Лошадь шла рысью, тела мягко терлись одно о другое, и это была такая близость, что хотелось спрыгнуть на полном ходу. Пылая малиновым румянцем, Сэйбл сидела прямо и скованно, надеясь, что ее сладостный дискомфорт незаметен для Хантера.
— Почему бы тебе не прислониться ко мне? — вдруг раздался шепот над ухом. — Я не кусаюсь, Фиалковые Глаза.
— Нет, кусаетесь, мистер Мак-Кракен! При каждом удобном случае.
Голос ее был таким напряженным и мало похожим на обычный, что Хантер ощутил острое беспокойство. Он ведь так и не знал, что случилось до того, как он явился на место действия. Фиалковые Глаза не жаловалась и предпочитала заниматься им и Ноем Кирквудом, а не собой. Однако ей могли быть нанесены такие повреждения, с которыми ехать верхом — сплошная пытка! Эта догадка ужаснула его.
— Э-э… Фиалковые Глаза!
Она настороженно покосилась через плечо.
— Они, эти дикари… э-э… — Он запнулся, не решаясь продолжать (это было так не похоже на Хантера, что Сэйбл была тронута до глубины души).
— Ну же, говорите, — поощрила она, ломая голову над тем, что может так смущать его.
— Они тебя… принудили?
У него был такой вид, словно он только что ухнул с обрыва в ледяную воду. Неожиданно для себя она подняла руку и погладила его по волосам, ответив мягко:
— Нет, ничего такого не было. Вы подоспели вовремя.
— Не совсем вовремя, — буркнул Хантер с облегчением и все же чувствуя себя виноватым за то, что ей пришлось пережить.
— Не вините себя. Единственный виновник тут — моя чрезмерная скромность. Я заметила, что вы оба смотрите, и попросту сбежала в лес.
— Это была случайность!
— Я знаю.
Они проехали не менее трех миль, прежде чем Сэйбл позволила себе откинуться, как и было предложено. Она была совершенно опустошена и чем дальше, тем больше обмякала на своем живом матрасе. Поза Хантера казалась ему все неудобнее, избитые ребра ныли, грудь и ноги ломило, но все это окупалось близостью и теплом прильнувшего тела. Пыльный завиток щекотно свесился ей на лицо, и она забавно морщила нос, пока Хантер не убрал помеху за ухо.
— Как тебя зовут, малышка? — прошептал он, поддавшись искушению.
— Сэйбл, — тоненько ответила она, словно и впрямь вернулась в своих снах в далекое детство.
Сэйбл. Соболь. Хантер поверил не колеблясь. Такая женщина вполне могла носить это имя, роскошное, как русский мех.
Отпустив поводья, он не мешал лошади выбирать дорогу. Он думал о русских соболях. Это была неплохая тема для размышлений, которые могли бы отвлечь Хантера от мыслей о неописуемо грязной, измученной, желанной женщине, крепко уснувшей в его объятиях.
В результате он так отвлекся, что не сразу сообразил одну странную вещь: за все немалое время, прошедшее с момента освобождения, Сэйбл так и не спросила, где же ее ребенок.
«Из нас двоих, милая, у тебя куда больше секретов».
— Хотите поговорить? Рассказать, как оказались в плену? — спросил Хантер, когда Ной догнал его и пристроился рядом (надо отдать лейтенанту должное: он держался молодцом, несмотря на многочисленные раны, и непрестанно озирался, как бы опасаясь засады).
— Рассказывать особенно нечего, — пожал плечами Ной и заслонил рукой глаза, оценивая высоту солнца. — Мы патрулировали окрестности — и вдруг краснокожие кинулись со всех сторон. Их было человек тридцать пять, по самым скромным подсчетам. Все было кончено за четверть часа. Один только Гейтс, мой сержант… бывший сержант… убил пятерых, но перевес был слишком велик.
Хантер кивнул, отметив горечь, даже боль в голосе лейтенанта.
— Потом эти дьяволы исчезли, даже не сняв скальпов, но вскоре появились пауни. Они доделали начатое.
— Как же случилось, что вы остались в живых?
— Намекаете, что я струсил? — Ной выпрямился с оскорбленным видом.
— Ничего подобного. Выживший всегда винит себя за то, что предал товарищей. Мне это знакомо.
— В форте Керни много говорили о том, что с вами случилось, — осторожно заметил лейтенант и тактично отвернулся, как бы осматриваясь.
Капитан Мак-Кракен был живой легендой, примером для подражания, каждый молодой офицер мечтал приблизиться к этому образчику мужества. Однако его история была овеяна темной тайной, и Ной предпочел перевести разговор.
— Один из пауни ударил меня томагавком. — Он указал на яйцевидную отметину точно посередине лба. — Очнулся я, уже болтаясь поперек лошади, со связанными руками и ногами. Сначала я сопротивлялся, боролся, но это их только раззадоривало. Только когда меня замучили до полусмерти и собирались кастрировать, я сообразил, что самое время притихнуть. Поймите, мне не хотелось умирать вот так, постыдным образом, не на поле битвы. Кончилось тем, что я им наскучил.
— Это и понятно, — кивнул Хантер. — Даже собаку не бьют, если она не огрызается в ответ.
— Именно так, сэр.
— Вы сказали, что патрулировали окрестности. Зачем?
— Боюсь, это секретная информация, сэр.
Хантер тотчас отступился. Пожалуй, никто не имел дело с секретными сведениями так часто, как он. Он посмотрел на спящую Сэйбл и вновь поправил упавший локон. Сэйбл. Интересно, сколько потребуется времени, чтобы привыкнуть к ее настоящему имени?
— Это ваша жена, сэр?
— Нет! — отчеканил Хантер, и Ной прикусил язык, сообразив, что опять сунул нос, куда не следовало.
— Очень храбрая леди.
— Угу.
Ной усмехнулся, невзирая на боль в разбитых губах. Когда дело доходило до этой женщины, его нос выглядел длинным, как у Пиноккио. Он решил выбрать нейтральную тему для разговора.
— Едете на запад?
— На север.
— После всего, что случилось? — изумился Ной.
— У меня есть работа, которая должна быть выполнена, невзирая на обстоятельства. Точно так же и вам придется подать рапорт, какой бы неприятной ни была эта обязанность.
— Рапорт! — повторил лейтенант и добавил после долгого молчания:
— У меня есть обязанность потруднее: написать семьям погибших, описать весь этот ужас!
— Не вижу необходимости.
— То есть как? — вырвалось у Ноя, и на его израненное лицо наползла тень едкой иронии.
— А так, что ваших людей не вернуть, они мертвы, — объяснил Хантер устало. — Если вы опишете все жуткие подробности их смерти, вы не воскресите их, не так ли? Зато их семьи годами будут мучиться сознанием того, что сыновья или мужья сначала были изрезаны, изломаны и замучены, а потом их скальпы украсили пояс какого-нибудь дикаря. Поставьте ваше начальство в известность об этом, и пусть оно разошлет обычные «похоронки».
Вот точка зрения человека опытного, признал Ной и погрузился в невеселые мысли.
Неожиданно Хантер остро ощутил на себе испытующий взгляд. Он обернулся к Сэйбл. Так и есть, она смотрела на него.
Нацепив на лицо непроницаемую маску, он сделал вид, что занят только окрестностями. Однако его тактика не сработала. Руки обвились вокруг талии. Сэйбл прижалась даже теснее, чем прежде, и постепенно он оттаял, сам того не желая.
Он носит внутри какую-то застарелую боль, думала она, снова засыпая, и тревожные глаза Хантера не раз являлись ей во сне.
Глава 15
Она просыпалась медленно. Побаливала голова, все тело затекло, но она чувствовала себя отдохнувшей, чего не случалось вот уже долгое время. Открыв глаза, она глянула в улыбающееся лицо Хантера.
— Доброе утро, Фиалковые Глаза, — промурлыкал он невыразимо нежным голосом, но Сэйбл и не подумала строить из себя оскорбленную добродетель. Наоборот, она сладко зажмурилась, тем самым спровоцировав его на дальнейшие вольности. — Из меня могла бы выйти отличная постель, правда?
Это уж слишком! Она выпрямилась и уперлась ладонями в широченную грудь, заставив Хантера невольно поморщиться от боли. Тем не менее у него вырвался смешок, волнующе отдавшийся во всем ее теле.
— Пожалуйста, извините! — заторопилась Сэйбл, стараясь перевести разговор в менее опасное русло. — Все дело в том, что я очень устала и продрогла, а вы такой теплый…
— Я просто дурачусь, — прошептал Хантер ей в самое ухо, заставив его загореться.
— Нет-нет, я не должна была… вы ранены…
— Бывало и похуже.
— Знаю, — вырвалось у Сэйбл, когда она вспомнила длинный шрам на спине, обнаруженный во время их первого поцелуя.
— Ты ничего не знаешь, — возразил Хантер отчужденно и рассеянно, хотя только что выглядел так, словно готов был поцеловать ее.
Его тайная рана все еще болит, подумала Сэйбл, ругая себя за бесчувственность, за то, что коснулась этой боли неосторожным словом. Она была уверена, что никогда не узнает, кто нанес ему эту невидимую рану, но довольно было и того, что боль существовала. Он был уязвим, этот человек, казавшийся высеченным из камня, а значит, тем более опасен. Потому что дикие земли многократно усиливают эмоции и чувства.
Сэйбл огляделась. Они вернулись на широкую тропу, вдоль которой валялись брошенная мебель, уже изрядно потрепанная непогодой, плетенки с разбитой фаянсовой посудой, трупы павших быков. Обломки прежних жизней, отброшенные за ненадобностью в погоне за жизнью новой.
Время уже перевалило за полдень, когда было найдено место для лагеря, равно одобренное и Хантером, и Ноем. Уже усвоив, что ее проводник знает в окрестностях тропы каждую речушку, ручей и ручеек, Сэйбл благодарила судьбу за его опыт. Так же, как и лейтенант, Хантер выглядел смертельно усталым и явно страдал от ран. Это означало, что им обоим необходим продолжительный отдых, хотя ни один не желал в этом сознаться. Ей пришлось притвориться совершенно обессиленной, и это решило дело.
Спешившись, Сэйбл повернулась к Хантеру. Ее поразили бескровная белизна его лица и стиснутые изо всех сил челюсти. Очевидно, он испытывал сильную боль. Она не подозревала о том, что он попросту боится свалиться, если отпустит седло, — до того все вокруг кружилось и расплывалось.
— Вам нужно немного посидеть, — сказала она, трогая его за рукав.
— Пройдет! — прохрипел он, пытаясь выпрямиться. Ох уж эта мужская гордость, поморщилась Сэйбл.
— Мистер Мак-Кракен, меня мало интересует, пройдет или не пройдет. Хочу предостеречь: свалившись, вы можете расшибить голову еще сильнее, а это только осложнит ситуацию. Сейчас же обопритесь на меня!
Она заставила его подчиниться, буквально ввинтившись плечом ему под мышку. Они двинулись под сень деревьев. Сэйбл шагала с уморительно сосредоточенным видом, уверенная, что и впрямь помогает Хантеру. Тот не мог не улыбнуться, от чего рана на щеке приоткрылась.
— Что это ты раскомандовалась, женщина? Забыла, как опасно дразнить раненого медведя?
— Ласковая рука усмиряет любого зверя, мистер Мак-Кракен.
Сэйбл усмотрела добрый знак в том, что он снова взялся ее поддразнивать. Благодарно сжав ее плечо, он позволил усадить себя спиной к стволу дерева и стянуть с головы шляпу. Присев на корточки и встревоженно хмурясь, она размотала насквозь пропитанный кровью «бинт». Чтобы лучше разглядеть рану, ей пришлось сдвинуть в сторону прядь черных волос, заскорузлую от запекшейся крови.
— Голова кружится?
— Иногда.
— Боль пульсирующая или ноющая?
— Я даже и не знаю, — проникновенно ответил Хантер. — Такое пульсирующее ощущение… в самых неожиданных местах. В основном ниже пояса. Не хотите ли проверить, сестра милосердия?
— Ах, вот как!
Сэйбл вскочила, швырнула шляпу на колени Хантеру и направилась к лейтенанту. Но она улыбалась. Если этот несчастный мог даже думать на эту тему, он уже был в превосходном состоянии, а уж если у него еще и поворачивался язык!..
Ной расседлывал лошадь.
— Лейтенант! — Он повернулся, едва устояв на ногах, но, когда Сэйбл бросилась на помощь, резко выпрямился. — Если вы не против, я осмотрю ваши раны.
— Думаю, они не опасны, — смутился Ной, крутя пуговицу рубашки.
— Предоставьте мне судить об этом, — заявила она тоном, не терпящим возражений. — Садитесь рядом с мистером Мак-Кракеном.
— Так точно, мадам! — отчеканил лейтенант, отдавая честь.
Сэйбл понимала, что инфекция быстро проникает в раны, если их не обработать вовремя. Что касается Хантера, она собиралась поставить ультиматум: никакого лечения, пока на его лице красуется борода.
Но прежде всего нужно было покончить с обычной походной рутиной. Кто знал, сколько времени могло потребоваться на обработку ран? Сэйбл решила оставить это занятие напоследок, а для начала проверила наличие съестных припасов. Их оставалось совсем немного, но об охоте пока не могло быть и речи. Собрав достаточно дров, она благосклонно выслушала советы мужчин по поводу выбора места кострища и тому подобного, но, как только огонь разгорелся, перестала обращать внимание на их комментарии.
Хантер одобрительно следил за всей этой деятельностью. Сэйбл очень кстати вдруг проявила многочисленные таланты, потому что от него сейчас не было никакого толку. Он и стоять-то не мог, не то что хлопотать по хозяйству. Однако чем дальше, тем удивительнее было видеть это хрупкое создание за решением самых разнообразных задач. Вот она расседлала его лошадь, едва не опрокинувшись в костер под тяжестью седла. Хантер и Ной разом нырнули вперед, но не успели еще встать, как Сэйбл выпрямилась и бросила тяжеленное седло на землю, подняв клубы пыли. Расседлав лошадь лейтенанта, она насухо вытерла каждое животное и стреножила их, оставив щипать скудную траву на краю поляны. Интересно, что все это получилось у нее довольно ловко и быстро. Невероятно!
Прошло совсем немного времени — и вот уже мужчины сидели у огня, опираясь на подставленные под спины седла. Несмотря на то, что хлеб заплесневел, оба позволили себя уговорить и съели по куску с сушеным мясом. Тем временем Сэйбл точила нож о широкий кожаный ремень. Все необходимое для врачевания — жестянка с водой, бутылка виски, самодельные бинты — было разложено у ее ног.
— С кого начнем? — спросила она, пробуя остроту ножа кончиком пальца.
— С него, — разом ответили оба, указав друг на друга. Окинув каждого оценивающим взглядом, Сэйбл решила, что Ной находится в более плачевном состоянии.
— Снимите рубашку, лейтенант, — попросила она, против воли краснея: в этих словах было что-то не совсем приличное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67