— Не стану притворяться, Пэдди, будто я понимаю, что происходит, — ответил другу Томас как раз в тот момент, когда один из рабочих разрезал своим ножом кожаные ремни и приготовился поднять крышку сундука. — Но уверен, нам не придется слишком долго ждать ответа.
Сэр Перегрин грубо оттолкнул рабочего, опустился перед сундуком на колени, с благоговением поднял крышку и, отбросив рассыпающуюся у него под руками ткань, дал всем возможность увидеть, что находится внутри.
— Золото! — воскликнул кто-то возбужденно мгновение спустя, когда сэр Перегрин достал из сундука вазочку не больше его ладони и она засверкала в лучах вновь показавшегося из-за туч солнца. Затем он поднялся с колен, низко поклонился принцу — без всякого, однако, намека на униженность — и передал ему вазу.
— Смотрите, смотрите! — заахали все вокруг, забыв мгновенно о своем скептицизме и привычной скуке. — Да там этих вещей не счесть! Золотые ложки! Золоченая посуда! Золотые монеты! Сотни золотых монет! Отличная работа, Тоттон! Отличная работа!
Толпа подалась вперед, поскольку каждому не терпелось взглянуть поближе на «сокровище Тоттона», как уже кто-то окрестил содержимое сундука. На месте остались лишь Томас с Пэдди… и, как заметил Томас, Маргарита с сэром Ральфом.
Сэра Перегрина окружили доброжелатели, и его узкое худое лицо сияло от удовольствия, когда он принимал дань восхищения и уважения, которую — в этом у него явно не было никакого сомнения — он вполне заслужил. Оставшиеся цветы были окончательно вытоптаны каблуками дам и ботинками джентльменов, так как весь высший свет, не обращая никакого внимания на грязь под ногами и моросящий дождь, сменивший влажный туман, жаждал увидеть великолепную находку.
Неожиданно Томас, который уже почти отказался от мысли найти объяснение происходящему, услышал зазывный мужской голос:
— Бальбус! Добрые господа, кто купит мой Бальбус? Монеты, посуда, великолепные горшки для дам. Кто купит мой Бальбус? Три пенса за штуку!
Один за другим люди в толпе начали поворачивать головы и толкать соседей в бок, побуждая тех взглянуть на разносчика, предлагавшего свой «Бальбус».
Три леди, стоявшие перед Томасом с Дули, тоже обратили внимание на торговца.
— Что продает этот человек? — воскликнула одна из них. — Бальбус? Но… это же невозможно! Если только…
— Если только этот напыщенный дурак Тоттон вконец не опозорился! Бальбус! Надо же! Я просто должна хоть что-нибудь купить у него! — вскричала вторая леди и стала пробираться сквозь толпу, собравшуюся к тому времени вокруг торговца.
Третья дама осталась на месте, присоединившись к тем, кто громко требовал у Тоттона объяснений.
— Я не верю своим глазам, — пробормотал Томас. На губах его появилась улыбка, когда он увидел, что торговец поднял над головой сверкающую золотую вазу и двинулся между дамами и джентльменами, расхваливая свой товар. Деревянный лоток торговца был доверху завален точно такими же предметами, над которыми только что охали и ахали принц Уэльский и его великосветское окружение, а сам он весьма напоминал постоянного партнера лорда Чорли по карточной игре. Однако, похоже, только Томас, благодаря своей исключительной проницательности, сумел узнать его в таком наряде.
— Черт подери, я не верю своим глазам, — повторил Томас под хохот Дули. — И хоть убей меня, я не знаю, как она это сделала, но сделано это просто блестяще!
Через какое-то время толпа раздалась, и торговец смог подойти к сэру Перегрину, который весьма походил в этот момент на одну из статуй в своей конторе в министерстве, правда, с целыми пока конечностями. Важность его куда-то подевалась под градом сыпавшихся на него со всех сторон насмешек и язвительных замечаний.
— Вы не купите мой Бальбус, сэр? — спросил у него торговец и, не получив на свой вопрос ответа, растворился вновь в толпе.
Сэр Перегрин продолжал стоять недвижимо на месте, вперив в пространство невидящий взгляд, и вид у него при этом был столь несчастный, что Томас почти пожалел его.
Почти. Так как в этот момент он поднял глаза и увидел, что Маргарита смотрит в его сторону, слегка наклонив голову и держа один поднятый вверх палец на уровне глаз.
— Один, — прошептал Томас, мысленно соглашаясь с ней. — Да, мой чертовски изобретательный ангел, один готов. Осталось еще четверо. Но разрази меня гром, если я понимаю, в чем тут дело!
Моросящий дождь стал холодным, и зрители сэра Перегрина теперь, когда они вволю повеселились, спешили уйти, дабы разнести весть о его унижении по всему Мейфэру. Томас, так и не сдвинувшийся с места, слышал, как они обсуждают произошедшее, торопливо шагая к своим экипажам.
— Какая наглость с его стороны! Я, кажется, вконец испортил свои ботинки, и все из-за какого-то Бальбуса, кем бы он там ни был, черт его подери! Ты купил что-нибудь, Маркус? Я тоже. Монету. Если он посмеет хотя бы нос показать на публике, я засуну ему ее тут же в ноздрю!
— Он сделал себя посмешищем! Надо же такое придумать: заявить, что он знаток римских древностей! Всегда говорил, что он слишком уж заносится, и теперь он доказал это на деле. Подумать только — два пенса за штуку!
— Три пенса! Я заплатил три пенса! Безмозглый Тоттон. Я просто вне себя. Да я убью его на месте, как только вновь увижу, если он только осмелится показаться в обществе!
— Ты заплатил три пенса торговцу? А я так просто взял одну из ваз прямо из сундука. Там их были десятки. Простое стекло, покрытое сверху листовым золотом. Принц перед уходом запустил одним из блюд в Тоттона. Я видел, как оно раскололось на куски, ударившись о его подбородок. Похоже, нам хватит пищи для разговоров на месяц, джентльмены, а может даже и дольше.
Толпа постепенно редела, и Томас смог наконец подойти ближе к Тоттону, возле которого в эту самую минуту остановился Браммель.
— Знаешь, что я думаю, любезнейший? Я думаю, что ты приобрел себе сегодня врага. Однако я должен, хотя и с опозданием, поздравить тебя с выбором костюма. Он отлично подходит по цвету к грязи на твоих коленях, как и к весьма красочному пятну у тебя на лице. До свидания, Тоттон, или, может, прощай? Полагаю, Его королевское высочество по достоинству оценит твое отсутствие в столице в течение какого-то времени. Уверен, десятилетие в Лондоне без Тоттона вполне бы его устроило. И… ты также получишь счет за цветочки, даже не сомневайся в этом.
Сэр Перегрин остался один. Его покинули даже рабочие, но он продолжал стоять у ямы, не обращая внимания на дождь, и на лице его отражалась целая гамма чувств: от изумления до отчаяния и даже страха.
— Жаль его, не правда ли? Всегда знал, что он когда-нибудь свалится с той вершины, на которую ему удалось забраться. Меня весьма порадовало бы это зрелище, если бы я и сам не впал сейчас в немилость. Обернувшись, Томас увидел лорда Чорли, стоявшего под дождем, который грозил вот-вот перейти в настоящий ливень. Над его головой держал зонт какой-то человек, слишком неотесанный с виду, чтобы быть его камердинером.
— Познакомьтесь с моим приятелем, мистер Донован. — Лорд Чорли ткнул большим пальцем себе за спину. — Его зовут Уоттл, и он мой кредитор… один из моих кредиторов. Заявился ко мне вчера в дом и не желает уходить. Думаю, он полагает, что у меня где-то припрятаны деньги. Поэтому-то он и следует за мной по пятам повсюду, не отставая ни на шаг, в надежде, что я, наконец, сдамся и приведу его к ним. Сюда мне пришлось добираться пешком, так как вчера вечером у меня за долги забрали мой фаэтон, двухколесный парный экипаж и всех лошадей. Полностью обчистили мои конюшни, как шакалы на охоте. Я пришел сюда, чтобы повидаться с Принни, но он не пожелал со мной даже разговаривать. Долгов у меня раза в два меньше, чем у него, но, думаю, он боится замараться, общаясь со мной.
— Мне жаль это слышать, милорд. Я и понятия не имел, что вы попали в столь затруднительное положение, — произнес сочувственно Томас, незаметно наступая на ногу Дули, который захихикал.
— В затруднительное положение, — повторил уныло его светлость и тяжело вздохнул. — Вчера я был в полном отчаянии, думая, что все кончено. Конечно, я уеду из Лондона, как только смогу избавиться от Уоттла, но сейчас я уже не чувствую себя столь отвратительно, как вчера, поскольку Перри тоже придется уехать, а он не сможет показаться здесь лет этак десять, тогда как я вернусь, как только вы уладите с Ральфом все дела. Вы ведь сможете это сделать и без Перри, не так ли? До вчерашнего дня мне достаточно было шепнуть на ухо Принни, чтобы он назначил на место Перри человека, которому мы могли бы доверять, но теперь, как вы понимаете, об этом не может быть и речи. Эй, ты, — бросил он через плечо, — держи зонт над моей головой! От того, что ты останешься сухим, выгоды тебе никакой не будет! А вот если я простыну и помру, у тебя не останется никакого шанса завладеть остатком моих денег. Ну, пожалуй, я пойду, Донован, — до Гросвенор-сквер путь не близкий. Уоттл обещал дать мне несколько яиц на обед. Неплохой он все же парень, этот Уоттл, хотя и кредитор.
Томас махнул ему на прощание, но в следующее мгновение, поддавшись внезапному порыву, позвал его.
— Милорд… у вас есть враги? Хотя бы один? Может быть, есть кто-то, кто затаил на вас обиду и жаждет вашего унижения?
Лорд Чорли остановился и, обернувшись, посмотрел на Томаса. Лицо его светлости покрывала смертельная бледность. В следующий момент, ничего не ответив, он отвернулся и продолжил свой путь. Уоттл семенил сзади, держа над его головой большой зонт.
— Что ты ему сказал, Томми? — спросил, подходя, Дули, который отошел на мгновение, чтобы набрать тарелок и монет Бальбуса в подарок детям. — Ты ведь и так уже знаешь, что твоя маленькая мисс Бальфур охотится за всеми ними. Вне всякого сомнения, именно благодаря ей мы и потеряли сегодня наш канал связи в военном министерстве, а теперь, я полагаю, еще и лорда Чорли, который принцу Уэльскому был закадычным дружком. Намерения у нее явно недобрые, но зачем тебе понадобилось задавать ему вопросы, которые могут заставить его задуматься и, возможно, прийти к выводу, что это она стрёмится его сокрушить?
— Он не так уж умен, чтобы догадаться об этом, Пэдди. Как и все они, за исключением Хервуда и Лейлхема. Мэпплтон и Тоттон ничего бы не значили без своих помощников, которые, скорее всего, и делали за них всю работу, а Чорли всю жизнь жил за счет своего веселого приятного нрава, а не за счет мозгов, — ответил Томас, надвигая шляпу на лоб, чтобы капли дождя не падали на лицо. — Мне лишь хотелось увидеть выражение лица его светлости при моем вопросе и понять, насколько он виновен. И теперь я это знаю. Что бы там ни совершили члены «Клуба», Маргарита пытается уничтожить их явно не из-за какой-то там воображаемой обиды. Она что-то про них знает, и это побуждает ее действовать именно так, а не иначе. Мне остается только ждать, когда она станет мне достаточно доверять, чтобы рассказать об этом.
— Ты говорил мне, она тебя любит, — заметил Пэдди, когда они направились к своему наемному экипажу. — Как она может любить тебя и в то же время отказывать тебе в доверии?
Сильный раскат грома заставил Томаса ускорить шаг.
— Я тоже не сказал ей, Пэдди, чем занимаемся мы с тобой, и я люблю ее. Иногда слишком большая откровенность только вредит делу. Однако нельзя отрицать, что она ставит нам палки в колеса. И она действует сейчас быстро, вероятно с тем, чтобы не дать им время задуматься и понять, что на них ведется охота, и догадаться, кто за всем этим стоит. Если повезет, все это закончится через несколько дней.
— Полагаю, мне следует поблагодарить ее за то, что она не тянет резину?
— Да, действует она весьма стремительно. Двух уже можно сбросить со счетов, так что остается всего трое. Поскольку я должен встретиться с Хервудом лишь сегодня вечером на маскараде и не доверяю себе, чтобы видеться сейчас с Маргаритой, полагаю, на поиски нашего чернобрового друга придется отправиться тебе. Он проявляет слишком уж бурную деятельность в последнее время, и, я думаю, мы сможем получить с его помощью ответы на некоторые интересующие нас вопросы. Тебе, вероятно, следует подождать его возле дома Хервуда. Сэр Ральф вполне может вывести нас на него, как до этого сделал Чорли.
— Хервуд? Почему ты решил, что он явится к нему?
— С Тоттоном покончено, как и с Чорли, хотя, похоже, этот обрел новое счастье в компании своего кредитора, Мэпплтон уже на пути к гибели, хотя я пока и не знаю, как Маргарита собирается с ним разделаться. Остается лишь Хервуд… и Лейлхем. Но я не думаю, что Маргарита начнет охоту на графа, пока не покончит с остальными. Я бы на ее месте этого не делал.
— Что приводит нас прямо к Хервуду, — сказал Дули, когда они сели в экипаж, укрывшись, наконец, в нем от ливня. — Но почему, я спрашиваю тебя? Куда ты отправляешься на этот раз?
Томас похлопал Пэдди по спине.
— Мне нужно еще найти домино и маску, помнишь? Ну, как, ты мне поможешь? Ведь все это ради твоей родины.
— Моей родины? Черта с два! Если наша родина и получит от всего этого какую-то выгоду, то только случайно. Но кто я такой, чтобы тебе возражать? Ладно, пойдем закусим где-нибудь и выпьем, да и возьмемся за дело. Я начинаю скучать по моей Бриджет и хочу убраться с этого насквозь промокшего острова до того, как она перестанет по мне скучать.
ГЛАВА 16
Ограниченные люди говорят о прошлом; мудрецы о настоящем; а дураки о будущем.
Мадам Дюдеван
Сэр Ральф отдернул штору и посмотрел в окно. Дождь наконец прекратился, и в просвете между низко висящими тучами вновь появилось бледное солнце. Из Тауэра он отвез Маргариту домой, причем ему пришлось утешать ее всю дорогу, так как она беззвучно рыдала в свой платочек над несчастной судьбой сэра Перегрина.
Идиот! Глупый, безмозглый кретин! Но дело было не только в Тоттоне. Кто приложил столько усилий, чтобы поставить Перри в положение, когда ему не остается теперь ничего другого, как только отказаться от членства во всех своих клубах, оставить пост в военном министерстве и удалиться в деревню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49