Он взял стопку, словно пытался оценить ее вес.
– Сколько всего?
– Еще десять. Таким образом, мы имеем тринадцать исчезнувших мальчиков примерно одного предподросткового возраста. Все белые. Хрупкого телосложения, красивые. Одно из дел считается раскрытым, но преступник продолжает твердить о своей невиновности. Он признается в другом изнасиловании, но отказывается признать похищение и убийство. И я склонна ему верить.
– А почему?
– Честно говоря, я и сама не знаю. Но он не показал ни физических, ни психологических признаков, характерных для человека, который лжет. К тому же я нутром чую, что он говорит правду.
– Хм-м-м.– Эррол встал и принялся расхаживать по кабинету с недоеденным сэндвичем в руках.– Заметное сходство жертв – многообещающий признак.– Его голос изменился, он начал читать лекцию.– Повторяющиеся характеристики жертв – это весьма распространенное явление. Тэд Банд и Теодор Банди вошел в историю Америки как самый жестокий серийный убийца. В 1974-1977 гг. его жертвами стали 150 девушек

выбирал похожие жертвы – во всяком случае, те, о которых мы знаем. Многие считают, что он убил в два раза больше женщин, чем сам признал. Считается, что он слетел с катушек из-за молодой женщины из Сиэтла, с которой был недолго помолвлен, – привлекательной, умной, из уважаемой семьи. Очень удачный вариант для человека вроде Банди. Как вы, вероятно, знаете, он сам являлся внебрачным ребенком.
– Да, я об этом читала.
– Всю его жизнь можно считать стремлением достичь признания окружающих. Вот почему, после того как невеста его бросила, он был раздавлен. Однажды он признался приятелю, что винит в случившемся ее семью. Нет ничего удивительного в том, что убийства начались приблизительно в этот период. У его невесты были длинные темные волосы с пробором посередине.
Как и у большинства жертв.
– Значит, он убивал ее снова и снова.
– Да, символически.
– Я не слишком хорошо помню то время, – сказала я, – но одна из моих тетушек рассказывала, что многие женщины изменили тогда прически.
– Верно. Я сам учился тогда в колледже и начал интересоваться психологией. И эти убийства привлекли мое внимание. Мне кажется, дело Банди послужило одной из причин, по которым я заинтересовался судебной психологией. Больше всего пугало, что он раз за разом избегал тюрьмы и переезжал из одного места в другое – начал в Сиэтле, потом перебрался в Колорадо, затем в Юту, наконец во Флориду. Девушки уже не могли рассчитывать, что даже в Новой Англии они будут в безопасности. – Эркиннен печально улыбнулся. – Впрочем, ничто не может гарантировать безопасность. Иногда ты просто оказываешься не там, где нужно.
– Но эти дети выбраны не случайно, вот о чем речь.
– Скорее всего, так и есть. Весьма возможно, что их действительно выбирали. Ваш преступник – если за всем этим стоит один человек, а у меня складывается именно такое впечатление – по какой-то причине испытывает влечение к маленьким светловолосым мальчикам. И вам нужно узнать почему.
Я развела руки, чтобы показать: именно по этой причине я и обратилась к нему. Он улыбнулся.
– Какая-то мания, почти наверняка. Ему не добраться до оригинала, и он ищет замену.
– Однако Банди это не помогало, – заметила я.– Он повторял убийства снова и снова.
– По той простой причине, что эквивалент – а он не мог заменить оригинал – не отвечал тем нуждам, которые привели к появлению мании. Он испытывал временное облегчение, но исходное стремление стать законнорожденным удовлетворить не мог. Поэтому он продолжал убивать. Вот почему в похожих случаях промежутки между убийствами постепенно сокращаются. Со временем преступное действие – будь то убийство, изнасилование или похищение – теряет силу своего воздействия, и преступник должен повторять их чаще. Вам удалось составить график похищений?
Да, в свободное время.
– Пока нет.
– Ну, тогда на вашем месте я бы это сделал.
– А что мне искать?
– Не нужно зацикливаться на чем-то определенном. Старайтесь сохранять непредвзятое мнение, попытайтесь разглядеть то, что есть, а не то, что вы хотите увидеть. Образ действий убийцы далеко не всегда полностью повторяется. Конечно, существование схем помогает.
Убийца. Я ни разу не произнесла это слово, поскольку тела отыскать не удалось, оставалась лишь пустота в тех местах, где эти тела находились раньше. Однако я уже думала об убийце, и он это почувствовал.
– Да, – вздохнула я, – это помогает.
– Извините, но ничего более определенного я сказать не могу. Схемы меняются в зависимости от ряда факторов.– Психолог подошел к одной из туго забитых книгами полок и некоторое время рассматривал корешки. Наверное, у него имелась собственная система поиска, поскольку я бы ничего не смогла найти в таком вопиющем беспорядке.– А вот и мы, – пробормотал он, вытаскивая книгу и протягивая мне.– Не самое подходящее чтение перед сном, но здесь очень грамотно описано поведение серийных убийц. Вы сможете почерпнуть много полезной информации. А сейчас, чтобы немного вам помочь, могу сказать, что интервалы между убийствами постепенно уменьшаются. Если промежуток между первыми двумя составлял месяц, то потом он сокращается до двух недель или десяти дней. К тому моменту, когда он доходит до нескольких дней, полиция обычно ловит преступника, поскольку серийный убийца теряет контроль над происходящим и начинает совершать ошибки.
– Мне нравится, когда они совершают ошибки.
– Да, – кивнул он.– Ошибки со стороны убийцы всегда приветствуются. Но ваш преступник еще от этого далек. Если судить по вашему рассказу, он действовал безупречно – как и в двух других делах, которые к вам попали. Мне интересно, как он себя вел в остальных эпизодах, с точки зрения сокращения промежутков между преступлениями. Когда вам удастся установить примерную схему, вы получите дополнительную информацию об этом типе. Вам уже известно, что им овладела мания, а по схеме вы определите, насколько он себя контролирует.
Интересно, не вспоминает ли он наш предыдущий разговор, когда мы обсуждали мать Натана Лидса.
– Док, если речь идет о серийном похитителе, то я не уверена, что это мужчина, – сказала я.
Он посмотрел на меня.
– А у вас есть основания думать, что это женщина?
– Похищение Натана Лидса. Мы предположили, что его мать страдает от синдрома Мюнхгаузена, поскольку у нас создалось впечатление, что она похитила собственного ребенка.
– Да, верно...– рассеянно ответил он. Он успел перейти на новый уровень размышлений, ничего мне не сказав.– Не думаю, что похититель женщина.
Я смутилась.
– Но я видела его мать. Она женщина – тут нет ни малейших сомнений.
– Давайте немного отвлечемся, детектив. Подобные преступления крайне редко совершают женщины, к тому же вы сами, как я теперь припоминаю, говорили, что она не похожа на преступника. Ваше мнение изменилось.
– Нет.
Эррол смял бумагу, в которую был завернут сэндвич, и аккуратно забросил ее в корзинку для мусора.
– Статистика показывает, что в большинстве случаев похитителями оказываются мужчины. Женщины устроены иначе.
Неожиданно мы поменялись ролями.
– Но мы не говорим о женщине с обычной психикой.
– Это не имеет существенного значения. Даже женщины с серьезными отклонениями в психике крайне редко совершают похищения.
– А как насчет женщины во Флориде... – Я не сразу вспомнила ее имя.– Уорнос Эйлин Уорнос считается первой в Америке женщиной – серийным убийцей. В1989 году, работая проституткой и обслуживая шоферов-дальнобойщиков, убила семерых мужчин

. Она убила с десяток мужчин – и это точно установлено.
– Я не слишком хорошо знаком с ее делом. Но мне известно, что она была нетипичной во многих отношениях. И я помню, что там речь шла о смешении полов.
– Однако такое возможно и у нас. Ведь мы в Калифорнии.
– Стране свободных, – устало улыбнувшись, сказал Эркиннен. Он обошел стол, уселся на него и с ученым видом посмотрел на меня.– Послушайте, детектив Дунбар, технически мы не можем исключать, что ваш преступник женщина. Это возможно, но маловероятно. Мне бы не хотелось, чтобы вы понапрасну тратили силы, тем более что преступник на свободе. Я бы рекомендовал вам считать, что вы имеете дело с мужчиной.
– Но похититель был похож на женщину, когда в последний раз...
Он прервал меня, отрицательно покачав головой.
– Вы помните, как я несколько минут назад говорил вам, что нужно видеть не то, что вам хочется, а то, что есть на самом деле? Казалось, что это была женщина, но не более того. А значит – я уверен, что не ошибаюсь, – вы знаете о преступнике сразу три вещи: его привлекают хрупкие белокожие блондины, промежутки между похищениями, когда вам удастся их установить, и его склонность к переодеваниям – волк в овечьей шкуре. Весьма возможно, что он старается выглядеть так, чтобы заслужить доверие своих жертв. Женщина или мужчина, но он входит в контакт со своими жертвами, представляясь человеком, достойным доверия. Вот почему на него никто не обращает внимания. Умно, очень умно. Я бы хотел быть в курсе вашего расследования, детектив Дунбар. Это очень интересный случай.
На его лице просто написано было: «авторские права, гонорар и национальная известность». Для него все это было клиническим случаем, вопросом теории, и я видела, что он наслаждается упражнениями ума. Но именно мне предстояло найти оборотня, который так мастерски меняет свое обличье от одного похищения к другому.
Вернувшись к своему столу, я вытащила фотографии жертв и отсканировала их, раскладывая в хронологическом порядке. Теперь я не только смогу показать Фреду сходство во внешности, но и попытаюсь установить промежутки между похищениями. Убила двух зайцев одним ударом.
Но к тому времени, когда я закончила, один из убитых зайцев восстал из мертвых, замахал лапами и принялся кидать в меня камни. Промежутки между исчезновениями были долгими и нерегулярными – вовсе не две недели или месяц, как предполагал Док, а по нескольку месяцев с непредсказуемо длительными затишьями, самое короткое продолжалось восемь недель. Мне не удалось найти никаких закономерностей.
Нужно видеть то, что есть, а не то, что хочется увидеть. Эрролу Эркиннену легко говорить.
Я взяла Спенса и Эскобара под руки и подвела их к своему столу.
– Посмотрите, пожалуйста, – умоляюще сказала я.
– И что мы должны увидеть? – осведомился Спенс.
– Ничего. Просто скажите, что вы видите.
– Я вижу много дат. Наверное, ты ищешь закономерность.
– Ну да.
– К сожалению, Лени, ее здесь нет.
Увидев отчаяние на моем лице, Эскобар заметил:
– Вполне возможно, что нам известно не обо всех похищениях. Или преступник работает не только на нашей территории. Например, он находит жертвы на другом побережье или где-нибудь еще.
Я спросила у себя, как мне удалось за одни сутки перейти от матери с синдромом Мюнхгаузена к серийному похитителю, работающему на двух разных побережьях. Хороший вопрос, ответ на который я так и не нашла.
Фред шагал через общий зал. Он мог подождать до завтра, но я уже подготовила фотографии. Я подскочила к нему, когда он проходил мимо.
– Я подготовила снимки, – сказала я, перекрывая звонки нескольких телефонов.
Он не слишком обрадовался, но не стал возражать; наверное, ему показалось, что я могу в любой момент расплакаться.
– Ладно, давай посмотрим, – со вздохом сказал он.
Взяв подборку фотографий, я последовала за ним в его кабинет. Я села в одно из кресел, а он с отвращением просмотрел стопку бумаг, скопившуюся на столе, по каждой ему следовало сделать телефонный звонок. Несколько мгновений Фред молча разглядывал фотографии.
– Да, я понимаю, что ты имела в виду, – задумчиво проговорил он.– Кажется, будто у всех одна мать.
– Что теперь?
Он ответил не сразу.
– Я должен подумать, – наконец сказал он.
– Фред, мне бы не помешала помощь.
Он опять немного помолчал, напряженно размышляя.
– Если это один человек, а ребенок похищен только что, значит, у нас есть некоторое время до следующего раза. Сохраняй терпение и продолжай расследование.
– Что ж, следующему родителю, потерявшему ребенка, я так и скажу.
– Именно. Разговор закончен.
Я выскользнула из кабинета с намерением вонзить клыки в первую попавшуюся жертву. Через несколько минут Фред подошел к моему столу.
– Вот что я могу для тебя сделать: освободить от всего остального. Передай мне другие дела, и я их раздам.
Я с трудом скрыла разочарование.
– Честно говоря, я рассчитывала на большее.
– Пока нет, Дунбар. Тебе придется собрать более серьезные доказательства, чтобы я сумел убедить начальство в том, что мне необходима дополнительная помощь. Но другой работы ты получать не будешь.
Что ж, мне ничего не оставалось, как молча кивнуть.
Поскольку мои дети отправлялись на выставку с отцом, после чего должны были провести с ним следующие два дня, я вознамерилась посвятить всю субботу и утро воскресенья изучению новых досье и, возможно, войти в контакт с семьями исчезнувших детей. Но прежде чем покинуть офис, я позвонила миссис Поульсен и спросила ее, принимает ли она сильнодействующие лекарства.
– Я должна задать вам личный вопрос, – начала я.
– Что ж, я постараюсь на него ответить.
– Если мы поймаем человека, который похитил Натана Лидса, нам нужно будет довести дело до суда. Существенной частью обвинения станет ваше свидетельство. Любой толковый адвокат попытается поставить под сомнение достоверность ваших показаний. Мне необходимо знать, принимаете ли вы лекарства, которые могут оказывать действие на вашу память.
– О Господи. Это совсем не личный вопрос. Я думала, что вы намерены спросить о моей сексуальной жизни.
Пожалуйста, Боже, позволь мне стать такой же в старости.
– Ну, нет. Ничего такого я спрашивать не стану.
– Детектив, я не принимаю даже аспирин.
– Вы не принимаете таблеток для снижения давления или от глаукомы, от диабета? – спросила я, назвав наиболее распространенные болезни пожилых людей.
– Я здорова, как старая лошадь, о которой принято упоминать в таких случаях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74