину?
— Беззащитную? — буркнул Хантер, привлекая ее к себе. — Да у тебя когти, как у пантеры!
— Так тебе и надо…
Дальнейшее было заглушено поцелуем. Хотя Сэйбл нетерпеливо прильнула к нему и ответила на поцелуй со всем присущим ей пылом, Хантер чувствовал себя совсем не так непринужденно, как раньше. Он желал ее даже более страстно теперь, когда она была почти недосягаема при свете дня, но готов был признать ошибкой появление в ее спальне под покровом ночи.
Он и полковник Кавано без слов поняли друг друга во время разговора в приемной. Оба признали необходимость защитить если не репутацию Сэйбл, то хотя бы то, что от нее осталось. Именно поэтому Хантер старался избегать ее днем. Но сердце его рвалось к ней, память живо рисовала их общее прошлое и то, каким чистым, каким счастливым он был, любя ее.
— Сегодня вечером, во время званого ужина, ты была так хороша, что мне хотелось ни много ни мало прикончить каждого, кто к тебе приближался. Тем более что самому мне это было запрещено.
— Я знаю. Отец настолько наивен, что все еще надеется спасти мою репутацию. Репутация! Скоро я возненавижу это слово!
— Возможно, он не так уж и наивен. Мужчины кружились вокруг тебя, как мошкара вокруг свечи.
Он несколько преувеличил, сказав, что ему было запрещено приближаться к Сэйбл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67