А потом драть тебя до вечера — пока не посинеешь…
Ух-х-х-х!!!
Шлеп! Аленка залепила ему звонкую пощечину, покраснела, как пожарный щит, и растерянно произнесла в нос:
— Дурак! Ты че… совсем дурак?
— Не совсем, — блаженно улыбнулся Иван, потирая мгновенно загоревшуюся щеку. — Так — местами… Но ты же обещала не обижаться. Почему-то все девушки, которые мне нравятся, страшные вруньи. Вот и ты тоже…
— Чудной ты! — Аленка уселась перед ним на песок, бережно отставляя в сторону правую ногу и глядя на собеседника с возрастающим интересом. — Я таких еще не встречала. Художники что — все такие странные?
— В чем странность? — искренне удивился Иван. — Стоит сказать человеку правду, как он тут же начинает к тебе относиться по-другому… И вот что: ты так не сиди. Я же ничего не сочиняю — ты мне действительно нравишься все больше с каждой секундой. Села тут в откровенной позе и издевается над мужиком! Я, между прочим, в таком состоянии вполне могу глупость совершить. Вот пойду сейчас в кустики — якобы пописать, завалю поочередно дебилов, а потом изнасилую тебя прямо не пляже… Тебя такой вариант устраивает?
Сделав круглые глаза, девушка поспешно поменяла позу и, повернувшись к Ивану боком, задорно попросила:
— Скажи еще что-нибудь?! Честное слово, со мной так никто никогда в жизни не разговаривал. Скажи?
— Я думаю! — усмехнулся Иван. — Попробовал бы кто так с тобой поговорить! Папка моментом головенку открутит… А вообще — на сегодня глупостей хватит. Давай лучше пока разойдемся — как-нибудь потом поболтаем. Мы с тобой и так превысили лимит приличия. — Он снова потыкал пальцем за плечо:
— Эти папке настучат — будет нам на орехи. А я не желаю, чтобы кто-то прервал наши отношения в самом начале… Хотелось бы еще маленько пообщаться — в более непринужденной обстановке.
— Точно, — неожиданно озаботилась Аленка, неловко вставая и отряхивая песок. — Давай встретимся в более непринужденной обстановке… Часов в пять папка приедет обедать, потом укатит до ночи. Ты, как стемнеет, приходи в подвал. Только так, чтобы дебилы не заметили. Придешь?
— В подвал? — Иван удивился. — У тебя что, в этих хоромах своей комнаты нет?
— Я живу в другой половине, — объяснила она. — Тебе придется спуститься из спальни в зал, пройти по коридору и подняться ко мне. А эти следят — двое всегда дежурят в коридоре. Они заметят любого, кто выйдет из дома или захочет перейти из половины в половину. И во дворе следят три пары. Муха не пролетит! А из твоей спальни можно тихонько спуститься в кухню — там есть второй вход в подвал. Правда, дверь заперта, но у меня есть ключ — как стемнеет, я ее открою. Придешь?
— А первый вход, стало быть, на твоей половине, — заключил Иван.
Аленка кивнула. — Однако в подвалах с прекрасными дамами я еще ни разу не встречался…
— У нас там маленький спортзал и сауна, — сообщила Аленка. — Зимой папка с корешами там в бильярд гоняют. А сейчас бильярд на веранде, так что никто лишний туда не припрется… Или боишься?
— Если мне назначает свидание такая леди и я заведомо уверен, что после оного свидания меня непременно кастрируют, — я все равно пойду, — зловещим шепотом произнес Иван. — Как стемнеет, буду на месте, сударыня, не сомневайтесь! А сейчас — уматывайте-ка отсюда, пока дегенераты не переполошились. — Он расположил на коленях альбом и углубился в эскиз, стараясь не смотреть, как «леди» ковыляет с пляжа…
После полудня облака, как и ожидалось, превратились в тучи, ветер утих, и в воздухе ощутимо зависла перспектива надвигающейся грозы. Часам к четырем приехал Вовец и позвал Ивана обедать. «Дяди Саши» не было, Вовец лаконично сообщил, что он занят — решает Ивановы проблемы. Аленка к обеду не вышла, а поскольку стол накрыли на две персоны, Иван сделал вывод, что отец и дочь живут обособленной жизнью, стараясь не задевать друг друга…
Темнеть начало часов в восемь — сгустившиеся тучи приблизили сумерки. К девяти во дворе усадьбы царил уже вполне приличный полумрак, начал потихоньку накрапывать дождь и заметно похолодало. Выглянув в окно, Иван заметил, что дегенераты попрятались от дождя кто куда, оценил это как добрый знак и потихоньку выскользнул из комнаты.
Крадучись, как нашкодивший котяра, наш парень спустился в кухню, быстренько нашел дверь в подвал и с сильно бьющимся сердцем оную толкнул.
Вообще-то имелось вполне справедливое опасение, что дверь окажется запертой — Аленка могла трактовать понятие «как стемнеет» буквально. И оно подтвердилось: дверь не открылась.
«Как стемнеет — будем брать», — решил Иван, нервно усмехнувшись.
Вообще-то до сего момента он воспринимал женщин исключительно в утилитарном аспекте. Не более чем удобный объект для снятия физиологического и эмоционального напряжения, — хотя подчас попадались такие лапочки, что можно было без оглядки жениться и томно прозябать всю жизнь под каблуком. К слову сказать, эти лапочки потом оказывались такими стервами, что хоть стой хоть падай…
Но вот сейчас он страшно волновался. И вовсе не потому, что дегенераты могли застукать в любой момент. Эта хромоножка понравилась суровому воину не только как агрегат для плотских утех. Когда она ковыляла с пляжа, он не выдержал и бросил вслед короткий взгляд. И пропал. Безысходно щемящее чувство охватило его, ничем не объяснимая тревога и непреодолимое желание схватить это существо в охапку, никогда не отпускать и защитить от всех превратностей сурового мира. Знаете, такое, наверно, бывает с каждым здоровым самцом, стремительно галопирующим по жизни и без оглядки оставляющим позади без боя сдавшиеся бастионы. Посмотрел разок в спину — и влип по самые уши…
— Как стемнеет, будем брать, — с каким-то разочарованием повторил он вслух, отступая от двери и прислушиваясь — нужно было по-быстрому возвращаться наверх.
В этот момент в замке щелкнул проворачиваемый ключ — дверь медленно приотворилась, и в образовавшемся пространстве показалось Аленкино личико.
— А… гхм-кхм, — смутился Иван. — А я уже тут — вот… Биополя, значит, того, — совпадают…
— Пошли, — тихо приказала девушка, пропуская его вниз, заперла дверь и, ухватив за локоть, потащила за собой.
В этом подвале было очень даже недурственно. Из окон, на три четверти утопленных в землю и забранных в бетонные короба, струился призрачный свет уходящего вечера, пока еще позволявший рассмотреть детали интерьера.
Половину помещения занимал спортзал: поролоновые маты в углу, кожаные груши, несколько фирменных тренажеров, железо… И довольно просторная площадка для бильярдного стола. Во второй половине подвала, отгороженной от спортзала кирпичной стеной, была оборудована сауна.
— Все у вас на замке, — выдал Иван, только чтобы нарушить неловкое молчание. Аленка достала из кармана шелкового халатика связку ключей и принялась отпирать массивную дубовую дверь сауны. — Прячете чего-то?
— Там напитки — в холодильнике, — пояснила хозяйка. — Если не запирать — дегенераты заберутся и выпьют. У нас два места, где спиртное есть: сауна и погреб. Папка всегда запирает. А ключи — у меня…
Холл сауны был похож на гостиную: отделанные мореным дубом стены и потолок, толстый ковер на полу, в углу «Хай Блэк тринитрон», двухкамерный холодильник, сервант с посудой, здоровенный стол, а вокруг него — несколько удобных кожаных кушеток и два массивных кресла — видимо, для основных. Короче, жить можно.
Заперев дверь, Аленка потянулась к выключателю на стене и торопливо затараторила:
— Сейчас чайку заварим, там в серванте варенье и конфеты есть…
— Стоять! — грозно шепотнул Иван, хватая ее за руку. — Про маскировку слыхала? Свет включишь — дегенераты во дворе увидят.
— А как же мы без света? — растерянно спросила она. — Сейчас стемнеет…
— А мы видели друг друга днем — этого достаточно, — успокоил ее Иван, притягивая к себе и сжимая в объятиях. При этом сердце нашего воина чуть не выскочило наружу от волнения. — Так что уж… как-нибудь без света… Иди ко мне!
— Погоди! — Аленка напряглась и уперлась руками ему в грудь. — Ты что? Хоть пообщаемся для приличия!
— Да какие там приличия, — задыхаясь, пробормотал Иван, хватая ее в охапку и силой укладывая на кожаную кушетку. — Сидеть и запинаться языком, ожидая, что вот-вот… Нет, так не пойдет.
— Я не хочу так! — возмущенно всхлипнула Аленка, деревенея всем телом, но он уже лихорадочно действовал: задрал халатик, потянул вниз трусики, одним рывком приспустил свои штаны до колен и, почувствовав вздыбившейся плотью обжигающее девичье лоно, страстно замычал, впиваясь поцелуем в Аленкины губы.
— Я… Я боюсь! — нервно вскрикнула Аленка, изо всех сил сжимая ноги. — Я еще не…
— Тихо! — притворно замер Иван. — Слышишь? — Она тоже замерла, повернула лицо к двери и на секунду выпустила ситуацию из-под контроля.
Воспользовавшись этим, Иван одним движением растолкал коленями неподатливые девичьи бедра в стороны, рванул мешавшую резинку трусиков и, счастливо застонав, неукротимо ворвался в желанные недра…
— Ты меня просто изнасиловал, — беззлобно констатировала Аленка спустя три минуты, когда он отзвучал в пароксизме буйного оргазма и улегся рядом на кушетке, крепко прижимая к груди предмет своего вожделения и счастливо покусывая оному предмету мочку уха. — Ай! Щекотно…
— Фантастика, — еле слышно прошептал Иван. — Такого со мной никогда еще не случалось…
— Врешь, наверно, — с придыханием промурлыкала Аленка, нежно поглаживая его щетинистую щеку. — У-у-у, колючий…
— Фантастика… — расслабленно продолжал Иван, вдыхая аромат девичьих волос. — Вторая целка за неделю… Надо же! Да у меня за всю жизнь…
— Что-о-о-о?! — взвилась Аленка, вырываясь из его объятий и соскакивая на пол. — Скотина! Да как ты смеешь! Ах ты, кобель тряпошный!
Скотина… Да я тебя пристрелю, как собаку, гад… — Она с плачем шарила по полу в поисках своих изнасилованных трусиков.
Только тут он сообразил, что сморозил глупость, бросился к предмету вожделения, схватил в охапку, обцеловал с ног до головы и принялся жарко объяснять, какие суровые условия подвигли его на скоротечную связь с несчастной Аниськой и что впоследствии с этой самой Аниськой стало. Короче, правду рассказал — умолчав лишь про эпизод в бане, посчитав данную подробность ненужной и оглашению не подлежащей.
Женская отходчивость и доброта были вполне присущи бандитской дочке: буквально через несколько минут Аленка уже жалостливо всхлипывала и, прижимая к груди его голову, по-бабьи причитала:
— Господи, Ванечка… Горе-то какое…
Помирившись, приступили к запоздалому соблюдению приличий: поставили ведерный электрический самовар, Аленка достала из холодильника коньяк, извлекла из серванта варенье и конфеты, и сели общаться — как положено было в самом начале, до того, как… А поскольку дистанция оказалась порушена и закономерного смущения не было и в помине, общение получилось весьма доверительным и чрезвычайно приятным.
Иван коротко поведал историю своей жизни, скупо остановившись на плене, и поделился планами на будущее. А в заключение сурово сообщил, без тени иронии:
— Я тебе, один умный вещь скажу, только ты не обижайся, ладно?
— Скажи, — насторожилась Аленка, чуть отодвинувшись в сторону.
— Я… в общем, я готов умереть за тебя, — выпалил Иван. — У меня были женщины, но вот так — первый раз. Только не смейся, ладно? Я еще днем, на пляже, увидел тебя — и знаешь, будто током ударило… Ты веришь в любовь с первого взгляда? Нет, я прекрасно понимаю, что не ровня тебе. Я нищий, и меня могут замочить в любой момент… Я тебя люблю, Аленка. Черт! Вот угораздило…
— Дурачок, — облегченно вздохнула Аленка, притягивая его к себе. — Иди ко мне — я вся твоя…
В этот раз Иван выдал на-гора весь запас нежности, скопившийся в потаенных уголках его очерствевшей души, и, почувствовав какую-то невиданную мужскую силу, думал, что будет бесконечно ласкать желанное тело, — но не тут-то было. Закипел проклятый самовар, собиравшийся с духом минут сорок, да так громко, что пришлось завершать упоительный акт любострастия серией моторных толчков и мчаться к розетке.
— Сволочь пузатая, — опустошенно попенял Иван самовару, выдернул шнур из розетки и присел на кушетку рядом с Аленкой. — Все испортил…
Пили чай, и теперь она подробно рассказывала о себе, а Иван, удивляясь невесть откуда взявшемуся терпению, с удовольствием слушал бесхитростную девичью болтовню и ласково поддакивал. При обычном раскладе он на дух не переносил бабьего трепа и безжалостно пресекал расчувствовавшихся подружек ленивым замечанием типа: «Че, самая умная, что ли? Хорош болтать — марш в койку!»
У Аленки, оказывается, тоже была заветная мечта. Только более приземленная и вполне осуществимая. Если Иван мог лишь тяжело вздыхать о своей несбывшейся судьбе живописца, то бандитская дочка планомерно продвигалась к намеченной цели и не сомневалась, что в скором времени ее достигнет. Она мечтала стать психоаналитиком. И не просто каким попало, а с мировым именем.
Она училась в мединституте и практически все свободное время проводила в психиатрической клинике, заведующий которой был лучшим другом ее отца.
— Странно, однако, — заметил Иван, прихлебывая ароматный «Липтон» из хрустального армуда. — Нет, ты не подумай плохого… но врач и бандит? Что за дружба?
— О, это не просто врач, — внушительно произнесла Аленка. — Это парень еще тот… профессор, доктор наук, академик — светило, в общем! Каждый месяц по заграницам мотается… — Аленка завистливо вздохнула — видимо, мысль о загранице давно не давала ей покоя. — Но самое главное — он в большом авторитете… Понимаешь?
— Еще бы, — согласился Иван. — Доктор наук — как не в авторитете.
Доктора просто так не дают…
— Да нет, я не про то! — досадливо воскликнула Аленка. — Его все наши бандиты боятся. «Доктор сказал — то-то… Значит, так и будет…»
Врубаешься? Погоняло у него — Доктор.
— «Погоняло», — передразнил Иван. — «Врубаешься»… Какой-то странный доктор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60