– Принесите мне какое-нибудь спиртное, Татаринов, – нетерпеливо потребовала она. – Тут поблизости есть кабак. От меня должно пахнуть алкоголем. – Она огляделась, продолжая взбивать волосы. – Мне нужна какая-нибудь грязь, чтобы придать облику достоверность.
– Вы обещаете, что останетесь здесь, пока я не вернусь? – осторожно спросил Татаринов. Неизвестно, что еще выкинет эта княгиня Прокова.
– Мне нужна бутылка спиртного, – повторила Ливия, закатав рукава блузки. – Я ничего не могу предпринять, пока вы мне ее не принесете. Кроме того, какой мне смысл идти на корабль, если вас не будет рядом?
– Думаю, никакого. – Татаринов кивнул и исчез. Вероятно, он воспользовался какой-то другой дверью в сарай.
Ливия нашла бочонок с дегтем и, обмакнув в него палец, провела полосу на щеке. Как потом отмывать эту пакость, она не представляла. Но чего не сделаешь ради правого дела? Она чуть надорвала лиф, артистично выставив напоказ грудь и, для пущего эффекта, провела обмазанным дегтем пальцем вдоль ложбинки. Пыли и паутины в сарае было в избытке, и она старательно нанесла на тело этот естественный грим. Поразмыслив немного, выпачкала и одежду.
Татаринов вернулся в компании троих товарищей. Он молча протянул Ливии глиняный жбан. Ливия понюхала содержимое, и ее чуть не вырвало.
– Что это?
– Самогон. Крепкая штука, но вам лучше все же хлебнуть.
Ливия сделала глоток и едва не задохнулась. Горло обожгло.
Она потрясла головой и, налив себе на ладонь жидкости из жбана, втерла ее в кожу на запястьях, в области шеи и за ушами словно духи.
– Все, я готова, – сообщила она. – Татаринов, они рассчитывают, что вы вернетесь и поедете с ними в качестве пассажира, верно?
Он кивнул, пристально глядя на нее. Сквозь щели в дощатом сарае сюда проникал свет фонарей.
– Что вы задумали?
– Если мы зайдем на борт вместе, под руку, я могу разыграть шлюху, которую вы сняли в одной из таверн. Мы оба пьяны, и я готова осчастливить всех желающих. Мы с вами разыграем эту сцену, а ваши… ваши коллеги будут наблюдать за нами и поймут, когда им лучше вступить в игру.
– Хороший план, только аракчеевские ребята знают меня, – сообщил Татаринов.
– Тогда я пойду одна, – сказала Ливия.
От страха у нее свело живот. Лезть в логово льва одной, без Татаринова, было куда страшнее.
Татаринов что-то сказал по-русски трем своим товарищам, которые молча смотрели на все происходящее, ни слова не понимая из того, о чем говорили между собой Ливия и их командир. После обмена репликами Татаринов кивнул:
– Ладно, так и сделаем.
Он проводил ее до двери в тыльной стене сарая.
– Постарайтесь сделать так, чтобы они отошли к краю кормы, – сказал Татаринов. – Если вам удастся добиться того, чтобы они хоть на мгновение повернулись спиной к докам – все, без исключения, – это даст нам существенное преимущество.
Ливия понимающе кивнула:
– Думаю, у меня получится.
– Княгиня… – Он хотел что-то сказать, но передумал, и, к ее удивлению, Ливия разглядела на его лице некое подобие улыбки, которая тут же исчезла.
– Месье Татаринов, – произнесла она тем же тоном.
Она подняла жбан и с визгливым, нарочито вульгарным смехом, покачиваясь, направилась туда, где был пришвартован «Каспер»
– Кто идет? – крикнул один из матросов, заметив ее.
– Подружка! – пьяным голосом откликнулась она, размахивая жбаном с самогоном. – Могу осчастливить тебя, если ты не пожалеешь монетку для девушки.
Ответом ей был скабрезный смех. Все четверо мужчин собрались на палубе посмотреть на представление.
– Иди сюда, девочка. У нас есть еще часок до отплытия и вдосталь серебра за твои услуги.
Ливия размахивала жбаном и хихикала. Пройдя по трапу до самой верхней точки, она оступилась и сделала вид, что падает. Крепкие мужские руки подхватили ее, а рот зажали поцелуем, пахнув на нее кислым пивом. Она подумала об Алексе, избитом и беззащитном, там, внизу, и решила сыграть свою роль. Обняла за шею того, кто ее поймал, и тут же, сделав почти танцевальное па, перекатилась в объятия следующего кавалера. Они передавали ее из рук в руки, тиская ее груди, щипая за ягодицы, глотая самогон прямо из жбана.
Она раскинула руки и пьяным голосом запела:
– Иди ко мне, голубок, идите все ко мне. – Они все набросились на нее, когда она откинулась спиной на перила кормы, смеясь и уклоняясь от поцелуев.
Татаринов и его сподвижники между тем неслышно пробрались на шхуну с ножами в руках. И тут один из потенциальных клиентов Ливии стремительно обернулся и закричал.
Ливия упала и перекатилась подальше от края кормы. Татаринов и его люди получили преимущество, напав внезапно, но все их враги были вооружены и, хотя и были пьяны, драться умели. Победа ни одной из сторон не далась бы легко. Ливия не колебалась ни мгновения. Она прошмыгнула к люку, стараясь не попадаться никому на глаза, молясь о том, чтобы о ней забыли. На карачках она пересекла открытый участок палубы и нырнула в люк. Во рту стоял мерзкий сивушный привкус.
Она едва не упала, спускаясь по стремянке вниз. Алекс, обмякнув, как тряпичная кукла, сидел на стуле, повесив голову на грудь, не подавая признаков жизни, по виску его стекала тонкая струйка крови. Рана на виске могла быть оставлена либо кастетом, либо перстнем.
Нет, сейчас не время жалеть его, не время бояться. Нужно действовать. Ливия подбежала к мужу. Он был без сознания. Ливия огляделась. Дать бы ему воды. Но воды не было. Она запрокинула голову Александра и поднесла жбан к его губам, влив немного жгучей жидкости ему в рот. Он очнулся, открыл глаза и несколько мгновений тупо смотрел на нее, ничего не понимая. Потом мотнул головой и поморщился от боли.
– Что, скажи ради Бога, ты тут делаешь? – заплетающимся языком пробормотал он.
– Я с тобой, – сказала Ливия, борясь со слезами счастья. – А где еще я, по-твоему, должна быть?
И тогда в его затуманенных глазах вспыхнул лучик света.
– Со мной, где же еще? – сказал он и закашлялся, потому что она влила ему в глотку еще немного самогона.
– Господи, женщина, что ты со мной делаешь? Я и так еле жив.
– О, Алекс! – Она поцеловала его в кровоточащие губы – Ты в порядке?
– Пока да, но долго это не продлится. Там, на шпангоуте, в ящике, лежит нож для потрошения рыбы. Я на него уже не один час смотрю.
Ливия не верила своим ушам. Он говорил так, словно хоть сейчас готов был броситься в бой.
Ливия достала нож, обрубила веревки, стягивавшие его запястья, опустилась на колени и разрезала путы вокруг лодыжек.
– Татаринов…
– На палубе, я знаю. Сколько их?
– Четверо против четверых.
– Если бы против них не были ищейки Аракчеева, я бы сказал, что Татаринов в моей помощи не нуждается. Но… Дай мне нож, моя сладкая.
«О, как приятно вновь слышать от него ласковые слова»
– У меня твой пистолет, – сообщила Ливия.
– Ты просто волшебница. – Алекс взял у нее пистолет. Он смотрел ей прямо в глаза: – Я люблю тебя, Ливия. Я так хотел тебе об этом сказать, но боялся, что ты мне не веришь и я не смогу убедить тебя в том, что это действительно так.
– Ты меня убедил, – сказала она. – Не надо мне больше ничего говорить.
Он улыбнулся ей разбитыми губами.
– Поднимайся наверх следом за мной, но в драку не лезь. Я требую, Ливия. Ты должна сделать все, чтобы они тебя не схватили. Они сделают из тебя заложницу, и тогда мы пропали. Как только мы будем на палубе, ты побежишь на пристань. Поняла?
– Конечно, – сказала она упавшим голосом.
– Оставайся у меня за спиной. Не высовывайся. – Он стал подниматься на палубу. Ливия следом. По палубе текла кровь. Татаринов и один из людей Аракчеева сошлись в схватке. Оба мастерски владели ножами, у обоих кровоточили раны, оба бились самоотверженно и яростно. Один из матросов лежал на свернутых канатах, не подавая признаков жизни. Другой – сражался с одним из трех товарищей Татаринова.
– Пора подвести черту, – еле слышно сказал Александр. Он поднял пистолет и, дождавшись момента, когда противник Татаринова повернулся спиной к люку, выстрелил в него, и только Ливия слышала, как Александр произнес: – Это тебе от меня, мой друг.
Звук выстрела заставил всех замереть. Все произошло внезапно. Убитый медленно сполз на палубу. Второй агент тайной полиции лишь на мгновение отвлекся, но для человека, в одиночку сражавшегося против двоих, эта ошибка стала роковой. Его мгновенно обезоружили.
Матрос, который все еще оставался на ногах, уронил абордажную саблю в тот момент, когда человек Татаринова ударил его в грудь ножом. Наступила тишина.
Алекс обернулся и увидел, что Ливия стоит у трапа. Она так и не смогла заставить себя покинуть корабль. Он подошел к ней.
– Ты замечательная, потрясающая женщина, ты творишь чудеса, я тебя обожаю. Но сейчас ты сделаешь то, что я тебе скажу. Поняла?
Она кивнула, не в силах произнести ни слова.
– Я серьезно, Ливия. Ты знаешь, где лошади? Вот возьми. – Алекс дал ей пистолет. Ствол все еще был теплым.
– Он заряжен? – спросила она.
– Нет, но это будешь знать только ты, если к тебе кто-то пристанет. А теперь иди. – Он чуть подтолкнул ее: – Мы все сделаем как надо, сладкая, но ты должна уйти.
Ливия пошла вдоль пирса. Она оглохла от тишины. Даже самые стойкие завсегдатаи таверны спали, мертвецки пьяные. Ливия прятала пистолет в складках юбки. С оружием в руках она чувствовала себя спокойнее, хотя понимала, что в случае реальной угрозы пистолет едва бы ее спас. Алекс жив, и потому бояться ей больше нечего.
Она зашла в сарай за жакетом и направилась к лошадям. Лошади тихо заржали при ее приближении, Дафна вскинула голову и пожевала Ливии плечо.
– Теперь уже недолго, – шепнула Ливия кобыле, пряча нос в серебристую гриву. Она гладила кобылу, стараясь не думать о том, что сейчас происходит на борту «Каспера».
Ливия понимала, что аракчеевских агентов нельзя оставлять в живых. Иначе обо всем вскоре станет известно самому Аракчееву. И надо полагать, моряки с «Каспера» разделят участь русских. Русская тайная полиция станет искать своих пропавших сотрудников, и поиски приведут их сюда, на «Каспер». И тогда Александра постигнет та же участь, что и Спирина, – агентам тайной полиции станет известно все, что они захотят узнать об Александре.
Ливия понимала, как важен патриотизм для некоторых мужчин. Единственное, что имело для нее первостепенное значение, это чтобы Александр был вне опасности, жив и здоров.
Она услышала шаги за спиной и повернула голову. Александр шел один, хромая, морщась от боли при каждом шаге, и теперь, когда начало светать, синяки и ссадины у него на лице выглядели еще страшнее.
Она побежала ему навстречу, и он слегка закачался.
– Положи мне руку на плечо, любовь моя, – горячо заговорила она. – Дафна довезет нас обоих до Лондона.
– Мы не поедем отсюда в Лондон, – сказал он, опершись на ее плечо. – Мы выедем из Гринвича и переночуем в придорожной гостинице. У меня нет сил, да и с тебя довольно приключений. Ты должна отдохнуть.
– Чепуха, – заявила Ливия. – Я единственная, на ком нет ни царапины. Я почти ничего не сделала.
Алекс приподнял бровь.
– Судя по твоему виду, любовь моя, этого не скажешь.
– Да я просто изображала продажную женщину. – Она торопливо застегнула пуговицы на блузке и сунула руки в рукава жакета. Теперь прореха в стратегически важном месте была не так заметна. – Я должна была выглядеть соответственно.
– Да, конечно, – с насмешливой серьезностью согласился он. – Но стоило ли мазаться дегтем, чтобы достичь нужного эффекта?
– Если бы тебя уже и так порядком не побили, Александр Проков, я бы сейчас дала тебе хорошего пинка. Вот она, твоя благодарность. – Но сердце ее пело. Несмотря ни на что, ее муж оставался прежним.
– Где все остальные? – спросила Ливия, окинув взглядом пристань. – Мы будем их ждать?
– Нет, – произнес Александр. – Им надо кое-что сделать во время отлива.
– Что именно? – спросила она. – Я должна знать, Алекс.
Он хмуро посмотрел на нее.
– Они выведут «Каспера» в Северное море и потопят его, – сказал он, убирая руку с ее плеча.
– Как они доберутся до суши?
– На «Каспере» есть шлюпка. Татаринов хороший моряк. – Александр подошел к лошадям. – Мы заберем их лошадей. Они сюда не вернутся. На северном побережье достаточно удобных бухт, где они смогут высадиться в безопасности.
– И все, что может рассказать эта шхуна о событиях сегодняшней ночи и об участии в них Александра Прокова, канет в пучину вместе с «Каспером», – мрачно заключила Ливия.
– Да, – согласился Александр. – И хватит об этом. Забирайся в седло. Ты поведешь одну лошадь, а я постараюсь справиться с двумя.
Ливия забралась на Дафну, усевшись в седло по-мужски, раскинув ноги, и взяла поводья одной из лошадок.
– Ты сможешь ехать верхом, Алекс? – озабоченно спросила она, глядя, как он садится на лошадь Татаринова. – Если ты упадешь…
– Я не упаду, – сказал он. – Но далеко мы не поедем. Свернем у излучины и найдем гостиницу.
– Но, Александр, как мы объясним твой вид, я уже не говорю о моем. – Она окинула взглядом свой выпачканный в грязи разорванный наряд. – И три лишних лошади.
– Будешь делать то, что я тебе говорю, – сказал Алекс. – Вообще-то лучше не раскрывай рта. Ты в шоке. Онемела. Ясно?
– Что-то ты вдруг осмелел. Отдаешь приказы жене, которая только что спасла тебе жизнь! Я-то надеялась, что в тебе поубавится этой русской привычки к автократии.
– Я продолжаю быть тем самым мужчиной, за которого ты вышла замуж, моя сладкая. Но об этом мы поговорим позже, после того как ты обо всем хорошенько подумаешь. – Голос его стал серьезным, и она хорошо понимала, что он имеет в виду.
Алекс прав. Ей действительно надо о многом подумать. И ответить на самый важный вопрос: «Сможет ли любовь спасти их брак? Хватит ли сил у их любви, чтобы протащить брак через все невзгоды к светлому, тихому берегу?»
Они выехали из Гринвича и направились дальше, двигаясь параллельно реке. Александр с трудом держался в седле. На разговоры у него не было сил. Ливия тоже ехала молча, с тревогой поглядывая на него. С восходом на дороге появились первые попутчики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42