– Полагаю, это его забавляет, – пожав плечами, ответила Ливи. – Он столь надежно защищен своим происхождением и общественным положением, что не находит в этом ничего предосудительного. Поверь мне, дорогой, он сущий клад. До сих пор не могу понять, как раньше я обходилась без него. – Она чуть откинулась на стуле и разгладила складки на своем «домашнем», спортивного покроя платье из чистого шелка, цвета только что распустившихся магнолий, так отлично сочетавшегося с ее прелестной кожей, черными волосами и великолепными глазами. – Он будет весьма кстати в качестве моего сопровождающего, если мне придется без тебя куда-нибудь выехать; представляешь, какой фурор это вызовет в обществе? Кто еще позволит себе иметь личным помощником младшего брата виконта?Она была уверена, что мозг Билли уже лихорадочно просчитывал все возможные варианты такого положения дел, подбивая бабки и приходя к убеждению, что это, несомненно, сулит ему большие выгоды.– Он состоит в родстве почти со всеми Дебреттами, не говоря уже о Берках, – продолжала Ливи на случай, если Билли еще не зашатался под тяжестью столь неоспоримых совершенств Джеймза. – Мне было буквально ниспослано провидением оказаться в то утро в «Харродзе».Билли поднял на нее взгляд. Лицо его сияло. Глаза, улыбаясь, понимающе смотрели на нее.– Да, прямо скажем, весьма кстати, – заметил он.С восхищением и радостным сердцебиением Ливи отметила про себя, как всего за несколько дней Джеймз точно определил характер нынешнего хозяина дома Морпетов. Ей не пришлось предупреждать его, что на Билли ни в чем нельзя было полагаться: то, что он с энтузиазмом предлагал, мог вскоре холодно и безапелляционно отвергнуть. Неопытному глазу были почти незаметны признаки его недовольства, но Джеймз быстро уяснил себе, что частое пощелкивание пальцами предшествует надвигающейся вспышке гнева. И за что Ливи была безмерно благодарна Джеймзу, так это за то, что он мастерски научился отводить этот гнев от нее.Уже в первую неделю она поняла, что обрела в нем искреннего друга, но совместная жизнь с Билли приучила ее к осмотрительности, и потому она заняла выжидательную позицию. Вне всяких сомнений, Джеймзу пришелся по душе его новый стиль жизни, но она хотела, чтобы он правильно понял: все это до той поры, пока она им довольна. Как только это станет ему ясно и он это примет, она сможет довериться ему.Впервые в жизни Ливи не ошиблась в своем выборе: Джеймз Латтрелл-Ли сразу сообразил, что совершил удачнейший прыжок, когда, поддавшись первому побуждению, заговорил с Оливией Банкрофт в то утро в продовольственном отделе «Харродза». Похоже, судьба наконец благосклонно улыбнулась ему. Эта мысль пришла ему в голову в тот же вечер, когда он, сидя в огромной, как в турецких банях, ванне, в пузырьках «Флорис лайма» наслаждался долгожданным отдыхом.С тех пор как он покинул военную службу – тот молоденький кавалерист побывал у него на квартире всего-то несколько раз, – жизнь не баловала его. Уход из армии можно было рассматривать и как определенную удачу, поскольку счета его в офицерском клубе-столовой были нешуточные, а брат наотрез отказался помочь ему деньгами. Пришлось заделаться добровольным изгнанником, подряжаясь выполнять скучнейшие работы, чтобы кое-как сводить концы с концами, но уж никак не завязать их прочным узлом.И это до тех пор, пока он не угодил в дом Банкрофтов. Ибо имя Билли Банкрофта было одним из имен Крёза, как и Джимми Голдсмита и Роберта Максвелла. Господи, да он собственными глазами читал заметку в газете, где говорилось, что, возвращаясь на самолете из Найроби, сэр Уильям Банкрофт продал свой земельный надел в «Брэдбери пропертиз», стоивший ему (в 1953 году) 50 000 фунтов стерлингов, за 50 миллионов! К человеку, способному извлечь такую выгоду, нельзя было относиться неуважительно. К тому же неожиданно вблизи он оказался довольно обаятельным человеком. Выше ростом, чем предполагал Джеймз, с отличным загаром, на поддержание которого, несомненно, шли огромные деньги, и все еще густыми серебряными волосами на его фоне. На его сильном волевом лице играла чуть насмешливая улыбка, когда представляли ему Джеймза. Человек этот, вне всяких сомнений, был явно недюжинной личностью. Не забыл он упомянуть, что был знаком с сестрой Джеймза, что его свояк Уорд Уинслоу – посол США – приходился родней Монфортам, хотя и отдаленной, так как род Уинслоу несколько столетий тому назад переселился в Америку, но что все это можно увидеть на генеалогическом древе, составленном для Билли одним известным историком.– Генеалогические деревья – мое хобби, – сообщил он Джеймзу.– Это единственная садовая работа, которую ты любишь, не так ли, дорогой? – поддразнила его Ливи.Несмотря на ее игривый тон, Джеймз уловил в шутке резкие нотки, укрепившись в своем первоначальном впечатлении от этой семейки. В загадочной картинке под названием «Супруги Банкрофты» обе ее составляющие были явно смещены в разные стороны относительно друг друга. Что ж, за все приходится платить, цинично подумал он. У меня комната и стол, как в пятизвездочной гостинице, чертовски высокая зарплата, но моя работодательница живет на нервах и валидоле, а ее мужу, как подсказывает весь мой предыдущий опыт, ни в чем не следует доверять. Во всем, что касается Билли, будь осторожен, Джеймз, мой мальчик. Более того, в непосредственной близости от него ходи на цыпочках и держи глаза на затылке, а ушки на макушке.Что, вероятнее всего, не догадалась сделать его жена.Господи, каким же образом столь изящное произведение искусства оказалось замужем за этим вахлаком, ломал себе голову Джеймз. Если мне когда-либо и доводилось встречать женщину, ежесекундно раскаивающуюся в содеянном, то это Ливи Банкрофт. Бьюсь об заклад, под этими в высшей степени изысканными одеждами скрывается пара до крови истертых коленок...А, ладно, умиротворенно подумал он, готовясь лечь в свою мягкую постель, когда она станет искать, на чью бы руку опереться, ближайший к ней рукой окажется моя.Хотя ни в коем случае не следует забывать, чья рука здесь заправляет кассой...Примерно шесть недель спустя такой случай представился – Ливи решила, что ему уже можно поручать все и что он станет держать язык за зубами. Пригласив его в свою гостиную, она рассказала Джеймзу о Йетте Фельдман, показала забытую в кармане костюма квитанцию из шотландской частной лечебницы и поделилась с ним своими сомнениями относительно смерти первой жены Билли.– Вы должны выяснить всю правду, – он сразу же принял ее сторону, – хотя бы для того, чтобы не терзать себя. А так как сами вы не сможете провести нужное расследование, полагаю, вы доверились мне с тем, чтобы это сделал я, не так ли?Его проницательные глаза в упор взглянули в огромные черные глаза Ливи и, задержавшись в них, поклялись им в неизменной верности и любви.– Вы сделаете это? – спросила Ливи низким, трепещущим от волнения голосом.– Располагайте мной в этом, как и во всем остальном. Когда прикажете приступить к исполнению?Он увидел, как сразу изменилось это прелестное лицо, какое огромное облегчение отразилось на нем, как просияло оно обретенными благодаря его словам мужеством и решимостью.– Сэр Уильям послезавтра уезжает в Рио. Там он пробудет дней десять...Джеймз тотчас включился в игру.– В Арджилле живет моя самая любимая тетушка. Сестра моего отца, Мод. Я уже забыл, когда в последний раз виделся с ней; думаю, самое время навестить ее сейчас.– Отличная мысль, – согласилась Ливи. – Вы можете отправиться туда сегодня же, ночным поездом.Его не было три дня. Утром четвертого он объявился, таща в руках огромную, на двенадцать фунтов, семгу и несколько банок с диким вересковым медом.– Тетушка Мод делает его сама... Держит пчел в ульях прямо у себя на выгоне. И даже разговаривает с ними, как с людьми. Ей вот-вот стукнет восемьдесят, а она в каждую новогоднюю ночь лихо отплясывает «Веселых Гордонов» – быстрый шотландский танец.Когда они с Ливи уютно устроились в ее гостиной, поэтически сочетавшей в своем убранстве задрапированные шелковой материей бледно-фисташкового цвета стены с мебелью времен Людовика XVI, он сказал:– Кое-что мне удалось достать.И положил на инкрустированный столик, на котором стоял кофейный поднос, фотостат. Ливи поднесла его к глазам. Это было свидетельство о смерти. Гражданки Йетты Фельдман, сорока пяти лет. В графе «Причина смерти» стояло: «Отравление алкоголем».– Смерть наступила в результате одноразового потребления целой бутылки крепкого виски, – сказал Джеймз, – хотя, где она ее достала, так и осталось неизвестным. Выпив всю бутылку, словно это был лимонад, она потеряла сознание и умерла, так и не приходя в себя. Затем ее кремировали. В книге записей крематория о ней ничего не сказано, кроме, разумеется, свидетельства о ее смерти, кое-что, однако, удалось выяснить у людей, обслуживающих частную лечебницу, пациенткой которой она была. Ее знали, как алкоголичку с навязчивой идеей самоубийства. Они и сами удивлялись, что она так долго протянула. Ближайшим родственником был ее «свояк», некто господин Банциевич, который и оплачивал все счета.Его взгляд встретился с напряженно-пристальным взглядом Ливи.– Спасибо, – наконец выдавила она.Джеймз кивнул. Взял со стола свидетельство, скатал его в трубочку, протянул Ливи серебряный портсигар, вынул из него сигарету для себя, затем поднес трубочку к яркому огню в камине. Когда трубочка загорелась, он дал сначала прикурить от нее Ливи, затем прикурил сам и только после этого бросил ее в камин. В течение нескольких секунд бумажка превратилась в черное колечко пепла. Недрогнувшей рукой Ливи налила каждому из них по чашечке кофе, забелила и добавила сахар в его кофе. Затем откинулась в кресле.– Расскажите мне о Шотландии, – попросила она.В ту ночь Ливи вынула квитанцию из потайного кармашка своей записной книжки из крокодиловой кожи и тоже сожгла ее. Никаких имен и никаких наказаний маршем с полной выкладкой, как любят говорить англичане. Ливи отпила несколько глотков бренди. И хотя она приказала, чтобы в камин положили много дров и огонь был яркий, все равно она зябко ежилась, словно холод проник ей в самое сердце. 5 В июле 1973 Розалинда Рэндольф решила провести часть летних каникул в «Уитчвуде», прелестном елизаветинском особняке в Котсвулде, которому она отдавала предпочтение из всех резиденций Банкрофтов. Один месяц она уже провела в «Кингз гифте» у своей бабушки Долли Рэндольф, с которой у нее сложились очень теплые, любящие отношения. Долли Рэндольф была с кем угодно истинной гранд-дамой, но только не со своими внуками, особенно с Джонни, отзывчивым, непосредственным и добрым, каким был и его отец, ее обожаемый сын. С Розалиндой дело обстояло несколько иначе. Долли было уже семьдесят пять, деятельный ее нрав несколько поостыл, но ум по-прежнему оставался ясным, и, хотя она не признавалась даже самой себе, она с нетерпением ждала словесных баталий со своей внучкой. Когда она наставительно заявляла: «Хорошо воспитанные девочки не позволяют себе делать такие вещи», если Розалинда делала то, что не поощрялось ее бабушкой, к примеру, надевала джинсы, та с вызовом спрашивала: «Почему нельзя?» И бабушка начинала развивать свою мысль, доказывая ей целесообразность такого запрета. В ответ с железной логикой, последовательно, аргумент за аргументом, внучка безжалостно отметала все ее доводы, как это делал в свое время ее дед. Но Розалинда обожала «Кингз гифт», до безумия любила лошадей и большую часть времени там с радостью проводила в седле. Именно из-за лошадей, из-за близости «Кингз гифта» согласилась она с предложением бабушки учиться в «Фонскрофте», хотя мать ее хотела, чтобы она училась в Англии. Мнение Долли восторжествовало и в случае с Джонни-младшим, посланным учиться в «Лоуренсвиль», который в свое время заканчивал его отец.– Я буду очень скучать без тебя, девочка моя, – сказала Долли, глядя на то, как укладывает свои вещи внучка. Дети сына были гораздо ближе ее сердцу, чем дети любой из четырех ее дочерей. Какие-то те были скучные и неинтересные, без искренности и естественного обаяния Джонни, без жесткости и решительности Розалинды. То, что это она сама низвела дочерей до состояния послушных ее диктату теней, чего те, в свою очередь, требовали и от своих детей, никогда не приходило ей в голову.– Я поеду, нужда обязывает, – практично ответила Розалинда.– Чья нужда? Ясно же, что не твоя.– Мама хочет, чтобы остаток лета я провела в «Уитчвуде». А почему бы тебе не поехать туда со мной? Тебе там понравится. Знаешь, старинный такой дом, весь наполнен традициями и историей.– Но уже не принадлежащий тем, чьи предки строили его. – Долли Рэндольф отрицательно покачала головой. – Такое никогда не произойдет с «Кингз гифтом». Никому не удастся скупить его на корню. Уж я об этом позабочусь! – Ноздри ее широко раздулись. – Слишком многого хотят эти новые денежные мешки, люди, подобные твоему отчиму. Ничтожества, возникшие из ниоткуда, только и умеющие, что делать деньги.– Я все же рада, что он выкупил «Уитчвуд». Имение совсем захирело, а он, кстати, никаких денег не пожалел, чтобы придать ему его первоначальный вид.– В надежде, что это поможет ему продвинуться еще ближе к своей цели. Ни за что не стану тратить свое драгоценное время, которого у меня уже и так в обрез, на общение с этим жуликом и фигляром. И никогда не пойму, что заставило твою мать выйти за него замуж. Никогда!Над этой загадкой ломала себе голову и Розалинда, пока на авиалайнере пересекала по воздуху Атлантический океан. Когда мать сказала ей, что собирается выйти замуж, да еще за Билли Банкрофта, Розалинда ушам своим не поверила.– Но ты этого не сделаешь! – непроизвольно вырвалось у нее, тогда еще десятилетней девочки, еще не умевшей скрывать то, что она думает.– А я и не догадывалась, что нуждаюсь в твоем разрешении, – холодно бросила Ливи.– Но не за него же! – снова не утерпела Розалинда.– А почему бы и не за него?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51