Я стала бы выращивать здесь что-нибудь съедобное. Помидоры и баклажаны. Или лекарственные растения.
Когда ограда кончилась, я развернулась и пошла обратно, в сопровождении того же ротвейлера. Как только я вновь оказалась возле ворот, из динамика, который я так и не сумела заметить, раздался голос. Наверное, динамик был спрятан в орнаменте решетки. Интересно, эту деталь Дюран, мастер обмана, придумал сам?
Никто лучше детектива не знает, что внимание к деталям решает все..
Наверное, он выкопал динамики из кучи мусора – возле забегаловки, продающей гамбургеры на Малибу, – которая сползла с холма после очередного ливня.
– Чем-м м-могу пмоч-чь?
– Благодарю, все в порядке. Молчание.
– Чем-м м-могу пмоч-чь?
Теперь слова были произнесены с большим напором, но все так же невнятно.
– Ничего не нужно, в самом деле. Но все равно, спасибо.– Если звук обратно доходил с таким же искажением, то он, наверное, не услышал, как я хихикнула.
Вероятно, страж Дюрана не привык к подобной реакции. Туристы тут же улепетывали в полнейшем смущении. Извращенцы также предпочитали убраться подальше, чтобы их не задержала полиция. Но я лишь прогуливалась по тротуару; как и любой гражданин, имеющий полное право дышать свежим воздухом в солнечный калифорнийский денек.
Тогда почему я чувствовала себя так паршиво? Наверное, все дело в том, что я могла попасть в такой дом только по ходу расследования или виртуально, через Интернет, пользуясь сайтами «Архитектурного дайджеста» – а Дюран позаботился о том, чтобы проникнуть к нему было невозможно.
Мне хотелось бросить сочный бифштекс голодному псу, расположившемуся между мной и входной дверью в дом Дюрана. Впрочем, мне бы это не помогло – ставлю пятьдесят долларов на то, что пес был выдрессирован и не поддался бы на такое искушение. Скорее всего, он набросится на любого, кроме своего тренера, кто посмеет предложить ему угощение, – хорошая собака ест только из знакомых рук. Дюран наверняка заплатил немалые деньги за пса, который совсем не походил на домашнего любимца.
Несколько мгновений я колебалась – то ли нажать на звонок, то ли дать здешним обитателям возможность поломать голову над причиной моего появления. Что я спрошу у хозяина, если он дома и согласится побеседовать со мной?
Мистер Дюран, вы действительно получаете удовольствие, создавая иллюзорные лужи крови?
Наверное, ничего умнее я не сумею придумать – мне следовало подготовиться получше. Пока я лишь планирую охоту на этого парня; еще не время входить в прямой контакт.
Засунув руки в карманы и негромко насвистывая, я направилась к своей машине. Кто-то, находившийся в доме, за мной наблюдал. На моей машине не было никаких полицейских значков – белый «форд-таурус», универсальная машина для женщин. И я не похожа на полицейского; не думаю, что они приняли меня за детектива.
Если только кто-то в доме не ждал моего появления.
Фрейзи хотел знать, почему я все утро не отрываюсь от монитора компьютера.
– Стараюсь разузнать побольше о подозреваемом, – ответила я.
Он тут же подскочил ко мне.
– У тебя появился подозреваемый? А почему ты ничего не сказала на совещании?
– Потенциальный подозреваемый, я хотела сказать. Он имел отношение к выставке в музее.
Спенс уселся на стул рядом со мной и некоторое время глядел на экран.
– Подозреваемый вступал в прямой контакт с посетителями?
– Нет. Но он напрямую связан с выставкой, поскольку является создателем экспозиции зверей. Все жертвы на ней побывали. А он сконструировал систему безопасности. Все посетители записаны на пленку.
Спенс с минуту молчал.
– Я читал, что выставку посетили почти миллион человек, – наконец заметил он.
– Спенс, он иллюзионист. А я ищу того, кто является специалистом в этой области. И Док говорил о наборе качеств, которыми должен обладать подозреваемый.
– Ты с ним уже встречалась?
– Нет.
– Откуда ты знаешь, что он обладает этими качествами?
– Я читала о нем. Вполне достаточно, чтобы у меня появились подозрения.
– Замечательно, – скептически сказал он.– Мы все знаем, что пресса – самый надежный источник информации. Скажи, когда тебе действительно потребуется помощь.
– Обязательно.
Он тяжело вздохнул, укоризненно покачал головой и оставил меня одну возле компьютера.
Я искала клуб поклонников. Спилберг, Лукас, Хичкок, «Индустриальный свет и магия» Компания Джорджа Лукаса, создававшая компьютерные эффекты для всех его фильмов.

– у всех имелись группы фанатов, которые только и делали, что обменивались электронными сообщениями о своих героях. А вот у Дюрана их не было вовсе – бред какой-то. Увлеченные кино люди готовы на все, чтобы как-то приблизиться к своим кумирам, – их мания часто выражается в преследовании идола, так что тому порой приходится обращаться в полицию. Иногда это происходит слишком поздно.
Но никто не интересовался Уилбуром Дюраном. Я не нашла ни одного клуба, организации или сайта, имеющего к нему хоть какое-то отношение.
– А как отбить желание создавать клубы поклонников?
– Нужно поручить своему адвокату написать им письмо, как только такие клубы начинают возникать, – ответил мне Эскобар с другого конца комнаты.– Или самому к ним обратиться. А этот тип настолько знаменит, что у него должен быть клуб поклонников?
– Не знаю, подходит ли в данном случае слово «знаменит ». Но он должен стоять у истоков культа – он работает над фильмами ужасов.
– Ага.
– Эркиннен сказал, что преступник должен вести жизнь затворника, так что он не станет лично входить в контакт с фанатами. Вероятно, он пользуется услугами адвоката. Мне кажется, Док прав, наш преступник ни с кем не хочет встречаться; я ничего не могу найти на него в Интернете. Похоже, ему не нужна раскрутка; он настолько владеет своим ремеслом, что пользуется постоянным спросом у продюсеров и режиссеров, которые мечтают, чтобы он снимал для них кино.
– Дунбар, – перебил меня Спенс, – это Лос-Анджелес. Здесь не говорят: «кино». Правильно сказать: фильмы.
– Да, ты прав.– Я отодвинулась от стола и встала.– Пора его немного погонять.
– Я могу сделать это для тебя, – предложил Спенс. Выслушав шумные предложения о помощи, я смутилась и поняла, что еще не готова ничего рассказать.
– Я сама, – пробормотала я.– Скоро я узнаю, есть ли причины следить за этим типом.
– Тебе решать.– Спенс нахмурился.– Только не погружайся в это дело с головой.
Похоже, это стало заметно.
Дюран получил права в двух штатах: Калифорнии и Массачусетсе. В калифорнийских правах было указано три адреса; первый в плохом районе, вероятно, он жил там в дни зеленой юности; второй адрес находился в более благополучном месте, там селились представители богемы, идущие в гору. Три переезда за двадцать лет; не слишком много.
В Массачусетсе, в Бостоне, он жил на Дистрит. На компьютерной карте я увидела, что это Южный Бостон. Действие прав закончилось, когда Дюрану исполнилось девятнадцать лет, но он их так и не обновил. Примерно в это же время он получил права в Калифорнии. В те давние времена ему выписали несколько штрафов за превышение скорости и другие мелкие нарушения – заметно больше, чем у прочих горожан. Дважды его штрафовали за неосторожную езду. Возможно, за рулем он избавлялся от избытка ярости. Один из полицейских в своем рапорте написал, что Дюран «агрессивен и не склонен к сотрудничеству». Впрочем, штрафы Дюран платил, не слишком протестуя. В те времена еще не действовали специальные программы по работе с агрессивными водителями, с них просто брали штрафы и с мстительным удовольствием значительно ухудшали условия страховки.
За год до переезда в свою нынешнюю резиденцию он перестал попадать в поле зрения дорожной полиции. Неужели начал уважать правила уличного движения? Едва ли – как показывает статистика, подобного рода наклонности обычно лишь усугубляются. Быть может, он нашел человека в дорожном суде, который помогает ему разбираться с полицией, тут я могла навести справки. Или нанял шофера.
Очень жаль. Было бы замечательно арестовать этого типа за обычное превышение скорости и найти на заднем сиденье набор париков и других улик.
Нет, он не будет так неосторожен.
– Проверка первого калифорнийского адреса дала мне еще кое-что. Во время второго года пребывания там Дюран подал несколько жалоб на соседскую кошку, которая якобы очень шумела.
– Эй, Спенс, – позвала я, с трудом сдерживая смех, – ты только посмотри.
Он взял распечатку жалобы и прочитал вслух:
– «Уилбур Дюран, – здесь Спенс сделал паузу, понимая, что узнал наконец так долго скрываемое имя подозреваемого, – подает жалобу на постоянно воющего кота Эдит Грандстром, женщины пожилого возраста, которая проживает в соседней квартире. Мистер Дюран утверждает, что кот шумит и мешает ему спать, а также угрожает нормальному состоянию его разума. Полицейский Т. Л. Робинсон навестил мистера Дюрана в его квартире и убедился в том, что тот находится в состоянии крайнего возбуждения. С некоторым трудом Робинсону удалось успокоить мистера Дюрана, после чего он сказал, что не может ничего поделать, поскольку в данный момент кот не издает никаких звуков. Он посоветовал мистеру Дюрану вызвать полицию в тот момент, когда кот нарушает спокойствие, или задокументировать этот факт при помощи аудио или видеозаписи. Когда Дюран спросил, какие еще действия он может предпринять в данный момент, Робинсон ответил, что больше ничего сделать не может».– Спенс с усмешкой вернул рапорт.– Значит, жалобщик является главным подозреваемым?
Я кивнула.
– Никогда о нем не слышал.
– Считается, что он большая шишка.
– Ну, тем лучше для него. Должен сказать, что такую жалобу увидишь не часто. Похоже, он слегка чокнутый.
– И замечательный водитель.– Я протянула Спенсу распечатку штрафов.– Если хочешь помочь, можешь проверить, нет ли там чего подозрительного. Потом штрафы полностью прекратились.
– Ну, если у него есть пара извилин, он должен был с этим справиться. А ты не можешь подкинуть мне чего-нибудь поинтересней?
Мы оба рассмеялись. Без смеха в нашем деле не обойтись. Спенс ушел с листком в руках, качая головой.
Однако следующая информация была совсем не такой забавной. На сей раз жалобу на Дюрана подала Эдит Грандстром.
Кошка исчезла, ее хозяйка хотела, чтобы Дюрана арестовали.
– Мисс Грандстром?
Она осторожно приоткрыла дверь, и я увидела лишь узловатые пальцы руки. Однако она имела возможность разглядеть меня. И еще я заметила массивную цепочку и пряди седых волос.
Я показала свой полицейский значок. Она прищурилась.
– Я бы хотела поговорить с вами о вашем бывшем соседе, – сказала я.
– О котором? – У нее был высокий визгливый голос.– Они постоянно меняются.
– Об Уилбуре Дюране. Он жил здесь...
Дверь моментально распахнулась, зазвенела снимаемая цепочка.
– Заходите, детектив.
На меня обрушился запах кошачьей мочи. Я последовала за хозяйкой в гостиную, в которой царил ужасный беспорядок. Похоже, мисс Грандстром не встречала статуэток кошек, которые бы ей не нравились. Кроме того, здесь имелись настоящие кошки – только в гостиной я насчитала четыре штуки. Они сразу же стали действовать мне на нервы.
–Давно пора, – заявила мисс Грандстром.– А я все жду, когда расследование принесет плоды.
Я решила промолчать, рассчитывая, что она сама все расскажет. Так и получилось.
– Он убил моего Фарфела, я точно знаю. Кот был здоров как лошадь, и он бы никогда от меня не убежал.
Несколько секунд я не знала, как себя вести. Следует ли сказать правду? Должна ли мисс Грандстром знать, что я пришла вовсе не из-за ее кота, дело которого уже давно сдали в архив? Или мне следует подыграть ей и сделать вид, что я продолжаю расследование, чтобы она разговорилась?
– Я хочу уточнить кое-какие детали, – в конце концов сказала я.
В моих словах не было лжи, но и всей правды не прозвучало. Однако я добилась ожидаемого результата.
– Вы не могли бы напомнить, как все произошло? – спросила я.– Я понимаю, мы говорим о делах давно прошедших дней, к тому же ваше заявление принял тогда другой детектив.
У меня уже начал чесаться нос. Я не страдаю от настоящей аллергии на котов, но их присутствие оказывает неприятное действие на мой нос. Здесь их наверняка значительно больше, чем четыре; кошки подобны тараканам: на каждую, которую ты видишь, найдется еще десяток спрятавшихся. Один из котов, полосатый и ужасно толстый, уже терся о мою ногу, урча, как «роллс-ройс». Мисс Грандстром ловко схватила его за шиворот и взяла на руки.
– Ну, Борис, – заворковала она, – не мешай нам беседовать. Не всем нравятся кошки.
Она улыбнулась, чтобы дать мне возможность выказать любовь к кошкам, но я этим не воспользовалась. Однако я улыбнулась в ответ, что вполне удовлетворило мою собеседницу.
– Это было очень давно, – продолжала она.– Но если вы теряете любимое существо, забыть о нем трудно. Во всяком случае, я так устроена.
– Я вас понимаю, – сказала я. – Так, дайте подумать... – Я полистала дело и нашла распечатку с жалобами.– Перед исчезновением кота Дюран жаловался на шум.

– Это правда. Но я не понимаю, что его так рассердило, – Фарфел любил поболтать, но у него был тихий и приятный голос. Мы чудесно с ним беседовали. Конечно, он разговаривал на человеческом гораздо лучше, чем я на языке кошек.
Душевные болезни могут быть трудноуловимыми и очень коварными.
– В жалобе написано, что шум раздавался по ночам.
– Но я никогда не просыпаюсь, когда мои кошки шумят, – не сдавалась мисс Грандстром.
– Значит, вы могли просто не слышать?
– Ну, такой вариант нельзя исключать, я сплю крепко...
– А вам известно, как ваши кошки ведут себя ночью?
– Я полагаю, что по ночам они ведут себя так же, как днем.
– Вы уверены?
– Нет.
– Значит, вы не можете с уверенностью утверждать, что ночью кошки не шумят?
– Нет, если вы хотите подойти к данному вопросу формально. Однако я уверена, что Дюран все выдумал. Он почему-то меня невзлюбил.
– В его жалобе написано, что в то время он работал по ночам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74